Мы подошли к нему поближе и увидели довольно крутой, но всё же вполне сносный спуск, где мы не так сильно рисковали переломать себе кости. Миэрос, обвязавшись веревкой, другой конец которой держали мы все, первым сделал пару шагов под наши настороженные взгляды. Баэглор при этом подстраховывал друга, но оказалось, что все даже проще, чем нам казалось сверху. Ловкий парень легко преодолел несколько “ступеней” и обнаружил на одной из них след когтей.

– Тогда сомнений нет, – подытожил Ингвэ. – Спускаемся.

Мы гуськом стали спускаться вниз. Это было действительно проще, чем казалось сначала, и уже спустя несколько минут мы стояли под утёсом и искали следы, оставленные псом.

Пришлось постараться как следует. После спуска рядом с обрывом не было совершенно никаких зацепок. Но, когда мы уже начали думать, что пёс нас перехитрил, остался наверху и наверняка посмеивается над нами по-собачьи, Ландир нашёл продолжение цепочки когтей и повёл нас дальше, в бор из таких великолепных сосен, что с каждой можно было писать картину, а сугробы между деревьями были гораздо выше, чем там, откуда мы пришли.

В этой части леса я раньше никогда не была, хотя и в знакомой местности было не так просто ориентироваться из-за снежных покровов: всё выглядело совершенно иначе. Наверно, поэтому голова начинала давать о себе знать ноющей болью в висках: новой информации вокруг было слишком много. Я даже подумала о том, что ещё пара дней преследования, и я буду совершенно вымотана и беззащитна, а добрый ли Пёс или злой, мы до сих пор не знали.

Как ни странно, но наши поиски вновь не привели ни к чему, кроме огромного снежного сугроба, в котором мы выкопали себе отличное укрытие на ночь и устроились спать по очереди. Я вызвалась дежурить первой, поэтому, когда все уснули, долго сидела у входа в пещеру на улице и прислушивалась к пересвисту проснувшихся ночных птиц и шорохам, издаваемым любопытным зверьём. Однажды мне показалось, что кто-то потянул носом воздух прямо у меня над ухом, но, резко повернувшись, я никого не увидела. Пару часов длилась моя смена, во время которой ничего интересного не произошло, а после меня сменил Баэглор. Я же забралась в “берлогу”, легла под бок к Ингвэ и попыталась уснуть.

Не знаю почему, но сон совершенно не хотел приходить. Я вся искрутилась, пытаясь улечься поудобнее, думая, что дело в этом, но, очевидно, заблуждалась. Тогда просто легла на спину, сложила руки на груди и стала смотреть вверх, на тёмный снежный свод, и слушая сопение лежащих рядом друзей.

Я лежала и думала о нашем внезапном приключении, и о том, как далеко оно зашло. Меня не сильно беспокоило то, что мы заблудились и теперь находились в совершенно незнакомом нам лесу, однако, меня начинали волновать сроки нашего пребывания здесь. Родители должны были вот-вот приехать, а праздник вот-вот начаться, а мы тем временем были очень далеко от дома и уходили всё дальше. Это меня тревожило, и неопределённость от того, что будет завтра, держала мои глаза открытыми, не давая сну подойти ближе. Я смогла задремать лишь под утро, поэтому, когда Ингвэ встряхнул меня за плечо, я еле смогла разлепить веки.

– Что случилось? – сипло спросила я.

– Утро, – ухмыльнулся брат. – И новые следы около нашего сугроба.

Я застонала и закрыла глаза. Этот пёс точно издевался над нами. Не понимала только, как он так аккуратно мог вернуться обратно, если мы видели следы, ведущие от нас, но никогда в нашу сторону. Неужели он специально оставлял следы когтей и шерсти, чтобы завести нас как можно дальше, при том, что сам по себе он мог ходить, подобно призраку. Но в чём смысл?

Эта мысль продолжала терзать меня даже тогда, когда я плелась чуть в стороне от нашей группы и высматривала то, что могли пропустить остальные. Легенда о Снежном Псе, которую я слышала и раньше, а также сам поход теперь не казались мне такими весёлыми, как было сначала. Но таким упадническим настроениям была подвержена только я. Остальные только разгорелись духом охоты и были серьёзно настроены найти этого пса, даже не ради того, чтобы загадать своё сокровенное желание, сколько просто, чтобы увидеть его воочию.

