Читать книгу: «Слесарь 4», страница 2

Типа, сам его прикончил и вещи забрал тоже. Все это после бегства от похитителей, так история будет хоть немного складно выглядеть. Или можно про моих похитителей приврать, что вещи с них добыл, когда они расслабились и плохо связали на ночь, а откуда у них такое добро – мне неведомо.

– Слабенькое объяснение, честно говоря, подучается, ведь следов от веревок на руках и ногах у меня нет, да еще очень много непоняток и странностей, не получится у меня Гильдию никак обмануть, – сам все хорошо понимаю.

Если все вчера произошло, то поисковые партии все еще рыщут около Сторожки. Но, скорее всего, по следам дошли до обрыва, а теперь бегут за загонщиками. Наши с Рыжими следы совсем пропали, только за ними погоню пустят.

Через час осторожного движения впереди блеснула гладь реки, дошел до основного ориентира, слава богу. Еще через какое-то время разглядел впереди тот самый обрыв, в полутора километрах от меня. Недалеко ушел, смог без большого крюка в сторону выйти на нужное мне место.

Усилив осторожность и свое чутье, подошел поближе. Нет, с этой стороны и на вершине никого, только если с другой стороны кто затаился. Зачем, вот вопрос, но нелогично будет выглядеть, ведь все, что могло, уже случилось.

Поднялся почти до самого верха и снова прислушался, все равно никого рядом нет.

Подошел к кромке обрыва и, не спеша, рассмотрел место, вот кровь моя, почти уже невидимая, даже капли воска от свечи видны на песке, а самой свечи нет, забрал ее кто-то. Здесь все и произошло, вон как натоптано. Сосна две нижние толстые ветки невысоко раскинула, на них я должен был висеть обгорелым куском мяса.

И висел бы обязательно, если бы не небольшой запас маны.

«Что-то все время Рыжие знакомятся со мной и моей магией прямо перед своей смертью. Место, видно, такое для них несчастливое, город Астор и его окрестности, – пришла в голову вдруг мысль. – Но это же правильно, знакомятся и сразу помирают. Зато не расскажут ничего своим уродам».

Заглянул сверху на реку, не видно никого и ничего. Скинул ветку вниз, течение медленное, здесь еще и закручивается, глубокий, похоже, омут внизу меня ждет.

Так, откуда спуститься к воде и где проводить поисковую операцию?

С правой стороны удобнее, есть небольшая отмель около берега, хорошо видно отсюда. Слева отмели не видно и чуть дальше, но, как мне кажется, там немного безопаснее будет, да еще кусты над водой нависают, можно затаиться, если первый кого увижу или услышу.

– Решено, заходить в воду слева буду.

Пришлось попотеть, чтобы спуститься, прошел по кромке воды почти под вершину обрыва. Потрогал водичку, терпеть можно, градуса двадцать два будет. Нырять буду в рубахе и портах, только мокасины сниму. Проверил фонарик на герметичность, на полуметре глубины воду держит, это уже хорошо, светит слабо, конечно. Плохо, что светило в этом месте водную гладь не просвечивает, только вечером лучи упадут на воду под самим обрывом.

Ждать до вечера не хочу, все желание пропадет, и так себя с трудом заставляю готовиться к подъему своего старого тела, моральные силы попаданца все-таки не бесконечны.

Помолясь, присел в воду, холодновато все же, долго нырять не получится и поплыл по течению, немного шевеля руками. Видимость есть на пару метров, вода не прозрачная, как в порту, но и не совсем мутная, плыву вдоль берега. Дно уходит постепенно вниз, глубина уже метра три, видна здоровая яма, намытая течением в омуте. Пока плыву вдоль берега, придется осмотреться, да сама вода уже кажется не такой холодной, попривык немного. Еще ничего не видно, ведь только рядом с собой что-то можно разглядеть. Фонарик неплохо светит на метр где-то, не дальше.

