Ночь была просто волшебной. Патрик никак не мог угомониться, и, к стыду своему, я тоже. Вот дорвалась девочка до земных радостей, что называется. Патрик был действительно очень опытным и страстным любовником, фантазия его была так же неутомима, как и тело. Сказать, что мой опыт обогатился сверх меры практическими и теоретическими знаниями – это ничего не сказать! До сих пор краснею, как вспоминаю, какие именно желания мужчины мне пришлось воплощать. Не без удовольствия, конечно, но не будь я столь распалена желанием, никогда бы не решилась.

А вот утром наступил откат. Поспав и немного приведя мозги в порядок, я осознала весь масштаб вчерашней подставы со стороны Холли, безмятежно сопевшего рядом. Патрик поступил ужасно на самом деле. Конечно, если опыта мужчине не занимать, наверное, любое тело в его руках будет словно податливый воск. Но то ведь тело, а как же душа и чувства? Такое ощущение, что меня дико развели. И теперь что – заимел сексуальную рабыню товарищ? Да как бы не так!

Да, я не пожалела о своей поруганной (уж-ж-жасно приятным способом, как оказалось на практике) девичьей чести – сама хотела, вот и получила. Но… ну не любила я его! Хотела, да, тянулась, может, и даже чуточку влюбляться стала… но не любила. И жить с Патриком на правах неизвестно кого всю жизнь не желала. Беда в том, что теперь, после этой ночи, не знаю, что должно случиться, чтобы он меня хоть когда-нибудь отпустил. А я хочу жить свободной, решать сама и жить сама, а не в золотой клетке!

Вот так накрутив себя утречком, я и предприняла попытку немедленного убийства, за что поплатилась нервами и здоровьем. После дня, проведенного с Тиксом в холоднющем подвале, я свалилась с жестокой лихорадкой. Казалось, эта сумасшедшая ночь с Патриком высосала все жизненные силы, а осознание своего бесславного падения – и нервы выело. Патрик, надо сказать, едва сам с ума не сходил от горя, чем, конечно, никак не способствовал выздоровлению.

Обстановка в доме была удручающая и накаленная. По крайней мере Патрик искренне раскаивался в своей несдержанности и наказании (при этом нагло заявив, что наша ночь была самым прекрасным событием в его жизни и извиняться ему не за что). Ну не свинья, а? При этом я благосклонно принимала его внимание – сиделка из него вышла отличная. Мужчина не отходил от моей постели даже по ночам, тревожно ловя звуки моего хриплого дыхания. Выплывая из беспамятства, пока мне несколько дней сбивали жар, я видела осунувшееся лицо Холли, сидящего в кресле у кровати.

После болезни я настолько ослабела, что еле передвигалась самостоятельно по дому. На занятия Патрик мне запретил ездить, тренироваться с Конни я тоже не могла, само собой. Отлеживалась у себя в комнате, бездумно поглощая еду и сладости, которые мне передавал Тикс. Вот уж кто не давал мне погружаться в уныние – то корчил смешные рожицы, когда дежурил снаружи дома, а я в это время сидела на окне, укутанная в плед как в кокон, то передавал вкусности и забавные записочки.

Патрик решил развить бурный период ухаживания (нет бы с этого и начинал в прошлом году, дубовая башка!) и таскал мне цветы, покупал книжки и приятные женские мелочи. Как только сошел снег и потеплело, начал в буквальном смысле на руках носить меня на воздух. Бродил по саду, срывая для меня подснежники.

Конечно, первые пару недель меня так и тянуло его придушить, не спорю. Но сил бы не хватило, да и по здравом размышлении я нашла Патрику хоть какое оправдание – навряд ли другой мужчина столько бы продержался, не трогая пальцем девушку, живущую под одной крышей. Но, конечно, помучить капитана совсем не мешало, поэтому я первое время начала ему демонстративно «выкать» и держалась холоднее Снежной королевы. Патрик безропотно вынес падение своих акций на моей фондовой бирже, а потом начал и сам подкалывать, называя меня «леди Джейн» и подчеркнуто аристократично со мной беседовать. Ууу, хитрый жук! В образе лорда он смотрелся еще более притягательно и опасно, чем ранее.

Испугавшись моего гнева и холодности, Патрик дал мне гораздо большую свободу, чем раньше, конечно, вынудив меня пообещать, что я не буду пытаться сбежать. Больно надо мне это прямо сейчас! В Дарахолле, как ни странно, я чувствовала себя дома, да и халявную учебу в колледже бросать уже не хотелось. Я выбила разрешение сдавать некоторые экзамены экстерном, чтобы закончить обучение как можно скорее.

