Данута, Рада и искры сказок. Сказки для тех, кто любит сказки

Ланс принял и этот подарок. Поклонился всем трем Матушкам.

– Эти дары – от каждой из нас. И они – для тебя, – вновь заговорила Фло. – А теперь мы дадим кое-что для твоей страны. Запомни – для твоей страны. Потому что ты ее истинный король, а не Августин…

Глава восьмая, в которой Ланс торопиться домой

– Господин не хотел меня брать, когда мы уходили из королевского замка, – рассказывал Брук светляку Вилье, сидя на пне. – Он говорил: «Зачем тебе, Брук, губить свою жизнь? Со мной ты станешь обычным бродягой. Разве этого ты хотел, когда шел в услужение к наследному принцу?»

– А ты? – спросила Вилья, чуть покачиваясь на большой ромашке.

– А я ответил: «Я вам присягал, и присяге не изменю. К тому же, чтоб хозяин был еще и хорошим человеком – такое редко бывает».

– Значит, ты ему предан, – кроха с уважением посмотрела на парня. – Это мне нравится. И то, что ты про него рассказал, мне тоже нравится. Теперь я знаю: он настоящий принц и хороший человек…

Ее глубокомысленные рассуждения прервали шевеление и громкий скрип сруба.

Брук и Вилья вскочили со своих мест.

Стена избы вновь откинулась. Появился Ланс, бледный и нахмуренный. За ним – желтоглазые девицы в балахонах Матушек. Брук даже рот открыл.

– Смотри – простудишься, – сказала парню румяная Нелл, и все три сестры звонко, по-девичьи, засмеялись.

Брук поклонился Лансу:

– Долго же вы, сэр…

– Тогда поторопимся, – сказал ему лучник. – Чем больше мы тянем, тем в большую беду погружается наше Королевство и мой брат. Августину нужна помощь, всем нужна помощь.

– Конечно, конечно, – кивнул слуга.

– Не забывайте, что и я с вами! – пискнула Вилья.

Матушка Фло строго взглянула на светляка, и Вилья поспешила взлететь на плечо к Лансу, снова пропищав:

– Я с ним. Понятно?

– Хм, – задумалась лимонная ведунья. – А что скажут твои родные?

– Это меня не волнует. Я дала клятву, а луговые светляки всегда держат свои клятвы! – заявила Вилья.

– Я могу освободить вас от клятвы, леди Вилья, – сказал Ланс. – Не хочу, чтобы с вами что-то случилось по моей вине…

– Молчите, сэр! – малышка нахмурилась. – Никогда светляки Лугового клана не берут свои слова обратно! К тому же, я не только сама о себе могу заботиться, а еще и вас заботой охватить.

Тут Брук не выдержал, хохотнул:

– Штаны что ль нам выстираешь?

– Штаны стирать – твоя забота, – Вилья за словом в карман не лезла. – А моя забота – луговое волшебство. И поверь, я не пожалею чар, чтоб ты снова по-жабьи захлопал глазами!

Тут уж захохотали и Матушки, а даже нахмуренный Ланс невольно улыбнулся – вспомнил, какую растерянную жабу представлял из себя Брук. А парень не обиделся – от души посмеялся вместе со всеми. И, надо сказать, этим Вилья была удивлена.

– Ты не обиделся? – спросила она.

– Нисколько, – отвечал Брук. – Теперь мы – одна команда, а на соратников не обижаются, – он подмигнул малышке, и та улыбнулась в ответ.

– Что ж, – заговорил Ланс. – Тогда я отдам первый приказ своей команде – вперед, на север, на родину.

Брук и Вилья с готовностью кивнули.

Матушка Кэт вышла вперед и махнула вдаль своим голубым платком. Тут же синей лентой средь пущи просияла узкая тропка.

– Это – самый короткий и безопасный путь к границам твоего королевства, – сказала Кэт. – Если пойдете по нему, ни один зверь лесной вас не тронет и не задержит, но всегда рядом будут родники с чистой водой и щедрые ягодники. Чтоб веселей шагалось.

– Помни, высочество, пока ты в нашей пуще, волшебство Кира тебя не достанет, – давала последние наставления Матушка Фло. – Но, выйдя из нее, ты ту же попадешься ему на глаза.

