Читать книгу: «Альма Френг и солнцеловы», страница 2

Глава 4
Письмо и стеклянная шкатулка

– Ты… ты… Как ты нас нашла? – запинаясь, проговорил Симон.

Он успел подняться и теперь стоял лицом к лицу с незваной гостьей.

Внешне они были похожи, это точно. Альма подалась вперёд. Неужели это её бабушка? Симон никогда не рассказывал о своей матери, Альма бы это запомнила.

– К счастью, я тебя всё ещё неплохо знаю, – ответила женщина, – так и подумала, что ты сменишь фамилию, но новую выберешь созвучную старой. И не прогадала! Бинго! – Она коротко и на удивление высоко усмехнулась. А вот Симону, похоже, было вовсе не до смеха.

– Не воображай, что ты меня знаешь, – сказал он глухо.

– Симон, – спокойно ответила женщина, – ну сколько лет прошло! Да и мне надо рассказать тебе кое-что важное. Если я сейчас не вовремя…

– Не вовремя, – оборвал он её. – Слушать ничего от тебя не желаю.

Дама глубоко вздохнула.

– Иногда ты невыносимо всё усложняешь, Симон. У нас маленькая семья…

– Мы, – выдохнул он тяжело, – больше не семья.

Женщина запрокинула голову и прищурилась. Но потом коротко кивнула и опустила руки.

– Ну хватит. Если думаешь, что я позволю тебе жить тенью, когда ты нам нужен… а ты нужен… не говоря уже об Альме…

Сердце Альмы пропустило удар. Откуда незнакомка про неё знала?

– Альму не трожь! – рыкнул Симон. – А теперь уходи.

Женщина покачала головой.

– Симон, по правде говоря…

– Вон! – Симон едва не срывался на крик. – И не возвращайся!

Женщина как будто намеревалась сказать что-то ещё, но в итоге лишь вздохнула и отступила на шаг.

– Хорошего вечера, – сказал Симон и захлопнул дверь.

Звух удара прокатился эхом по этажам. Симон прислонился к стене, будто ему нужно было отдышаться. Когда он снова огляделся, то заметил на лестнице Альму.

– Что… – начала она.

– Не бери в голову, – прервал её отец.

– Но…

– НИ СЛОВА БОЛЬШЕ! – вдруг закричал он. – МАРШ В КОМНАТУ!

Альма, которая едва ли когда-то слышала, чтобы он повышал голос, настолько обомлела, что подчинилась приказу.

Она сидела на кровати и размышляла. Всё это слишком странно. Неужели у неё была бабушка, о которой она ничего не знала? Когда мама ушла, они остались с отцом вдвоём. Бабушек и дедушек никогда не обсуждали. Неужели такое возможно? Это же не какой-то там пустяк – выяснить, что у тебя есть родственник, когда у тебя их так мало. А если у Альмы есть бабушка, что же такого страшного могло случиться, что Симон не желает иметь с ней ничего общего? Нет, надо спуститься и поговорить с отцом.

И тут Альма услышала тихий стук в окно. Она встала и осторожно к нему приблизилась. И вдруг увидела: к окну приклеилось письмо! На конверте, перевязанном тонкой ленточкой, значилось: «Альме». Она осторожно открыла окно и отлепила письмо от стекла. Конверт оказался неожиданно тяжёлым.

Альма поражённо смотрела на своё имя, выведенное красивым почерком. Дрожащими руками она вскрыла конверт.

Внутри оказалось два предмета. Во-первых, сложенный вдвое листок бумаги. Казалось, его вырвали из блокнота в спешке, потому что край был неровный. А вторая вещица была куда более занятной. Альма вытянула золотую цепочку с маленькой шкатулкой на конце. Шкатулка была прозрачной, кажется, стеклянной, а внутри было нечто такое, чего Альма никогда не видела. Оно ослепительно сияло, подобно лампочке, но содержимое двигалось. Альма взяла шкатулку, чтобы рассмотреть её поближе. От яркого света пришлось сощуриться, но всё же она сумела разглядеть тонкие сияющие росчерки, напоминавшие кусочки бечёвки. Двигались они с умопомрачительной скоростью.

Сверкающие нити были настолько красивы, что Альма ещё какое-то время зачарованно разглядывала их, прежде чем перейти к письму. Она осторожно сложила цепочку со шкатулкой на колени и развернула листок. Почерк был тем же, что и на конверте. Письмо было коротким, всего несколько предложений, но заинтересовало Альму не меньше шкатулки.

«Альма, в конце аллеи Эвельсёй есть указатель к озеру Навальванн. Буду завтра ждать тебя там. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Буду там в четверть третьего.

