Римская сага. Возвращение в Рим

Дизайнер обложки Сергей Борисович Гусев

Корректор Ирина Юрьевна Бралкова

© Игорь Евтишенков, 2023

© Сергей Борисович Гусев, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4474-5087-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Идея этой книги основывается на реальных исторических событиях, а также ряде исследований Дэвида Харриса и Х. Дабса, которые установили, что в I веке до н.э. на территории провинции Гуаньсу был построен город Лицзянь, что соответствует китайскому названию Рима. Это название также встречается в списке городов, датированном 5 г. н. э. Этот город, предположительно, построили римские легионеры, которые попали в Китай после поражения армии Красса в 53 г. до н. э.

Также сведения о пленных легионерах содержатся у Плутарха в биографии Красса, где он пишет, что парфяне отправили их в город Маргиану или Мерв. Из Мерва те попали к хунну, которые проживали на территории современного Казахстана и Туркменистана. Там легионеры принимали участие в строительстве столицы хунну на реке Талас, в 15 км от современного города Джамбул. В 36 г. до н. э. этот город был разрушен китайским генералом Таном, и римляне оказались в плену в Китае.

Упоминание об этих людях есть и в «Истории ранней Хань» китайского историка Баня. В 1989 г. профессор Гуань Ицюань с исторического факультета Института национальностей, г. Ланьчжоу, представил новые карты, на которые нанёс ещё четыре города, основанных жителями Лицзяня. Согласно его топонимическим исследованиям, город Лицзянь был впоследствии переименован в Цзелу, что означает «пленники, захваченные при штурме города».

Римская сага. Возвращение в Рим. Том VI

Надежда вернуться домой ещё никогда не была так близка к реальности, как сейчас. Преодолев горы и выйдя к большой реке, главный герой по-настоящему начинает верить в своё спасение и возможность увидеть Рим. Его путь пролегает через Индию, где Лацию вновь приходится столкнуться с жадностью и завистью живущих там людей. Одним из них оказывается предатель Андромах, с которым судьба свела его в торговом индийском городе. Дорога домой оказывается не такой короткой, как кажется. Лацию приходится вновь стать воином, командовать и сражаться рядом с новыми боевыми товарищами, использовать хитрость и опыт, а в конце спасаться бегством от своих бывших благодетелей. Недалеко от границ римской провинции Азия он встречает друзей, которых давно считал погибшими, и теперь больше, чем когда-либо, горит желанием принести пользу своему родному городу и народу, однако его искренние порывы не находят отклика у граждан Рима. На родине Лацию приходится столкнуться с новыми трудностями, которые оказываются гораздо сложнее войн, предательства и зависти. Одной из таких загадочных проблем является странный знак на плече, смысл которого не даёт ему покоя всю жизнь.

 
© Евтишенков И. Н., 2015
www.igoryevtishenkov.com
www.theromansaga.com
 

ГЛАВА I. НОВЫЙ ПУТЬ НАЧИНАЕТСЯ С ПРЕДАТЕЛЬСТВА

– Нет, нет, не надо! – замотал головой Лаций, почувствовав, что кто-то пытается снять с него амулет. В ответ он получил удар по голове. Добившись своего, полуголый рыбак прошёл на корму и протянул кожаный ремешок человеку со странной лентой на голове. Тот покрутил медальон в руках, попробовал на зуб, постучал о борт лодки, зачем-то посмотрел сквозь него на солнце и, в конце концов, повесил себе на шею.

Второй рыбак в это время доставал из мешка Лация разные вещи, пока тот без движения лежал на толстых бамбуковых палках, прикрывавших дно и скопившуюся под ними тухлую воду. Лоб упирался в борт. Ноги были связаны в коленях, а руки – в кистях. К шее их не привязали. Полуголые худые грабители вели себя спокойно. Интуиция подсказывала, что скоро от него избавятся. Поэтому надо было достать нож из сапога. Сделать это было непросто, но он старался изо всех сил. Сначала подтянул ноги к груди, затем опустил руки вниз. Медленно и осторожно.