Тут Ингвэ, шедший передо мной, на расстоянии нескольких десятков шагов, обернулся, и я увидела его сияющие глаза и здоровый румянец во всю щёку. Этого хватило, чтобы вся тяжесть, лежавшая у меня на душе, отступила. Ингвэ улыбнулся мне и кивнул, а я улыбнулась ему в ответ и… провалилась под снег.

Упав на четвереньки и перекатившись, спасаясь от осыпающегося снега, я сначала ничего не видела, но потом глаза попривыкли. Потолок был очень высокий, в три моих роста, добраться до него самостоятельно я не могла; стены терялись в голубых тенях, не давая оценить размеры снежной пещеры, куда я упала. Осторожно поднявшись на ноги, я ощупала ушибленный левый бок, где в скором времени обещал расползтись синяк, и принялась осматриваться, правой рукой ища кинжал в ножнах на бедре. В любой момент я была готова дать отпор нежданному противнику, если эта пещера окажется ловушкой, но пока всё было тихо. Казалось, что больше здесь никого нет, и потихоньку я стала успокаиваться.

Сверху раздались обеспокоенные крики друзей: они наконец добежали до дыры в снегу и теперь пытались высмотреть, что внизу. Ингвэ, судя по тому, что я слышала, собирался прыгать за мной, но его отговаривал Ландир, предлагая это сделать, вместо него. Я тут же некстати зарделась, представив себе романтичное спасение своей персоны, но потом решила не строить из себя непонятно кого и не беспокоить брата и ребят понапрасну. Уже набрав воздуха и открыв рот, чтобы крикнуть, что всё в порядке, я осеклась и, кажется, забыла, как дышать. Прямо на меня из темноты, покачиваясь, плыли два голубых светящихся глаза.

– Флэр, Флэр! – надрывался Ингвэ. – Почему она молчит?

Миэрос и Баэглор молча пожали плечами. Баэглор готовил заклинание левитации, но что-то шло не так: ноги никак не хотели оторваться от земли. Миэрос пытался распутать верёвку, которой мы его обвязали при спуске с утёса, но та, будто специально завязалась узлами. Без того и без другого вариантов спуститься больше не было. Тишина из снежной ямы угнетала, а живое воображение рисовало всё самое ужасное, что только могло произойти. Оставалось только прыгать в зияющую в снегу дыру, как есть, но сделав это с такой высоты, можно было покалечиться, и в этом случае, как бы спасателям самим не потребовалась помощь. Действовать надо было быстро, но разумно, только вот в голову Ингвэ ничего не лезло, да и друзья помочь не могли. Тогда Ингвэ собрался присесть на корточки на краю дыры, чтобы подпрыгнуть и, обломив кусок снега, которым каким-то неведомым чудом продолжал держаться под весом высокого худощавого эльфа, упасть вниз, я крикнула:

– Стойте!

Голос раздался не снизу, а сзади, с той стороны, куда мы направлялись до моего падения, поэтому лица друзей, когда они обернулись ко мне, и брата, всё ещё находившегося в совершенно дурацком полуприседе, были такими смешными, что я не сдержалась и хихикнула. Пёс, стоявший рядом со мной и тыкавший носом мне в ладонь, тявкнул.

Повисла пауза. Снег под Ингвэ начал-таки сдаваться и тихонько потрескивать, поэтому брат отскочил назад и, надо сказать, успел сделать это в самый последний момент: пласт снега отломился и полетел вниз, разбившись о пол пещеры на крошечные кусочки.

– Флэр, что? Как ты там оказалась? Кто это с тобой? – он мигом засыпал меня вопросами, обходя дыру и подходя ко мне ближе. Следом потянулись остальные со всё ещё вытянутыми лицами.

– Меня вывел из пещеры мой проводник, – я кивнула на собаку.

– Это Снежный Пёс? – спросил Баэглор, не сводя взгляда с моего спутника.

– Не знаю насчёт Снежного, но точно могу сказать, что это Нежный Пёс, – рассмеялась я и, опустившись на четвереньки, потрепала своего четвероногого спутника по холке, а тот в ответ лизнул мою щёку.

Друзья рассматривали стоявшего рядом со мной пса с удивлением. Очевидно, каждый представлял его больше и, возможно, свирепее, но точно не таким, каким он предстал перед ними сейчас. Лохматый, с густой белой, отдающей светло-голубым, шерстью, ростом до середины бедра, на длинных лапах, с маленькой головой и огромными ушами, одно из которых стояло торчком, а второе висело, кажущийся худым и несуразным, он производил не самое грозное впечатление.