Читать книгу: «Игрушка», страница 10

Трудно даже представить! – Андрей покачал головой. – Но из-за чего?..

А чему тут удивляться, – усмехнулся Сергей. – Империя начала разваливаться еще в семнадцатом году. После революции Россия потеряла Польшу и Финляндию. Надеюсь, такая фамилия, как Ульянов-Ленин тебе знакома?

Издеваешься, да? – обиженно пробурчал Андрей.

Ну, извини, – примирительно сказал Сергей. – Ну а в 1991 разбежались все остальные.

Но почему разбежались? – допытывался Андрей.

Почему? – Сергей задумчиво оттопырил нижнюю губу. – Я, к сожалению, не политолог и профессионально объяснить тебе этого не смогу. Понимаешь, каждая республика считала, что остальные ее объедают, образно говоря. Каждая думала, что, получив суверенитет, то есть независимость, заживет богато. А в результате… – Сергей махнул рукой. – Да чего говорить! Вся эта марксистско-ленинская теория на практике оказалась совершенно не жизнеспособна. Всенародная собственность! Ха! Дураку ясно: общее – значит ничье. Все развалили и разворовали. Пока нефть была в цене – еще как-то жили. А как цены на нефть и газ упали – зубы пришлось положить на полку. Если бы коммунисты не довели страну до всеобщей карточной системы…

Какой системы? – не понял Андрей.

Полкило вареной колбасы в месяц, да еще такой, что жрать невозможно, потому что сделана из туалетной бумаги и крахмала. Пять пачек сигарет или папирос – чего достанешь, бутылка водки, две бутылки вина – на месяц. Крупа, макароны, мясо – да вся жратва – все по карточкам. И еще набегаешься, чтобы карточки отоварить. А очереди! Страшно вспомнить. Стоишь зимой за хлебом, на улице – минус двадцать пять, ветрюга свищет, конца очереди не видать. Стоишь и гадаешь – привезут сегодня хлеб или не привезут? Вот такая система, – и Сергей горько усмехнулся. – Коммунистам надо было затевать перестройку гораздо раньше – пока еще не было такого дикого отставания от Запада. Вот прямо сейчас, в 1960 году и надо было бы начать. Именно сейчас, пока еще не полностью развалилось сельское хозяйство, пока промышленность еще что-то может производить, кроме никому не нужных танков. Если начать сейчас, то я уверен, наша Родина через тридцать пять лет не будет ходить по миру с протянутой рукой и, как нищенка, просить милостыню в виде кредитов и гуманитарной помощи. Сегодня еще можно успеть реорганизовать экономику страны так, чтобы научно-техническая революция произошла не только на Западе, но и у нас. Но разве этим мастодонтам коммунистическим что-нибудь докажешь? Тех, кому сегодня не безразлично будущее России, кто не боится открыто говорить правду, обзывают диссидентами, инакомыслящими, пособниками империалистов и гноят по тюрьмам и сумасшедшим домам. А тем, в ком не смотря ни на что, еще осталась предпринимательская жилка, здоровый авантюризм, желание и умение работать, а не просиживать штаны на службе от звонка до звонка – вешают ярлык «подпольный цеховик» и сажают за «экономические» преступления. Хотя все их «преступление» состоит только в том, что они не платят государству налогов. А не платят потому, что это идиотское государство не желает брать налогов с «цеховиков». Государство желает, чтобы его граждане были тупым, покорным стадом. И не дай Бог кому-нибудь высунуться, проявить инициативу без высочайшего дозволения – сомнут, стопчут и перемелют!.. Тупые идиоты, зацикленные на марксистских догмах! Знали бы они, к чему приведет их сраная политика, в какую пропасть скатится страна через тридцать лет! Ни промышленности, ни сельского хозяйства. Закрытые фабрики и заводы, повальная безработица, бандитизм, проституция, наркомания. А в деревнях – заброшенные и разрушенные фермы и беспробудное пьянство.

Неужели будущее так ужасно? – поразился Андрей.

Знаешь, какие в моем 1996 году самые престижные профессии? – вместо ответа спросил Сергей. И тут же сам ответил: – Рекетер и валютная проститутка! Я тут на днях в газете отличную статью прочел… – тут Сергей оборвал сам себя на полуслове, наморщил лоб и медленно провел по нему ладонью.