Когда чёрное лезвие оказалось в руках, Лаций стал осторожно резать им толстую верёвку. Сзади послышался шум – это один из рыбаков направлялся на корму. Проходя мимо, он толкнул его ногой в спину и что-то сказал. Теперь на корме лодки было три человека. Ещё двое оставались на носу. Все были заняты своими делами и не смотрели в его сторону. Лаций осторожно продолжил резать колючую верёвку. Вскоре она поддалась, и давление на колени сразу ослабло. Теперь надо было перевернуть нож и зажать его между коленей, чтобы освободить руки.

Через какое-то время одна из петель была разрезана, но остальные не поддавались. Верёвка, казалось, была сделана из дерева. В этот момент разбор вещей из его мешка закончился, и главный рыбак что-то сказал своим людям. Те с недобрыми ухмылками направились к Лацию. Он сделал несколько отчаянных движений, и острое лезвие разрезало ещё одну петлю. Когда первый худосочный незнакомец схватил его за ногу, Лаций уже почти полностью освободился и успел перехватить нож в правую руку. На узких, блестящих от пота лицах промелькнуло удивление. Они остановились, и один рыбак что-то крикнул через плечо назад. С кормы прозвучал резкий грубый ответ. Нападавшие взяли длинные вёсла и неуклюже вытянули их вперёд. Сзади к ним поспешили на помощь ещё два товарища.

Лаций не стал ждать, когда они нападут первыми. Он схватил рукой одно весло и дёрнул его на себя. Первый рыбак упал на колени и сразу получил удар ножом в спину. Второй попятился назад и, споткнувшись, упал спиной на борт. Однако вид крови на спине товарища заставил его вскочить. Корчась от боли, темнокожий рыбак перепрыгнул через край и, плюхнувшись в воду, поплыл в сторону ближайшей лодки.

Однако к Лацию уже спешили два других смельчака. У них не было вёсел, но они были уверены в своих силах и даже попытались нанести несколько ударов короткими острыми палками, похожими на длинные дротики. Они не обратили внимания, что их противник держал в руках уже два ножа. И сначала один рыбак упал на дно, глядя широко раскрытыми глазами на торчащий из груди кусок железа, а затем другой, схватившись за живот, заорал диким криком и, опустившись на колени, скрючился рядом, пытаясь вытащить лезвие скользкими от крови руками. Лаций сделал это сам. Тот, не шевелясь, смотрел на него выпученными глазами и беззвучно шевелил губами.

– Буйао ша во¹! – взмолился обладатель грязной повязки на голове, плохо произнося ханьские слова, и теперь уже пришла пора удивляться Лацию.

– Что ты сказал? – переспросил он.

– Не убивай меня! Это он сказал убить тебя. Твой друг сказал. Он дать это мне! – дрожащими руками рыбак вытащил из-за пояса клочок ткани, в которую были замотаны несколько блестящих камней. – Это много. Это много-много! Рыба не надо. Лодка не надо. Это много… – продолжал лепетать он, и Лаций, задавая простые вопросы, понял, что сын знахаря втайне заплатил этим рыбакам за его смерть.

– За что? Что он сказал? Почему убить? – допытывался он у главаря.

– Ты – плохой человек. Ты очень много плохо, – повторял одно и то же темнокожий предводитель, протягивая ему камни. – Ты брать это всё, брать! Я жить. Не убивай меня! – он упал на колени и прижался лбом к днищу лодки. Лаций медленно опустился на толстую балку, служившую лавкой, и на какое-то время замолчал.

Перед глазами пролетели долгие месяцы жизни в хижине старого знахаря, разговоры с ним и его внучкой, странное желание научить их чужому языку и многие другие подробности, на которые он тогда не обращал внимания. Почему отец Бобо не отдал его старшему евнуху? Зачем отправил в такую даль со своим сыном, подвергая того опасности? Зачем вообще вылечил, если в итоге всё равно отправил на смерть? Или, может, это Бобо сам решил так избавиться от него? Но зачем? Получалось, что старый знахарь Дао Цань не хотел убивать его в своём доме, но и не хотел, чтобы он оставался с ними. Более того, он зачем-то хотел, чтобы старший евнух тоже ничего не узнал. Как будто стремился избавиться от него чужими руками…

– Я – плохой человек… Хорошо. Дай подумать, – обращаясь скорее к самому себе, чем к рыбаку, хмуро произнёс Лаций. Несколько камешков с трясущейся ладони перекочевали в мешочек у него на поясе. Потом на место вернулся амулет. Оглянувшись по сторонам, Лаций показал жестами, что все лодки должны подплыть к берегу. Полуголый главарь встал и прокричал несколько слов своим людям. Утлые судёнышки медленно направились к берегу. Там рыбаки вышли на песок, и Лаций снова показал, что делать дальше. Рыбаки закричали и стали махать руками, но их предводитель грозно прикрикнул, после чего они с явной неохотой столкнули пустые лодки в воду и вернулись на берег. Когда течение унесло их довольно далеко, он протянул весло вождю и сказал: – Давай, будем грести, – и для наглядности показал, как опускает его в воду и гребёт. Вскоре люди в набедренных повязках остались позади, и Лаций, наконец-то, смог расслабиться. Он снял рубашку и тёплые высокие сапоги. Пленника с лентой на голове пришлось привязать на корме, чтобы можно было спокойно поплавать в тёплой воде. Когда он снова забрался в лодку, изумлённый рыбак стащил с головы свою ленту и вытер пот с лица.

До большой реки они добрались за пять дней. По пути пришлось несколько раз останавливаться, чтобы пополнить запасы еды. На берегу Лаций охотился на разноцветных птиц и однажды поймал какое-то странное животное, похожее на свинью с большим носом. Мясо было жёстким, но съедобным, поэтому они особо не голодали.

Когда лодка плавно вошла в течение Ганга, вдалеке показались такие же утлые судёнышки. Это говорило о том, что поселения людей располагались совсем близко. Река Сианг до этого, была шире, чем Ганг, в который она впадала.

Так они проплыли мимо нескольких деревень, и возле каждой бывший вождь показывал ему жестами, что надо грести ним. Но Лаций чувствовал, что в таких местах будет небезопасно. Причалив однажды к безлюдному берегу, он попытался нарисовать на песке стены города и ворота, пытаясь объяснить своему странному пленнику, что ему надо, но тот только качал головой и озадаченно бубнил непонятные слова. Отчаявшись, Лаций вздохнул и бросил палку на песок.

– Как же тебе ещё сказать, а? Оливка ты переспевшая! Варвар, одно слово… – расстроенно заключил он, глядя на бронзовое лицо с испуганными глазами. – Город мне нужен, город. Ченгши, даа ши², понимаешь? Нет… Цивитас магна³, оливковая твоя голова! Мегали поли⁴! Что, тоже не знаешь? – говорил он на разных языках, но всё было тщетно.

Рыбак испуганно мотал головой, но вдруг замер и тихо что-то сказал. Потом повторил громче и осторожно поднял взгляд на Лация.

– Оливас… – тихо сказал он.

– Оливас? Оливка! Ха! Где ты это слышал? Где? – он схватил его за голое плечо и стал трясти, но тот не понимал. Только когда Лаций отпустил рыбака, тот показал на реку и повторил:

– Оливас, – затем поднял руку и зажал два пальца. Три других остались торчать. Далее последовали непонятные слова, и Лаций с трудом догадался, что три раза открывать глаза и три раза закрывать означает три дня.

– Три дня… – пробормотал он. – Ну что ж, гребём, Оливка! Буду тебя теперь так называть, – он показал на себя и сказал: – Лаций! – потом положил руку на худое плечо рыбака и произнёс: – Оливка!

Бывший вождь закивал головой и несколько раз повторил это слово. Несмотря на его внешнюю покорность и полное подчинение, Лаций всё равно не доверял этому человеку. Поэтому ноги у того были постоянно связаны. А ночью он ещё связывал ему руки и привязывал конец верёвки к своей руке.

– Деос консервант омниа, сед фунис нон носет⁵! – повторял он каждый раз и укладывался поудобней, упираясь спиной в борт.

