Три восхода солнца

Глава двадцать первая

Со всеми потусторонними штучками мы совсем забыли о текущих проблемах. И инквизитор из головы вылетел: куда уж ему сравнится с демонами высшего порядка по актуальности! Да и про оплату как-то запамятовали. А зря, как выяснилось.

До сих пор прокручиваю в голове разговоры – пытаюсь вспомнить, упоминал ли Фер об особенностях проживания в санктуме раньше? Неужели я была настолько глуха и невнимательна? Твердо вбила себе в голову, что мы должны денег, еще подумывала, может, у Николы занять или в «Кимбанду» по-быстрому вернуться? Реальность оказалась куда жестче.

Стук в дверь раздался, когда мы, усевшись в кресла перед камином, обсуждали детали будущего рискованного путешествия. Понятно, что читать свиток и открывать Врата будет Ферри, хоть и моих силенок бы хватило, спасибо тому, кто прислал приглашение с готовым заклинанием. Но все-таки котик – маг-профи, ему и карты в руки. Это, конечно, свинство с моей стороны: начинать так часто эксплуатировать способности друга. Но ведь его никто не заставляет идти со мной? А раз напросился в попутчики, то и спрос по потребности.

– Мы можем открыть дверь в Подземный мир прямо здесь?

Ко мне первой вернулась память о преследователе. Думаю, месье Ягоде станется проверять наше местоположение каждую минуту. Сильно сомневаюсь, что он караулит у входа – скорее уж тоже заночевал в санктуме. Но это не значит, что идиотская упертость в стремлении поймать «вампирессу Мону» позволит упустить наш след. Следит, наверняка следит как-нибудь – и только того и ждет, чтобы мы выскочили из «домика».

– Нет. В санктуме ограничение на ворожбу, колдовство и порталы. Чужое вмешательство может нарушить целостность закрытого пространства.

Обидно. Такая идея пропала. А если?..

– Может, просто представим, что мы уже там – и зайдем в спальню. Без всяких дверей и переносов материализуем проход?

Понимаю, что предложение дурацкое, но спросить стоило.

– А ты знаешь, как выглядит мир Мертвых?

Фер иронично улыбается. Только улыбка грустная, тоскливая какая-то улыбка. И мысли темные о чем-то своем… И я невольно проглатываю фразу «будто ты знаешь!» Ладно, проехали. Когда он в таком упадническом настроении, бесполезно тормошить. Мог бы сделать – сделал. Не думаю, что котик не рассматривал и этот вариант, но нет значит нет. Как-то в последнее время мне стало казаться, что он многого недоговаривает. Вроде и говорим мы на одном языке, и на вопросы он исправно отвечает, но все равно остается ощущение, что каждая фраза имеет несколько смыслов. Словно Фер и хочет сказать напрямик нечто важное, и не решается.

– Что ты предлагаешь?

– Я быстро проведу ритуал. Максимально быстро – Врата откроются почти моментально.

Не успеваю задать вопрос, Ферри и без слов его понял:

– Как? Знаешь, что именно усиливает близость к миру Мертвых? Ну же, вспоминай! Ты книжки читала, фильмы смотрела – в том же «Константине» было, не помнишь?

Задумываюсь, вспоминая фильм: книжек много и пишут в них по-разному. Да, точно, был момент в фильме, когда герой Киану Ривза уходил за покойной в мир мертвых. Неужели правда?

– Кошку в руках он держал. Ах да, и ноги в воде!

– Точно! Ну, я у нас есть, – гордо выпячивает мордочку Фер. – А вода у нас под боком, мы же рядом с набережной. Если быстро рвануть, то минута-две в запасе будут. Надо же, как удачно выкинуло, даже сфинксы в двух шагах…

Это он уже о своем, о магическом. Впрочем, план действительно неплох. По-умному вообще стоит дождаться ночи, когда инквизитор предположительно спит: фора во времени будет больше. Ведь должен же месье Ягода отдыхать, хоть когда-нибудь? А потом ищи-свищи ветра в поле – на вражескую территорию представитель Святой Инквизиции не сунется. Наверное.