Омут, как есть, мутноватый такой, хорошо, что помню, куда примерно упали оба Рыжих. Один, получается, далековато улетел, похоже, на край омута. Зато второй должен по самому центру лежать, а мое бывшее тело должно плавать рядом с ним, если только веревка не порвалась. Хотя она крепкая была, чего ей рваться, Рыжие к таким вещам серьезно относятся, только самое лучшее всегда берут.

Зубы начинают постукивать, очень не хватает лучей светила, и еще очень страшно мне. Поднимаю голову и вижу, что под берегом есть небольшая кромка свободного места, промытого течением реки. Можно туда спрятаться теоретически, только половина тела будет лежать в воде, долго не просидишь так.

Теперь хочу проплыть по центру омута, что-то больше нет желания долго здесь оставаться, понимаю наглядно, что в такой воде найти тела можно только случайно. И очень-очень не по себе мне сейчас сделалось.

Толкаюсь от берега, десяток метров плыву не спеша, иногда поднимая голову, чтобы вздохнуть. Когда снова опускаю ее в очередной раз, вздрагиваю в ужасе. Прямо перед моим лицом виден кусок ткани, натянутый на что-то непонятное. Снова поднимаю голову и пытаюсь отдышаться, протягиваю руку в направлении, где мне показался кусок знакомой ткани и нащупываю тело под тканью.

Что это такое, мне непонятно, и я пытаюсь подтянуть его к себе, но плохо удается, эта штука сопротивляется моим усилиям сдвинуть ее с места, поддается понемногу и снова тянет меня обратно.

Так дело не пойдет, бечевку я с собой не взял сразу, побоялся запутать ее по корягам. Поэтому плыву дальше против течения, отпустив нащупанный предмет, и вскоре стою на берегу под кустами, по колено в воде.

Зубы стучат то ли от страха, то ли от холода. Скорее, сразу от всего вместе.

Разрываю упаковку бечевки, пытаюсь сделать петлю на конце, что у меня все же получается. Привязываю веревку к кустам, отпустив по воде петлю на десяток метров, жду, когда конец достигает середины омута. Плыву медленно, чтобы не промахнуться мимо цели, но в запомненном месте ничего нет, проплываю еще пару метров и вот снова кусок ткани появляется передо мной. Перебираю рукой по твердому под тканью, вскоре это твердое кончается, я поднимаю его, человеческая нога в гильдейском мокасине появляется перед глазами. Из последних сил проталкиваю ее в петлю и сразу уплываю обратно. Мне жутко оставаться на этом месте, так и видится, что покойник вот-вот утащит под воду, сомкнутся на ноге холодные безжалостные пальцы. Очень хорошо прочувствовал трагизм ситуации с поиском утопленников в воде.

Доплыл до берега в легкой панике, кажется, что мертвецы тянут ко мне свои склизкие руки. Выпрыгнул даже на берег, с шумом раздвигая ветки кустов. Стоя на берегу, я успокаиваюсь и начинаю подтягивать бечевку. Теперь мне легко это делать, твердая почва под ногами дает надежную опору. Поначалу цепляясь и пугая меня не на шутку, бечевка все же подтягивает ко мне груз. Вот я вытаскиваю ее всю и вижу под водой ногу в гильдейских портах, оголенную до колена.

Но теперь груз серьезно цепляется за что-то, поэтому мне приходится спуститься в воду, чтобы тащить за ногу, упираясь изо всех сил.

– Я больше не смогу себя заставить, чтобы повторить все это еще раз, – бормочу, весь трясясь понятно почему.

Наконец, тело поддается, я вытаскиваю его на мель под берегом. Тело в гильдейской одежде лежит на животе, одна рука, которая правая, вытянута вперед, что-то там цепляется, на руке видна веревка.

Я переворачиваю тело на спину и смотрю на свое бледное, бескровное лицо.

Это, конечно, я собственной персоной, только уже очень распухший за время, проведенное в реке.

Глава 3

Да, это самый настоящий, стопроцентный, позавчерашний я, никаких сомнений быть не может.

