Эхо далекой войны

Вчера получил открытку от жены. Всё, что пишет, очень радует, дети лето провели неплохо^[86].

Завтра мы перебазируемся, сделаем скачок 40 клм западнее. Это уже далеко за Харьков. Сейчас опять лечу через Харьков.

24.9.43

Всё ещё д. Циркуны. А наземные части нашего Степного фронта уже на одном участке вышли на Днепр (!!!). Тылы авиационные начинают отставать, это весьма плохой показатель. Идём на запад, очень хорошо, вот только бы не подвели тылы.

В выборе квартиры у нас нет хорошего решения. Выбросили в д. Яковлевка опергруппу и только, видимо, хотели показать – что ли? – тоже идём на Запад. И тут же вдогонку радиограмма им: подождите разворачиваться.

25.9.43. 14.30

Всё ещё д. Циркуны, восточнее Харькова 17 клм. Передовые команды выехали под Полтаву. 26.9 все должны быть там. Транспортная рота дышит на ладан, такой скачок (100 с лишком клм) ещё раз – он, транспорт, развалится.

27.9.43. 18.00. Полтава

Д. Терешки в 2 клм от Полтавы. Прелестная деревня, даже двухлетний плен псов-немцев не отнял от этой деревни типичное украинское.

Хозяева рассказали мне много страшного.

Здесь в лесу, что стоит рядом, убито до 5000 жителей Полтавы. В баню согнали вместе мужчин и женщин, закрыли, облили бензином и сожгли. Убивали нещадно евреев, о них украинцы рассказывают со слезами на глазах. Полтава вся взорвана.

Проклятая нация. Уничтожить надо эту нацию. Уничтожить. Смерть за смерть. Кровь за кровь. Только так.

29.9.43. Село Терешки в 2 клм от Полтавы

Утро 9.15. Тепло. Мой хозяин Фёдор Данилыч сидит во дворе, завтракает. Я уже завтракал, с горилкой. Настроение блаженное. Деревня вся утопает в зелени. Поют пташки. Фёдор Данилыч спешит мне много рассказать. Ему 70 лет. Лиза, внучка 10 л., любит поспать. Молодая на кухне, под открытым небом. Двор типично гоголевский.

Я в сердце Украины, воспетой Гоголем и Шевченко. Жалко расставаться с такими людьми, через пару дней идём дальше на запад, к Днепру. Немца, ненавистного немца гоним, но ещё не в хвост и гриву – он отходит в порядке, всё увозит.

«Моя дитынушка, – говорит мой дедушка, когда стреляют, – я не боюсь, я знаю, что тэ стреляют наши». «Наша родина», – часто слышу в его устах.

Семья типичная украинская, любящая свою краину и ненавидящая немца.

5.10.43. 00.10

Кабинет Петрова. Кончился доклад и доклады Петрову. Выполняются его распоряжения, их много. Я выполняю своё. Встал в 5 утра, крутился, как чёрт, не обедал, обед ещё ждёт меня дома и ужин тоже. Хочется спать, ужасно хочется спать. Дали трансляцию, музыку и пахнуло воспоминаниями из жизни до войны. Я обмяк, залило душу тоской.

7.10.43. 15.00

Сижу на промежуточной рации УКВ. Держу связь с НП переднего края. Оттуда получаю все приказания для передачи на аэродром по вызову авиации.

На расстоянии 26 клм стоят две промежуточные и две оконечные рации. Связь проходит отлично. Петров^[87] – Н 97. Ст. Орлик на берегу Днепра. Финников влез на стог сена в 13 клм от Петрова в д. Гречное. Смольников – на холмике севернее Финникова 6 клм и, наконец, Орлов (Тараненко, Герой Сов. Союза). Получается очень неплохо, это здорово помогает бить фрица. А фриц бесится, по 80-100 бомбардировщиков посылает на передний край.

Удивительная осень. Жарко. Через нас низко проходят ИЛ-4, ЯКи, ЛА-5. Слышишь и даже чувствуешь, как земля ходит под тобой – там жарко, там скучно.

7 гв. ар.^[88] прижата к западному берегу, ей туго.

* * *

Это пунктир организации связи во время знаменитой эпопеи 1943 года форсирования Днепра. Как мне рассказывал отец, им была организована цепочка радиопередатчиков в пределах прямой видимости друг друга, для того чтобы добиться максимальной надёжности передачи информации от станции наведения на передовой до авиасоединений.