То ли от раздумий о предстоящих событиях, о ночном побеге, то ли от размышлений на тему собственной ничем не мотивированной супер-смелости (больше похожей на глупость), вернулись галлюцинации. Пока котик вещал что-то о проклятии фараонов Египта и греческом мифе о Сфинге, я вглядывалась в отражение на стене гостиной. Там, по другую сторону зеркальной поверхности, над левым плечом девушки Моны появилось пятно. Оно росло и чернело, как клякса, постепенно обретая форму, пока не превратилось в птицу. Ворон. Брр, тот самый, из прошлого? Глаза алым так и сверкают, а вокруг все темнее и темнее, словно резко наступила ночь. Или опустились веки?

«…Гас… То… Ра… Ути… Литум…Сера!..»

О, звуковые галлюцинации тоже вернулись, не было печали. М-да, Мона, клинический случай, лечиться тебе надо. Моргаю подслеповато. Да нет, все уже кончилось. Бывает. А Ферри все болтает и болтает. Как же он надоел уже! Бесит просто: как специально выводит из себя. Невозможно даже рядом находится…

В этот момент в дверь постучали, и в номер вошел пожилой портье – уже знакомый нам дядечка с завитыми усами. Только вид у него был не столь доброжелательный, как раньше. Грозный был вид, рассерженный. Обидели чем-то?

У ног лысого старичка, словно верный пес, замерло Существо. Раньше я о таких только в книжках читала, да и верила через раз. А теперь вижу наяву, поразительно! Порождение ночи, сгусток темной магии. Дикое божество индусов, тигр-людоед – как только не называли его люди в древних легендах. Мантикора. Ай да старичок, ничего себе домашняя у него зверушка!

Я невольно задержала дыхание, рассматривая невиданного зверя. Пышная грива, которой позавидовал бы король саванны и всея зверей, сходилась на приплюснутой морде, аккурат под чересчур умными выразительными глазами ярко-синего цвета. Из-за чего казалось, что передо мной не зверь, а человек с густой бородой и бакенбардами, злым колдовством заключенный в тело животного. Опасное заблуждение. Мантикора – хищник, с ним шутки плохи, человеческое чуждо ночной твари.

Сейчас существо стояло, замерев, словно статуя из едко-красного камня, лишь хвост с острым жалом на конце качался из стороны в сторону. Ну и слегка подрагивали от волнения бесполезные крохотные крылья на спине. Молодой совсем. Юный возраст заметен и по размеру коротких лап, и непропорционально малым кожным складкам «крылышек», и по нежному цвету шерстки над верхней губой. Однако обманчиво милая мордочка в любой момент откроется хищной пастью, обнажая ряды острых зубов.

Интересно, молодой самец мантикоры опасен? Горячий и несдержанный, кровь-то черная кипит. Говорят, мантикоры могут овладевать сознанием, опьянять лишь пристальным взглядом из-под длинных пушистых ресниц…

Стоп, ты же сама, Мона, уже минуту нескромно пялишься на порождение ночи, так и застыла, будто загипнотизированная.

Встряхиваю головой, отгоняя морок. Хозяин гостиницы пришел с четвероногим другом, злой и рассерженный – за постой долги выбивать? Ой-ей-ей!

– Что-то случилось? – робко интересуется Фер.

Ему, очевидно, зверюшка приглянулась еще меньше, чем мне. Трус он и есть трус. Даже не представляю, как я терпела его во время совместного путешествия.

– В вашем номере была замечена аномалия, – сказал, как отрезал. Факт, а не вопрос. – Что противоречит правилам нашей гостиницы. Более того, это не единичный случай. Я вынужден попросить вас немедленно покинуть «Гавань». Проведем расчет, и вы свободны. Прошу вас не оказывать сопротивления.

Оторопь – точнее сложно описать мое состояние. «Аномалия»? Какая, к чертям, аномалия? Еще и многоразовая! Что за ерунда. Из гостиницы выгоняют, расчет требуют, а, главное, в чем причина-то? Влипла. Должно быть, вид у меня жалобный и рассерженный на всех и вся одновременно, потому как Ферри съежился, словно стесняясь смотреть в мою сторону. Что застыл, как вкопанный? Придумай уже что-нибудь, твоя ведь вина, раз мы здесь оказались! И вообще, о чем речь, ты умный – объясняй!