Поправившись и окрепнув, я лихорадочно погрузилась в учебу. Признаюсь честно, сделала я это специально – я не могла решить, что мне делать с фактом проведенной ночи с Патриком. Слишком много эмоций было вложено в нее, чтобы считать произошедшее дежурным сексом с девственницей. Меня ужасно тянуло к Патрику, ведь теперь я знала, какое наслаждение – гореть в руках того, кто тебя любит. Но мне не хотелось одностороннего общения в этом плане, а самой дарить ласки, соблазнять – нет, не хотела, и знала почему. Без любви ничто не будет мило настолько, насколько нужно и важно для другого.

Патрик, конечно, видел мой душевный раздрай, и занял позицию невмешательства, наблюдая за мной издалека и вернув наши отношения в рамки сугубо дружеских. В своем подвешенном состоянии я пробыла почти до конца весны, когда, не выдержав, Холли однажды заперся со мной в своем кабинете, сказав, что нам нужно «очень серьезно поговорить». Честно, захотелось стать невидимкой, но бежать было некуда.

-15-

Я стояла перед мужчиной, невольно любуясь его статной мускулистой фигурой. В голову непрошенно полезли образы того, что Патрик со мной вытворял той сумасшедшей ночью. Дыхание мое сбилось, я неудержимо краснела, а виновник такой бурной реакции моего тела слегка насмешливо поглядывал на меня, стоя у окна в своем рабочем кабинете.

Неуверенно теребя край рукава, злясь на саму себя за невозможность собраться в присутствии Холли, я резко сказала:

– Патрик, так дальше не может продолжаться. Ты… мы оба зашли слишком далеко, пора притормозить.

Лицо моего собеседника окаменело, глаза затянула арктическая дымка:

– Объяснись, – бросил капитан с металлом в голосе.

Я сцепила ладони вместе, тяжело вздохнула и выпалила:

– Патрик, я тебя не люблю.

На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь глаза потемнели, предупреждая о буре.

– И? Джейн, ты меня полюбишь. Обязательно. У тебя просто нет другого варианта. Я понимаю, что сорвался той ночью… но признай – тебе было очень хорошо со мной, – с нажимом в голосе проговорил мужчина, цепким взглядом не отпуская меня, проникая и переворачивая все в моей и так мятущейся душе. – Да и так ли ты уверена в своих словах?

– Что… что ты имеешь в виду?

– Я думаю, что ты просто боишься сама себе признаться в своих чувствах, вот и упрямишься, – насмешливо глядя на меня, Патрик засунул руки в карманы джинсов и стал лениво перемещаться поближе ко мне.

Невольно я попятилась назад – эта обманчивая походка была мне ой как знакома. Но шевельнуться было моей ошибкой, и я тут же это поняла. Глаза капитана вспыхнули от возбуждения, тело напружинилось и метнулось, преграждая мне путь к двери кабинета.

– Об этом я и говорю, малышка, – промурлыкал мне на ушко этот… этот рыжий демон, взяв меня как в клещи своими руками. – Даже сейчас ты попыталась сбежать… а ты знаешь, как это на меня действует?

Ой, боюсь предположить, но, кажется, сейчас мне будет не очень хорошо. Или наоборот, даже слишком хорошо. Время разговоров резко закончилось. Настало время для других действий, о чем мне недвусмысленно намекнули его бедра, в которые он крепко вжал мое дрожащее тело.

И снова на меня нахлынул дурман мужской страсти, кипящей, видимо, в самой крови Патрика. Властно и требовательно он запрокинул мне подбородок и впился в губы, безжалостно сминая и подчиняя себе. Моя кровь моментально забурлила и прилила к коже, заставляя мучительно жаждать еще больше прикосновений.

Умом я понимала, что снова сдаюсь на милость победителю, не отстояв свою свободу, что я опять не добилась ничего, еще и спровоцировала Холли. И мое тело предательски меня подводит, плавясь в искусных объятиях, желая теснее прижаться к опытным губам и пальцам, раствориться в бушующем огне ирландского темперамента.

С рычанием, не отрываясь от меня ни на миг, Патрик смел с большого письменного стола все бумаги, уложил меня спиной на столешницу и буквально разорвал на мне рубашку, покрывая шею, плечи и грудь жалящими поцелуями, заставляющими тело безудержно стремиться навстречу. Задыхаясь от пробужденного во мне пожара чувств, я ласкала спину капитана, стискивала пальцы, желая оставить и свои следы на его теле.