Ты чего? – заволновался Андрей.

Подожди-ка! – Сергей резко встал со стула. – Надо проверить!

И убежал в комнату.

Он вернулся через пару минут и бросил на стол мятый жеваный бесформенный бумажный сверток коричневатого оттенка, который когда-то был газетой.

Представляешь, совершенно из головы вылетело, – сказал Сергей, усаживаясь на стул. – Во внутреннем кармане куртки лежала. Я, когда в лес иду, обязательно с собой газету старую беру – чтобы в случае чего лопухом не пришлось подтираться. Ну, ты понимаешь, о чем я. Вот и в этот раз газетку прихватил – «24 часа» называется. Как раз ту самую, где статья интересная напечатана.

Андрей взял со стола сверток и попытался развернуть его. Но не тут то было. Газета, побывавшая вместе со своим хозяином в болотной воде, высохла, сморщилась и склеилась.

– Покажи-ка, – Сергей протянул руку и взял газету. – Так ничего не получится. Попробуем снова намочить, а потом расправим и высушим.

Через четверть часа вся кухня оказалась завешанной мокрыми газетными листами. Серо-коричневые полотна свисали со стола, сохли на спинках стульев, облепили открытые дверцы шкафа.

Вот эта статья, – Сергей аккуратно снял с подоконника мокрый лист бумаги и разложил его на столе. – А вообще, советую прочитать все. В этой газете печатается обзор прессы за неделю. Если в твоем мире ничего подобного не происходило, тебе будет интересно. «Голос Америки» и в подметки не годиться.

Андрей пододвинул стул к столу, осторожно сел на самый край, пытаясь не задеть висящей на спинке мокрой бумаги, наклонился над столом и стал читать.

Сергей бесцельно послонялся по квартире минут десять, выкурил папиросу на балконе и заглянул в кухню. Андрей сидел все в той же позе. Он даже не поднял головы при появлении Сергея.

Андрей, я спать пойду, – Сергей тронул своего приятеля за плечо. – Поздно уже. Давай и ты закругляйся. Завтра дочитаешь, когда все высохнет.

Хорошо, хорошо, – пробормотал Андрей, все так же не отрываясь от статьи.

– Ну, как знаешь, – Сергей пожал плечами и ушел спать.

– Сережа!

Кто-то тряс его за плечо. Сергей открыл глаза и увидел склонившегося над ним Андрея.

Случилось что? – Сергей приподнялся на локтях и огляделся. Зеленоватый свет настольной лампы не мог осветить всего пространства комнаты. – Который час.

Что-то не хорошо мне, – сказал Андрей сдавленным голосом. При этом он поднес указательный палец к губам, явно показывая Сергею этим жестом – молчи. – Голова кружиться. Хотел таблеток каких-нибудь поискать.

Сергей, продолжая опираться на локти, уставился непонимающим взглядом на Андрея. А Андрей, не отнимая палец ото рта, сунул ему в руки белый лист бумаги. Сергей машинально взял протянутый листок, опустил глаза и прочел:

«Молчи!!! Нас подслушивают. Предложи мне выйти на балкон. Там и поговорим.»

Сергей поднял глаза и вопросительно посмотрел на Андрея. Андрей, не отрывая пальца от губ, закивал головой.

Таблетки тут вряд ли найдешь, – Сергей сел на диван и тревожно огляделся по сторонам. – Ты на балкон выйди, свежим воздухом подыши – может пройдет.

– Попробую, – жалобным голосом согласился Андрей и, открывая балконную дверь, кивком пригласил Сергея следовать за ним.

Сергей встал, подошел к столу и глянул на часы. Без двадцати три ночи!

– Весь сон перебил, – нарочито громко пробурчал Сергей, надевая брюки и рубашку. – Пойти покурить, что ли?

Когда он вышел на балкон, Андрей плотно прикрыл балконную дверь и прошептал:

Прости меня, Сережа.

За что? – шепотом спросил Сергей.

Я совсем не тот, за кого себя выдаю, – тихо ответил Андрей.

Как так? – громко удивился Сергей.

Тише, – Андрей с опаской оглянулся на балконную дверь, а затем тихо сказал: – Я – внештатный сотрудник комитета госбезопасности.