– Он про появление демонов, Мона. Ко мне тоже ночью приходили… мне очень жаль. А прорывы пространства такого рода нарушают целостность санктума, я же говорил, есть ограничения…

Прежде чем объяснить, котик сделал поистине мхатовскую паузу. И еще столько же времени мне понадобилось, чтобы осознать сказанное.

– И ты молчал?!

Порой скрытность Фера поражает. Уму непостижимо, зачем я вообще позволила ему находиться рядом! Даже секунда в его обществе – сущее мучение.

Если подумать, у Фера могла быть лишь одна причина утаить правду о визите демонов. Страх. Но ведь не голубоглазых мальчиков в пижамках он испугался? Кого-то посерьезнее. Кого-то сильного, властного, что даже промолчал о его визите, от меня (!) скрыл.

И тут меня осенило.

Точно, как же я сразу не догадалась! Сам ведь говорил, что слуга двух господ. С чего я вообще решила, что неведомые хозяева Фера – сильные маги?! Что они вообще люди? Он переносил нас их именами через пространство, боялся называть вслух и что-либо объяснять, а ведь именно одному из тех-кого-нельзя-называть понадобилось открыть дыру в мир людей, чтобы запустить монстров! И за эту работу рыжему слуге полагалась награда – не абы что, а человеческое тело! Совсем ты, Мона, с катушек съехала, если уверила себя в том, что на такое способны люди! Какими бы сильными магами они ни были! Какие бы коварные планы не таились в их головах.

Ясно. Значит, Фер работает на демонов высшего порядка. Причем сразу на двух, что вообще поразительно. Ай да маг, ай да сукин сын! И тебе сейчас, Мона, предлагают прогуляться в мир мертвых, чтобы тоже заключить контракт, а ты из-за своего вечного любопытства топаешь прямо на заклание. А еще удивлялась, почему Фер тебя провожает, идет прямо как собака-поводырь у ноги, что бы ни приключилось. Помогает, защищает, ненавязчиво подталкивает… Дружба? Ха! Три раза «ха»! Сопровождать направили рыжего лгуна, а заодно по пути пару писем передать, несколько проколов сделать, по мелочи, в общем, поручения. Да и кто сказал, что Фер тогда, в квартире бухгалтера, не специально попался – надо же было тебе, Мона, познакомится со своим проводником, вот и представился случай!

Значит, из всех «аномалий» только кудрявый мальчишка приходил в санктум без приглашения, из чистого любопытства. Как он говорил? «Решил посмотреть на чудо природы лично»? А остальные гости топали не ко мне – посещали Фера, давая дальнейшие указания или выведывая обстановку: «Как там дела, скоро ли воительница Мона соберется к нам в гости?». Так? «Давно не виделись»!

Правда как-то разом, очень больно и резко обожгла глаза, сорвала розовые очки и заставила выступить нежданные слезы. Ведь ты и раньше замечала странности, Мона? Но отворачивалась, делая вид, что все в порядке. От злости и обиды комок застрял в горле. Я сплюнула едкую слюну на паркетный пол, даже не заботясь о приличиях.

Бросаю гневный взгляд на того, кого считала другом. Фер ежится еще больше, мелко дрожит, избегает смотреть в глаза. Трус-трус-трус. Прекрасно. Оставайся и дальше им, большего не дано. Шпион – самая подходящая работа для труса. Нечеловеческое тело – самый удачный сосуд для души предателя.

Все. Все-все-все.

Осталось решить проблему с оплатой и… а что «и»? Опять бежать? Уносить ноги от демонов, от инквизитора, а они тем временем будут снова и снова загонять тебя в ловушку, Мона, как крысу?!

Меня охватывает злая бравада. Почему бы не сходить, раз так долго зовут? Столько усилий прикладывали, ишь как ради тебя старались, а, Моночка? Нет, теперь-то уж я точно решила прогуляться в Подземный мир! Посмотреть в лицо хозяину Фера, узнать, ради чего был весь цирк. Надо же, значит фраза «давно не виделись» означала, видимо, нечто другое? Что давно не было вестей и отчетов? Ах ты подлец, а как нагло врал! И спасать, значит, меня бросался тоже по приказу? Не прощу. Ни за что.