– Я помню, я знаю, что делать, – юноша решительно тряхнул головой.

– Тогда – удачи, твое высочество, принц Ланселин, – улыбнулась Фло, и от этого ее лицо потеряло свою строгость.

Лучник улыбнулся в ответ, забросил за спину ясеневый лук и быстро зашагал по светящейся тропе вглубь леса. На его плече сидела, болтая ногами и мерцая крылышками, Вилья, следом торопился верный Брук.

Матушки провожали их взглядами, пока все трое не скрылись в дальнем ельнике.

– Ну что, – первой заговорила бойкая Кэт. – Пошли – зеркало протрем. Интересно будет посмотреть, что из этого всего выйдет.

– Тебе бы только развлекаться, – проворчала Нелл…

Глава девятая, в которой король Августин обдумывает свои проблемы

Король Августин сидел на троне и хмурился. Он только что выслушал донесения своих капитанов о том, как идут военные дела на границах с Синими Долинами. Вести были не из приятных…

Благородный барон Коливан, владетель Синих Долин, против которого Августин взялся воевать, оказался не так стар и туп, как докладывали поначалу юному королю. Барон не только собрал внушительную по размерам армию из опытных воинов, чтобы защищать от агрессивного короля свои земли, но и договорился с соседями о том, что они помогут Синим Долинам в войне против Августина. И война повелась уже не против одного барона Коливана, но и против еще троих пусть небольших, но дружных государств, которые объединились, чтобы дать отпор Пестрому Королевству. И управляли этими государствами правители пусть и не такие титулованные, как король Августин, но более зрелые и опытные.

Поэтому семнадцатитысячное войско Августина, которое он, не долго думая, отправил на границы Синих Долин, намереваясь в один день смести все пограничные укрепления противника, встретило не только сопротивление, но в первом же бою было разбито. Его остатки – около восьми тысяч человек – спешно отступили вглубь страны.

За ними по пятам следовали войска барона Коливана и его союзников. В итоге из-за собственных авантюр Августин потерял плодородные земли на границе с Синими Долинами, авторитет среди военных (который, впрочем, и так не был высок) и уважение подданных. Надо сказать, почти треть их проживала именно на территориях, попавших теперь под власть барона Коливана.

А последний и не думал останавливаться на достигнутом. Он сделал Августину такое предложение: король публично – на собрании всех знатных людей Пестрого Королевства, Синих Долин, Загорья, Зеленых Хребтов и Побережного княжества – признает свою вину перед бароном Коливаном, просит у него прощения и безропотно принимает любое решение относительно своей судьбы и судьбы своего государства, какое бы ни вынесли барон и его союзники.

– На это я никогда не пойду! У меня еще достаточно сил, чтобы всех их разбить! – шипел сквозь зубы Августин, а его светло-карие глаза наливались кровью так, что становились похожими на перезрелые вишни.

Поэтому посланцу барона Коливана был дан отрицательный ответ, сопровожденный резкими и полными угрозы словами. По приказу Августина гонца даже не покормили с дороги, не дали свежей лошади и провизии на обратный путь. Все это усталому и оскорбленному бедняге пришлось закупать на свои деньги на ближайшем от королевского замка постоялом дворе. Такое неуважение к посланнику считалось грубым нарушением всех правил и обычаев. И надо ли говорить, что о молодом правителе Пестрого Королевства стали судить еще хуже…

– Все правильно, государь мой, – постоянно шептал Августину высокий и сухощавый, черноволосый и белолицый советник Кир. – Мы еще соберем силы, мы еще себя покажем, – но его голос чуть подрагивал, однако Августин ничего не замечал…

Кир всегда был рядом, Кир всегда советовал. После ухода принца Ланселина, смерти старого короля и воцарения Августина Кир стал вторым лицом в королевстве, хотя уже поговаривали, что первым. Без его слова молодой король ничего не решал.