ГЛАВА II. В ПОИСКАХ ЛОДКИ

Стены города появились неожиданно. Они были такими маленькими, что, скорее, напоминали невысокую насыпь, чем серьёзное заграждение. Лаций увидел их первым и долго смотрел вдаль, замечая всё больше и больше следов большого поселения. Сначала показалось много маленьких лодок. Затем стали видны суда побольше, с мачтами и длинными вёслами, торчащими вверх, как копья легионеров. Их было около десятка. За ними виднелся пологий берег и дома. Наконец-то он увидел дома! Лаций радостно вздохнул и улыбнулся.

– Оливас, – послышался сзади дрожащий голос. Рыбак показывал на город.

– Да, Оливка, – согласился он. – Теперь надо найти там людей… – лодка ткнулась носом в берег, не доплыв до пристани двести шагов. – Пошли, Оливка! Только дай я тебя обвяжу, – Лаций привязал верёвку к поясу бывшего вождя и, проверив узел, подтолкнул его в спину. – Пошли, пошли!

Ближе к пристани им стали попадаться такие же полуголые и босые люди, как и его пленник. Они с удивлением смотрели на Лация, и, оборачиваясь, негромко переговаривались, кивая в его сторону. Все люди здесь были такими же маленькими, как и рыбаки, к которым вывел его проводник Бобо. Чуть дальше, в городе, стали появляться мужчины в длинных рубашках и обуви.

Лаций спрашивал своего спутника только одно слово – «оливка» – и показывал то на один, то на другой дом. Но тот отрицательно кивал головой и вёл его дальше. Почти все, кто встречался им на пути, останавливались и провожали его удивлёнными взглядами. Лаций уже начинал испытывать раздражение, когда они, наконец, свернули между домами и вышли к длинным большим навесам, под которыми сидело много людей.

– Оливка, – кивнул рыбак и посмотрел на них. Лаций подошёл поближе и обратился к людям на своём языке:

– Здесь есть римляне? – в ответ повисло напряжённое молчание. – Кто-нибудь понимает меня? – но ему снова никто не ответил. – Может, греки есть? – попробовал он ещё раз. – Греки, люди из Греции здесь живут? Купцы, ремесленники есть?

К нему подошёл худой старик, весь седой, с длинной бородой и слезящимися глазами. Он посмотрел Лацию в лицо и что-то сказал на непонятном языке. Рыбак тоже повторил эту фразу. Старик, тем временем, повернулся, и Лаций понял, что надо идти за ним. Через некоторое время они подошли к глиняному дому с плоской крышей. Проводник кого-то позвал, и из ворот показался невысокий черноволосый мужчина с кучерявыми волосами и такой же бородкой. Он окинул взглядом Лация и его спутника, затем что-то спросил у старика и снова посмотрел на Лация.

– Ты откуда, чужеземец? – спросил он на греческом, и Лаций от радости чуть не бросился его обнимать. Сдержавшись, он улыбнулся и постарался как можно спокойней ответить:

– Я из Рима. Я – римлянин. Меня зовут Лаций Корнелий Сципион. А ты кто?

– Я – купец. Меня зовут Бахрат. Я живу здесь и торгую шёлком, – он с интересом посмотрел на мешок в руках Лация. Там тихо звякнули ножи. У Лация отлегло от сердца – этот человек был действительно купцом, потому что принял этот звук за звон монет. Он сразу пригласил его в дом. Рассказав Бахрату о нападении рыбаков, Лаций выслушал несколько таких же историй в ответ. Купец не был удивлён произошедшим. Вождя рыбаков он как-то быстро и небрежно предложил продать местным торговцам. Те лучше знали, как получить пользу от такого человека.

Дальше разговор зашёл о кораблях и торговле с Индией. Бахрат начал хвалиться, что он – самый лучший торговец, на побережье все его знают и он может достать любой товар для любого покупателя. В городе было около десятка купцов, которые ездили в Индию и дальше, в Парфию. Они знали много греков в других полисах. Эти города располагались дальше на побережье. Купцы здесь старались передвигаться по морю, вдоль берега. Через горы туда было не попасть, а по земле – опасно.