У Сергея от неожиданности отвисла челюсть. Он, широко открыв глаза, уставился на Андрея. А Андрей виновато развел руками, а затем присел на корточки и прислонился спиной к стене. Сергей присел рядом.

Я родился в 1938 году в Ленинграде, – глядя куда-то в даль, тихо сказал Андрей. – Ни в каком будущем я никогда не был.

А как же песня? – поразился Сергей. – Ты же насвистывал «Костер» Макаревича. Ты же правильно закончил слова куплета!

Не знаю я никакого Макаревича, – Андрей тяжело вздохнул. – Просто не только у одного тебя есть телепатические способности.

Андрей выдержал паузу, а затем продолжил:

– Все из-за этих способностей. Я по специальности инженер-конструктор деревоперерабатывающего оборудования. Лесотехническую окончил. На пятом курсе меня завербовали. У меня просто другого выхода не было. Они откуда-то узнали про мои способности. Сами подбросили мне компромат и поставили перед выбором – или я работаю на них, или статья – антисоветская пропаганда – со всеми вытекающими последствиями.

Значит, в гавани ты прочитал мои мысли. Фразу «…и Бог хранит меня» ты выудил отсюда, – Сергей постучал пальцем себе по лбу. – Так?

Андрей коротко кивнул.

Но постой, а как же твой рассказ о том, как ты очнулся на Петропавловке, как метро «Выборгская» искал?

Это не я тебе, а ты мне рассказывал. А я только поддакивал, да отдельными фразами осторожно давал нужное направление твоему рассказу.

Не может быть, – поразился Сергей.

Может, если очень постараться, – Андрей невесело усмехнулся. – Гипнозом это называется.

Ну и ну, – Сергей задумчиво почесал затылок. – А зачем ты ваньку валял вечером на кухне – удивление разыгрывал, когда я про будущее рассказывал? Ты же наверняка отсюда, – Сергей постучал кулаком по голове, – давно все считал.

– Ни кого я не валял, – Андрей встал и облокотился на перила. – После такого мощного сеанса телепатии и гипноза мне не меньше двух недель восстанавливаться надо. Витамины есть, много спать и специальные упражнения делать, чтобы способности восстановились. Сейчас я ни мысли читать, ни гипнотизировать не могу.

Сергей поднялся с корточек и встал рядом с Андреем.

А почему ты решил все мне рассказать?

Газету твою прочитал, – Андрей повернулся и, наверное, в первый раз с начала разговора посмотрел Сергею прямо в глаза.

Сергей достал папиросу и закурил. Андрей снова присел на корточки и прислонился к стене. В соседних домах не светилось ни одного окна. На улице не было ни души. Одинокое такси с зеленым огоньком промчалось в сторону Невского проспекта. Сергей докурил папиросу, затушил окурок о перила и ловким щелчком послал его в темноту.

Ты женат? – спросил он Андрея.

Нет.

А родители живы?

Мать жива. Отец на фронте погиб, – ответил Андрей, вставая с корточек.

Ты уверен, что комитетчики установили в квартире «жучки»?

Андрей усмехнулся:

– Конечно уверен. Пока ты спал, я позвонил и доложился. Они поставили подслушки, когда мы в гостиницу на встречу с Павлом отправились.

Что твоим комитетчикам обо мне известно? – Сергей поежился от ночного холода.

Я не знаю, что им о тебе известно, – Андрей оглянулся на балконную дверь. – Могу лишь сказать, как они меня инструктировали сегодня утром насчет тебя. Ты – американский шпион, заброшенный к нам, предположительно, с помощью нового неизвестного аппарата – что-то типа телепортации. Ты вооружен. У тебя краденные документы на имя Смирнова Федора Михайловича. По делу ты проходишь под псевдонимом «Гость». Комитетчики, как и уголовники, обожают клички – меня из Андрея в Мангуста перекрестили. Придурки… Н, да… Так вот, цель твоего пребывания на нашей территории не ясна и ее необходимо выяснить в первую очередь. И главное – есть у кагэбэшников версия, что ты не просто американский шпион, а американский шпион из будущего. Они мне даже год назвали – 1995. Как они до этого додумались, ума не приложу!