Под носом страшный, уже размокший ожог, последний жгучий подарок от Северян.

Но смотреть на него уже почти приятно, ведь уроды, которые жгли меня свечой, теперь лежат на дне, но еще, вполне может так быть, принесут мне немало другого хорошего, кроме воспоминаний о своей смерти.

– Ловко я все-таки приложил уродов напоследок! – в сердцах ругаюсь я.

Я сижу на берегу и смотрю на то, что лежит передо мной, что осталось от меня, такого продуманного и практичного парня, всего за половину местного года сделавшего себе отличную карьеру в Черноземье.

Но совершенно случайно перешедшего дорогу мстительному клану Рыжих уродов, как они себя называют – клану Разноцветных камней.

Называли, если точнее сказать.

– Ну, пока еще называют, но скоро некому даже так будет делать, – мне этого очень хочется.

С теми, кто оказался рядом со мной и открыл на меня охоту, я справился во многом с помощью удачи. И удачного поста наблюдения, еще настоящих крутых и бесстрашных парней – Кроса и Драгера.

Но вот те, кто остались вдали, смогли узнать все, что им оказалось нужно, чтобы вычислить мою роль в разгроме асторского гнезда и приговорить меня к страшной смерти. На самом деле выяснить мою роль в доведении Рыжих до полного цугундера совсем не трудно в Асторе, меня видели сотни горожан.

И смогли привести приговор в исполнение, пусть даже ценой смерти исполнителей.

Что не было однозначно предусмотрено в плане нападения. Нашлось и у меня, чем удивить уродов напоследок.

Я спускаюсь на мелководье, перехватываю веревку, срезаю с моей бывшей руки и подтягиваю тяжелый труп Северянина на мелководье. Он тоже прихвачен за руку, я тащу его по отмели, на нем много мусора и веток, черных и склизких, давно пролежавших на дне.

Веревка мне нужна, чтобы вытащить мое бывшее тело наверх и похоронить там, немного в стороне от каменистого склона.

«Так придется поступить обязательно, иначе не могу поступить с самим собой, с бывшим моим „я“», – думаю я.

Распутываю веревку, стараясь не касаться руки утопленника, потом мне это надоедает, и я просто разрезаю ее. Снова связываю, продеваю под мышки через грудь моего предшественника и затаскиваю сначала в кусты, перебрасываю концы повыше, вытаскиваю на более-менее ровное место, где мне придется сделать все, что нужно перед похоронами.

Вытаскиваю, поднатужившись, болт из низа живота, долго смотрю на него. Болт обычный, не бронебойный и не срезень.

Похоже, Рыжие заранее знали, что я катаюсь без кольчуги и не хотели, чтобы я быстро истек кровью. Кто-то хорошо за мной проследил и все правильно доложил этой банде уродов, а я ничего не почувствовал, странное это дело.

– Наверно, совсем издалека наблюдали. Или в трактире Сохатого позицию заняли, там на меня много народа постоянно смотрело.

Да, меня легко очень хорошо рассмотреть при каждом посещении трактира, когда я заезжаю промочить горло после дороги и на обратном пути тоже. Всего-то требуется посидеть там пару часов, если даже приблизительно знать мой распорядок доставки грузов в Сторожку. Или внимательно послушать кого-то знающего со складов расспросить, за три месяца работы снабженцем я уже довольно давно так стандартно поступаю.

«Откуда Рыжие получили исчерпывающую информацию про меня – так просто не вычислить. Здесь кого-то из крестьян подкупили или в городе том же кого-то нашли?» – понимаю я.

Стаскиваю тело вниз к подножию склона и копаю могилу, осторожно срезая верхний слой дерна. Тело лучше бы сжечь, конечно, оставлять в могиле моего двойника – вообще-то опасно.

Но сейчас я могу сделать только такие быстрые похороны, ведь разводить большой костер гораздо опаснее. Дым точно привлечет сюда Охотников, а они зададут мне хорошо понятные вопросы, на которые я опять не смогу ответить.