Когда Бахрат узнал, что товар Лацию не нужен, а надо просто отвезти его в Индию и дальше – на юг Парфии или в Сирию, то притворно загрустил. Предложение заплатить за лодку сразу изменило его настроение, и он с радостью согласился, несколько раз с любопытством и жадностью посмотрев на лежавший на полу мешок. Лаций потряс им, и ножи на дне глухо зазвенели, приведя кучерявого торгаша в состояние восторга. Показав ему несколько камней, Лаций понял, что совершил ошибку. Тот сразу вскочил и нервно заходил по небольшой комнате. Было видно, что он волнуется и не может скрыть свою жадность.

– Наверное, этого будет мало. Мои лодки ходят только до острова тигров. Там опасно. Надо брать уже большой корабль. Э-э… это стоит дороже…

– Я понял тебя, гостеприимный Бахрат, – произнёс Лаций с сожалением и искренней печалью в голосе. – Тогда мне надо пойти на пристань. Там, наверное, есть лодки поменьше. Они смогут взять меня за три-четыре камня.

– О, не спеши, не спеши, мой друг! Ты долго был в дороге, тебе надо отдохнуть. Останься в моём доме до утра. А завтра всё решим. Может, я найду хороший товар, который тоже надо будет отвезти к острову. Хорошо?

– Хорошо. Ты прав. Я долго не спал. К тому же мне надо принести жертву богам за счастливое освобождение и поблагодарить их за то, что они послали тебя! – улыбнулся Лаций.

– О, как ты говоришь! Как красиво! Благодарю тебя! Располагайся, ложись. Вот вода, когда проснёшься, тебе принесут еду.

Лаций согласился, но напряжение не исчезало. Он подошёл к двери и увидел, что купец вывел бывшего вождя племени рыбаков за ворота и долго с ним разговаривал. А потом развязал верёвку. Оба что-то друг другу доказывали, размахивая руками. Бахрат, судя по интонации, стал задавать вопросы. Лацию казалось, что он начинает понимать, о чём они говорят, и разговор этот был совсем не о том, как ему помочь. Наконец разговор закончился, и они ушли в сторону реки.

Интуиция подсказывала, что надо что-то делать, и он колебался, не зная, стоит ли уйти сейчас или лучше вечером. Вечером на пристани вряд ли можно будет встретить купцов или людей, которые бы говорили по-гречески. Значит, бояться было нечего. Эта мысль оказалась решающей, и, осторожно приоткрыв маленькую дверь, он покинул дом жадного купца.

За воротами было тихо. Как ни странно, Лаций чувствовал себя спокойно, и сердце стучало чуть быстрее не из-за страха и опасности, а из-за жары и быстрой ходьбы.

На небольшой рассохшейся пристани никого не было. Первая мысль была о том, что все прячутся под навесами, но где искать владельцев лодок, Лаций не знал. Он прошёлся по двум близлежащим улочкам, но там ему встречались, в основном, полуголые жители, очень похожие на рыбаков. У них он не хотел ничего узнавать и поэтому снова вернулся к реке. Подойдя к одной из больших лодок, он заметил, что в ней под сложенным парусом лежит человек.

– Эй, в лодке! – крикнул он, но незнакомец не ответил. Тогда Лаций решил рискнуть и перелез через борт. Подойдя к парусу, он толкнул выпуклую часть, которая, по его догадкам, должна была быть спиной, и снова позвал: – Ты живой? А?

Человек вздрогнул и сжался в комок. Потом, видимо, поняв, что его видят, высунул голову и испуганным голосом сказал:

– Меня нет. Я здесь не спать. Я упасть.

– Что? – опешил Лаций. По внешнему виду это был такой же рыбак, как и все остальные, но он говорил по-гречески! Значит, он с кем-то говорил на этом языке. – Ты кто? – спросил он.

– Я – раб. Мой хозяин хороший. Я любить его. Я – раб…

– Подожди ты! Где твой хозяин? – оборвал его Лаций, но в этот момент у него за спиной раздался хриплый голос, в котором было что-то неуловимо знакомое и одновременно пугающее.