Элионора Фревелленг

P. S. Никому не говори».

Завтра среда. По средам уроки заканчиваются в два. Кажется, успеет. Но…

Альма посмотрела на стеклянную шкатулку. Она никогда ничего подобного не видела. Что это могло быть? Она снова перечитала письмо и тут с удивлением обратила внимание на подпись. Элионора Фревелленг. Её бабушка? Фревелленг. Френг. Так Симон изменил фамилию? Но почему? Единственное объяснение, которое приходило Альме на ум, зачем кому-либо такое делать, заключалось в том, что человек хотел скрыться от кого-то или совершил что-то плохое. И Альме хотелось, чтобы ни одна из версий не оказалась правдой. По крайней мере, Симон Френг ничего плохого никогда не делал. Или правильнее будет Симон Фревелленг? Альма чувствовала, как её распирает от любопытства.

Вдруг она услышала шаги на лестнице. Поднимался отец. Альма вскочила со стула и огляделась. Она сразу поняла: не видать ей больше ни письма, ни шкатулки, найди он хоть что-то из этого. Альма открыла ящик стола. В нём скопилось много всякого хлама, который она просто свалила туда перед переездом. Она попыталась расчистить место для письма и шкатулки, но ящик упорно не хотел закрываться. Шаги Симона раздавались уже в коридоре. Альма отрыла учебник математики, вложила письмо, а учебником накрыла шкатулку. Жалкая попытка, она и сама это понимала: учебник был не таким уж большим, а шкатулка великовата, свет предательски пробивался из-под книги. Альма огляделась и заметила свитер на спинке стула. Она успела прикрыть им учебник как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь. Альма бросилась на постель. Едва она коснулась матраса, как вошёл Симон.

– Лежишь, да? – спросил он примирительно.

Альма кивнула.

– Глупо там вышло… ну, внизу, – продолжал Симон. – Я… я не хотел на тебя сердиться.

Альма села. Отец выглядел уставшим. Голова поникла, как увядающий цветок, который скоро выбросят из вазы. Взгляд в пол.

– Да ничего, – ответила Альма, но больше всего ей хотелось, чтобы он ушёл из комнаты и как можно скорее.

К своему ужасу она заметила, что позади Симона из-под вязаного свитера пробивается свет.

– Правда? Ну и хорошо! – Симон сжал губы, а потом, цокнув, продолжил: – То, что случилось внизу… Мне трудно объяснить. Ты не должна была всего этого видеть. Меня просто застали врасплох.

– Да, я понимаю.

– Да? – в голосе Симона слышалось облегчение. – Славно, славно.

Он почти уже было вышел, но тут обернулся:

– Пообещай мне кое-что, Альма. Если она вернётся, если заговорит с тобой или ещё что-нибудь, держись подальше. Обещаешь?

– Но почему?

– Это… ты об этом не думай. Это наши взрослые дела. Но дай мне слово. Это важно!

– Но…

– АЛЬМА! – голос Симона вдруг снова стал высоким и строгим. Альма внутренне съёжилась.

– Ты будешь её остерегаться. Обещаешь?

– Хорошо, – ответила та. Сейчас спорить бесполезно.

Симон кивнул и решительно вышел из комнаты, очевидно, слишком погружённый в свои мысли, чтобы заметить голубоватое свечение, исходившее от стола дочери.

Глава 5
Пойти, не пойти?

Ночью Альма почти не спала. Слишком много вопросов роилось в голове. Кто такая эта Элеонора Фревелленг? Что ей надо? И как она прилепила письмо к окну на четвёртом этаже?

Да ещё эта коробочка. На крышке у неё была стрелка, как на часах, только двигалась она вперёд и назад. На стрелке были выбиты две золочёные буквы: «КВ».

Альма переложила шкатулку под подушку и теперь чувствовала, что та слегка подрагивает. Что это могло быть? Альма придумала множество теорий. Единственная, которая хоть как-то походила на правду, – внутри было множество светящихся насекомых, впрочем, хорошим объяснением это всё же не выглядело.

Но что бы там ни было, Альма должна выяснить, что теперь с этим коробком делать. Оставлять в комнате его нельзя – Симон любил затевать уборку и стирку. Но и выбросить было невозможно. Тогда оставалось последнее: вернуть.

И все размышления сводились к этой точке. Стоит ли пойти к Навальванну или нет? Всё-таки она пообещала Симону никогда не встречаться с этой загадочной женщиной, а слово есть слово. Так ведь?

Альма торопливо шла по аллее Эвельсёй со стеклянной шкатулкой в рюкзаке, запрятанной в большой шерстяной носок. На самом деле она сначала собиралась оставить коробочку дома, чтобы даже искушения не было. Но в последнюю минуту она всё же бегом вернулась за ней и вытащила носок из самого дальнего угла бельевого ящика.

Пойти, не пойти? Пойти, не пойти? Мысли роились и кружились в голове. Даже странно, