Они уходят, я остаюсь. Как оставить в прошлом детские травмы, поверить в себя и исполнить мечты

Комментарий психолога

Не получая позитивных оценок и принятия от родителей, ребенок, как и любой социально ориентированный человек (а этот момент также обусловлен эволюцией – именно ориентация на социум позволила нам стать теми, кто мы есть сейчас), ищет это в другом месте. Получая постоянные негативные оценки и фиксацию на том, что «у тебя не получилось», ребенок придает социальному одобрению грандиозную важность и значимость. Это не просто приятная оценка и признание – это доказательство, что я достойный, меня можно и есть за что любить, я значим. Внешняя позитивная оценка становится единственным движущим вектором и главной целью. Настолько главной, что действия, которые приближают эту цель, не всегда учитывают чувства и эмоции других. Это не так важно, как сама цель. Например, чувства той девочки, место которой заняла наша героиня.

У этого аспекта есть и другая сторона: негативная оценка превращается в полную катастрофу и ощущение, что я не справился. Это две стороны одной медали, два взаимосвязанных процесса. В таком механизме взаимодействия с внешним миром потраченные ресурсы становятся не такими важными, нежели получение социального одобрения и избегание негативной оценки. Все это в дальнейшем рождает сложности с пониманием: «А чего я хочу на самом деле?», «А если убрать социальное одобрение – что действительно меня привлекает?». Эти вопросы остаются без ответа уже у взрослого, который был лишен в детстве позитивных оценок со стороны родителей. Сцена сменяется обычной жизнью, а зрителями становятся важные для уже взрослого человека люди, но борьба за внимание и одобрение не заканчивается.

Для кого эти победы?

Школу я окончила с золотой медалью. Выпускной 11-го класса проходил в здании, где мы учились, но сами медали нам торжественно вручали в театре Музыкальной комедии, на большой сцене. Я отлично ее знала: мы не раз выступали здесь с танцевальными концертами. Выпускники были одеты кто во что горазд: вуали, накидки, тянувшиеся от плеч до земли, чулки в сетку, фиолетовые платья, кудри, локоны и вавилонские башни на головах, стрелки до висков, – все пестрило и горело на юных выпускниках, желавших выделиться из толпы.

Мама тщательно подошла к подготовке. Деньги на туфли отложили, платье сшили по заказу за два месяца, время в парикмахерской забронировали за месяц. Черные лаковые лодочки не подходили к кремовому атласному платью, хотя все равно смотрелись элегантно. Волосы красиво уложили локонами, которые подчеркивали классический вечерний макияж. Я чувствовала себя уверенной и красивой. Получать золотую медаль на сцене в кругу умных выпускников из других школ было почетно, я гордилась. Мама жаждала увидеть отца, хотя они к тому моменту давно не общались. Это было заметно по ее бегающим глазам, по вопросам знакомым. Я тоже ждала. Мне было важно показать, какая я молодец, сколького добилась, как меня поздравляют, как мне хлопает весь зал. Но отец не пришел. Он, директор, должен был присутствовать по долгу службы, даже не ради меня, и все равно не пришел. Мама расстроилась, а я настолько увлеклась праздником, что на какое-то время забылась.

Мы приехали в школу, начался большой ужин и дискотека. Родители праздновали с нами в одном зале, многие подходили, поздравляли. В тот момент – второй раз в жизни – я испытала чувство «недорадости» от вполне заслуженной победы. Ты вроде бы и рад, вроде все хорошо, здорово, но это неполноценное счастье не позволяет отдаться радости на сто процентов. Для кого эта медаль? Для кого все успехи? Для человека, который даже не пришел? Кому все равно? Мной восхищались люди, на которых мне плевать. Меня настигло странное понимание: то, к чему я так стремилась, для чего так упорно работала, не нужно.