– Сколько мы вам должны? – сухо обращаюсь к хозяину гостиницы.

Вот уж кто вообще ни при чем, так этот маленький старичок, владелец святого места. Заметил нарушения, достаточно вежливо попросил убраться восвояси. Мантикору привел так, на всякий пожарный, вдруг мы буйные? А ведь маленькая зверушка еще даже летать не умеет, забавная она у старичка. Преданная. Не то, что некоторые…

– За ночь плюс питание. Три дня.

Портье заметно смягчился. Заметил мое состояние? Понял, что сопротивляться не собираемся? Оценил признание вины?

Что? Какие еще три дня?! О чем он?

– Три дня жизни, Мона… – едва слышно объяснил Фер. – За постой в санктуме расплачиваются из оставшихся дней жизни. Поэтому место не очень популярное.

Понятно. День проспал-проел в свое удовольствие, без передряг и неприятностей – потерял несколько дней сумбурной опасной жизни. Количество на качество, значит? Брр… Даже не сержусь, подумаешь, мелочи по сравнению с остальным.

Голос Фера совсем потух и стал серым, без интонаций. Рыжее существо на полу больше ничем не напоминало толстого и наглого кота, верного товарища, за которого горой, и в огонь, и в воду. Вместо него у ног съежилось безвольное испуганное создание, но жалость так и не проснулась, не шевельнулась в закоулках души. Только горечь: мой друг, прежний Ферри, умер.

– Берите, – только и остается что сказать.

Беззащитно развожу руками. Интересно, как это будет? Как вообще можно взять жизнь у другого существа в свою пользу? Особый дар? Или понадобится сложный ритуал с переливанием крови, словно вампирская практика? А действует ли она на сородичей?

Нет, хозяин «Гавани» лишь протянул руку и дотронулся до лба, считывая, сколько мне осталось, а потом опустил ладонь ниже, еще ниже, и в районе солнечного сплетения сжал в кулак. Все. Дни жизни отданы, свободна, могу идти на все четыре стороны.

«…Гас-Тора— Литум-Сера!..»

Я сделала шаг к двери, еще один. Замерла на пороге. Не оборачивайся назад, Мона! Уходя – уходи.

…“ Птах-Апо-фраз-Ра…”…

Хотя… подумалось тут…

Если поверить россказням о смешении крови, я теперь почти бессмертное существо, а значит, могу от души валяться в комнате волшебного отеля, обпиваться гранатовым соком, загорать на солнышке, купаться в море и не переживать больше ни о чем. Разве именно такое времяпрепровождение не было твоей мечтой, Мона? Больше не надо ни за кем гоняться, никого ловить, рисковать жизнью? О, поступи я так – сколько проблем обнаружилось бы у рыжего шпиона! Великая и могучая истребительница нежити застряла в санктуме навечно, ха-ха!

А почему бы и нет? Старичок-портье поймет, что моей вины в нарушениях нет, я уверена. Вечная жизнь, фактически бессмертие – комфортное, удобное, аллилуйя! Больше никакой беготни за монстрами, никакого риска для жизни. Знай, ешь, пей и бессовестно полней! И не нужен тебе этот предатель, он умер, не о чем жалеть, ничем ты ему не обязана, осталось только забыть. Сейчас уйду – и что? С другой стороны двери меня могут убить и, скорее всего, так и сделают, стоит только выйти за порог. И в нашем мире найдется, кому, не сомневаюсь, и в мире Мертвых обязательно. Так зачем тебе неприятности?

Но… Постоянно в четырех стенах, словно в клетке? А как же свобода? Хотя санктум клеткой точно не назовешь: хочешь – сегодня на море, а завтра – в Париж. Эх, Париж-Париж, не ходишь, а паришь. Но Мона, это ведь иллюзия! Да уж, дилемма: остаться в живых или потерять свободу.