Однако поражение в битве у границы с Синими Долинами и для Кира стало неприятной неожиданностью. Он был уверен, что против мощи Пестрого Королевства никто не выстоит. И теперь, столкнувшись с таким явлением, как союз нескольких небольших государств против одного большого, Кир в самом деле растерялся. И если бы голову Августина не дурманили травяные настои, которые советник еженощно варил и ежедневно подавал королю, как целебный чай, юный правитель увидел бы, что Кир смотрит на него теперь, как на очень досадную помеху. Многое в планах коварного ведуна шло не так, как он задумывал с начала…

Пока же было принято решение о внеочередном призыве в королевское войско и о росте налогов и сборов для пополнения казны. Намечалась новая военная кампания – король Августин спешил взять реванш у барона Коливана и его союзников.

Тем временем с юга донеслись вести о том, что принц Ланселин, добровольно отказавшийся от своего старшинства и титула, возвращается в страну…

– Слыхали ль вы о вашем брате, мой государь? – так спросил Кир у Августина после того, как капитаны, доложив, что в стране противятся новому призыву, а в армии возросло дезертирство, покинули залу, оставив короля в мрачной задумчивости.

– И что ж мой брат? – сверкнул глазами юноша.

– Он возвращается. Думаю, он желает вернуть себе корону. Вот вам и родной брат – начинает усобицу в тот час, когда вы заняты внешним врагом.

– Подлое создание, – прошипел Августин.

– Я думаю, стоит послать отряд и пленить Ланселина. А уж потом, после вашей победы над бароном и его бандой, разобраться с принцем. С бывшим принцем, – продолжал советовать Кир.

– Хорошо, – кивнул Августин. – Отдай все необходимые распоряжения…

Ведун-советник так и поступил. Только вместо одного отряда из десяти рыцарей он послал навстречу Ланселину три конных сотни. И на это были причины. Но о них Кир ничего не сказал своему королю…

Глава десятая, в которой принц Ланселин становится Лучником Лансом

Светляк Вилья была в ночном дозоре. Точнее – сидела на самой верхушке старого, могучего дуба, что одиноко высился посреди клеверного луга, и следила за северным горизонтом. Уже светало, и волшебная сигнальная нить, которую Вилья наметала вокруг стана Ланса и его дремлющего воинства, чуть заметно пульсировала зеленоватым светом, растворяясь в утренней росе.

Да, у лучника Ланса теперь было воинство. Хотя и не бросал он клича, созывая к себе людей. Но не рыцари шли за ним, а простые люди, крестьяне, охотники, ремесленники. Те, кто давно уже был недоволен новым королем Августином, его порядками. В вернувшемся Ланселине они видели законного правителя и избавителя от многих бед, которые в любом государстве наиболее тяжелы именно простому люду.

К тому же, Ланс принес им хлеб, а на те земли, через которые он проходил, уже наползал голод. Верный Брук по распоряжению своего господина отламывал от волшебной буханки Матушки Нелл огромные куски всем, кто нуждался, а от хлеба все не убывало…

Вилья зевнула – хотелось спать. Она обычно так и делала: вечером, окружив стан своего господина волшебной нитью, заступала в дозор, а утром, когда просыпались люди, всю ночь почивавшие под прикрытием ее лугового волшебства, дремала на плече Ланса.

Юноша же уверенно и без устали шагал дальше на север, к королевскому замку. Он желал расправиться с Киром, освободить от его власти брата и всю страну…

Путь Ланса пролегал через многие деревни и поселки, и вести о нем, о его добром и мирном нраве бежали впереди юноши. Поэтому всюду он встречал радостные и приветливые лица. Молодые крестьянские сыны куда охотней брали свои луки и колчаны, набитые стрелами, и вставали под его знамя, чем шли на призывные дворы короля Августина.

Знамя?

О, да. У принца Ланселина теперь было свое знамя. В одном из поселений красильщиков ему сделали и подарили знамя. В белом поле – зеленый настороженный вверх лук, а вместо стрелы – золотой зрелый колос, символ мирной и спокойной жизни. И звали все теперь принца Ланселина так – «наш лучник Ланс».

