Дни за Гранью

Монолитовец по-прежнему молчал, но его лицо потемнело. Убедившись, что боец его слышит, парень продолжал:

– Ты пойми, герой, меня дома ждут. Не кто-нибудь, а мать, мама. Понимаешь? Я у нее один, больше никого. Если со мной что случится… у нее сердце слабое, мне по-любому к ней надо. А?! Помоги, а? Слышишь, командир?! Будь другом… выручи. Я же тебя не пожрать дать прошу, хотя сутки не жрал уже, не обувку справить, мои кроссы от вашего жгучего пуха наполовину съедены, я ж совета прошу, как родного… пожалуйста…

Дым стоял, молча глядя перед собой. Турист не мог догадываться, что сейчас Дым транслирует его первым номерам их организации. Ситуация была беспрецедентная. Еще никто из людей не проникал сюда с другого мира и не пытался вернуться назад, более того, это было практически невозможно. Хозяева точно не воспримут требования какого-то постороннего и точно не станут тратить кучу энергии и времени для повторного открытия прохода в его мир, да еще и именно в том месте, откуда он покинул его. Миллион процентов. Значит здесь парня рано или поздно ждала смерть, по сути, она уже стояла за его плечами, еще день или два, или того меньше, если только… если только первая десятка не решит иначе.

– А знаешь что? – неожиданно перестав притворяться вежливым, совсем другим тоном сказал турист. – Ну тебя на хрен! Козлы вы, – уставшим голосом сказал он. – Чтоб вы двести лет прожили, а сто на корячках ползали, понял?! – неожиданно резко выкрикнул ему в ухо последнее слово турист. – Сам найду… – чувствуя безмерную усталость и отчаяние, упавшим голосом сказал парень. Мошки в глазах снова весело заплясали, на глаза навернулась слеза. – Пошли вы… – его голос дрогнул.

Шмыгнув носом и высморкавшись, парень развернулся и выбрался из дома тем же путем, каким пришел. Опершись рукой в ствол сосны, он опустил голову вниз. Стекая по носу, капля за каплей на лесную подстилку капали слезы, но он не позволял ни единому звуку вырваться наружу. Монолитовец ни за что не услышит его. Переждав так пару минут и успокоившись, парень несколько раз глубоко вздохнул и задумался. Оставался еще один путь. Пока светло, он может аккуратно перейти эту полосу и глянуть в темный лес впереди, мало ли что, потом вернуться и поселиться в этом леске, а сейчас главное раздобыть еды. Подняв с земли вроде бы крепкую палку, он решил проверить ту ногу, что торчала из зеленой травы. Если есть нога, то должен быть и труп, а у трупа должно быть оружие, ПДА, рюкзак… Что делать, нужно выживать и снова найти воды, потому что фляжка опустела. Не время предаваться отчаянию, если нужно, он вернется к проклятой двери и будет искать контролера, чтобы тот снова дал ему воды или показал, где она находится. Похоже, что контролер не такой уж и плохой парень… не то что некоторые. Развернувшись и выставив вперед палку, турист двинул к торчащей из травы ноге.

Глава 9. Пригласительный

Выставив вперед посох, турист, ощупывая землю, словно слепой, двинулся к клубкам зеленой травы, росшей на разделительной полосе между двумя таким разными лесами. Справа и чуть позади за каждым его шагом наблюдал монолитовец, прекрасно понимая, что с беззащитным новичком может сделать через несколько секунд горох. А турист тем временем, ощупывая тростью каждый шаг, двигался к торчащей из травы ноге.

«Давай, десятка, решай», – запросил он уже во второй раз инструкции относительно парня, идущего к жуткой зеленой смерти.

Турист приблизился еще на несколько шагов к «гороху». Сердце монолитовца не было ни черствым, ни каменным, оно было вполне живым и человеческим, и наблюдать сейчас то, что может сделать с человеком аномальное растение, совершенно не хотелось, но он не мог взять на себя ответственность за жизнь паренька. На самом деле спасение его жизни было лишь иллюзией, он застрял здесь всерьез и надолго, и никто не знает, есть ли у него отсюда выход, сможет ли он продержаться в Зоне, даже поддерживаемый лично Дымом, больше месяца? Не станет ли он для него злейшим врагом за то, что неосторожно сохранил ему жизнь? Парень сделал еще несколько шагов к «гороху». Вот он остановился в полуметре от него, отложив посох в сторону и приоткрыв рот, разглядывает оставленный стариком протез. Стоит ему только шевельнуть протез или затронуть усики… Дым поднял СВД, выцеливая парню висок, палец лег на спусковой курок, вытравливая слабину. Тонкое пружинящее ощущение под указательным пальцем правой руки. Там перчатки специально делались из особого материала, потоньше, почувствительнее. Холодное железо бесстрастно смотрело на теплеющую жизнь, чтобы сделать безразличный свинцовый плевок и отвернуться. По крайней мере это будет гуманно, гораздо гуманнее, чем отдать его «гороху».