Через час неглубокая могила готова, еще много времени занимает снятие одежды с распухшего тела и облачение его в мои лохмотья, найденные на стоянке. Заваливаю землей могилу и аккуратно раскладываю сверху куски дерна. Через пару дней трава на нем засохнет, поэтому пятно могилы начнет очень заметно выделяться на общем фоне.

«Хорошо, что место совсем безлюдное, путешественники и грибники здесь не хотят, а от Гильдии мне маскировку не навести, как ни старайся», – напоминаю я себе.

Голышом, только в земных трусах-боксерах, стираю одежду и развешиваю ее сушиться под яркими лучами светила, вывернув наизнанку. Пройдет часок, она быстро просохнет под жаркими лучами Ариала, ее можно будет надеть уже без сильного чувства брезгливости. Болт пробил низ рубахи, дырка небольшая, а кровь в воде вся смылась. Можно прикрыть курткой и поменять в Сторожке, но потом рубаху лучше сжечь или закопать придется.

За всеми хлопотами и заботами день начал клониться к вечеру, поэтому я поспешил заняться трупом Северянина. Поднявшийся Ариал перебросил свои лучи через склон и осветил место, где он лежит. Пояс не соскочил с тела во время волочения по дну, раздуло его тоже хорошо, но уже сполз опасно низко. Сняв пояс, я забросил его на берег. На щиколотке нашелся еще небольшой дорогой кинжал в ножнах, хитро крепившихся к ноге.

«Такое добро тоже на берег, мне самому хитрое оружие не помешает», – решаю я.

Под рубахой виднеется дорогая кольчуга, несмотря на то, что я тороплюсь закончить обыск, придется вытряхивать тело из нее. Посадил его, уперши спиной к берегу, только так смог понемногу стащить кольчугу, стараясь изо всех сил.

Вещь очень ценная, будет мне хорошим напоминанием, что с Рыжими придется покончить совсем.

Добраться до Талака и там поднять власти на истребление гнезда этих уродов.

«Ну, это все в планах пока, там-то я ни разу не важный чиновник окажусь, без особых возможностей к привлечению на свою сторону местных властей», – приходится признать объективную реальность.

Когда власть в Асторе прознает про организованное нападение на чиновника моего ранга, покоя уродам нигде не будет. Тем более у них есть, чем хорошо поживиться местным органам правопорядка.

Те, кто в Гардии до сих пор делают вид, что воюют с Магами и Крысами, узнав о разгроме остальных гнезд, просто могут уйти на Север. Никаких иллюзий про отношение властей Астора у них больше не останется.

Хотя лучше бы этого вообще не допустить.

Мои личные враги мне там совсем ни к чему. Но вариантов я пока не вижу, если самому добраться до Гардии и начать вырезать Рыжих, остальные защитники города будут сильно против. Да еще противостоять без магии опытным бойцам – дело весьма сомнительное, если только Драгер не постреляет их.

– Хлопотное в общем дело, пусть уж на север уходят! – говорю себе я. – Или в Талак приплывут, теперь им нужно в одном месте держаться, мало их осталось совсем.

Кольчуга снята, труп обыскан, я с большим облегчением сталкиваю его в воду. Полежит еще немного и всплывет, как следует раздутый, потом отправится в путешествие к морю. Моюсь напоследок, после всех таких похоронных процедур и замираю на берегу, рядом с сушащейся одеждой.

Отдыхаю и достаю котелок с кашей, подкрепляюсь не спеша.

Скоро начнет темнеть, мне до Сторожки километра три-четыре топать, лучше прийти туда не в полной ночи.

Прячу нож, фонарик и бечевку в котелок недалеко от могилы, топориком рыхлю землю для нового тайника в глубине кустов, потом кладу его, присыпаю почвой и подметаю вокруг. Сердечно прощаюсь с моим предшественником и спешу выйти на дорогу. Ножны приспособил себе на правую щиколотку на всякий случай, в руке копье, одежда почти просохла, мокасины уже свои надеты, поудобнее теперь идти по лесу.