Так он и шагал по родной земле – пешком, как и все примыкавшие к нему, с оружием охотника за спиной, с белым знаменем надежды над головой и с руками, дающими хлеб всем голодным. И воинство его, которое по праву можно было назвать народным, росло день ото дня…

Именно это видел советник Кир в своем чародейском зеркале, именно этого он испугался больше, чем наступавших с запада объединенных войск. А еще – необычайный свет решимости и твердости в ясных глазах старшего принца. И даже глядя в них, Кир не мог пробить невидимой защиты, что не позволяла проникать в мысли и душу Ланселина…

Вилья вздрогнула – в воздухе затрепетали звуки конских копыт. Далеко, там, где полевая дорога опрокидывалась за светлеющий утренний горизонт, показались всадники, много всадников.

Забыв о сонливости, светляк сорвалась с ветки, быстрей вызревшего желудя полетела вниз, к спящему у ствола дуба Лансу.

– Господин мой! Господин! Просыпайтесь! Тревога! – заверещала она в ухо юноше.

Тот вздрогнул, открыл глаза, в миг понял все сказанное Вильей, откинул плащ, в который заворачивался на ночь, и вскочил на ноги.

– Брук! – позвал товарища. – Труби в рог, приятель.

Брук кивнул, вскакивая со своего места, которое всегда было рядом с господином, отцепил от пояса охотничий рог и громко затрубил в него.

Из высокого клевера то тут, то там стали подниматься люди. Высокие и низкие, худые и толстые, старые и молодые, светлые, темные, одетые кто бедно, кто побогаче. Но у всех них было общее – вставая, они первым делом брали в руки большой лук, а за спину вешали колчаны со стрелами – обычное крестьянское оружие.

– Брук, раздай, кому успеешь, хлеба, – говорил Ланс. – Остальным – быть наготове. Возможно, это наш первый бой, – потом обернулся к Вилье, что успела вновь слетать к верхушке дуба и вернуться обратно. – Кто там, леди?

– Около трех сотен конных воинов, – докладывала светляк. – Все в латах, даже лошади в латах. У каждого – метательные дротики, длинные мечи и щиты-полумесяцы за спинами. На щитах знак коронованного орла.

– Это рыцари моего отца. Точнее – моего брата, – кивнул Ланселин. – Он послал их мне навстречу?

– Я могу слетать и разузнать, – бойко предложила Вилья.

– Не слишком ли это утомительно для вас, леди? – улыбнулся ей юноша.

– Нисколько, господин мой. Даже наоборот – предвижу веселье, – в ответ усмехнулась малышка…

Глава одиннадцатая, в которой светляк Вилья одерживает неоспоримую победу

Сотник Урсул остановил коня. То же сделали и остальные воины.

Почему? Потому что дорога вдруг пропала.

Странно получалось.

Вот только-только она была перед ними – широкая, хорошая дорога, посреди бескрайнего луга, полного цветущего клевера. И вдруг – оп! – пропала.

Урсул поворотил коня, встретился взглядом с двумя другими сотниками: Гербером и Яном.

– Что ж такое? – буркнул он в густые усы.

Сотник Гербер лишь пожал плечами. Ян, нахмурившись, бросил взглядом вправо, влево. Другие рыцари недоуменно переговаривались, посматривали на командиров и ожидали их приказов.

– Эй вы! Куда спешите? – раздался по-детски звонкий голосок откуда-то сверху.

Урсул задрал голову – вместе с первыми солнечными лучами с неба спускалось крохотное переливчатое существо, похожее на толстую стрекозу.

– Что за жук? – ухмыльнулся сотник Ян.

– Меня зовут Вилья, – отвечало существо. – И пропажа дороги – моих рук дело. Так что отвечайте на вопросы. А то без пути никуда не поедете.

– Да это ж луговой светляк, – сказал Урсулу Гербер. – Морок на нас наводит – вот в чем дело. Сейчас разберемся.

Прежде чем Урсул, будучи в трех сотнях за старшего, смог что-либо сказать, Гербер лихо выхватил свой метровый меч и рубанул им по Вилье.

– Сказать – легче, чем сделать, – хохотом на его удар ответила малышка, крутым виражом избегая клинка. – Ай да славные воины – так сходу набрасываться на первого встречного жука!