10.10.43

Мы никак ещё не можем расширить плацдарм 7 гв. ар. на правом берегу, ей туго.

15.10.43. 10.30

Ночь прошла в беспокойстве, фриц всю ночь летал и искал нас, бросал где-то недалеко сотки. Плохо бомбит, да и вообще стал фриц не тот. Нервничает. Сегодня мы начали, даём пить. Завтра, видимо, Информбюро кое-чем порадует наш народ.

Хозяйка угостила горилкой. Очень кстати. Много неполадок в моей работе, всё на углях, всё горит и всё получилось сразу. Меня разрывают на части, грозят расстрелять, а я без них, генералов, знаю, чем пахнет, если не налажу сейчас. А горючего нет, масла нет, питания нет, люди выбывают из строя, льётся кровь. Из говна делаю конфету.

Это называется война. Я знаю, почём всё это стоит. Я знаю, когда всё это будет. А генералы с олимпийских высот кричат, нервничают, приказывают, грозят. В воздухе сражения, на земле битва, а у меня немец разбомбил связь. Сделаем, будет связь.

31.10.43

Я бы очень хотел, чтобы нам предоставили возможность залатать свои дыры, прорехи… в материальной части. А люди устали. Много прошли километров от реки Оскол… до Днепра и за Днепр.

3.11.43

Завтра мне вручают орден, а я ему не рад. Так, наградят и всё. Нет выношенного чувства, чувства приподнятости. Оно убивается низостью людей, кот. больше себя любят, чем Родину, а дано им очень много.

4.11.43

Ну вот, вручили мне сегодня орден Отечественной войны II степени. Если говорить об ордене, я его заслужил, 2,5 года на фронте. Живота не жалел.

5.11

Сегодня неожиданно вижу У₂ луны. Были такие тёмные ночи. Почему-то в этой луне я нашёл доброе предзнаменование. Устала душа, сердце, вот почему так и подумалось о луне.

Сегодня летал в дивизию, организовывал радиосвязь по сопровождению…^[89]

6.11. 13.40

Стала заедать солдатская тоска по дому.

10.11. 23.00

Хоть и не время об этом говорить, но хочется уйти из этого соединения. Да и не только я, многие. Патриотизма к своему корпусу нет. А нет потому, что голова надменнобарски держит себя перед офицерами, без которых он ничего не сделает.

Имея власть, можно заставлять всё делать, но воодушевления к выполнению нет – это можно видеть у многих. Это он должен видеть, он не глуп. Что ему мешает быть с нами, с офицерами, близким? Он окружил себя подхалимами и им верит. Честный, прямой, с достоинством офицер у него успеха не имеет. Боится болезненно, что командир, докладывая, высказывает своё мнение и знание. Последнее сейчас же обрывается: «Я сам знаю, вы не думайте, что я не знаю, и т. д., вы меня не учите»^[90]. Никогда не надо бояться, если в докладе своего подчинённого я познаю. Если вообще у подчинённого я некоторым вещам научусь.

12.11. 12.40

Идёт первый, мокрый снег. Наша деревня на песчаной почве. Мы ещё не знаем грязи. Вчера летал и видел, как на левом и правом берегу Днепра стоят длинные вереницы автомашин. Началась страда шофёров.

16.11.43. 20.00

«И бысть ту сеча зла и велика».

18.11. 10.00

Эти волнения души, интриги, подлость и зависть не дают покоя. Теперь ли время заниматься этими вопросами? Женщина облагораживает, стимулирует и она же повергает в пучину низких чувств. Вот последнего я не могу признать. Порядочный человек делается подлым.

А её (Ш.) жалко, она родилась не под счастливой звездой. Ей везёт, только не в том, что бы она хотела. Все пристают к ней, добиваются её. А она, приниженно чувствуя себя всегда, ещё до войны, – здесь и вовсе теряется. Ей надо помочь ориентироваться. Но и на себя беду кличу. Ведь у нас один критерий взаимоотношения с женщиной. Если ты бываешь с ней, значит… и только так. Других понятий нет.

* * *

Модель ситуации ясна. Возможно, Ш. одна из связисток. На групповых фото военных лет отец часто стоит среди своих связисток. Его, я знаю, любили в батальоне связи. Ему открывали душу, он умел дружить со своими подчинёнными. В батальоне связи его называли батей, я сам это слышал, в 1946 году, в Болгарии, куда после войны был переведён авиакорпус и где я жил с отцом.

19.11. 20.10

Сыч там?

21.11. 23.30. д. Правый Лужок

Заночевали. В адской дороге потеряли аккумулятор. Приютили. Патефон. Горилка. Яблоки. Тоска. Скука. Надоела эта цыганская жизнь да и всё надоело.

23.11. 01.20

Устал. Тоска порой одолевает. Надоела война до смерти, 3-я зима. Союзнички, мать их, перемать! Им что? Им можно перенести и на 44 год. Надоело. Устал.

Завтра чуть свет пойду мыкаться на У-2 – искать новую квартиру. О сколь это муторная работа и, главное, не моя. Это дело коменданта. Всучил новый н/ш^[91] мне. Приказ есть приказ.

13.12. д. Бутовский

Какое мытарство, это перебазирование! Мы перелетели Днепр, правый берег. Деревня в балке. Люди растерялись. Всё идёт кавардаком. Я имею перспективу засыпаться трибуналом. Расчёты н/ш можно было опровергнуть ещё в начале.

16.12. 20.45. д. Мироновка. Правый берег Днепра

Какая мука перебазирование! И всех больше достаётся беднягам связистам. Горючего нет, транспорт разваливается. Всё делаешь через невозможное.

Два дня жил на кв[артир]е у священника Феодосия Васильевича. Священником всего 1,5 года, ранее учительствовал 31 год (!). В годы гражданской войны убил из личного нагана одного из шайки бандитов.

В его квартире устроена молельня. Комната у нас была общая. Я инструктировал своих людей. Приходили к нему, он «инструктировал» своих мирян. И ничего, сработались (!), не мешали друг другу.

Сейчас живу на новой квартире (как это надоело), у вдовы Полины Ивановны. У неё двое сыновей, Вася и Ваня.

Пишу сии строки при лампочке электрофонаря. Живу на краю деревни, деревня в 42 двора. Была здесь всепожирающая грязь, сейчас всё замёрзло и вот опять тает. Как надоели эти деревни – 3-й год по деревням! Порой заедает тоска, кот[орой] не будет, если бы дали отдохнуть. Устали люди, и я тоже человек.

22.12. 12.20

Прилетел в 294 ап помочь, отрегулировать и дать указания по связи. Редут, УКВ с НП, где стоит рация наведения и радиосвязь со шт[абом] кор[пуса] тоже по проводам.

Старая, давно известная история: у начальника связи дивизии рота связи без транспорта. Кабель развозит на в-о-л-а-х (!). Есть поговорка: «Везут на волах». Это значит, что приедет очень не скоро. Для тыла секрет, а для нас, связистов, давняя истина – воюем на волах. Как надоело это нищенство! Как надоело: «Умри, но сделай, приказ выполни».

Сейчас мне доложил нач. связи Насонов: «Подохли лошади, на которых везли кабель. Люди волоком тащат кабель в точку, куда я указал».

Воюем на правом берегу. Нам известно одно направление, где нет немца, мы туда не идём, у нас тоже нет солдат в это направление.

29.12.43. д. Мироновка. 24.15

Зашёл на РАФ, никого нет. Дисциплина! Ушли обедать, а станцию бросили. На станции Финников, после обеда пойдёт на партсобрание трепать языком о дисциплине.

Включил приёмник. Транслируют Штрауса. Погрузился в мечты. Как хорошо! Бесконечно хорошо. Всё в прошлом. А настоящее – ещё война, угроза смерти, нечеловеческие трудности, жертвы, кровь, тоска по мирной жизни. Злоба на немца. Выстояли, а теперь выдюжим. Ничего, наша возьмёт. Конец тебе, немец, скоро.

* * *

Этой записью кончается 1943 год. Деревня Мироновка. Правый берег Днепра. Наступление. Страда. Требующая нечеловеческих усилий страда. Преодоление недостатков в организации, в снабжении. Преодоление человеческих недостатков, слабостей. Преодоление усталости. А она была неизбежной. Ведь недаром же после тяжёлых затяжных боёв воинские части выводили с фронта для отдыха.

Год 1944-й

5.1.44. д. Мироновка

Сегодня-завтра Кировоград мы возьмём. Немец колоннами по 500 машин, где видны и самоходные пушки и танки, отступает на запад. 1-й Укр. фр[онт] взял Бердичев. Нам уже делается стыдно, отстаём.

Но как ни хорошо наступать, а больше всего достаётся связистам. Сегодня чуть не сорвал управление авиацией в воздухе на переднем крае. Подвела УКВ.