«Отставить, тридцать третий, – пришел ему приказ по пси-связи. – Так не годится, возвращай его на базу. Надо дать ему шанс. К полосе он всегда успеет».

А турист уже наклонился и протягивал руку к протезу…

– Стой!!! – заорал ему не своим голосом Дым. Парень вздрогнул, выпрямился и с удивлением посмотрел на убирающего винтовку монолитовца. – Два шага назад, – крикнул ему Дым. – Замри, не двигайся!

Турист осторожно отступил и замер, неудобно растопырив руки. Дым молнией метнулся к нему через то же самое окно, которое использовал новичок. Через мгновение оказавшись рядом с ним, он не без волнения выдохнул.

– Стой, турист, тут не пройдешь. Здесь вообще не пройти.

С этими словами он поднял посох и толкнул им протез. Протез качнулся, тут же отпустившие его много дней назад усики стянулись вновь, а с разных направлений на него накинулось сразу несколько таких тонких и прочных зеленых лесок. Еще пара усиков успела схватить посох, Дым медленно положил его на растение, которое тут же спеленало его. Протез под действием гороха упал, спровоцировав стремительную атаку еще десятка уже более мощных побегов. Теперь такой приятный на цвет горошек охватил полностью стариковский протез и медленно, но беспощадно усиливал давление. Наконец пластиковая конструкция протеза жалобно запищала и с хрустом сломалась, спровоцировав еще большее нагромождение травы на неодушевленную жертву. Турист, побледнев, внимательно глядел на происходящее, затем едва заметно кивнул сам себе и перевел взгляд на монолитовца.

– Ты чего это, командир, расколдовался? – с недоверием спросил он.

– Считай, что да. Пойдем отсюда, – стараясь не смотреть в глаза парню, ответил боец.

– Куда? – не двигаясь с места, спросил парень.

– Пока на пост, там безопаснее. Здесь подстрелить могут. Дождемся смены, сейчас подойдет, у меня день короткий, потом на кухню. Ты ведь не ел ничего?

– А, да, не ел! – обрадовался турист. – Слушай, а чего ты не отвечал? Ты прям сам не свой был, стоял пялился… я там наговорил всякого… – как бы извиняясь, сказал турист.

– А, это ты про козлов? Ничего, бывает, – просто ответил монолитовец. – Зови меня Дым. Хорошо что хоть кирпичом не заехал.

– Да, не догадался, – признался новичок.

Монолитовец облегченно хохотнул.

– Успеешь еще.

– Меня Володя зовут, – вспомнил, что не представился, парень.

– Тебя пока только Турист зовут, – негромко поправил его Дым.

В дом заходить не стали, Дым остался стоять, придерживая СВД на сгибе локтя, а Турист присел на корточки, облокотившись спиной к дереву, и блаженно закрыл глаза. Напряжение всего утра отпустило его, оставив ощущение, что сейчас все исправится, надо только проявить терпение и подождать, а большие дяди отправят его туда, откуда он пришел. И пусть немного с опозданием, но ведь это такое приключение, в которое никто не поверит, даже он сам со временем. Один контролер чего стоит. «Кстати, фляжка. Надо будет не забыть забрать, на память». Турист проверил засунутую с натугой в карман куртки фляжку контролера.

– Слышь, Дым, а что это за беда такая была? Ну, трава эта…

– Мы его «горохом» называем, живая колючая проволока.

– Удобно. Не ржавеет, вида не портит, и пока не наступишь – не поймешь. Здорово придумали. Свой-чужой распознает?

– Нет. Хватает все, что движется. Только на дождь не реагирует почти, чувствует.

– Ну и хорошо… – ни о чем и обо всем сделал вывод Турист, чувствуя острый голод, который легкой слабостью в ногах и руках уже давал о себе знать.

Минут через двадцать подошел другой такой же боец Монолита с СВД, и на этот раз бойцы молча, едва глянув друг на друга, разошлись. Турист двинул за Дымом, без предисловий зашагавшим на выход из леска. Чувство иррациональности и неестественности поведения монолитовцев на этот раз вызвало тревогу.

