Убить железного дровосека

Пульт от телевизора опять потерялся, теперь кажется, навсегда.

Тамара перерыла все ящики, перетряхнула все папки, вытащила шваброй из-под стойки комок многолетней пыли в липких конфетных фантиках, но его нигде не было. И какой дурак сообразил повесить экран на такой высоте – ни выключить, ни каналы переключить. Надо шефу ещё раз напомнить, что он сто раз уже обещал это старьё выбросить и новый аппарат купить. На жесты не реагирует, движение глаз не понимает. Ему только пульт с кнопками подавай. Зараза. Каменный век, а не электронный прибор. Перед клиентами стыдно. Хоть бы музыку послушать или передачу про животных, а то заладили свою бесконечную трепотню. Ла-ла-ла, ла-ла-ла… Сколько уже можно болтать об одном и том же…

– Так вы полагаете, что люди с регенерированным сердцем нарушают биобаланс планеты и ведут к цивилизационной катастрофе? – спрашивал один из участников ток-шоу, нервный пучеглазый толстяк в синей рубашке без галстука.

– Не все регенераты, отнюдь не все, – отвечал ему собеседник, спокойный красивый блондин с вьющимися волосами, – а только те, у которых зафиксирована абсолютная приживаемость искусственного органа. Так называемые – вечные.

– Никаких вечных нет. Их существование научно не доказано, – брызгал слюной пучеглазый.

– Какие вам ещё требуются доказательства, коллега? – Блондин поднял над головой и потряс в воздухе растрёпанной пачкой бумаги. – В открытой печати опубликованы вполне официальные результаты статистических исследований, которые свидетельствуют, что за последние 150 лет наблюдается практически полное отсутствие летальных исходов по причине естественного старения примерно у 30% людей с регенерированным сердцем и кровеносной системой.

– Но у остальных, а их, как можно заметить, значительное большинство, всё-таки отмечаются процессы старения организма, в том числе и регенерированной сердечной мышцы. Думаю, что мы не обладаем ещё достаточным количеством наблюдений.

– Дело не в количестве, коллега, а в принципе понимания проблемы. Если какая-то часть людей перестаёт стареть и, как следствие, умирать, то через довольно непродолжительное время мы будем иметь удовольствие наблюдать кардинальные изменения человеческой популяции в целом. Применяя не совсем корректный в данном случае экономический термин, можно заключить, что произойдёт кризис, так сказать, – кризис перепроизводства людей. И общество встанет перед трудно решаемой проблемой – проблемой саморегулирования вида хомо сапиенс.

– И что же вы предлагаете? Убить их всех?

– Зачем так радикально? Для начала – полностью и повсеместно запретить практику регенерации органов сердечно-сосудистой системы.

– И таким образом, вы предлагаете обречь на смерть значительную часть ни в чём не повинных потенциально смертных людей, чтобы, как вы говорите, не провоцировать увеличение количества вечных?

– Ради сохранения всего человеческого сообщества приходится чем-то жертвовать, иногда надо принимать и непопулярные меры. Как сказал великий Пушкин, мы не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее. Я вижу, что на сегодня проблема существования человека смертного, как вида, – самая необходимая потребность цивилизации…

Хлопнула входная дверь. В зал вошёл молодой человек с большой картонной коробкой.

– Алё, хозяйка. У вас в конторе грамотные люди есть? – Парень бросил коробку на пластиковую поверхность стойки. Она скользнула к противоположному краю, но в последний момент остановилась, уткнувшись в руку девушки.

– В чём дело? Чем недовольны, гражданин? – тоном базарной торговки ответила Тамара на незаслуженную грубость.

– Заказ на другой адрес оформлен. Нет там такого получателя. Зря только сто пятьдесят километров гонял. На чей счёт ложный пробег оформлять будем?

– Покажите накладную.

Молодой человек достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул девушке:

– Все уже давно на цифру перешли, а у вас в конторе, как в дремучем селе. Бумажки, печати, распишитесь-получите. Странно, что вы заказы ещё в рогожу не упаковываете.

– С рогожей временные проблемы – утерян секрет производства. А мы недавно только открылись. Не всё сразу. Постепенно наладимся…

– Я – курьер. Мне ваши проблемы – параллельны. А из-за твоих ошибок гонять туда-сюда по округе не собираюсь. Я человек смертный, у меня время – деньги.