Времени у меня примерно час, чтобы придумать правдоподобную версию про нападение. И еще о том, где я пропадал эти дни, как выжил и что делал.

Скоро выхожу на дорогу, подхожу к месту смерти лошадки, где вижу полностью разделанный ее скелет.

Ну, так оно и должно быть!

Лошадиное мясо считается в Черноземье большим деликатесом, естественно, мою лошадку разделали. Как всякое другое мясо, конечно. Значит, довольно быстро ее нашли, явно не на следующий день, погоню тоже быстро пустили, вполне могут догнать загонщиков, могут еще языка какого-нибудь привести в Сторожку.

Вот он будет удивлен моим здоровым видом и румяным лицом, обязательно громко так удивится, чтобы все услышали.

– Да как ты вообще еще живой, если тебя Рыжие подстрелили? – как-то так все будет выглядеть. – У него болт в животе торчал! Мы все видели!

А у меня чистый живот и хорошо работающий мочевой пузырь.

«Ну, от его слов можно легко отказаться, мало ли, что подлый враг на меня наговаривает?» – прикидываю я.

– Дайте-ка мне побольше огня и его на часок! Пусть ответит за свою ложь!

Так его пытать станут, а он до конца будет на своих словах стоять. Останутся ко мне вопросы однозначно у моих командиров тогда. Новые вопросы к уже старым еще добавятся.

Лучше мне прийти, рассказать о своих приключениях и свалить со Сторожки, хоть к Сохатому переночевать пойти. Посижу, пивком и ресой отпраздную свое третье рождение, второе в этом мире. Может, кто на подводе поедет в сторону города, тогда с ними напрошусь.

– Хотя, ночь же скоро, никто никуда точно не поедет, – напоминаю я себе. – только крестьяне на хутора могут вернуться, но мне туда не нужно.

Хорошо бы мне отдалится от своих гильдейских подальше, ведь если приведут или на месте поспрошают как следует про меня, загонщики молчать не станут. Расскажут, что меня Рыжие точно подстрелили и утащили пытать перед смертью.

Но ведь, может быть, поиски уже закончены и все, что требуется, Гильдия уже узнала.

С другой стороны, можно смело утверждать, что меня не подстрелили, а только оглушили. А когда я очнулся, смог расправиться с обоими, нож на щиколотке ведь теперь у меня имеется.

Тогда тоже имелся, поэтому смог разрезать веревки и столкнул Рыжих с обрыва.

– Просто очередной невероятный подвиг Счастливчика Ольга! И всего-то делов!

С таким знанием про мою стопроцентную смерть у тех же заказчиков покушения мне не жить в Черноземье очень долго, если не смогу его опровергнуть, понимаю абсолютно точно.

Одна надежда на то, что загонщики все же успели уйти от Гильдии, поэтому у меня есть какое-то время, чтобы привести свои дела в порядок, а потом технично исчезнуть из Астора. Пока за месяц-два до оставшихся в Талаке Рыжих не дойдут слухи, что я все равно выжил и вполне себе здоровый гуляю по Астору.

Они точно не в курсе про чудодейственный Храм и чудеса, ему сопутствующие. Раз даже Учитель там еще никогда не был, и даже не знал его точное местонахождение.

И про мою стопроцентную смерть от болта им исполнители просто наврали. Да еще сами Рыжие так просто не оставят в покое мое чудесное воскрешение, пошлют весточку, кому надобно.

Теперь я не смогу спать спокойно, придется держать ушки на макушке, жить постоянно настороже.

– Главное, что же сейчас делать, как узнать, что в Гильдии разведали про меня и смерть мою? – и я быстро принимаю правильное решение.

Не пойду я сразу в Сторожку, не хочу рисковать. Зайдешь и пропадешь с концами, чтобы не подводить Гильдию, как ее почетный член и активный сотрудник.