– Тех жуков, что морока не наводят, мы не трогаем, а вот тебя стоит проучить! – отвечал Гербер, нанося еще один удар, от которого Вилья снова ловко ускользнула. – Мало вас, нечисть травяную, по дальним лугам гоняли. Стоит еще погонять! – еще удар – еще один промах.

– А вам стоит-таки ответить на мой вопрос! – отозвалась Вилья, порхая над головой сотника Яна, который силился отогнать малышку, да только впустую тратил силы, махая своей латной рукавицей.

– Вот я тебя! – взревел Гербер и вновь обрушил меч на надоедливую букашку.

По Вилье не попал, зато друг Ян рухнул с коня наземь, получив душевный удар по шлему. Благо – тот был на славу сработан и спас рыцарю голову.

– А ты, навозник поганый! – налетел на Вилью еще один рыцарь, увидав, как упал командир. – Лови его, ребята!

– Стойте! Стойте! – закричал кинувшимся в кучу воинам Урсул – сообразил кое-что (недаром его старшим назначили). – Ему того и надо, чтоб мы друг друга перебили!

Вилья, хохоча, взвилась высоко-высоко.

– Да ты человек большого ума, сэр рыцарь! Да-да! И ума у тебя, видно, больше, чем учтивости, – закричала она сверху. – Только он тебе не поможет: мой морок только мне развеивать. Счастливо оставаться в клеверном окружении…

Урсул и Гербер переглянулись, и тут же заорали в один голос:

– Стой! Стой!

Вилья, сменив гнев на милость, спустилась чуть ниже:

– Ась?

– Чего ж ты хочешь от нас? – уже довольно вежливо спросил Урсул. – Зачем идешь против нас?

– Повторю вопрос – куда спешите, храбрые воины? – усмехнулась малышка. – Уж не на встречу ли с господином моим, лучником Лансом?

– Принц Ланселин твой господин? – удивился сотник.

Вилья нахмурилась:

– Опять все не так. Ты вопрос задаешь вместо того, чтоб отвечать.

– Прости, прости, – покорно наклонил голову Урсул. – На твой вопрос я отвечу – да. Именно к принцу Ланселину мы и торопимся. Король Августин, узнав, что его брат возвращается в страну, повелел торопиться к нему навстречу, воздать ему почести и проводить в королевский дворец так, как положено провожать принцев крови – с большой свитой и на лучшем в королевских конюшнях скакуне, – сотник указал на прекрасного белого жеребца, покрытого расшитой золотом попоной, которого один из рыцарей держал за повод.

– Со слишком большой свитой, и со слишком хорошо вооруженной свитой, – опять нахмурилась Вилья. – Что ж, господа, вы правильно ехали. Продолжайте в том же духе. А вот вам и мой господин!

Она взмахнула крыльцами и резко взвилась в уже совсем светлое небо.

Словно ветер сдунул завесу из клевера и открыл изумленным рыцарям дорогу. Только торопиться никуда не пришлось. Воины увидели, что окружены. Со всех сторон их обступили люди с луками наизготовку.

Вперед выступил высокий молодой человек в дивной переливчатой рубахе. Его лук и стрелы тоже были при нем, но за спиной. Над головой юноши реяло сияющее белизной знамя с мирными символами.

И сотники, и все другие рыцари без труда узнали в нем принца Ланселина. Он же приветливо кивнул всадникам и сказал:

– Привет вам, господа…

Глава двенадцатая, в которой королевские рыцари делают свой выбор

– Можешь ничего не говорить мне, сэр Урсул. Я слышал, для чего вы спешите мне навстречу, но не верю ни единому твоему слову, – говорил Ланс. – Слишком много я узнал за последнее время. Слишком многое научился узнавать. Например, то, что человек лжет, – и юноша своим пронзительным взглядом посмотрел прямо в глаза сотнику. – А ты лжешь, старина Урсул. И мне больно вспоминать, что ты когда-то был верен моему покойному отцу и был добр ко мне. Ты, старый преданный воин, никогда ничего не боявшийся, получивший много ран во славу своего короля, теперь ты учишься лгать… Мне больно знать это, Урсул, – Ланс сокрушенно покачал головой.