7.1.44

Проверял, регулировал работу р[адио]сети УКВ и р[адио]сети наведения. У Якименко имеется группа «Меч» – это «красные дьяволята». Они у ком.^[92] на особом счету. Их он вызывает с переднего края на бой. Они всегда должны искать прот[ивни]ка и навязывать ему бой. Это лучшие лётчики, у каждого из них на боевом счету не менее двух самолётов противника, сбитых лично.

Успех боя во многом зависит, как раб[отае]т радиосвязь на борту самолёта, в радиосети наведения и УКВ.

Мы научились воевать и неплохо.

Кировоград полностью окружён – всё, что там осталось, а осталось много, тому будет хана. Пощады не будет никому.

Сегодня день без напряжения для лётчика, фриц явно здесь сдаёт.

8.1. 15.00

Ночевал в полку Якименко. Утром сообщили (оперсводка), что Кировоград очистили от нечисти. Хорошо. И наша, связистов, есть доля.

Чаще, чем обычно, вспоминаю семью, 3-й год войны. Есть усталость особенно, когда перебазируемся.

В календаре-графике отмечено:

Корсунь-Шевченковская наступательная операция на окружение и уничтожение войск прот-ка с 11.1. по 29.2.44 г.

25.1.44. Корпус – Гутницкая.

20.2. Корпус – Ташлык.

19.1.44. д. Гутницкая

В эту деревню перебазировались 16.1. Гоняем второй приёмник, на него работает движок в 25 л/с^[93]. Это трансляция на квартиру генералу. Зарядный движок дышит на ладан, мы больше работаем по Морзе. Приказали дать от него свет в кабинет н/ш и г/м^[94]. Попробуй не выполнить. Зам. г/м полк[овник] Горбунов кричал на меня, почему я не поставил телефон в отдел. Я принижаю политотдел, я отношусь по-казённому.

24.1.44

Апатия, подстёгиваю себя, но работа мало спорится. Помощники мало помогают, нет у них инициативы и энергии. Чувствуется усталость от всех забот завтрашнего дня, много прорех, дыр, нехваток. В транспорте стали нищи и немощны. А тут ещё перешли на самозаготовку. Машины, дышащие на ладан; уехали странствовать за продуктами. Оперативное задание не выполняю, нет машин. Случись осложнение, снимут голову.

18.00

Сейчас я получил указание построить канал УКВ. Боже! Какая это мука, никакой материальной базы. Всё будет висеть на соплях. Ответственное дело. А почему не РСБ? «Зато я знаю, что в канале УКВ я один!!!» Это был ответ. Можно построить, но только при условии неподвижности, обороны, а мы собираемся наступать. Надо научиться управлять по радио типа РСБ. Там, где нельзя перекричать рацией типа СЦВ-299, там строят (кто? связисты несчастные) сумасшедший канал УКВ.

31.1.44. д. Цибулево

Я вышел из столовой, уже было светло. Я вижу большой длинный забор. Он местами залатан новыми досками. Этот забор меня взволновал. Я вспомнил детство и вспомнил Витебск – 41 г., июнь, когда прощался с Витебском и прощался с забором^[95].

На Украине нет заборов, это роскошь, какую могут позволить себе очень немногие. Я вижу забор впервые, год воюя на Украине.

6.2.44. 00.20

Простосердов^[96] часто срывается – нервничает, но редко бывает правым. РСБ раб[отае]т отвратительно. Мне приходится за него расплачиваться. Горючее и смазочное – это вечная проблема Надоело отвечать за то, что мне не подчинено^[97].

В мышеловку попали 10 дивизий. Мы в уничтожении принимаем активное участие. Надо её расчленить и потом уничтожить. Это пока не удаётся, он яростно сопротивляется. Мы организовали особую группу с рацией наведения – её функция наводить и ловить Ю-52^[98].

13.2.44

10 дивизий, что окружены войсками 1-м и 2-м Укр. фронтом, постепенно уползают. Немец бросил 160 танков в главном направлении и 60 на второстепенном на выручку. У них выходит. Осталось пройти 10 клм и освободят. Это же пол-Сталинграда! Огромный минус нам, если упустим. Танковый корпус, который мы хотим бросить на ликвидацию этого тактического конфликта, оказался без горючего. Гигантская грязь лишает корпус подвоза и авто и гужевой тяги. У-2, если будет таскать, не напоит танки КВ.