– Я догадываюсь, что натолкнуло их на эту мысль, – сказал Сергей, подумав пару минут. – Скорей всего, кто-то видел мое необычное появление в лесу. И доложил, «куда следует». Твои друзья наверняка обнаружили мой тайник в корнях березы – электронные часы и кожаную лайбу с джинсов. Все – производства США. А год узнали, вытащив из часов батарейку – на ней дата изготовления проставлена.

Под окнами прогромыхал грузовик. Сергей проводил его взглядом, повернулся к Андрею и спросил:

– Ну, а что им удалось узнать благодаря твоим стараниям?

Андрей тяжело вздохнул:

– Днем, пока ты спал, я позвонил в комитет. Доложил, что их фантастическая версия насчет телепортации из будущего подтвердилась. Сказал, что пока не разобрался, разведка какой страны и с какой целью тебя к нам забросила. О гранатах, автомате и золоте упомянул. Ну, и сам понимаешь, я, естественно, ничего не сказал ни о твоем разговоре с Олегом, ни о Конце Света. Я сам в это верю с трудом, а они точно решат, что я свихнулся от чрезмерного умственного напряжения. Но я, в отличие от остальных, по цвету ауры вокруг головы человека вижу, врет он или нет. Меня вначале часто на допросах использовали вместо детектора лжи. Потом более сложные задания давать стали.

А то, что нас на Петроградской снова под наблюдение взяли – тоже твоя заслуга?

Моя, – Андрей виновато пожал плечами. – Пока ты в скупку ходил, я отзвонился. Попросил срочно снять слежку, потому что ты телепат. Но они, видимо, не поверили или не поняли. Уже когда второй раз звонил, ну, когда в магазин бегал, подробно им объяснил, что к чему. Тогда убрали наружников, но сказали, что поставят в квартиру микрофоны.

– Значит, все, о чем мы говорили после возвращения из кафе, они слышали, – Сергей усмехнулся. – Теперь я понимаю, почему ты так громко и вдохновенно заверял меня, что в твоем будущем коммунисты стоят у руля.

Андрей виновато посмотрел Сергею в глаза и молча развел руками.

Хорошо еще, что я главного сказать тебе не успел, – Сергей вытащил из пачки очередную папиросу, облокотился на перила и закурил. Андрей терпеливо ждал продолжения, но Сергей молчал.

Ты мне и теперь не доверяешь? – не выдержал Андрей.

Сергей стряхнул пепел и повернулся к Андрею:

Не в этом дело. Я бы и раньше тебе сказал, но… Понимаешь, дело это касается престижа страны. Если я не вмешаюсь в естественный ход истории, то 12 апреля 1961 года наша Родина станет первой в мире державой, запустившей человека в космос.

Вот это да! – громко вырвалось у Андрея.

Только если это произойдет, мне через тридцать шесть лет придется начинать все сначала, – с горечью в голосе сказал Сергей. – Моей основной задачей, выражаясь языком твоих друзей из КГБ, является организация диверсии на космодроме Байконур. Вот так то!

Но почему? – изумился Андрей.

Сергей выкинул потухшую папиросу:

– Долго объяснять. Короче, если хоть одна живая душа появиться на орбите Земли в период с апреля по сентябрь следующего года, в августе 1996 года наша Вселенная разлетится на куски к чертовой матери. Это я тебе говорю с полной уверенностью – сам по одному такому куску целый день болтался.

Андрей сокрушенно покачал головой:

А как-нибудь по другому нельзя?

Похоже, что нельзя, – Сергей вздохнул. – Я постоянно об этом думаю, но так ничего и не придумал. Как ни крути, а полет Гагарина придется сорвать.

Гагарин – первый астронавт?

Космонавт, – уточнил Сергей. – Юрий Гагарин.

Да, дела, – уныло констатировал Андрей.

Я тебе больше скажу, – Сергей уставился немигающим взглядом в темноту. – Мне дали понять, что все катаклизмы последних тридцати шести лет моей реальности так или иначе связаны с этим полетом. И СПИД, и Чернобыль, и развал страны.

Что такое – СПИД?

СПИД – синдром приобретенного иммунодефицита. Смертельная болезнь, – объяснил Сергей.

А Чернобыль?