Комментарий психолога

Тяжесть разочарования от бессмысленно потраченных усилий просто потому, что «меня не оценил значимый для меня человек (отец)», определяется героиней как «недорадость». С одной стороны, всеобщее ликование и абсолютно объективная гордость за успехи и достижения, а с другой стороны – отсутствие главного приза и недостижение самой значимой цели: похвалы отца. Это как пробежать долгий и изнуряющий марафон, но так и не увидеть долгожданный «ФИНИШ» и пьедестал с медалями, ведь главный приз так и остался недосягаем. Все эти переживания лишь подчеркивают важность вложений в то, что тебе действительно интересно, значимо и ценно. Не с точки зрения получения похвалы, благодарности или чувства гордости со стороны других людей – это лишь приятный бонус, получение которого мы не можем контролировать или даже предсказать. А с позиции: «Мне интересен сам процесс мне нравится этим заниматься». Смена вектора происходит с развитием личности, с пониманием, что есть вещи вне моего контроля и я не могу на них повлиять. Есть отличная метафора, которая раскрывает тему соотношения интересов и оценок других людей. Ваши занятия/вложения/работа должны быть словно «капучино». Первый слой – это пенка: она воздушная и невесомая, это оценки других людей, благодарность, успешность, известность и признание; ее не должно быть много, иначе теряется весь смысл этого напитка (занятия). Второй слой – это кофейная основа: ваш интерес, готовность тратить на это время, увлеченность и наслаждение самим процессом. Его больше всего. Третий слой – это горький осадок: в любой деятельности есть вещи, которые вам не очень нравятся, и это нормально. Если мы опираемся и ждем только лишь благодарностей и признания, мы остаемся на очень неустойчивой «пенке» и получаем горький осадок разочарования.

Не получая позитивных оценок и принятия от родителей, ребенок, как и любой социально ориентированный человек, ищет это в другом месте. Получая постоянные негативные оценки и фиксацию на том, что «не получилось», ребенок придает социальному одобрению грандиозную важность и значимость. Это не просто приятная оценка и признание – это доказательство, что «я достойный, меня можно и есть за что любить, я могу». Внешняя позитивная оценка становится единственным движущим вектором и главной целью.

У этого аспекта есть иная грань: негативная оценка превращается в полную катастрофу и ощущение «я не справился». Две стороны одной медали, два взаимосвязанных процесса. В таком взаимодействии с внешним миром потраченные ресурсы становятся менее важными, нежели получение социального одобрения и избегание негативной оценки. В дальнейшем появляются сложности с пониманием: «А чего я хочу на самом деле?», «Если убрать социальное одобрение, что действительно меня привлекает?». Невозможность ответить на эти вопросы создает путь дальнейшего разочарования: ты потратил силы ради долгожданной оценки, но в конце чувства удовлетворения и ощущения важности всего пути не было.

У меня есть золото!

Мамин отец был первым человеком, который познакомил меня с деньгами. Случилось это в гараже. Я прибежала с прогулки и услышала, как они с бабушкой ругались.

– Да что там твоя должность! Да кому ты нужен, ничего из себя не представляешь, алкаш беспросветный!

Я не понимала, почему она так говорила, ведь дедушка занимал высокую должность. Он держал в руке пышный веер из фиолетовых купюр, размахивал ими в воздухе, злился, лицо его покраснело, вена на шее пульсировала.

– А это ты видела? Больше не увидишь! – повторял он одну и ту же фразу. – Не будет тебе больше ни оленины, ни икры! Ходить будешь не в шубе, а в обносках своих!

– Да подавись ты своими деньгами, пропей, без них проживу, шалавам своим раздай! – не унималась бабушка.

Она схватила железную палку, по-моему, гвоздодер, и замахнулась:

– И машину твою разобью!

– Придушу тебя! – закричал дед.

Я испугалась и за машину, и за бабушку одновременно. Дед разозлился и действительно мог причинить вред обоим. Тогда я выскочила из убежища и попросила не разбивать машину. Дед старался не ругаться при мне и, когда замечал, сразу начинал успокаивать, чтобы я не боялась. Я заплакала. В этот раз он даже не подошел, лишь сунул купюры в пиджак и удалился.