– Это не я выписывала. – Тамара ткнула пальцем в бумагу. – Это вчерашняя смена… А если ты такой быстрый, чего же ты вчера заказ не отвёз?

– Не твоё дело. – Парень немного сбавил напор.

– Ещё как моё. Вот из-за таких как ты – курьеров – у хороших клиентов к нашей фирме недоверие формируется. Мы ведь тоже не бесплатно трудимся. Пока рейтинг заработаешь – разоришься.

– Ладно, проехали, – сказал молодой человек примирительно. – Адрес исправь. Сейчас сгоняю, по-быстрому. И если есть ещё что-нибудь в ту сторону, то давай – захвачу.

– Есть одна штука, но она большая, дорогая и очень хрупкая. Возьмёшь?

– Возьму. У меня машинка с гравитационной подвеской – идёт как по маслу. Хочешь, после работы покатаемся?

– Некогда мне с тобой кататься. Делов много, – возвращаясь к нормальному тону, но ещё сохраняя строгость, сказала она. – На кого доставку оформить?

Девушка достала бланк, шариковую ручку и приготовилась писать. Он презрительно хмыкнул и сказал:

– Виктор Щукин. Для друзей – Витя.

– А я Тамара.

Девушка улыбнулась и подумала: «А этот парень ничего себе, симпатичный», а вслух сказала:

– Я тут новенькая, всего третью смену работаю. Заезжай. У нас для постоянных компаньонов дополнительные бонусы предусмотрены.

– Заскочу при случае. У меня вообще-то контракты с несколькими складами, а вас я уже так, в нагрузку, взял.

Он ловко подхватил коробку. Внутри что-то нежно и жалобно звякнуло, или Тамаре это только послышалось. Она нажала кнопку на стене, дверь приветливо распахнулась, и Виктор растворился в ярких солнечных лучах июльского дня.

Стрелковый клуб «Айвенго» разместился в старом депо заброшенного вагоноремонтного завода. За триста лет кирпичные стены почернели, обросли снаружи по цокольному карнизу мхом и маленькими кривыми берёзками. Узкая полоска пыльных окон, вверху под кровлей, светилась в лучах заходящего солнца, вычерчивая на внутренней стене строгий геометрический рисунок длинного оконного переплёта.

В одном конце вытянутого помещения шевелились динамические пластиковые мишени, изображающие человеческие фигуры в разных позах и фазах движения. Фигуры были разного размера, мужские и женские, в одежде или просто раскрашенные в яркие цвета. Посередине депо, на значительном расстоянии от мишеней, оборудовали огневой рубеж с ящиками, бочками и другими громоздкими предметами, за которыми стрелок мог прятаться, имитируя настоящий бой, или использовать их в качестве опоры. Несколько человек выполняли упражнения. Стрельба велась из арбалетов с лазерными прицелами. Члены клуба считали огнестрельное оружие недостаточно благородным и признавали только то, где имелась тетива и стрелы с жёстким оперением. Как исключение допускались метательные ножи.

В дальнем конце депо, рядом с большими железными воротами, разместился импровизированный бар, больше похожий на домашнюю кухню. Разделочный стол со встроенной мойкой, полки с посудой и несколько холодильников, заполненных пивными банками, бутылками и коробками с едой.

Посетители бара сидели за большим деревянным столом. Из всего оборудования и мебели это был единственный предмет, соответствовавший средневековому стилю и названию клуба. В остальном нынешние потомки легендарного рыцаря нисколько не смущались ни разномастными стульями, ни кирпичными стенами, которых не могло быть в королевском замке Ричарда Львиное Сердце, ни холодильниками с прозрачными дверцами.

Однако присмотревшись, можно было заметить, что при оформлении внутреннего пространства стрелкового клуба самодеятельный дизайнер попытался разбавить убогую эклектику интерьера несколькими стилизованными под старину штрихами. С потолка свисали три-четыре разноцветных полотнища с изображениями геральдических львов, орлов и драконов. А на стене светился большой телевизионный экран, вставленный в ажурную раму из кованного железа, формой напоминающую рыцарский щит.