18.2.44. 18.05

Четвёртый день огромной силы вьюга, сыплет снег, крупу. За одну ночь метель засыпала гигантскую грязь. Стали сугробы до 1,5 м и больше. Дороги опять непроходимы. Нет горючего. Нужно работать рациями, РТС. Что делать?

Группировку ещё 16.2 ликвидировали. 52 000 убитых, 11 000 пленных^[99]. Вся техника досталась нам. Правда, мало что досталось, всё, что поспел, уничтожил.

На улице нужно ходить в очках. Без очков невозможно. Питаемся скверно, без соли, без сахара, одна пшёнка.

24.2.44 в 17.00

Прилетел в новую точку д. Ташлык. У связистов уже язык на плечах.

26.2

Сегодня очень шумел Простосердов. Его кто-то взвинтил, а затем – связь это такая спец[иальност!ь, которую всегда ругают. Было и есть ему всё, что надо для обеспечения. Ему подлил масла «индюк» – К. Это стратег и мудрец. А вообще посредственность. Чувствую, что н/ш^[100] чем-то недоволен мною. Чем? Я ни к кому не ходил на поклоны. Я знаю своё дело. И здесь я ему обеспечил. Что надо ещё?

Стародубцев, вот кто меня удивил. Я чувствовал интуитивно, что он не тот, за кого хочет себя выдать. Его сильно поддержал Горбунов. Что сейчас будет говорить Горбунов? Подожмёт хвост и скажет: это подчинённый Смольникова. Я неоднократно хотел и пытался идти с ним на сближение, не шёл. Стародубцев чувствовал, видимо, что я не пойду на те преступления, которые он совершал до последнего дня. Какая сволочь!

А парткомиссия? Средненькие люди, не умеющие подняться на высоту партийцев, когда судят комм[унис]та или канд[ида]та так, как этому учит партия. Каждый из них подошёл к Стародубцеву с меркой сугубо личной – связанное с самим Стародубцевым.

Когда это мы будем жить без подхалимства, без страха один перед другим, без мести, лести, свободно, независимо от сильных мира сего или боязни от подлости?

Я бы хотел заполнить эти страницы иными словами: о борьбе с врагом внешним – немцем, а тут лезут «унутренние». Ну их к аллаху! Я хочу похоронить Стародубцева – это сорная трава, а вообще, кто его знает, может быть, это не только преступник от личных качеств. Такие люди способны переметнуться на другую сторону^[101].

29.2.44

Тепло. Тепло по-весеннему. Дороги уже развезло. Скоро будет непролазная грязь.

16.3.44. 21.00

Вторая половина марта разразилась снежной бурей и непрерывной метелью вот уже 2-е сутки. Сорваны все планы перебазирования, авиация отстала от наземных войск. Наши истребители могут быть над передним краем 10–15 м[инут]. «Дугласы» возят боеприпасы наземным войскам. Тылы отстали. В этом таится большая опасность. Надо подтянуть всё боеспособное, полк «Дугласов» разрывают на части. В частности, он работает и на нас, и на нашего соседа, такой же, как и мы, получается ни нам ни ему.

22.3. д. Грузъков

Сюда я прилетел 21.3. Мы сделали перебазирование в 130 клм на запад. По дороге искал своих челюскинцев в школе Звенигородка. Это две рации, кот. застряли в грязи.

Я видел тысячи машин, стоят и ждут дороги. Еле ползут только танки, облепленные пехотой – десантниками.

И всё-таки пехота перешла Днестр, и есть неофициальные данные, говорящие за то, что наши войска дошли до наших границ.

1944

В календ аре-графике записано:

Уманская наступ, операция 5.3 – 30.4.44 г.

15.3.44. Корпус – Ташлык.

1.4.44. Корпус – Грузьков-Дмитра.

15.4.44. Корпус – Стрымба.

302^[102] – Бельцы.

30.4.44. Корпус – Стрымба.

294 – Стырча.

302 – Бельцы.

5.4

Наши войска с 23.3 воюют на румынской земле. Завтра наш штаб, а с ним и лётные части будут стоять в Бессарабии (р-н Бельцы).

Весна на удивление свирепая. Была грязь непролазная. Замёрзло. Развезло. Гололед, оледенение. Земля стала бурая, суровая, хлеба покрылись сосульками. Деревья стали все вдруг каменными. Вчера стихла буря. Сегодня земля залита солнцем. Сады стали вдруг в бриллиантах. Растопило и всё вдруг покрылось алмазами. Стало таять, опять развозит.

Опять всё планируется на Як-6 и «Дугласе». Хорошо, если бы был порядок. Яжгуновичи, Саловы и другие летят в первую (!) очередь, а связь? Не понимаю. Всё делается из личных каких-то соображений. Я не понимаю полковника^[103]. Он толковый организатор, но непонятны его действия. Совершенно очевидно, что при таком порядке связь будет в хвосте и не обеспечит управления.

7.4. д. Мытков

Эта деревня севернее д. Грузьков, где я жил у священника Кронида Ив-ча. Здесь я сосредоточил свои силы и средства с тем, чтобы перебросить их в Бессарабию самолётом в р-н Бельцы.

Кормимся «бабушкиным» аттестатом, продукты питания отстали от нас на сотни километров. Сегодня прибыл РАФ. Они имели испытание, равное нечеловеческим силам; гигантская грязь сожрала сапоги, люди босые, на них смотреть жалко, но люди бодрые.

10.4

3-й день хожу на аэродром и жду самолёт для своих людей и имущества.

Для «Дугласа» искали три цилиндра. Генерал прогнал за этим делом глав. инж. Котика. «Дуглас» нужен сейчас, как никогда. Дороги не позволяют автотранспорту сделать более 10–15 клм в сутки. Нашли цилиндры при помощи московской водки в количестве] 2 л[итров]. Водка давно на фронте открывает двери там, где они закрыты.

Самолёт готов, улетел заряжаться, нет горючего.

11.4

Ещё день продежурил на аэродроме. Наш «Дуглас» не прилетел. Всем нам очень стыдно возвращаться к хозяевам. Мы живём на их хлебах. Второй день тёплый, весенний, летают бабочки, жуки, мухи, заливаются жаворонки, курлыкают журавли. Уже сухо, поползли авто. Весна.

14.4. 20.00

8-е сутки хожу на аэродром. Н/ш всучил мне 3-е суток ареста «за невыполнение» приказания^[104]. А кто знал, что «Дуглас» свалится с неба и будет брать людей и имущество?

Сейчас транспортируют понемногу кухню (!), всякую рухлядь, а связистов – в последнюю очередь и в самую последнюю – н/связи. Таков «умный» приказ начальника-градоначальника. Моё пребывание здесь вредит делу, но не мне.

Много скрытых пружин мне стали понятны.

Улетел ещё дальше, в Кировоград (!). Возможно, сделал один рейс в Бельцы. Возможно. Больше не прилетел. Оставшийся час светлого времени мы посвятили охоте на зайца. Жрать стало нечего. Давно сидим на «бабушкином» аттестате – т. е. покормит хозяин, где квартируешь, не покормит – промолчишь.

Нет табаку, курили жуткий самосад, раскуривая хорошие книги, ибо газет не получаем вот уже месяц, и м-ц не имеем писем – они лежат грудами на ППСе. Воображаю, как волнуются дома.

На сев. окраине аэродрома идёт дорога, грейдер. Вели пленных – молдаване и немцы. Все немцы разуты, ноги обёрнуты в тряпки. Среди них один мл[адший] лей[тенан]т. Жалкие, страшные фрицы. Все молдаване прилично одеты и отлично говорят по-русски.

Лейтенант-немец мне сказал: «Солдат, немец, устало сердце (душа) воевать». Довоевались. А мы ещё не устали. У нас ещё есть порох, хотя и трудно порой. Очень трудно.

Уже давно живём без мыла. Уже давно живём со вшами. Сутакевич и Зисман, работнички по тылу, больше лавочники, чем офицеры.

16.4. 22.00

Я в Бессарабии. Мой помощник молдаванин^[105]. Он мой гид. Я уже в гостях у третьих хозяев. Вино – виноградное.

Его крепость меня не догоняет. Слабое вино. Ковры и печенье. Я в обществе 2-х чертовски хорошеньких. У одной муж призван в армию, вторая с мужем. Он славный. Они оба поют свои песни. Лейтмотив всех песен – тоска, горе служить в армии (!).

А молдаване это бессарабцы, это румыны. Вояки, а их призывают в армию.

7.5. 13.00. д. Кертриш

Рваный осколок пробил аппарат Морзе и выключил связь. Мы в Румынии. Р-о-м-а-н-е-ш-т-ы. Вшивая, рваная, трусливая.

Морзе восстановлена. Работает. Я немного пьян. Мне безразлично, если даже убьют. Меня боятся. Зверь, как говорят. А я добрый. Люблю, если честен.

19.5. 18.30

Совещание н/ш, н/с, н/опер.