Это место под Киевом так называется, – вздохнул Сергей. – В апреле 1986 прославится на весь мир. Атомная электростанция там взорвется. Радиоактивной гадости вылетит в атмосферу в пятьсот раз больше, чем в Хиросиме.

Ничего себе!

Послышался гул приближающегося автомобиля и из-за поворота вывернул грузовой фургон. Одновременно с ним в противоположном конце улицы показался колеблющийся свет фар еще одной машины.

– Чего-то они разъездились, – сказал Сергей, перегнувшись через перила и вглядываясь в приближающийся автомобиль.

Андрей подошел к перилам, посмотрел на фургон и в ужасе отпрянул к стене:

Это же «черный ворон»!

Что? – не понял Сергей.

Это за нами, – голос Андрея дрожал.

Да ты что?

Значит, и на балконе микрофон поставили! – Андрей стал быстро обшаривать руками оконную раму.

Тем временем фургон подъехал и остановился под их окнами. Через пару секунд к нему присоединился черный легковой автомобиль. Дверцы автомобиля открылись и из него вышли трое военных в фуражках. Сергей опустился на корточки, осторожно раздвинул густую листву и посмотрел вниз. В тишине ночи послышался топот сапог – из фургона на мостовую выпрыгивали солдаты с автоматами в руках и строились в шеренгу.

Куда же они его засунули? – Андрей приподнялся на цыпочки, пытаясь дотянуться до верха рамы.

Да на хрен он тебе сдался? – Сергей сильно дернул его за штанину. – Быстрее сматываться надо! – и Сергей потянул Андрея к балконной двери и втолкнул его в комнату.

– Хватай вещи! – крикнул Сергей, на ходу засовывая руки в рукава пиджака, а ноги – в ботинки. Выскочив в коридор, Сергей подхватил подмышку портфель, сорвал с вешалки плащ и автомат и оглянулся – Андрей, подпрыгивая на одной ноге, пытался завязать шнурок на ботинке.

– Да ты что! Быстрей на лестницу! – заорал на него Сергей и, выставив из-под плаща ствол автомата, рывком распахнул входную дверь. Снизу слышались мужские голоса и приближающийся топот сапог.

– Давай на чердак! – Сергей подтолкнул Андрея вперед. – Быстрее давай! К стене жмись.

Они успели пробежать два пролета до четвертого этажа, когда их, наконец, заметили:

Стоять! Руки вверх! – эхом прокатилось по лестнице.

Давай, давай! – Сергей подталкивал Андрея вперед.

Дом окружен! Сдавайтесь! – неслось снизу.

Вот уж хрен тебе, – пробормотал себе под нос Сергей, на ходу передергивая затвор автомата. – Быстрей, Андрюха!

Они миновали площадку пятого этажа. До чердачной двери оставалось полтора пролета. Сергей глянул вниз сквозь перила – солдаты были уже на третьем этаже.

«Успеем» – промелькнуло в голове. И тут Сергей заметил какое-то странное розовое свечение перед последним поворотом лестницы на чердак.

«Зачем они там красную лампочку ввернули?» – подумал Сергей и в следующую секунду понял все.

– Андрюха, засада! – закричал Сергей и, остановив рукой Андрея, заслонил его собой. И в этот момент, преграждая путь на верх, на последней площадке лестницы, как из-под земли, выросли две фигуры.

Стоять! Вещи на землю! Руки за голову!

И тут спину Сергея обдало волной страха. Он, не поворачивая головы, затылком увидел, как у него за спиной на площадке пятого этажа медленно и бесшумно открывается дверь ближайшей квартиры и из нее крадучись выходят двое мужчин с пистолетами в руках.

«Заманили в ловушку! Разыграли спектакль, чтобы выманить нас из квартиры. Так глупо попасться!» – мелькнуло в голове Сергея в считанные доли секунды.

В этот момент Андрей попятился, сделал шаг назад и оступился.

– Стой! Стрелять буду! – истошно завопил один из стоящих наверху и действительно, подняв вверх пистолет, выстрелил в потолок. От грохота выстрела, усиленного акустикой лестничного пролета, заложило уши. Двое мужчин внизу разом рванулись вверх, но внезапно остановились, как вкопанные. Сергей повернул голову и увидел, как Андрей медленно оседает на ступени лестницы, чертя головой на серой стене широкий кровавый след.