– Слушай, а чего вы не разговариваете? – спросил он.

– Разговариваем, – спустя некоторое время, словно отвлекшись от размышлений, ответил боец.

Через некоторое время они той же дорогой вернулись к двери. Костер, оставленный Туристом на земле, еще не прогорел, и посреди небольшой белой тарелки пепла гнездились черные угли. Непрогоревшие ветки торчали хвостами из кострища, незначительные остатки поломанных ветвей нетронутыми лежали ровно в таком же положении, в котором он их оставил. На этот раз толстенная металлическая дверь, открывшаяся перед Дымом, вежливо продержалась, пока немного оробевший новичок полностью не вошел внутрь. За секунды до полного закрытия двери далеко внизу, у основания бетонной лестницы с узким парапетом, зажглись две лампы накаливания, от них гирляндой зашлись лампы поменьше, до самого выхода, у которого они сейчас стояли. С непривычки от такой неестественной длины лестницы – метров пятьдесят, не меньше – слегка закружилась голова, кроме того, ступени были сделаны более широкими, что было непривычно. Видимо, такая форма ступеней была удобна для шагающих в экзоскелетах бойцов, чей металлический башмак не уместился бы на обычной ступеньке и мог привести к падению. Вдоль парапета тянулся поручень из сплошной толстой трубы, гораздо более толстой, чем можно было бы ухватить рукой. Стены, грубо оштукатуренные и неокрашенные, еще хранили следы мастерков, царапины и другие отпечатки, сделанные когда-то во влажном растворе. Видно было, что проходом начали пользоваться, не дождавшись его полной готовности, и вообще не акцентировали внимание на оформление. Глядя на размеренно покачивающуюся спину Дыма, они наконец подошли ко второй двери, выглядевшей так же, как и первая. Уши заложило, как в метро. Вторая дверь открылась с едва слышным вздохом разгерметизации. Воздух внутри был суше и теплее, начинавшего было трястись от холода Туриста тряхнуло сильнее, но уже от перепада с плюс десяти-пятнадцати до плюс двадцати с лишним комнатной температуры. Первое, что услышал Турист, войдя внутрь, это приглушенная расстоянием человеческая речь. Оглядевшись, он увидел открывшееся ему огромное широкое помещение, практически со средних размеров спортзал, со множеством скамеек и столов, за которыми сидели монолитовцы. Пол, сделанный из чего-то, напоминающего белый кафель, глушил шаги, а потолок, до которого было метров пять, напоминал натяжной. Помещение хорошо освещалось лампами, скрытыми за полупрозрачными пластинами навесного потолка. Вдоль стен располагалось множество металлических огромных конструкций. В основном это были пустые металлические полки, на которых лежали с десяток разных шлемов и оружие.

– Это столовая, – сказал Дым, – вон там подносы, – он указал пальцем правее, – а дальше окошко. Подойдешь, там тебе все дадут.

– Ага, хорошо, – вперившись в стопку блестящих металлических подносов, сказал парень. – А где у вас тут руки помыть можно?

– Туалет здесь, – взмах руки влево, – и куртку сними.

Кивнув, парень двинулся в сторону уборной, изумленно разглядывая все, на чем мог задержаться взгляд. На широких металлических полках блестели забралами или защитными масками боевые и тактические шлемы, потертое оружие блестело ни с чем не сравнимым натруженным металлическим блеском. Несколько человек в гражданской одежде, негромко и редко переговариваясь, не спеша ковырялись ложками в тарелках, почти не обращая внимания на неизвестного. Желудок требовательно вострубил, еще раз крутнувшись, чтобы хозяин не забывал, что от него сейчас требуется. Добравшись до туалета, турист старательно вымыл лицо и руки квадратным серым мылом без запаха, пригладил пятерней волосы и, посмотревшись в зеркало, только сейчас заметил, что мошки по периметру зрения практически исчезли, редко напоминая о себе единичными всполохами. Поскорее вернувшись в столовую, он кинулся к подносу, а с ним уже к раздаточному окну. Неуверенно заглянув в окошко и поставив поднос, он увидел невысокого краснощекого полного парня, приподнявшего брови при его появлении.

– Чего тебе?

– Мне поесть, – смутившись и неловко чувствуя себя, ответил парень.

– Это понятно, что поесть. Рацион или стандарт? – спокойно спросил выдающий.