Тогда я поняла: бабушке, а значит, и всем нам необходимы эти бумажки. Их ценности я особенно не понимала, но важность денег впервые поселилась в моем сознании. Как и желание ими обладать. «Никогда, никогда я не буду сидеть дома без собственного дохода, как бабушка», – решила я. Дед работал в милиции, часто брал меня туда, где я важно разговаривала по всем пяти телефонным аппаратам, перекладывала документы, открывала и закрывала сейфы и лезла в вольеры к собакам. Он лишь молча собирал за мной «деловой день», поднимал ключи с пола и закрывал шкафы. Дед никогда меня не ругал, да и вообще мало со мной разговаривал. Однако его статус и авторитет оставались тихим негласным законом для всей семьи. «Работать, как дед» превратилось для меня в мерило счастья. И я к нему стремилась, как к тем купюрам, которыми он шантажировал бабушку.

А как же папа и мама? До пяти лет я росла в деревне без них. С друзьями мы часто играли во «взрослую жизнь» в березняке: строили дома из палок, придумывали мебель из подсобных материалов. В ход шло все: пеньки, кора деревьев, принесенные из дома игрушки. Тогда я первый раз построила дом мечты, отгородив палками стены и организовав большое количество комнат. Важно было иметь богатый и большой дом, наполненный разными предметами. С гордостью я показывала подружкам хоромы из палок, проводя каждую по новенькой комнате в центре леса.

– На что ты все это купила? – спрашивали девчонки, играя.

Точно. Деньги! Мне срочно нужны деньги. Я схватила небольшой кусок коры, назвав его «кошельком», нарвала немного листьев березы и с трепетом предъявила:

– Вот, я богатая!

Подруги подхватили, включился соревновательный дух. Мы старались собрать как можно больше «денег», чтобы провозгласить себя «самым богатым взрослым». Я хотела собрать столько листьев, чтоб никто не смог меня догнать. И не важно, что я не могу их потратить, – мне нужны были деньги, уважение подруг, собственный большой дом и безопасность. Все, чего не было у бабушки.

Она родилась и выросла в глухой деревне. Ее отец погиб на войне, бабушка оказалась на Севере, получила образование бухгалтера и работала по специальности. Там же познакомилась с дедом, добрым и ласковым военным. Бабушка два раза рожала мертвых детей, а на третий раз – маму. Я рассматривала длинный шрам во весь ее живот и спрашивала, откуда он. Бабушка не любила говорить об этом и переводила тему. Засыпая, я часто проводила пальцем по бабушкиному лицу, отмечая морщинки или удивляясь горбинке на носу, крутила волосы на палец и размышляла, какая могла бы быть ее жизнь, не пожертвуй она ради меня карьерой, друзьями и встречами. Возможно, она была бы востребованным бухгалтером – бабушка часто рассказывала, как ловко умела считать большие деньги:

– Знаешь, сколько человек зависели от меня? Ведь если начислить зарплаты с ошибкой, все предприятие пострадает!

– Почему ты бросила работу? Ты же такая умная!

– Потому что тебя принесли! Куда бы я такую малышку дела? Какая тут работа!

Дед любил долгожданную дочь и готов был положить весь мир к ее ногам. В Норильске бабушка проработала какое-то время после декрета, но больше в удовольствие, чтобы не терять стаж, ведь работали все, так было принято. Позже они переехали с холодного Севера в южный район Сибири, купили огромный дом, дед получил должность начальника милиции, а бабушка уже не вышла на работу. Она занималась домом и воспитанием ребенка. Всю жизнь она старалась быть хорошей мамой и женой. Дед усердно работал, дабы обеспечить достойное существование и будущее семье. Когда родилась я, он молниеносно принял решение оставить меня у них с бабушкой, чтобы мама могла продолжить учебу. Ну а мама поддержала решение: «На свежем воздухе, коровьем натуральном молоке и с заботой любящих бабушки и дедушки ребенку комфортнее». И мне было комфортно. Соседка баба Люба держала корову и двух телят. Я часто наблюдала, как она повязывает косынку на голову, протирает вымя коровы и начинает ее доить в огромное десятилитровое ведро. Молоко тонкой струйкой ударяло по дну, пара секунд – и вот уже ведро полное. У нас не было коровы, поэтому баба Люба приносила нам литровую банку и ставила на забор. Я каждый раз подпрыгивала в ожидании ее прихода, чтобы сразу сделать глоток теплого напитка.