«Опять убили, суки!»

Слепая ярость охватила Сергея. Пространство лестницы утонуло в грохоте автоматной очереди. И даже когда кончился последний патрон в автоматном рожке, Сергей все нажимал и нажимал на спусковой крючок.

– Прекратите бессмысленное сопротивление! Вы окружены! Сложите оружие и спускайтесь с поднятыми руками! – прогремел голос, усиленный мегафоном.

Сергей прислонился к стене и тяжело опустился на ступени. Правое предплечье жгла нестерпимая боль. По рукаву пиджака быстро растекалось темное пятно. Двумя ступенями ниже полулежал-полусидел Андрей. Его голова неестественно запрокинулась и в светлых всклокоченных волосах запеклась кровь – видимо, пистолетная пуля, выпущенная в потолок, отрикошетила и попала в темя. Широко открытые глаза Андрея неподвижно смотрели в белый потолок.

Даю десять секунд! – гремел голос. – В противном случае открываем огонь на поражение!

Сергей усмехнулся и, наклонившись к своему мертвому товарищу, прошептал ему в ухо:

Слышишь, Андрюша, сейчас они откроют огонь на поражение. Ха! Ой, как страшно!

Затем он провел ладонью по лицу Андрея, закрывая его глаза:

На Елагином над тобой было звездное небо, а тут на потолке кроме кровавых брызг ничего нет.

Последнее предупреждение! Немедленно спускайтесь или мы открываем огонь на поражение! – не унимался голос.

– Вот привязался! Сейчас я тебе покажу «поражение», – пробормотал Сергей. Его портфель лежал в луже чужой крови на площадке пятого этажа. Сергей распластался на ступенях, сполз вниз и дотянулся до портфеля здоровой рукой.

– Огонь! – донеслось снизу. И в ту же секунду все вокруг утонуло в грохоте десятков автоматных очередей и треске сотен пуль, мечущихся от стены к стене.

Две пули ударили в спину, третья обожгла голень правой ноги, но Сергей не обращал на это внимания.

– Сейчас я устрою вам «поражение», – бормотал он запекшимися губами, вытаскивая из портфеля одну из гранат. – Надолго запомните Серегу из 1996!

Сергей дернул за длинную рукоятку гранаты, сунул ее обратно в портфель, защелкнул блестящие замки и, собрав последние силы, столкнул портфель в лестничный пролет. Он не слышал страшного грохота взрыва и не видел, как вздрогнули, зашатались и рухнули вниз лестничные пролеты. Ему показалось, что просто выключили свет.

– Сережа!

Кто-то тряс его за плечо. Сергей открыл глаза и увидел склонившегося над ним Андрея.

Случилось что? – Сергей приподнялся на локтях и огляделся. Зеленоватый свет настольной лампы не мог осветить всего пространства комнаты. – Который час.

– Что-то не хорошо мне, – сказал Андрей сдавленным голосом. При этом он поднес указательный палец к губам, явно показывая Сергею этим жестом – молчи. – Голова кружиться. Хотел таблеток каких-нибудь поискать.

И Андрей, не отнимая пальца ото рта, сунул ему в руки белый лист бумаги. Сергей, холодея от ужаса, взял протянутый листок, опустил глаза и прочел:

«Молчи!!! Нас подслушивают. Предложи мне выйти на балкон. Там и поговорим.»

«Господи! – Сергей рухнул на подушку и закрыл глаза. – Так значит, это был вовсе не сон! Нас опять убили и снова вернули назад во времени. Сколько же можно, Господи!»

Андрей тронул его за плечо. Сергей медленно открыл глаза. Андрей, не отнимая указательного пальца ото рта, с тревогой смотрел ему в лицо.

Сергей быстро сел, и, не говоря ни слова, жестами показал, что хочет что-то написать. Андрей в недоумении так же молча протянул ему карандаш.

Ты на кухне в ящике стола смотрел? – Сергей что-то писал на обратной стороне листа.

Нет, – Андрей наклонился, пытаясь разобрать, что пишет его товарищ.

Возможно, в ящике что-нибудь найдем. Я, кажется, видел там какие-то таблетки, – говоря это, Сергей встал, протянул исписанный лист Андрею и стал быстро одеваться.