Турист обернулся, ища Дыма в надежде, что тот подскажет что-нибудь. Дыма с большим трудом он нашел, тот сидел без шлема и верхней части бронекостюма в одной серой водолазке, но к нему спиной и достаточно далеко, а кричать и привлекать внимание всех присутствующих новичок не хотел.

– Стандарт, – ответил он, пожав плечами.

Поднос исчез и через несколько секунд вернулся с тарелкой супа, тарелкой пюре с двумя огромными дымящимися котлетами, маленькой миской салата, накрытой несколькими ломтями серого хлеба, и двумя стаканами розоватой жидкости, похожей на компот и кисель одновременно. Стараясь не выдавать своего волнения, Турист кивнул и, крепко перехватив поднос, пошел к Дыму. Усевшись рядом и скинув куртку, он решил кушать культурно и аккуратно и, вооружившись ложкой и вилкой, принялся за еду. Суп он почувствовать не успел, только ощутил, что он был горячий. Необычное чувство голода и аппетита заставило забыть его о всех правилах приличия. Нещадно молотя ложкой по тарелке, чередуя две ложки супа с укусом куска хлеба, парень в мгновение ока уничтожил первое. Еще пару минут он давился сочной котлетой, хлебом, салатом и пюре, пытаясь засунуть все это одновременно в рот. Наконец прожевав половину второго блюда, он догадался запить это киселем и только после этого обнаружил внимательный взгляд Дыма.

– Мда… – сказал он, глядя на в очередной раз смутившегося молодого человека. – Зона, Зона… В следующий раз рацион бери. Специально для таких, как ты.

– А… шпашибо, – кивнул Турист, говоря с набитым ртом. – Приятного аппетита, – с опозданием пожелал он.

Дым кивнул.

– Поешь и ляг поспи. Можешь там, в углу, – он указал на дальний, левый от входа, угол. – Там меньше мешать будут. Как проспишься – подожди, я приду, поговорим.

– Хорошо, – согласился парень и, выдержав для приличия паузу, вновь вернулся к еде. Впрочем, несмотря на старание есть культурно, скорость, с которой он продолжил уничтожение второго блюда, не уступала скорости уничтожения первого, и еще через пару минут он уже пил второй стакан розоватой, кисло-сладкой, ароматной, прохладной, освежающей, приятно тягучей на вкус жидкости. Допив стакан, он явственно почувствовал, как наполнился его желудок, но чувство легко голода почему-то осталось. Сидящий напротив него Дым тем временем только доел первое и не спеша принялся за второе. Турист первый раз за все время видел его без шлема. Моложавый, лет сорок, сорок пять, с серо-голубыми глазами, смугловатым лицом и поседевшими висками. Правое ухо частично отсутствует, волосы, некогда русые, сейчас практически полностью седые, коротко стрижены. Руки с крупными, отчетливо прорисованными венами и узловатыми суставами пальцев. На левой руке на пальцах, видимо, раньше было наколото имя бойца из четырех букв: Коля, Саша, Витя… да мало ли, но сейчас вместо букв бледными слепыми пятнами остались шрамы.

– Дым, – прокашлявшись, обратился парень, – а откуда у тебя это? – он указал пальцем на собственное ухо, имея в виду отсутствующую часть уха бойца.

– Товарищ откусил, – равнодушно ответил он.

– Как?!

– Хочешь знать? Ну слушай, – Дым отодвинул от себя тарелку с едой и отпил немного из стакана. – Я раньше сталкером был, ходили на пару с другом. Артефакты, оружие, лекарства, в общем хабар разный собирали, где попроще. И разминулись мы с ним возле тоннелей на Свалке, – монолитовец внимательно посмотрел на Туриста. – Свалку знаешь?

– Ну… так это кучи мусора большие, там еще депо железнодорожное тупиковое есть. Некоторые сталкеры там артефакты собирают, – боясь признаться, что вся эта информация из компьютерной игры, сказал парень, веря и не веря самому себе и собеседнику.

– Да, примерно так, – подтвердил Дым. – Он как-то от меня отстал, или я куда провалился, в общем остался я один, в тоннеле. Из света только налобник, ПДА не берет, детекторы радиацию собирают, но аномалий нет. Несколько часов я ходил, пока наконец выход нашел, уже ближе к Свалке. Вижу, он лежит возле воронки, на спине. Я в ПДА, ПДА мне его желтым рисует, не узнает значит, мутантов нет, а несколько аномалий четко видит. Я к нему, зову его по имени, а он стонет, ну я четко вижу, что он – это он, бросаюсь к нему ощупать да поднять, только слышу, мычит он что-то. Я и склонился над ним, а он меня хвать за ухо и сильнее мычать. Еле вырвался, гляжу на него, а это друг мой, только уже зомбированный, ни говорить, ни встать, ни сесть не может, вроде как узнает меня, напрягается сказать что-то, а не может, – Дым отхлебнул еще немного, – жуть.