ГЛАВА III. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ

– Ну я его хозяин! А ты кто такой? А? Что ты делаешь в моей лодке?

Лаций вздрогнул, не понимая, почему всё внутри вдруг сжалось и напряглось. Он не видел говорившего с ним человека, но был уверен, что где-то уже слышал этот голос. Он повернулся и медленно поднял взгляд. Перед ним стоял невысокий толстый человек. На длинной рубахе, прямо посреди груди, виднелось мокрое пятно. Кучерявая борода соломенного цвета доходила до круглого, выступающего живота; лысая голова с большими конопушками на лице блестела от пота, и только над ушами, как напоминание о беззаботной молодости, виднелись редкие завитушки, оставшиеся в наследство от прежних густых волос. Широкое лицо и мясистый нос говорили о том, что их хозяин был любитель поесть, а внимательный, цепкий взгляд выдавал в нём опытного торговца. Лаций смотрел на него и никак не мог вспомнить, где же он видел это широкое лицо, круглый живот и короткие руки с толстыми пальцами? И это кряхтенье, как будто постоянно что-то болит? Он с трудом заставил себя опустить глаза и ответил:

– Мне надо попасть в Сирию.

– Да-а-а?! – с издёвкой протянул громадный жирный живот.

– Да. Говорят, сначала надо доплыть до острова тигров, а потом до устья реки Инд.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся толстый незнакомец и закашлялся. – Ты знаешь названия рек! Вот это да! Откуда же ты такой взялся? Ну и плыви тогда сам, раз тебе так сказали! Ишь, какой умный! Что ж ты в мою лодку забрался? Или ты хочешь украсть мой товар? – в голосе торговца прозвучала угроза.

– Нет, нет, я просто хотел найти лодку, чтобы меня взяли с собой, – честно признался Лаций.

– Что, что?! – опешил толстяк. – С собой? Да ты кто такой? Я знаю здесь всех местных греков. Но тебя не припомню. Откуда ты взялся?

– Я… Я… – Лаций чувствовал неясную тревогу, которую вызывал этот человек, и поэтому сказал первое, что пришло в голову: – Меня зовут Ла Цзы. Я жил у жителей Синарума⁶. Там я учился выращивать рис и тутовые деревья. Ещё делал тонкие чашки и горшки из белой глины… Я изучал язык ханьцев. Ещё, как они делают краски из камня и ловят жемчуг…

– Я ни разу тебя там не видел. В каких портовых городах ты жил? – с подозрением в голосе спросил торговец.

– Я жил в Зангке и Йижоу. А товары мы отправляли в Джиаожи и Джиужен. Но сам я там не был.

– Вот я и вижу, что не был. В этих городах я всех купцов знаю. И они меня. Не слыхал про Андромаха? Нет? – он распрямил плечи и стукнул себя в грудь широкой ладонью. Лаций онемел, как будто его поразила молния Юпитера. «Андромах из Антиохии!» чуть не вырвалось у него изо рта, но он кашлянул и успел сказать совсем другое:

– Ты – хороший человек, Андромах. Это сразу видно. И купец богатый. У тебя много товара в лодке.

– Э-э-э! У меня много лодок в разных городах! – самодовольно заметил тот. – Но ты не старайся заговорить меня. Откуда ты знаешь, что я собираюсь плыть в Азию? Говори!

– Клянусь богами, я не знал, – воскликнул Лаций. – Я случайно увидел человека в парусе и подумал, что это – хозяин. Ведь хороший хозяин никогда не бросит свой товар в лодке. Я могу заплатить. У меня есть камень, который подарил мне один человек, – осторожно добавил он, помня о поведении жадного Бахрата. О других камнях он вообще не хотел говорить. Теперь уже было понятно, что и одного было достаточно, чтобы купить даже такую большую лодку.

Протянув его Андромаху, он опустил голову и стал исподлобья наблюдать за старым греком. Да, сомнений быть не могло – это был именно он, рыжий грек из Карр, который был их проводником, но потом исчез… Однако сейчас надо было затаиться и не выдать себя. Купец, тем временем, осмотрел камень со всех сторон и крепко зажал в широкой ладони.

