Метаморфозы. Три коротких рассказа о неудачниках

У Станислава за несколько секунд сложился пазл, который он не мог собрать в своей голове много лет. Оказывается все просто. Будущая супруга выбрала его, потому что от рано умерших родителей у него осталась трехкомнатная квартира.

– У вас тогда что-нибудь получилось? – спросил Герман, разливая еще по одной. – Трахалась она, кстати, как швейная машинка.

– Я на ней женился, – тихо произнес Станислав.

– Оба-на, – растерялся Гера, сообразив, что наболтал лишнего. – Молодец. Настоящий мужик, – он постарался быстро исправить ситуацию. – И дети есть?

– Да. Две дочки. Но они уже обе замужем, живут отдельно.

– Вот это правильно, – приятель протянул рюмку, чтобы чокнуться, – За детей! – Герман выпил и двумя толстыми пальцами вытащил кусок колбасной нарезки из целлофановой упаковки. – А я так все холостой и мучаюсь. Дети‑то, наверное, тоже есть. Но мне о них неизвестно.

Он встал и включил музыку. Услышав старую знакомую мелодию, Стас подумал, что Гера так и не вынимал кассету из магнитофона с того самого вечера. Он посмотрел на потертый стул за шкафом, на котором тогда сидел.

«Конечно, у нее и до меня мужчины были, и я это знал, – успокоил он себя. – Зато теперь у меня милый уютный дом, а у него, как была какая‑то вечно неубранная пещера, так и осталась». Он отрыл бутылку пива и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков.

– Подожди. Давай я кружки принесу, – предложил Гера.

– Не-е, не надо. Так вкуснее.

 Стас не пил пиво очень давно. Да и водку тоже. Иногда они брали с женой домой бутылку хорошего вина. Поэтому сейчас от такого коктейля быстро опьянел.

– Я тебе даже в чем‑то завидую. Свободный человек, – Станислав дотянулся до магнитофона и сделал музыку погромче. – А я как электричка – еду по расписанию.

– Каждый сам выбирает то, что ему нравится, – пожал плечами Гера.

– Неужели тебя все это устраивает? – допивая пиво, спросил Стас, показав рукой на скромное убранство квартиры. – Это же, по сути, нищета.

Гера взглянул на него оценивающе, будто размышляя, стоит ли ему говорить или нет.

– Ну тут только два варианта. Или ехать вместе со всеми к конечной станции или сойти с поезда. Как ты точно сказал – с электрички, следующей по расписанию.

– А с неё можно сойти?

– Конечно. Увидел в окошко красивое место: луг с ромашками или рощу с речкой – отжимай ногой двери в тамбуре и выпрыгивай.

– А если разобьешься?

– Рано или поздно, но конец все равно один. А так хотя бы попытаешься пожить немного в собственной вселенной. Но есть один минус – для тех, кто остался в поезде, ты умираешь. Так что если тебе нравится кататься, в общем вагоне…

– Ну ты же тоже мечтал стать великим художником, – перебил его Стас, – и значит ехал вместе со всеми, соблюдая кем‑то придуманные правила.

– Это раньше казалось, что в этом есть какой‑то смысл. Известность, поклонники, мечты о совершенном мире, идеи всякие… Маркс и Кампанелла. Все это чушь. Иллюзия и сладкий самообман. Ты прав: та же электричка с чужими правилами. Давай лучше еще по одной, – он разлил по рюмкам остатки водки. – Вот вечные ценности, – он достал из банки маринованный огурчик и показал им на бутылку и закуску. – Главное, чтобы они были рядом, под боком.

– Да. Раньше все было по‑другому… – Стас решил сменить тему разговора. – Время было замечательное, – он раскачивался в кресле в такт музыки. – Возможности всякие, планы, новые встречи. А сейчас… Я ведь после того, как женился, почти никого и не видел. Вот бы всем собраться. Выпить, поплясать.

– А в чем проблема? Помнишь, тебе Людка нравилась, на пару лет младше нас училась.

Конечно Стас помнил свою первую любовь.

– А ты с ней поддерживаешь отношения? – стараясь не показывать охватившее его волнение, спросил он.

– Ага. Она же в соседнем подъезде живет. Два раза замужем была, но почти не изменилась. Все та же девочка, ждущая на причале кораблик с алыми парусами. Давай позвоню? Она любит выпить‑поболтать.

– Звони конечно, – обрадовался Станислав. – А что? Придет?

– Сейчас узнаем. Зачем гадать.

Гера достал из кармана телефон и вышел на кухню, прикрыв за собой дверь. Через несколько минут он вернулся.

– Через полчаса будет, – доложил он. – Как узнала что ты здесь, чуть сознание не потеряла от радости, – художник чуть замялся. – Только это… Я сказал, что у нас вина много, а мы уже и водку допили.

– Понятно, понятно… Я сейчас. Мигом, – Стас вскочил с кресла и, похлопав себя по карманам, как молоденький петушок хлопает крыльями при виде симпатичной курочки, вылетел в коридор.

На свежем воздухе он сразу протрезвел. Его чувство к Людмиле было когда‑то сильным и очень болезненным. Уже и она давно окончила школу, и он институт, но Стас все никак не мог на что‑то решиться. Он вспомнил ее голубые с золотыми искорками глаза, всегда смотревшие на него насмешливо и одновременно с ожиданием, и вновь ощутил состояние робости, неуверенности, которое охватывало его всякий раз, когда она была рядом.

За несколько дней до неожиданной встречи со своей будущей женой он нашел смелость пригласить Люду в кафе, но она не пришла. Она, конечно, перезвонила, извинилась и попросила перенести это свидание на другой день. Но Стас больше не решился.

«Интересно, какая она сейчас? – подумал Станислав. – Гера сказал, что совсем не изменилась». Его жена бесспорно красавица, но в Людмиле было что‑то особенное, от чего перехватывало дыхание и вырастали крылья.

Он уже закупил в магазине все что нужно и в нерешительности стоял на лестничной площадке около квартиры художника. Стас опять почувствовал такой же страх и волнение, что испытывал когда‑то при встрече с Людмилой. Сначала зачесалось плечо, потом закололо в груди и стало очень жарко. Он стер со лба появившиеся капли пота и понял, что ничего не прошло. Опустив пакет с вином на пол около двери и нажав на кнопку звонка, Стас как в детстве бросился вниз, перепрыгивая по несколько ступенек.

Дома, чуть отдышавшись, он понял, какую глупость совершил. Ему стало стыдно. Чтобы как‑то отвлечься, он набрал номер телефона дочери. Таня с мужем жила совсем рядом, но встречались они редко.

– Папка, не могу говорить, – услышал он в трубке, – на работе завал. Мы с мужем в субботу к вам заедем. Ты дашь нам немного денег? Он решил машину поменять…

А вторая дочь была далеко. В прошлом году уехала отдыхать в Турцию и там осталась. Сказала, что влюбилась в какого‑то турка. Прислала фотографию и обещала приехать с ним на смотрины в Россию.

Задребезжал телефон.

– Ты уже дома? – спросила жена. – Я сегодня задержусь. Встречусь с подругой, поболтаем, может в кафе сходим. Буду поздно. Не жди. Ложись спать без меня.

Накатила тоска. Со всех фотографий на стене улыбалась любимая супруга. «Красивая жена – это как красивая машина, – подумал он. – Ею можно гордиться, хвастаться совместными фотографиями в соцсетях. Но ездить лучше на машине попроще».

Одновременно с внезапно появившейся мыслью, что никакой любви у них никогда не было, Стас вспомнил про чей‑то глупый утренний розыгрыш. Прошло почти восемь часов. Он с волнением отыскал в дальнем углу нижнего ящика письменного стола свою старую записную книжку. Быстро полистав, нашел в ней домашний телефон Германа.

– Слушай, Гера, извини, живот прихватило…

– Бывает.

– А можно я сейчас приду?

– Конечно приходи.

– Люда у тебя?

– Да-да… Ждем, когда ты вернешься. Беги быстрее.

 Прежняя жизнь Станислава Антоновича закончилась ровно через восемь часов после утреннего звонка. На полном ходу, зажмурив глаза, он выскочил из электрички…

Солдат Миша – опора державы

Поначалу службу в армии Миша ненавидел. И было за что. Первый раз его побили, когда он еще только прощался с гражданской жизнью. В его же доме во время шумных ночных проводов Михаилу досталось от малознакомого сильно пьяного парня, непонятно как оказавшегося на их торжестве. Обидным было то, что водкой его, как и всех остальных, поил Миша. Точнее его родители, потому что у него денег на это традиционное гулянье не было: после школы работать он так и не пошел, и целый год шлялся по улицам ничего не делая.

«Служба в армии – священный долг. А проводы туда – репетиция свадьбы, – сказал отец, снимая деньги со сберегательной книжки. – Все должно быть как у людей».