– Ваша милость, – Урсул не выдержал ни взгляда, ни слов, склонил голову и вдруг опустился на колени, снял шлем с седой головы, – простите старика. Словно в тумане моя голова была. А теперь вы глянули, и словно разогнали морок. Настоящий морок… Простите старика…

Ланс улыбнулся, встал на колени рядом с сотником, положил руки ему на плечи, заставляя поднять голову и смотреть глаза в глаза:

– Если надо тебе моя прощение, друг, то я даю его. Но знай: я не считаю тебя виноватым. Потому что знаю, кто на самом деле виноват. И в моем счете к нему – еще одно – то, что он делает лжецами славных воинов моего покойного отца, цвет рыцарства нашего королевства…

– Ваша милость! – схватил его за руку Урсул. – Ваши слова – бальзам на мою больную совесть! Самое-то интересное, что все мы знаем, кто виноват во всех подлостях, да почему-то сделать ничего не можем! И я не я буду, если не помогу вам в делах ваших против этого негодяя! Как и рыцари мои!

На его последних словах сотник Гербер и оправившийся от удара Ян, а за ними и все воины, обнажили головы и опустились на колени перед Ланселином и его белым знаменем.

– Мы присягаем вам, ваша милость, как законному королю, несправедливо лишенному трона. Как мудрому и милостивому правителю, как доброму человеку, – сказал Урсул, а его воины согласно кивали на каждое его слово. – Наши мечи и слова – за вас, наши тела и сердца – с вами.

– Мой меч и слово – за вас, моё тело и сердце – с вами, – так же ответил им юноша. – Рад видеть вас рядом с собой, господа.

Он встал с колен, и за ним встали рыцари. Лучник Ланс, улыбаясь, пожал руки трем сотникам, а его простонародное воинство, опустив луки, приветствовало новых соратников довольными криками и возгласами «Слава Лансу! Слава лучнику!»

– Вот как вас теперь звать-величать, ваша милость, – усмехнулся Урсул.

– Так уж получилось. Лук считают оружием мужицким, но он – моё любимое оружие, – отвечал Ланс. – Отрекшись от своего титула потому и выбрал я охотничье дело… Так уж получилось.

– А ты, Брук, малыш Брук, – оборотился сотник к рыжему оруженосцу. – Я ведь тебе недавно уши рвал за то, что на коне моем кататься удумал. А теперь – вон ты – какая важная птица – знамя за господином несешь.

– Так уж получилось, – улыбаясь, повторил слова хозяина Брук, крепче стискивая древко белого стяга.

– Ну, а это диво мелкое откуда в здешних местах? Напугало оно нас маленько, стоит признать, – кивнул Урсул на светляка Вилью, что, сделав дело, с чистой совестью дремала, скрутившись калачиком, на левом плече Ланса. – Такие существа на север редко залетают. Им южные луга милей…

– Как и все здесь, леди Вилья из Лугового клана – мой верный друг и помощник. И уже не раз доказывала свою преданность, – улыбнулся Ланс, скосив взгляд на чуть слышно сопящую малышку. – Прошу – закончим разговор – юная леди утомилась после «сражения» с вами. Наши голоса могут помешать ей как следует выспаться… Брук, приятель, поделись хлебом с нашими новыми друзьями, и продолжим путь.

– Ваша милость, за вами – хоть в подземное пламя, – поклонился Урсул.

Ланс вновь пожал ему руку:

– Теперь ты не лжешь, старина, я это вижу…

Глава тринадцатая, в которой Ланс видит необычный сон

Ланс медленно, но уверенно двигался по лестнице наверх. Сквозь туман он стремился к мелькающему среди мглы небу. И чем выше поднимался, тем чаще пробивалась сквозь тягучую серость нежная голубизна небосвода. Очень хотелось вдохнуть полной грудью чистого, прозрачного воздуха, потому что этот, внизу, был тяжелым и спёртым, словно в каком подземелье…

Кто-то схватил за левый рукав, заставил остановиться, оглянуться и тут же – отшатнуться. Это был ведун Кир. И Ланс не испугался, просто дернулся в сторону, как дернулся бы от чего-нибудь мерзкого, чье касание отвратительно. Именно сейчас, когда до долгожданных простора и чистоты оставалось каких-то пару шагов…

Кир убрал руку, но запросил, видя, что юноша намерен рвануться еще быстрей дальше по лестнице:

– Постой, принц Ланселин. Позволь говорить с тобой.