Иногда бабушка рассказывала мне про рабочие будни. Возможно, у нее были бы командировки, путешествия, встречи, знакомства. Она бы обязательно имела много друзей, ходила бы на праздники и вечеринки. Шила бы себе платья по последней моде из журнала «Бурда», коих дома у нас валялось огромное множество. Носила бы свои бусы, которые я вешала на кукол. Ей бы обязательно понадобился лисий воротник на пальто и сапоги. Она бы зарабатывала много денег и не пилила деда. Всего этого могло быть в изобилии. Но она сделала выбор в пользу меня, отказавшись от всего, и я обязательно должна восполнить все лишения в ее жизни. С такими мыслями я засыпала, проводя рукой по ее лицу.

Комментарий психолога

Одна из важнейших человеческих ценностей – сострадание. Это один из аспектов эмпатии, проявление всего социального, что есть внутри человека. Способность понимать, каким образом чувствует себя другой, и быть готовым проявить сострадание – это все, что делает нас людьми. Жизнь не всегда складывается так, как нам хочется, порой бусы так и остаются в шкафу, а платья лишь в журналах. Это невозможно оценить с точки зрения хорошей жизни или плохой. Любое оценочное суждение здесь будет лишним, но мы точно можем оценить последствие подобных действий. Такое поведение учит ребенка проявлять сочувствие, сострадание и благодарность. Воспитание детей – это всегда про некоторое «служение». Как писал Дэниел Гилберт: «Быть родителем означает долго и самоотверженно обслуживать людей, которые только через десятки лет, возможно, будут вам чуть-чуть благодарны».

Дед

Дед по отцовской линии был на пенсии, часто забирал меня из школы и провожал до дома. По дороге мы проходили мимо технологического училища, где студенты пилили и строгали различные предметы. Неудавшиеся экземпляры они выбрасывали на задний двор в большую кучу, которая пахла деревом из-за огромного количества мягких и теплых опилок. Каждый раз мы проходили мимо и подбирали какое-нибудь бракованное изделие. Это могла быть скалка без ручки или табурет с трещиной. Мне нравилось находить что-то, по мнению деда, «полезное и необходимое», а если деревянный мусор успевали увезти, я расстраивалась, поскольку шла домой с пустыми руками. Дед любил прихватывать по дороге всякие «нужные вещи»: то пеньки, то кирпичик. Я не знала, куда отправлялось данное богатство после, – дома у бабушки я ничего не находила.

Дед никогда меня не торопил, если я чем-то занималась или задерживалась, он всегда ждал, чинно выхаживая взад и вперед, без упреков и осуждений. Как-то бабушка купила мне коньки. Я прыгала от восторга! Дед повел меня на каток, который находился на территории школы через дорогу от дома. Мне так понравилось кататься, что не нужны были даже друзья, я не ощущала времени. Дедушка ходил вдоль катка в ожидании моей усталости. Каталась я долго, мороз щекотал щеки, замораживал пальцы рук. Домой мы вернулись поздно, счастливые и обмороженные. Бабушка поворчала на деда за продолжительную прогулку, а потом налила таз горячей воды, чтобы отогреть мои ноги. Пальцев я не чувствовала и все равно улыбалась. С тех пор я полюбила коньки. Несмотря на финансовое благополучие, дед не только приносил домой кирпичи и обрубки, но и просроченные продукты. Однажды он добыл десять палок сырокопченой колбасы. Бабушка нарезала ее исключительно по праздникам на большой стол. «С чего такая роскошь», – подумала я. Она рассказала, что на работе у деда часто списывают продукты, вот в этот раз подвернулась колбаса, поэтому он ее принес.

– Что значит «списывают»? – спросила я.

– Ну, продавать ее больше нельзя по разным причинам, надо избавляться, – объяснила бабушка.

– Значит, мы едим колбасу с помойки? – удивилась я.

– До помойки ее не донесли, испорченную часть я обрезала. Что с ней будет-то, с сырокопченой? – рассмеялась она.

Я еще долго боялась пробовать колбасу, но, убедившись, что с окружающими все в порядке, решилась. По вкусу она ничем не отличалась от той, что резали на праздники, хотя осознание, что она могла лежать в помойке, здорово перебивало аппетит. В тот момент я пообещала себе: когда у меня появятся деньги, как у бабушки и дедушки, я буду покупать только лучшие продукты и лучшую колбасу.