Лучше в трактире дождусь кого-нибудь из Охотников, по реакции на меня попробую понять отношение ко мне живому. И как закончилась погоня, там все же легче будет удрать, чем в той же Сторожке. Нужно жратвы в трактире купить заранее, если удастся прорваться к Храму, тогда там спокойно отсижусь какое-то время.

И выпить очень хочется, по-настоящему порадоваться, что живой каким-то технологическим чудом остался.

Сказано – сделано, вскоре я подхожу к самому зданию трактира Сохатого.

У трактира стоит пара подвод, гильдейских еще никого нет в наличии, мне же проще. Спрятал в кустах около трактира копье, чтобы меньше вопросов задавали, свое оружие мои сослуживцы сразу узнают.

– Какой сегодня день? – сразу спросил какого-то возчика около его подводы, кормящего лошадь.

– Так сегодня шестой день осьмицы! – простодушно ответил он, посмотрев на мою гильдейскую одежду.

Так, конец шестого дня, значит, уже третий день, как я отсутствую. Теперь знаю, что нужно говорить.

Сохатый встретил меня радостно, решил, что я собираюсь у него в такой предвыходной вечер биться за мелкий прайс. Молотить здоровенных, непробиваемых лесорубов своими совсем новыми кулаками, полученными из Храмового принтера?

Вот наивный здоровяк!

– Пива давай пару кружек и бутыль ресы абрикосовой и сам подсаживайся! – громко провозгласил я. – За мое спасение будем пить!

Так сразу начал себя проявлять, как чудом спасенного героя.

Сохатый удивленно уставился на меня, точно, он еще не полностью в курсе нападения. Вот и проверю на нем версию моего чудесного спасения, мужик он простой, если что-то его удивит – обязательно спросит. Народа в трактире еще немного, скоро стемнеет, сегодня у Сохатого никакого аншлага не будет.

Гильдия до окончания погони будет строго молчать, наверное, вчера и позавчера никто до трактира не дошел, сразу всех в ружье подняли, ну, то есть, в копье.

– Три дня назад лошадь мою подстрелили, меня загнали бандиты в засаду! Не знаешь, что ли? – сделал я такой удивленный вид, что не поверил Сохатому.

– Ничего не знаю, с той стороны тоже за это время никого не было. Я уже сам в Сторожку собрался сходить, чтобы узнать, что там случилось.

Сохатый бросил свои подсчеты и подсел ко мне:

– Лошадь подстрелили? А ты как ушел?

– Как, как… Как настоящий Охотник, два болта руками поймал, третий палкой отбил, – повел свой рассказ я, сразу начиная как бы хвастать и преувеличивать.

– Пятеро их оказалось, может, кто еще с ними был, я не видел больше. Серьезные ребята с топорами, с двумя арбалетами, погнали меня к реке, а там уже ждали. Угадай, кто сидел в засаде?

– Не знаю я! Давай, не томи. Ты-то здесь, а засада где? Не по зубам, что ли, им оказался?

– Не по зубам! Пока я назад оглянулся, сзади по башке поленом огрели и потащили бесчувственного наверх, давай к дереву вязать. Кровники мои оказались, Рыжие уроды, сразу двое. В порту Астора заваруха была, слышал?

– Это когда Рыжих с контрабандой накрыли? Слышал. А ты тут при чем?

– Я на них в мытню написал про спрятанное добро и двоих лично сам заколол копьем, когда кутерьма в порту началась. А теперь они меня выследили, наемников взяли откуда-то и устроили правильную засаду, – пока все складно заливаю. – Давай выпьем за мою лошадку, Криту! Пала она смертью храбрых! Но защитила меня!

Я встал и поднял стопку, потом посмотрел по сторонам, на Сохатого, на посетителей и добавил:

– Всех угощаю! Вся выпивка за мой счет! Второй раз родился! Кто что хочет, пива или ресы – заказывайте! Вино в это щедрое предложение не входит, но остального без счета! Пусть хозяин останется безо всего хмельного или крепкого!

И ведь правду сказал, второй раз в новом мире я вышел их Храма, полностью обновленный. Посетители дружно меня поддержали, в трактире намечается грандиозная попойка, что еще требуется, чтобы радостно встретить наступающий выходной и порадоваться утром холодному пивку.

И продолжил:

– Ну, господа черноземельцы! Помянем мою лошадку Криту! Спасла меня своей головой от верного болта!

И началось, тосты шли один за другим:

– За мое спасение! За смерть врагов! За смерть всех Рыжих! За Гильдию! За меня, достойнейшего ее представителя!

Сохатый просто ошалел и тихонько спросил меня через час:

– У тебя денег-то хватит? Ты сейчас всех на пару золотых напоил уже!

– Точно не скажу, сейчас посмотрим, – сам-то я несильно налегаю на спиртное, пью понемногу ресу.

Вот жру за троих и овощи, и свинину, как с голодного острова вернулся.

И вытащил пояс, снятый с Рыжего. Я, конечно, заглянул в него еще раньше и все, что увидел, мне в нем очень понравилось. Судя по весу, добра в нем достаточно, чтобы скупить всю выпивку в трактире и еще останется. Раскрыл кошель, самый тяжелый и вытащил пару золота, протянул Сохатому, удивился еще тому, как быстро монеты исчезли в его лапище.

Подумал и добавил еще пару:

– Пусть с запасом будет, Рыжие посмертно всех угощают! Узнают на том свете, что гуляем на их кровные, пусть порадуются своей щедрости! – провозгласил погромче, чтобы народ знал, за чей счет пьем.

– Как ты с ними справился? – хозяин вспомнил, что я так и не рассказал самое интересное.

И самое непонятное, как я, оглушенный, смог убить двух необыкновенно сильных соперников.

– Притащили меня наверх, хотели к дереву привязать, отвлеклись на веревку, тут я одному брюхо и вспорол, – заливаю я, как соловей.

После чего, подняв ногу, показал Сохатому и всему трактиру ножны с кинжалом, даже достал его и махнул пару раз, вызывая всеобщий восторг.

Рыжих здесь никто не любит. Да вообще никто не любит на всем белом свете, кроме них самих.

– Вспороть-то вспорол, да он все равно на меня кинулся, тут я его мимо столкнул, он с обрыва на берег улетел, а там восьмую часть лиги лететь! В один конец дорога!

Выпили еще раз за такой подвиг.

– А дальше как, со вторым? Рыжие – бойцы сильные, что на ножах или по жизни, – любопытствует Сохатый.

– Второй кинулся на меня с кулаками, представь себе. Как его брат улетел, совсем обезумел, хотел меня за шею схватить и все лапы свои тянул. Я его раз десять ударил клинком по голове, он не успокаивался и все лез. Тогда схватил его за руки и бросил через себя в пропасть, знаю я такой хитрый прием. Полетел еще дальше первого, я так и не успел посмотреть, что там с ними внизу стало. Наемники услышали их крики и бегут ко мне, чтобы совсем дело закончить. Ну я сам побежал, долго бежал, потом ждал их, а они не идут за мной. Решил, что сидят в засаде и долго, целых два дня прятался. Короче, добрался до обрыва снова, там никого, только один Рыжий валяется под склоном, на маленькой глубине. Наемники то ли не заметили его, то ли не стали время драгоценное терять, короче, не полезли за ним и сбежали. Зато я целый день с него кольчугу снимал, распух он уже серьезно, едва справился, поэтому я к тебе и пришел, выпить и отдохнуть, два дня ничего не жрал толком, – все складнее у меня получается красиво рассказывать о своем подвиге.

Реса придает смелости и правдоподобности рассказу.

– Так чего к Сторожке не пошел? – удивился Сохатый.

– Думал, там меня тоже будут ждать. Представь, я двоих Рыжих прибил, теперь наемники не вернутся, пока меня не схватят, ведь без меня и тех Рыжих – они вообще не жильцы. Их оставшиеся Северяне-заказчики на куски порежут.

Тут хозяин посмотрел мне за спину и довольно кивнул:

– Вот и наши пришли.