Я давно встаю очень рано – 6 ч. и поздно ложусь. Не высыпаюсь, а днём удаётся редко. Совещание деловое, но мне мало полезное. Мне бы час отдыха и – работать, много дел.

20.5

Тоска личная, тревога и всё потому, что у нас здесь есть люди подлые, карьеристы. Ты к ним далёк в служебном отношении, но если ты только как-либо влияешь на его карьеру в сторону его повышения, он загонит тебя в гроб, но возьмёт своё. К числу таких принадлежит Я^[106]. Почему Подгорный держит его у себя? Неужели он не видит его, прохвоста?

20.45

Работаю, как и всегда, стремясь сделать лучше. Дела идут неплохо. Работаю, но вот бывают часы душевной тревоги, пустоты, тоски.

25.5

На «Редут»^[107] горючего нет. Рации доят из автобачков и вот-вот встанут.

Вчера летал в Фатенешти, менял лампочки для приёмника генерала. Приёмник всё равно не работал так, как он этого хочет. Сегодня летал туда же Немировский, менять приёмник. Два полёта, час работы мотора плюс на рулёжку 15 минут.

10.6.44. д. Болотино

Перебазирование севернее д. Котриш 15 клм. Живу у стариков. Отдельный дом с верандой, обвитой диким виноградом, дачные условия. Много бумажной работы. Эта работа отнимает время, лишает живого руководства. Кто-то сверху очень любит бумаги – чернильная душа, оторванная от жизни.

26.6.44. 17.00

На площадке в ожидании лётчика. Жарко, единственное облачко, как кусок ваты. Первый раз разделся – загораю.

Совещались, как лучше ударить врага. Прибалтийские фронты уже бьют. Должен прийти и наш черед. Но мне сейчас хочется говорить о природе, о своём личном. Такой час вынужденного сидения бывает очень редко.

Хороша природа в Бессарабии. Лесов нет, но деревни в садах. Уже готова черешня и почти вишня. Её очень много. 44 год будет год фруктов. Питаюсь очень хорошо и постоянно, неотступно думаю о семье – тяжело им, видимо, очень тяжело^[108]. Тяжкий труд не компенсируется питанием. Трудно стало ждать конца войны, пошел 4-й год. Во многом стали грубые, стали солдаты-профессионалы.

* * *

В календ аре-графике запись:

«Приказом НКО СССР № 0178 от 2.7.44 г. присвоили гвардейского», то есть народный комиссариат обороны присвоил 3-му истребительному корпусу звание гвардейского.

4.7.44

Нам дали гвардейское звание. Педагог начальник] штаба говорит, что в характеристиках своим подчинённым офицерам я эгоист. Всех зааттестовал. Он делал сравнение этих характеристик и нашёл, что я весьма противоречу себе. Всё сказанное им было притянуто за уши. Вывод? Даже в том, как писать харакки своим подчинённым, можно сыграть себе карьеру.

Всё оное опротивело.

Сегодня к 16.00 на КП имитация, будем делать фотосъёмку генерала. Подготовка к этой о-п-е-р-а-ц-и-и идёт 2-й день (!). Этот фотоматериал пойдёт в Москву-матушку. Боже! Дай нам удачи в этой трудной операции. Снизошли, Господи, милость его, дабы он признал КП имитацию вполне приемлемой для позирования.

Не вылезаю из бумаг, гвардии подполковник.

Наш фронт в затишье.

26.7.44. Хэлченет

Полевая поездка с офицерами 27 А.

Проигрываем: «Наступление, преследование, окружение и уничтожение противника». «Котлы», «мешки» научились делать. Белорусе, фронты ведут успешные наступательные бои с обязательным окружением. Мы готовимся здесь, в «Романешты», к тому же. Нас, представителей 3 гв иак^[109], -Мякухин, Хомяков и я. С нами рация на авто «Додж». Мне работы очень немного. Я даже поспал днём.

«Хеншель-129»

27.4.44. 11.00

Юж. Яссы г. Васлуй, д. Муитенип-де-Сус

Ночевали в 0,5 клм от линии фронта. Идут бои с уничтожением группировки (Кишинёвской). Идти дальше нельзя. Всё-таки идём к намеченному пункту. Окружённые дерутся, как обречённые. Просачиваются отдельные группки по 10–20 чел. Мы их ловим, бьём, расстреливаем. Поймал разведчиков (двое), отобрал документы. Их там сидит полк. По дороге один пытался бежать. Дал по спине очередь, отправил на тот свет. Второго сдал в штаб мех. корпуса.