– Откуда у тебя такой шрам? Как мечом!

– Рассекло веткой от бревна. Поднимали из реки деревья, верёвка сорвалась и вот… Край ветки ударил.

– Да, страшно ты выглядишь. Ещё борода такая! Сразу видно, давно не был в Азии.

– Давно, – охотно согласился Лаций.

– Странно. Думаю, что в тебе не так? А ведь ты не грек! Ты как-то не так говоришь, – хитро прищурился купец.

– Нет, не грек, – чувствуя, как пот покрывает всё тело, пробормотал Лаций. – Мои родители жили на Сицилии. Потом нас отправили в Киликию, и там я работал у нашего хозяина из Рима.

– Да уж, эти римляне! – брезгливо фыркнул Андромах. – Везде они! Хорошо, хоть сюда не добрались. Ну а как ты к ханьцам в Кина⁷ попал?

– По торговому пути на севере!

– О-о! Не может быть! Там же хунну! – маленькие, как бусинки, глаза впервые выглянули из-за заплывших жиром век, и в них промелькнуло искреннее удивление. – Давно?

– Да, давно. Хунну помогли мне попасть к большой стене.

– Знаю, знаю. Опасный народ. Но тоже любят шёлк и золото… – быстро пробормотал купец. – Я смотрю, что ты какой-то странный… у тебя такой голос… Ну понятно. Ладно, можешь завтра утром плыть с нами. Но этого камня мало! Он маленький. За еду будешь грузить мешки вместе со всеми. Займёшь его место! – не требующим пререканий голосом сказал он и выгнал из лодки полуголого лентяя. Потом обернулся к Лацию и добавил: – Всё, оставайся здесь! Сейчас придут мои люди. Они будут охранять товар. Хм-м, – он ещё раз посмотрел на камень и, ничего не говоря, ушёл. Пот ручьями тёк по лицу и спине, но только теперь Лаций решился поднять руку и вытереть лоб рукавом рубашки. Затем опустился на дно и прижался затылком к борту. День, казалось, начался так давно, что в него можно было вместить целую жизнь, но боги явно помогали ему и он дал слово принести им жертву в первом порту, где сможет найти менял и большой рынок.

На следующий день шесть больших лодок, набитых разными товарами, отошли от пристани, и Лаций с облегчением вздохнул, решив, что, наконец-то, избавился от странного купца Бахрата и освобождённого им вождя племени рыбаков. Вокруг было невероятно тихо, и постепенно лёгкая качка успокоила его. Вскоре подул ветер, и вёсла положили вдоль бортов. Парус, захлопав, натянулся тугим полукругом и лодка пошла быстрее.

Позади остались почти четыре года жизни в стране, к которой он так и не смог привыкнуть. Лаций не знал, что скромная наложница Минфэй, добравшись до Хуханье, на несколько десятков лет спасёт империю Хань от нападений кочевников хунну и станет символом национальной красоты и мудрости, а племянник Ван Мана вскоре захватит власть в стране и провозгласит себя императором новой династии; римляне построят ещё три города и множество мостов, Зенон и Марк добьются уважения и почёта, их дети станут важными чиновниками; старший евнух Ши Сянь умрёт от обыкновенной простуды, а несчастный Павел Домициан потеряет свой божественный голос и будет просить милостыню за воротами внутреннего города. Там, под стеной, не выдержав страданий и холода, его душа покинет тело, и никто даже не вспомнит, кем он был при жизни. Исхудавшее тело слепого певца бросят в большую яму за городом и закопают вместе с остальными бездомными, умершими в тот же день.

Мысленно Лаций много раз возвращался к Саэт, не понимая, что его волнует и тревожит в этих воспоминаниях. Но всё было тщетно. Её любовь и заботу он расценивал как женскую привязанность и необходимость думать о мужчине. А думать об одном или двух, считал он, было для женщин обычным делом. Он так и не догадался, что Зенон был его сыном, даже несмотря на внешнее сходство, а те, кто мог это заметить, умерли раньше, чем Лаций покинул империю Хань. Совесть иногда мучила его из-за того, что он оставил её с Лукро в Лицзяне, но другого пути не было.