– Позволить твоему яду литься в мои уши? – грозно возразил Ланс.

– Тебе нечего опасаться, – поклонился Кир. – Ты так силен – мне даже в сны твои тяжело проникать… Мы с тобой – враждующие стороны, но мы можем вести переговоры. А вдруг я пришел, чтобы сдаться?

Ланс на секунду задумался. В самом деле, не очень это вежливо прогонять того, кто просит его выслушать.

– Ладно. Говори.

– Я прошу мира, принц Ланселин, – вновь поклонился Кир. – Мира и союзничества. Ты, без сомнения, нужен сейчас своей стране. Августин не способен дать отпор врагам, не способен вести войско в решающий бой. А за тобой воины пойдут. И не только воины – простые люди…

– Вот как ты заговорил, – усмехнулся Ланс.

– Я был не прав, и теперь признаю это. Когда в стране беда…

– Беда началась тогда, когда ты появился, – прервал его Ланс. – И я очень жалею, что не проявил твердость в начале…

– Что бы тогда было? – чуть прищурившись, спросил Кир.

– Я бы уничтожил тебя, даже под угрозой клейма убийцы, – сквозь зубы процедил Ланселин. – Если бы только я знал, что так все завертится, я бы тебя убил!

Кир чуть отступил, увидав, каким пламенем полыхнули глаза юноши, как заклубился вокруг него воздух, закручиваясь в темные мрачные узлы, как засверкали в их глубине молнии, целя ведуну в голову. Словно разгневанное божество явилось Киру во всей своей ужасающей ярости.

– Ведуньи много тебе показали, – пробормотал Кир, вновь отступая. – Даже как снами управлять…

– Точно так, – кивнул Ланселин. – Ведь ты приходишь через сны…

Он вскинул руку и поймал одну из молний, словно копье, и метнул в ведуна. Тот успел выставить вперед ладони и навороженным щитом отбил удар. Молния рассыпалась на тысячи обжигающих искр.

– А ты подумал – с чего бы им помогать тебе? – спросил Кир, переводя дух.

– Они, так же как и я, хотят добра моей земле, – ответил Ланс и приготовился метать еще молнию.

– Постой! – вскрикнул ведун. – И ты этому поверил? Кто советовал тебе идти к Ведуньям за помощью?

Ланс попридержал свою ярость, опустил руку.

– Мне был сон…

– Опять сон! – Кир поднял вверх указательный палец. – И кто пришел к тебе во сне?

– Мой отец, – отвечал юноша. – Он сказал, что ему очень плохо, что Августину плохо, что всей стране плохо без меня. Что я должен идти в заповедную пущу, просить совета и помощи у мудрых Ведуний…

– И ты поверил простому сну? – «удивился» Кир.

– Это был не простой сон, а сон в ночь на Расцветную пятницу. Тогда все сны – правда.

– Теперь посмотри на меня, принц Ланселин…

Юноша отшатнулся, увидав вместо Кира своего отца.

– Не смей играть с его образом! – опомнившись, зарычал Ланс и вновь взмахнул рукой – перевоплотившегося ведуна хлестнуло светом так, что он упал на четвереньки.

Кир, обернувшись собой, кряхтел, силясь подняться. Ланс хотел вновь ударить, но тот поднял руку в умоляющем жесте:

– Не надо! Я ведь всего лишь показал тебе, как это легко – прийти во сне в каком-либо облике! А тогда, в Расцветную пятницу, тебе явилась одна из Ведуний – одна из моих сестер! Матушка Кэт!

Глава четырнадцатая, в которой ведун Кир начинает рассказ о себе и не только

Последние слова Кира были подобны холодной воде, вылитой за шиворот. Они в миг потушили и полыхавший гнев, и молнию в руках Ланса.

– Я так и знал, что этого они тебе не сказали, – кивал ведун, поднимаясь с колен. – Ну, может, теперь ты меня послушаешь внимательней.

– Говори, – глухо согласился юноша.