Остатки одежды полетели в разные стороны, накал ощущений нарастал как цунами, и я сама, потеряв голову, раскрылась навстречу ему. Бешеные удары бедер, хриплые вскрики и шумные вдохи – кабинет погрузился в безумие страсти. Тело мое напряглось и оцепенело, Патрик врывался в меня яростно и дико, и это было именно то, что нужно, чтобы через минуту столкнуть нас обоих за грань. Бурная разрядка, озаренная всполохами страстных криков, не заставила себя ждать…

-16-

Кабинет Патрика напоминал уцелевший чудом после урагана домик Дороти – стены на месте, но вот внутри сплошной погром. Лавина бумаг, в которой мы безуспешно пытались найти предметы своего гардероба, шурша и перетекая с места на место, заставляла меня вспоминать наш «разговорчик» и поминутно хихикать. Да уж, нормально так… поговорили. Патрик лукаво посматривал на меня, и глаза его обещали, что продолжение беседы не заставит себя ждать. Правда, навряд ли это будет очень приличное действо.

Одеваясь, я машинально продолжала обдумывать последние фразы Холли перед… ну ясно, в общем, перед чем. Если я его не люблю, почему я так остро реагирую на одно его присутствие? Почему мое тело жаждет его прикосновений, стоит Патрику лишь показаться в пределах видимости? Можно ли это списать на безудержную страсть и большой опыт Патрика в искусстве обольщения? Или… или все же какие-то чувства есть?

Похоже, Патрик намного лучше меня понимал, почему я постоянно ему сопротивляюсь, спорю, почему какой-то мой внутренний бесенок постоянно подталкивает меня на провокации и мелкие пакости с очень крупными последствиями. И Патрик в итоге прощал мне абсолютно все, хотя и жутко злился на мои выходки, и сам срывался на не очень приятные наказания. Выходит, за всем этим он увидел, какая я могу быть покорная? Покорная его воле…

Но я так не хочу, во мне все бурлило и протестовало против подчинения мужчине! Да, я безумно хотела его, я жаждала его ласк и поцелуев, но… Эта его невыносимая подозрительность, рабовладельческие наклонности и буйные мальчишеские претензии заставляли меня продолжать упрямиться вовсю. Впереди тупиковая ситуация: либо я безропотно покорюсь, либо… буду искать способы быть свободной от его власти, от давления его страсти.

Одевшись и молча помогая собирать бумаги, я вновь погрузилась в свои внутренние метания, покусывая губы. Оторвал меня от них хищный голос Холли:

– Джейн, если ты продолжишь так делать – ты отсюда уйдешь еще не скоро! – обхватив мое лицо ладонями, Патрик заставил меня смотреть прямо в его глаза, сиявшие от удовольствия, обещавшие новые бури и волнения в чувственном аспекте. – Послушай, детка, я понимаю, что ты еще очень малоопытная в области отношений, и мне это безумно льстит. Ты не представляешь, как я горд, что первый у тебя во всем!

Я вспыхнула.

– Я не знаю, чего ты от меня ожидал, видимо, судишь по себе, – язвительно намекнула я на его признание о способах выбрасывания меня из головы.

Рука мужчины предупреждающе сжала мой подбородок:

– Джейн, я очень рад, что ты с таким вниманием относишься к моим словам, надеюсь, это касается и других моих откровений. Мы будем жить здесь, с тобой, я для тебя ничего не пожалею, но помни: ты моя и только моя! Брось свои мысли о какой-то гипотетической свободе – я обеспечу тебя всем, чем только можно наградить такой прекрасный цветочек, как ты.

Я досадливо закатила глаза, начиная злиться:

– Патрик, хватит! Да это просто смешно: ты же не хочешь сказать, что запрешь меня в своем доме на веки вечные?

Ой! Судя по мрачному взгляду, именно так он и планировал поступить.

– Послушай, я понимаю, что ты страшный ревнивец и все такое, это очень даже приятно – но в пределах разумного! Я не собираюсь всю жизнь сидеть взаперти как в лучших средневековых романах и ждать… кстати, а кого ждать-то? Супруга? Нет. Любовника? Так для этого как раз запираться и не надо. Патрик, я хочу и буду жить полноценной жизнью, нравится тебе это или нет! Я хочу учиться, работать, гулять с друзьями, путешествовать… И не спрашивать на это чьего-то высочайшего позволения!

– Джейн! – угрожающе навис надо мной капитан. – С твоей непокорностью и отвратительной тягой к самостоятельности я разберусь, обещаю, тогда и поговорим о том, чем будет МОЯ женщина… любовница, жена и так далее, заниматься. Я дал тебе достаточно много, ты не находишь?

– Но ты не дал мне одного, – с тоской проговорила я, понимая, что мне не удалось достучаться до этого мужчины.

– Чего же?

– Права выбора! – отчеканила я и пулей покинула его кабинет.