Глецилор

Стоим. Заходим во фланг немцев. Готовы дать ему бой, больше всего готовы их уничтожить. Стоим, печёт солнце. На одной машине запели. Поют хорошо. Поют украинские, русские песни. Очень хорошо получается с девушками. Мякнет сердце. Тоска по прошлой жизни. Все мы стали грубы, а вот мякнет сердце. Всё время вспоминаю семью и больше всего сына.

Все в пыли, обвешаны оружием. «Подъем!»

3.9.44. г. Фокшаны

Вчера на парт, собрании имел оценку своей работы. За период наступления на Яссы и развития наступления. Как снег на голову: неисправность м[атериальной] ч[асти] раций. Это же отрасль главного инженера! У него есть инженеры по спецоборудованию (полк. Котик, майор Жеребцов). Это уже 4-й раз их «работа», они отвечают, им за эту работу платят. Оценка идёт мне и даже – оргвыводы.

За Яссы меня, кажется, снимут с работы. Какая убийственная несправедливость! Тут к этому есть комплекс причин…^[110]

5.9.44. 9.40

Выехал своей колонной из Фокшан в Плоешти. На новое место базирования. Гонка, дай Бог, только поспеть за наземными частями. Как и раньше, еду на трудную и неблагодарную работу. «Его величество»^[111] вчера капризничал и придирался.

10.9.44. 18.00. Вост. Плоешти 18 клм

Температура 40° и больше. Все изнывают от жары. Здесь винограда нет, много помидор. Плоешти уничтожено задолго до нашего прибытия – американ. «крепости»^[112] отделали Плоешти. Удивительно, как немец до сих пор живёт с бензином.

15.9.44. 18.30. с. Корну-де-Сус

Идёт разбор Ясско-Кишинёвского наступления. Доклад г/л^[113] Подгорного. «Москит» – Ольховский, 2-е часы боя плохо проходила связь над полем боя. Группа наращивания слышала командира через промежутки. Эта «богадельня» стоила 7-10 минут]^[114].

24.9. 8.50. г. Альба-Юлия

Вылетели на рассвете. Пришли в Альба-Юлия. Заложена в туман. Аэродрома нет. Садиться некуда. Дают ракеты, бестолково, с разных сторон, кругом горы. Сели на высоте на пятачке обрыва. Стоит пеленгаторная станция «Волга», прилепились к ней. Я жду офицера из дивизии, надо вернуть боевое распоряжение и лететь на запад к Югославии. Там бои. Там наша одна дивизия. С ней надо наладить связь, хотя бы по радио.

Что здесь? Чудно красиво. Взошло солнце, оно пробивает туман, в причудливые очертания города Альба-Юлия. Город внизу. Моя тень огромным великаном проектируется на весь город. Я великан, я одной рукой накрыл город. На «Волге» играет радио. Нам готовит завтрак Полина, милая радистка. Негласно она одета в гражданское (здесь можно дёшево одеться).

Удивительное создание, женщина! Всюду и везде она вносит своим присутствием уют, оживление, то, кот. неизбежно порождается в мужчине в присутствии женщины.

Сейчас летим через горы Карпаты – последний перевал и там равнина.

27.9.44

Опять скачок в 300 клм. Прошли всю Румынию. Видел и на своей шкуре испытал переход через Карпаты дважды. Здесь много вина, винограда.

10.44. 14.00

Живём в отличных квартирах, отлично питаемся, включая такой деликатес, как виноград, кот. также сколько хочешь. Романешты из кожи лезут, стараются и боятся.

Мадьяры, отступая, грабили магазины, били румын. Они напуганы уже своими же «союзничками» – немцами.

2.10.44. 13.15. г. Арад

Вокзал, ж. д. станция, пассажирская и товарная. Этой станции здорово досталось, разрушения солидные. Мы ищем бензин и тару под него. Для того, чтобы иметь тару, мы открываем пробки бочек, где залита солярка, и выливаем её на землю – варварство, кот. трудно терпимо даже на войне. Но мы это делаем, нам нужна тара. От «солярки» поднялась вонь на всю вокзальную станцию. Румыны на нас косо посматривают – русские хозяйничают. Но мы делаем миллионную долю того, что они делали у нас, да и вряд ли то будет миллионная доля. Мы просто берём тару, а солярку льём на землю. Сюда приходит в гости «фриц», румыны всего боятся. А вообще надоела война.