Свобода. Любимая тема писателей-фантастов, чьими книгами я зачитывалась раньше. В сочетании с Добром, Справедливостью, Нравственностью – ядреный коктейль, смешение которого неизбежно ведет главных героев к бродяжничеству. И не важно, будут ли это туристические походы, хиппи-роддеры или полеты звездолетов в неизведанные области космоса… Несчастные герои, волею писателей лишенные дома, уюта, семьи, душевного покоя… Их движение вперед – вовсе не поиск «личностно-подходящего» места в мире, а путь ради пути, со всеми вытекающими последствиями. Попытка ребенка убежать, хлопнув дверью. Всем известно, что доказывать правоту ударом – удел слабых, и верный читатель искренне жалеет сирых и убогих.

Наверно, я никогда до конца не понимала таких «героев», стремящихся выплеснуть внутренний хаос на весь мир, уничтожить устоявшийся порядок. Рушить всегда проще, чем строить, стоять на амбразурах легче, чем у станка. Странные они – несчастные герои с атрофированным понятием о счастье, которое заменила свобода. Да, их действительно только пожалеть и остается. По мне, так простые человеческие удовольствия и стабильность жизни куда приятнее. Незыблемость благ – награда, а не наказание. И между зудом в одном месте и комфортом я бы выбрала второе, даже не сомневаясь.

Тогда почему ты сейчас не вернешься, Мона? Почему прешь в неизвестность, словно персонаж многочисленных книжек?

Возможно, нас всегда тянет к несбыточному? Обрюзгшие отъевшиеся дядьки-писатели устали сидеть в удобных креслах под пледами. Их восторженные подростки-читатели, которым мамы до сих пор стирают одежду и вытирают носы, мечтают испытать «все прелести взрослой жизни». Не наигравшиеся дети, не оттоптавшие в кровь ноги туристы, вечные путешественники тянутся к фантазиям о войнах и сражениях, скитаниях улучшенных тел и покалеченных душ, представляют себя на чужом месте.

Тем же, кто, как я, все время в пути, без своего угла и крыши над головой, хочется отдохнуть! Не покоя хочется, но спокойствия. Мирной судьбы, без предательства друзей, интересов Родины, людей, знакомых и посторонних. Стабильности.

Зеркальные отражения мечты – им никогда не встретиться, граням разных миров, а середина никого не устроит.

Мона, ты становишься философом. Накатывает с подозрительной периодичностью после перерождения. Переосмысление ценностей? Раньше ты свободу любила – как никто другой, наверное. Теперь она тебя угнетает?

Странное что-то, словно мои и не мои мысли в голове. Будто закрыло глаза черной пеленой, но тонкие лучики света еле-еле проникают через прорехи, и я тянусь к ним, цепляясь, как за соломинку. Волшебная приятная уютная тюрьма, мне будет одиноко в ней одной, как тому сприггану, скучающему среди колонн и лепестков. Огромный мир свободы и риска, в котором так ценится поддержка и понимание. Мне будет не хватать тебя, Ферри, но я справлюсь.

Все, Мона, вспоминаем, каково это было – жить одной и радоваться. Прав был Анамелех: предательство – больная штука. Впрочем, переживу. Центр личной вселенной не сошелся на рыжих котах, он все еще во мне! Наверное, эгоизм – тоже предательство? Тогда мы квиты.

И я делаю еще один самый важный шаг – вперед.

Пойдем, Мона, одинокая воительница с нежитью, познакомимся с кукловодом лично и надаем ему по рогам.

Если получится.

Глава двадцать вторая

Не то чтобы я ничего не боялась. У каждого из нас есть потаенные бесконтрольные страхи, и я не исключение. Но в силах разумного человека избежать ужасов вполне реальных, уменьшить возможный риск. Не ходить, например, ночью по кладбищу или по задворкам мегаполиса. Темными, опустевшими дворами без оружия, великолепного знания восточных единоборств или хотя бы кирпича в пакете. С приличной суммой в короткой юбке, звонко цокая каблучками и звеня украшениями в криминальном районе. В общем, всем известные прописные истины, преступить которые человек решается лишь пару раз в жизни. И хорошо если без серьезных последствий.