Андрей взял листок бумаги, подошел поближе к настольной лампе и прочитал:

«Молчи! Я все уже знаю. На этот раз нас убили твои друзья из КГБ. На балконе тоже есть микрофон. Предлагаю немедленно уходить. Чтобы не вызвать подозрений, разыграем сценку – я отправлюсь вызывать неотложку. А, в действительности, уйдем вместе. Тихо собирай вещи.»

Андрей оторвал взгляд от листа и вздрогнул. Комната была пуста. Как и когда Сергей вышел из комнаты, Андрей не заметил.

Здесь тоже ничего нет, – послышался из кухни голос Сергея.

Андрей облегченно вздохнул и направился в кухню.

Что, здорово болит? – спросил Сергей, зашнуровывая ботинки.

Меня, наверное, сейчас вырвет, – слабым голосом отозвался Андрей, застегивая толстовку. – Все плывет перед глазами. Может, я колбасой отравился?

Да на тебе лица нет! Ты зеленый весь! – Сергей подмигнул Андрею. – Надо срочно врача вызвать.

Может, так пройдет? – отозвался Андрей слабым голосом.

Да какое там! Видимо, ты серьезно отравился. С этим не шутят, – Сергей направился в коридор и кивком предложил Андрею следовать за ним. – Побегу неотложку вызывать. А ты лучше ложись.

Не могу я лежать. Мне от лежания еще хуже делается, – нашелся Андрей.

Ну, как знаешь, – Сергей повесил на шею автомат, надел плащ и открыл входную дверь. – Давай держись. Я быстро – до телефона и обратно.

Угу, – буркнул Андрей и, взяв в руку портфель, бесшумно проскочил вслед за Сергеем на лестничную площадку.

Они захлопнули дверь квартиры, спустились по лестнице и растворились в темноте августовской ночи.

За окном в предрассветных февральских сумерках медленно падали большие белые хлопья снега. Майор Левашов откинулся на спинку стула, помассировал ладонью затекшую шею и глянул на часы – скоро семь. Его ночное дежурство подходило к концу. Левашов встал из-за стола, подошел к висящему на стене репродуктору и повернул ручку регулятора громкости. « На зарядку! На зарядку! На зарядку становись!» – резанул по ушам задорный мальчишеский голос. Левашов поморщился, выключил радио и медленно подошел к окну. Большие ватные хлопья падали отвесно, не кружась, и, достигнув мокрой мостовой, тут же таяли. Трескучие январские морозы сменились февральской оттепелью.

Февраль… Вот уже семь месяцев прошло с момента исчезновения Гостя и Мангуста. Семь месяцев – и, как говориться, ни слуху, ни духу! Когда «слухачи» поняли, что в квартире на Марата Гость и Мангуст разыграли настоящий спектакль, по тревоге были подняты буквально все – на всех вокзалах и ближайших к городу станциях, в аэропортах «Пулково» и «Ржевка», речных вокзалах и морском порту, на лодочных станциях, на каждой мало-мальски значимой дороге из города денно и нощно сотрудники КГБ вели поголовную проверку всех выезжающих из Ленинграда. Первые две недели после случившегося все в буквальном смысле «стояли на ушах». «Наружники» сутками не уходили с улиц, а Левашов с капитаном Ивлевым практически поселились в кабинете и буквально наизусть выучили все материалы по делу «Гостя». Но результат этих усилий оказался нулевым – Гость и Мангуст как в воду канули. Никаких более-менее реальных зацепок, кроме фамилии Гагарин и неоднократно упоминавшегося в магнитофонных записях Казахстана, не было. Газету со странным названием «24часа. Дайджест.» и странной датой – 25 июля 1996 года – эксперты квалифицировали, как очередную злостную провокацию издательства «Посев». За неимением лучшего было решено отрабатывать версию Гагарин – Казахстан. Ориентировались на то, что фамилия Гагарин не столь распространена, как Иванов или Петров. Попытки найти хоть сколько-нибудь значимого человека по фамилии Гагарин, каким-нибудь образом связанного с Казахстаном, ни к чему не привели. Гагариных в Казахстане проживало много, но, после доскональной проверки каждого, с прискорбием пришлось констатировать тот факт, что вряд ли кто-либо из этих людей мог заинтересовать Гостя – никто из них не занимал сколь либо значимых постов и высоких должностей. И постепенно ажиотаж вокруг дела пошел на убыль. Дело не закрыли, но сверхактивных действий уже не предпринималось – после объявления всесоюзного розыска оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что какой-нибудь глазастый сержантик в каком-нибудь Захолустске случайно наткнется на Гостя или Мангуста и вспомнит, что их фотографии, до неузнаваемости искаженные телетайпом, висят на стенде «Их разыскивает милиция».