Кир присел на ступеньку лестницы, пригласил и Ланса. Тот послушно опустился рядом. И ведун начал рассказ:

– Когда-то давным-давно мы, я, мой брат и мои три сестры, были одной дружной семьей. Мы вместе познавали природу, тайны трав и минералов, сущность человека и зверя. Все было интересно в начале. Нам хотелось узнавать как можно больше нового. Потом, когда мы вошли в силу, в знание и понимание, появились другие желания. Например, не прозябать в глуши и безвестности, а занять высокое место в мире. Попросту говоря – править каким-нибудь краем. Каждый из нас выбрал себе страну, кому какая нравилась, и отправился туда – добиваться власти. У каждого были свои планы, свои методы, как это сделать и как потом управлять завоеванной землей. Но в одном мы были схожи – каждый считал, что осчастливит край, в котором станет править, что будет справедливым, добрым и мудрым, что сделает этот мир лучше. Это было нашей главной ошибкой… Мир нельзя переделать. Если начать, он ответит страшным сопротивлением и наверх поднимется такое, о чем самый даже великий человеческий разум не может догадываться. Мы ведь тоже были людьми, но вообразили, что узнали о мире все, и поэтому взялись его перекраивать…

Первым увенчал себя властью мой старший брат. Может потому, что при рождении ему далось больше энергии и сил, чем всем остальным. Все-таки он был первенцем. Однако прошло совсем немного времени, и его страна залилась кровью восстаний – слишком многое взялся перекраивать мой брат, слишком быстро он захотел все сделать. В этой круговерти он погиб, преданный теми, кто вначале стали его сподвижниками. Так мы узнали о непонимании и предательстве. Люди бояться всего нового, а со страхом приходит ненависть, но не открытая и благородная, а такая, которая заставляет ударять врага в спину, подло.

Гибель брата, такая скорая, такая нелепая, остановила нас в наших начинаниях. Хотя одна из моих сестер – Кэт – чуть было не стала королевой Пестрого Королевства… Она ведь говорила тебе, принц Ланселин, что твой отец катал ее на лошади?

– Да, такое было.

– Если бы не золотые кудри леди Бии, твоей матери, Кэт стала бы королевой, – улыбнулся Кир. – Что ж, слушай дальше… Мы были подавлены, растеряны – не то слово. Брат, лучший из нас, сильнейший, умнейший, погиб, не сделав и толики того, что задумывал. И после смерти в землях его воцарился хаос. Словно вернулись Дикие времена, полные насилия, жестокости… Так мир ответил на попытку изменить его…

Мои сестры решили оставить свои попытки, они удалились в заповедную пущу, где жили наши родители, наши предки. Звали и меня, но я решил, что они так поступили из-за своей женской сущности, в которой основа – вечные колебания. Прошли годы, и они превратились в старух. Я был не таков. Я чувствовал в себе необыкновенные силы, словно старший брат, погибнув, стал частью меня, влил в меня свои знания, энергию. Но теперь мне открылись новые знания…

– Основа которых – жестокость и злоба, – процедил Ланс.

– Как ты не прав, принц, – прежней улыбкой отвечал Ведун. – Я понял, что мы ошибались, изучав сущность человека. Надо было изучать еще и сущность толпы, народа. Один человек – это светлое творение, в котором все уравновешено. Он гармоничен, у него есть душа, совесть. И странно, почему толпа людей не такова. Ведь людям, народу, миру нужен не светлый и добрый правитель, а тиран, холодный в расчетах, бессердечный и жестокий. И чтобы успешно править, нельзя быть человеком, нужно вытравить из себя все человеческое…

– Ужасно такое слышать…

– Отчего же? Разве не ты сказал, что убил бы меня, чтобы избавить свою страну от кошмаров? Этим ты подтвердил мои суждения. Ты такой же, как я. Ты – настоящий правитель. Ради власти ты готов убить. Это говорит о многом…

– Не ради власти! Ради мира! Ради своей страны! – Ланс даже вскочил с места, и тучи испуганно заметались вокруг него, словно потревоженная стая птиц.

Кир улыбнулся еще шире:

– Ты понимаешь, что говоришь?