Конечно, с натяжкой, но можно сказать, что я вооружена. Однако прогулка предстояла не через укромные уголки опасных дворов, а противник был настолько крут, что я внезапно почувствовала себя институткой с баллончиком в руках против толпы гопников. И да, в такой ситуации бояться – нормально. Страх вообще положительно влияет на клетки мозга, заставляя их работать на полную. Я сказала – «страх», а не паника.

Наверное, имей я хотя бы немного реального представления, на что иду, мой путь мог пролегать в другую, а то и вовсе в противоположную сторону. Впрочем, с высоты (или глубины, как посмотреть) прожитого опыта всегда лучше видно, где была яма, в которую свалился, любуясь звездами…

Рассчитавшись с «Гаванью» и отбросив сомнения, я решительным шагом топала к набережной. Да-да, прямо так, спокойно и без лишней суеты, вышла из гостиницы и неторопливой походкой двинулась к Неве (ориентируясь на сфинксов, хоть сначала и бессознательно). Действительно, поразмыслив, лучшего места не сыскать! Не зря же ходит вокруг иноземных статуй, ставших уже притчей и символом города, столько темных легенд. И что люди, посмотрев на них, сходят с ума, и что топятся рядом с ними в полнолуние несчастные влюбленные… В общем обычные детские и журналистские страшилки, без которых, как известно, не обходится ни одна локальная территория, будь то город, двор, школа или вовсе скамейка у любого дома номер тринадцать. «В черном-черном городе черной-черной ночью толпа черных-черных людей кавказской национальности и криминальной наружности грузила арбузы в гробы…»

Фактически я была на месте, когда месье Ягода соизволил спохватиться. Даже обидно, что переоценила его, выходит. Все-таки санктум расслабляет. Интересно, что показывали комнаты великому инквизитору? Пыточные камеры с жутиками в клетках? Или копнули глубже, покопались в душе – и наш чародей не так свят, как ему бы хотелось? Уж не знаю и не уверена, что хочу знать. Все-таки история помнит множество монахов, затворников и святош, на поверку оказавшихся хуже грешников, ими осуждаемых. По крайней мере, во всех книгах, исторических и не очень, что я читала, вечно у них за каменными стенами монастырей различные непотребства происходили.

Дойдя до набережной, я спустилась к воде, расслабленно вдохнула теплый влажный воздух, каждой клеточкой ощущая прелесть ночной прохлады. Почему-то пахло кофе, бензином, водорослями и немного цветами. Все-таки ночь прекрасна. И не испортит красоту с бликами городских огней и отражением стареющей луны в темной воде ничего. Ни козни бывшего друга, ни охота инквизитора, ни даже мое легкое волнение – признак зарождающегося страха. Пора.

Развернув дряхлый свиток, я на секунду (в который раз) порадовалась чудо-зрению, способному в полумраке различить на пожелтевшей бумаге хитрые закорючки, и начала читать:

«…Широчайшие врата Для вас Геенна распахнет. Князей Своих навстречу вышлет. Вдоволь там Простора, чтоб вольготно разместить Всех ваших отпрысков…»

Тут-то и послышались за спиной тяжелые шаги инквизитора. Я не удержалась и обернулась. Пытаясь оценить его скорость, степень угрозы и прикинуть, сколько времени у меня в запасе, ну и увернуться от фаербола, конечно. Поэтому слегка вздрогнула и одернула руки, когда свиток с заклинанием вспыхнул и моментально сгорел, как сухое сено для растопки. На его месте в воздухе повис крохотный черный шар. Он начал расти, расти, упираясь основанием в землю, изгибаясь чернильной дугой. Вот они какие, Врата. Не дырка в пространстве, убогий прокол черного хода, кроличья нора, а сводчатая «официальная» дверь. Добро пожаловать на порог, Мона, тьма в конце туннеля ждет тебя.

– Беги!..

За спиной в яростной бессильной схватке сцепились магические заклинания рыжего кота и чародейские молитвы инквизитора, который, как ни странно, снова был в рясе. Под костюмом прятал? Или в санктуме «нажелал»?

Сверкали огненные вспышки, шипели, испаряясь, водяные хлысты. Грохот от молний стоял неимоверный. А я застыла, как завороженная. Передо мной золотым сечением по краям арки вспыхнула надпись. Буквы колебались в воздухе, плавно перетекая из латыни в итальянский, а потом и родной русский. «Desine sperare qui hic intras»¹³. М-да, Мона, отважная воительница, гибрид бульдога с носорогом, ты точно уверена, что хочешь пройти? С косой ухмылкой я шагнула в проход. В моем заплечном багаже, пожалуй, нашлось бы что угодно, кроме надежды. Скорее наоборот, я за ней и иду.

Мир застыл, а в следующую секунду загорелся, словно я сама оказалась небрежно нарисованной фигурой на листке вспыхнувшего пергамента.

Горела набережная, поднимая со дна на поверхность крупные пузыри горячего воздуха. Сверкало пламенем небо, коптила луна. Я огляделась. Огонь был повсюду. Облизывал разрушенные здания, все, кроме вмиг исчезнувшей гостиницы «Гавань», топил кусками потрескавшийся асфальт, словно свечной воск плавил фигуры сфинксов и куски торчащей арматуры. Все, что было создано природой и построено человеком, разрушалось, гибло в неумолимом пламени, тлело и погружалось в смердящую тьму. Не осталось ничего. А потом, как под дуновением сильного ветра, тьма рассеялась, разлетелась в стороны чадом пожарища, и я поняла, что нахожусь уже по «ту сторону баррикад».

Приехали, конечная.

Все-таки страшно, черт побери!

Быстро привожу мысли в порядок, чувства в кучку и осматриваюсь по сторонам.

Так, самое важное – я жива, и никто нападать не собирается. Твердо стою на ногах. А ноги – на небольшой площадке, зависшей (ну началось!) в воздухе, но достаточно надежной и недвижимой. Пятачок над пропастью.

Позади – каменная плита, точь-в-точь по форме Врат, овитая толстыми шипастыми корнями. Это шутка такая? Типа олицетворение места перехода, а-ля надгробие? Хорошо хоть без надписи с фамилией и датой, ничего себе шуточки. Впереди…эээ… мост. Ну да, тонкий цельный мост, невероятно длинный, извивающийся и без перил. М-да, это тебе не мост Ватерлоо. Соединяет сие кишкообразное строение мою площадку и огромное, прямо-таки гигантское… Дерево? Больше всего ЭТО напоминало дерево невероятных размеров, только неправильное – перевернутое вверх тормашками. Корни исполинского баобаба уходили в небо, так далеко, что для глаз постепенно растворялись в воздухе. Верхушка же (я осторожно приблизилась к самому краю площадки и заглянула вниз) тонула в клубящемся пламени огромного похожего на раскаленное блюдце озера. Тоже мне, Eucalyptus marginata¹⁴ в вертикально-невесомом состоянии, прям «плакучая ива».

Красные оттенки вокруг преобладали: темно-бурая, словно глиняная, порода каменной площадки, алое небо, горящее озеро, кора Дерева. А что ты хотела, Мона? Все-таки мир мертвых, а не курорт.

Наверху среди полупрозрачных корней плавали в небе крылатые серые фигуры, похожие на призраков. Немного понаблюдав за их хаотичным полетом, я пришла к двум выводам.

Во-первых, очень сильно сомневаюсь, что это демоны высшего порядка, к коим я приглашена «на званый ужин». Скорее уж действительно призраки. Тени.

Во-вторых, стоять с поднятой головой на краю площадки, зависшей над пропастью, немного не по себе. Мир начинает покачиваться, плавно подталкивая тебя вперед, туда, в бесконечную яму с полыхающим озером на дне. Брр. Я поспешно сделала шаг назад, к монолиту, и тут…

Твою ж мать!

Думаю, многие бы меня поняли. У каждого в друзьях-приятелях обязательно сыщется хоть один идиот, выпрыгивающий из-за угла с криком «Бу!»

Как обычно реагирует нормальный человек на такие шуточки? Правильно, визжит, вскрикивает или просто застывает. На мгновение екает сердце и позже, если инфаркта удалось избежать, начинает вспоминать причины, по которым шутника не стоит убить на месте. Чаще всего побеждает стандартное человеколюбие и «меня посадят». Я, видимо, обе причины из морали исключила уже давно, так давно, что теперь даже не задумываюсь.