Телефонный звонок в тишине кабинета прозвучал так резко и неожиданно, что Левашов невольно вздрогнул.

«Что-то последнее время совсем нервным стал» – рассеяно подумал Левашов, поднимая трубку:

Майор Левашов слушает.

О, Семен. Хорошо, что застал! – возбужденно заговорила трубка голосом капитана Ивлева. – Я думал, ты уже ушел.

С добрым утром, товарищ капитан, – насмешливо сказал Левашов. – Чем обязан в столь ранний час?

Ну, Семен, с тебя бутылка! Нет, даже две бутылки! – Ивлев был так возбужден, что не обратил никакого внимания на насмешливый тон Левашова.

Да с каких праздников?

Дело «Гость» помнишь? – вместо ответа спросил Ивлев.

«Неужто Гость с Мангустом объявились?» – мелькнуло в голове майора: – Еще бы не помнить. Есть что-нибудь новенькое?

Да кое-что есть, – притворно-безразличным тоном сказал Ивлев.

Ну говори! – не выдержал Левашов.

Помнишь, в деле мелькала фамилия Гагарин?

Конечно помню! – излишне громко ответил Левашов. – Говори! Хватит кота за хвост тянуть.

Я тут мозгами пораскинул и послал один запросик кой-куда. Сейчас ответ получил, – трубка надолго замолчала.

Да ты издеваешься что ли! – терпение Левашова было на пределе.

Так как насчет двух бутылок?

Ну, ты нахал! – Левашов готов был взорваться.

Нашел я этого Гагарина, – голос Ивлева зазвучал совершенно серьезно. – Сто процентов – это тот, кто нам нужен. А, точнее, не нам, а Гостю.

Откуда такая уверенность? Кто он такой – твой Гагарин?

Космонавт.

Кто? – не понял Левашов.

Кос-мо-навт! – повторил Ивлев по слогам.

Что за ерунда? Какой такой «космонавт»?

Будущий.

Так, все, – в голосе Левашова послышались ледяные нотки. – Если ты, Юрка, не прекратишь сейчас же издеваться и немедленно все толком не объяснишь, я бросаю трубку и ухожу. Мое дежурство закончилось.

Не сердись. Сейчас все объясню, – быстро ответил Ивлев. – Передо мной на столе лежит только что полученный список Отряда Космонавтов. Есть у нас, оказывается, такая организация. Базируется под Москвой в закрытом городке. В отряде – лучшие летчики страны. Ассы. Их готовят для космического полета. Полет намечен на весну этого года. Предположительно – конец марта – начало апреля. Представляешь?! Человек в космосе! Ракета стартует с космодрома Байконур, что в Казахстане. А фамилия главного претендента на полет – Гагарин. Юрий Алексеевич Гагарин, старший лейтенант авиации. Мы весь Казахстан тогда перетряхнули в поисках Гагарина, а он оказался под Москвой. Я думаю…

Я сейчас к тебе зайду, – и Левашов, не дослушав Ивлева, выскочил из своего кабинета.

– Сергей!

Сергей протер заспанные глаза и сел, свесив босые ноги с верхней полки. Андрей, похоже, встал уже давно, потому что был полностью одет и, по видимому, уже успел умыться. Сергей наклонился и заглянул в окно. Поезд стоял на каком-то полустанке.

Пора просыпаться, – говоря это, Андрей содрал наволочку с подушки. – Следующая наша.

Который час? – спросил Сергей, спускаясь в узкий проход купе.

Без четверти шесть, – ответил Андрей, взглянув на лежащие на столике часы Сергея.

Ну и рань! – Сергей с хрустом потянулся, зевнул и продекламировал: – Что за станция такая?