Саэт вырастила спасённую на озере девочку как свою дочь. Она нашла ей богатого мужа из ремесленников в Лицзяне и помогла Лукро стать главным торговцем рыбы в городе. До конца жизни она думала о Лации и каждый раз, когда сердце особенно ныло от разлуки, она всё равно приходила к мысли, что поступила правильно. В этом городе Лацию не было места, и он рано или поздно всё равно заскучал бы по Риму и стал рваться туда. Он никогда не смог бы стать ханьцем.

Так думала Саэт. У них с Лукро было ещё два ребёнка. Один из них утонул в реке совсем маленьким, второй вырос и стал особенной гордостью старого отца. Это лишний раз подтверждало, что даже если бы Лаций остался и пребывал в неведении, то рано или поздно всё равно оказался бы здесь лишним человеком. А принимать его в семье, где каждый день приходилось бы прятать взгляд и притворяться, Саэт могла. Рано или поздно это закончилось бы трагедией.

Но сам Лаций этого не знал. Сидя в большой лодке, он скучал по Саэт и её детям и в то же время думал о том, как побольше узнать о городах, мимо которых они будут проплывать, и сколько дней займёт путь до первого греческого полиса. Гребцы об этом не говорили, а спрашивать Андромаха и его греков-помощников в других лодках он опасался.

Вскоре ветер совсем ослаб, и наступили трудные времена: гребля, пару глотков воды, снова гребля, вода, рваный сон, немного еды, дождь, растирающие ладони мокрые вёсла, загрузка воды и еды в каких-то незаметных бухтах и на маленьких островах. И так целый месяц, пока слева по борту не показался большой, утопающий в зелени остров.

Когда они проплывали мимо, Андромах заметно волновался. Это был остров тигров. Его жители постоянно воевали с населением на большой земле, и никому не хотелось стать жертвой очередной войны. Купец обмолвился, что до ближайшего греческого города – Деметрии-Паталы – на реке Инд ещё месяц пути, и им надо было дождаться, когда линия берега повернёт на север. А там уже станет легче, потому что парусам будет помогать ветер. По пути их несколько раз накрывал шторм, но гребцы были опытными и не бросали вёсла от страха. Благодаря им и старому капитану все суда остались на плаву.

Лаций старался не разговаривать с Андромахом и капитаном, чтобы случайно не выдать себя. Он замкнулся и сосредоточился на работе и одежде, которую приходилось отжимать и сушить по несколько раз в день. Внутреннее напряжение не прошло, но он специально не вспоминал о прошлом, выполняя любые работы и доводя себя до изнеможения, лишь бы не думать о том, что находится так близко со смертельным врагом. Сейчас ему надо было добраться до безопасного места, где можно было бы спокойно подумать о справедливом возмездии. Здесь, посреди бурных вод, надо было затаиться и ждать.

Однажды они подошли к небольшому поселению, где должны были пополнить запасы и проверить борта лодок. Андромах приказал вытащить все мешки на берег и сам наблюдал за тем, как слуги пересчитывают находящийся там товар. Две лодки из шести нуждались в ремонте: доски под уключинами разошлись и треснули. Ещё на одной сломалась старая мачта. Лаций помогал, чем мог, лишь бы быстрее починить их и отправиться дальше. В пути им сильно мешали дожди, и он никак не мог привыкнуть спать в мокрой одежде или даже в воде, потому что она была повсюду.

Жители деревни ничем не помогали слугам Андромаха, и даже деньги не могли заставить их двигаться быстрее. Они ходили, разговаривали и жили, как будто очень устали от непосильного труда и никак не могли прийти в себя. Когда лодки, наконец, отошли от деревни, Лаций с облегчением вздохнул, а Андромах ещё долго ругался на соседнем судне, недовольный такой долгой остановкой. Вдоль берега проплывали невысокие горы, и только через месяц они сменились пологими склонами и холмами. Хитрый грек выборочно заходил в те поселения, которые знал, хотя несколько раз они проплывали мимо больших городов.