В общем, я сразу врезала по шее тому, чья тень появилась за спиной. Инстинктивно, конечно, ну а чего тянуть-то? Хороший удар получился.

– Ой-ей-ей, больно!

– Твою дивизию налево!.. – выдыхаю вслух и начинаю присматриваться к корчащейся фигуре.

Странное существо. Рога, характерные для демонов, отсутствуют. А если судить по принципу «Двуногое, двурукое, прямоходящее, без перьев», то передо мной человек. Даже в одежде: спортивном костюме китайской фирмы «Abibas» и почему-то пляжных шлепках. Но когда рассмотришь поближе огромный по-жабьи растянувшийся рот от уха до уха, выпученные фасеточные глаза, по четыре пальца на руках и ногах (привет черепашкам-ниндзя), отсутствие волос, то… в общем, язык не повернется обозвать существо человеком.

– Ты кто?

– Кто-то. Дед Пихто, – язвит существо и выпрямляется, покрякивая. – Проводник я. Че дерешься?

– Заслужил. – поясняю, но признаться в том, что он меня напугал, было как-то неловко. – Торчу здесь уже бог весть сколько времени!

О. Живой пример тебе, Мона, что за языком надо следить. Ляпнешь, не подумав – а собеседник снова корчится, как от удара. Хотя в «Небесной канцелярии» упоминания всуе тоже не одобряют – зачем зря трепать? – но тут вообще как ругательство действует, а то и как боевое заклятие. Как его, болезного…

– Эй, проводник. Давай без кривляний, по существу: кто я, что я, где я и так далее. И про планы, куда ведем.

А про себя думаю: «Неудобно он все-таки стоит, между мной и каменной кладкой. Упомяну всевышнего еще раз, не подумав – столкнет ведь, чего доброго! Как-то неприятно к пропасти спиной».

– Я, о Живая, проводник. Приказано отвести. Вас—  к Великому Герцогу. Пойдем?

Хмыкаю. Как он сразу на «Вы» переключился, хе-хе, неплохо словами-то задело! Странное обращение ко мне: «Живая», впрочем, таких тут немного, наверное. Приятно быть исключением из правил.

– Стоять! – вырабатываю командный голос.

То, что я согласилась прийти, еще не означает, что собралась полностью подчиняться. И благостно топать в пасть ко льву хотя бы без предварительной подготовки, ну совсем глупость. Надо все выяснить.

– Что за Герцог, поподробнее?

– Не уполномочен, о Живая…

Слово «не уполномочен» существо выговаривало, так старательно пережевывая, морщась и напрягаясь, что сразу стало понятно – к подобным оборотам речи лупоглазый проводник не привык. Но пытается говорить максимально вежливо. Наверное, подслушал у кого.

– Зачем я ему понадобилась?

– Не уполномо…

Если он так на все вопросы собрался отвечать, толку от него ноль и даже с минусом. Стоять на месте тоже безрезультатно, правда… Но хоть что-то он должен знать?! Ладно. Зайдем с другой стороны.

– Ты демон?

– Нет, о Живая. Я гомункул.

Понятненько, искусственно созданный значит. Ну, это многое объясняет: интеллект, например. Хотя пока ничего полезного, но, может, крохи информации удастся вычленить?

– А эти? – киваю в сторону парящих теней.

– В какой-то мере, о Живая. Это капы.

– Кто?

– Капы. По-вашему – Познающие. Постигающие. Понимающие.

Проводник подбирал подходящий термин, словно перекладывал с места на место речные камушки – вроде все похожи – маленькие, блестящие, гладкие, а не то, не то.

– Духи-которые-копаются-внутри.

– О как. И кого же они познают?

Невольно тянусь к шее, на которой нет крестика. Что-то я не в восторге от перспективы. Не хочу, чтобы во мне «копались».

– Каждого, кто проходит мост.

Та-а-ак. Даже неважно, зачем они это делают, но мост абсолютно мне разонравился. Вечер перестает быть томным…

– Мост – обязательно. Познание – обязательно.

Ну вот, словарный запас гомункула кончился, и разговор стал напоминать общение с аборигеном. Черт. Сейчас на жесты перейдет.

– А Герцог где?