– И что? – перестав дышать от напряжения, спросил Турист.

– И что… пришлось застрелить. Куда мне его девать, не оставлять же.... таким.

– Жаль, – выдохнул парень. – А почему… в смысле, что с ним случилось?

– Контролер. Они такие места любят, где темно и крыша над головой. Обычно, когда их замечают по сети, сразу разбрасывают, а тут, видимо, мы первые встретили… точнее друг мой.

– Но здесь же есть контролер, я видел, – вспомнив о фляжке и сделав внутри пометку наполнить ее на всякий случай водой, сказал Турист.

– Здесь другие. Если хочешь, здесь умные, в сознании, а там, в Зоне, дикие, кто откуда выберется, кто-то мутирует, потом, аномалии есть, этому делу способствующие.

– В смысле?

– Что в смысле? – переспросил Дым.

– Как способствующие аномалии?

– «Вытрезвитель», «капельница», «сквозняк». Эти пси-аномалии. Сталкеры – народ с юмором, подмечает, где, что и как с человеком делается.

– Так это эти аномалии контролеров делают? – зябко поежившись, спросил парень.

– Нет, эти просто дурашками или бесноватыми оставляют, иногда и похуже, конечно. А контролер по-другому создается, и процесс долгий и не всякий человек смирится, но аномалии могут способствовать. В общем, тебе незачем это знать, пока незачем, – Дым снова принялся за еду.

– Дым, а шрамы на руке, это ты имя выводил? – осторожно спросил Турист.

Монолитовец посмотрел на собственную руку, словно первый раз ее видел.

– Да, – коротко ответил он.

– А зачем? – чувствуя, что спрашивает, возможно, что-то лишнее, задал вопрос новичок.

– Затем, – сурово обрубил Дым, потом, видимо смягчившись, сказал: – Имя в Зоне не произносится, документы не показываются, близкие не вспоминаются, такое правило. Ты же сюда как-то попал? Думаешь, слепой случай? – спросил Дым.

– Ну… по глупости, но я же не знал.

Дым вздохнул, глядя в глаза сидящему напротив.

– Зона не плохая и не хорошая, но людям рано еще сюда. Зона дает все, но мы этого почти не видим. Только Хозяева живут с ней в мире. Если ты попал сюда, то ты изменишься, неважно в какую сторону, в любую, в какую выберешь. Это ни плохо и ни хорошо, так есть. Другое дело, что все те, кого ты знаешь, почувствуют твое изменение и тоже могут захотеть сюда, это сложно объяснить, но просто понять, – Дым потер кончики пальцев друг о друга, словно щупал листок бумаги. – Ни трудности, ни опасности, ни неизвестность не сможет остановить человека. Поэтому чем меньше ты вспоминаешь, тем меньше ты в ответе за тех, кто придет вслед за тобой. А чтобы реже вспоминать о тех, кто тебя окружал, лучше забыть о себе, кем ты был тогда. Поэтому я срезал имя, теперь я Дым.

Во все глаза смотревший на монолитовца парень промолчал. Что-то было в этих простых словах неуловимо точное и неотвратимое, как само будущее. Дым отставил еду, допивая второй стакан напитка. Турист молчал, опустив голову и уставившись в стол. Несколько человек подошли к раздаточному окну с подносами и, получив порцию, уселись на один из множества свободных столов. Монолитовец, наконец закончив с трапезой, распорядился:

– Тарелки на поднос, приемное окно там.

Затем они оба встали и, сложив пустую посуду на подносы, понесли их к приемному окну. Плотный обед и тепло после долгого холода разморили Туриста, и идя вслед за Дымом, он с силой открывал и закрывал глаза, пытаясь прогнать сонливость. Поставив подносы на полку окна и поблагодарив за еду, он с трудом сориентировался в помещении и поспешил в тот угол, куда ему указал ранее Дым. Не обнаружив ни матраса, ни подстилки, но уже катастрофически проигрывая песочному человечку, Турист оттащил одну из скамей в сторону и, вывернув куртку наизнанку, чистой стороной наружу, и подсунув ее под голову вместо подушки, провалился в сон.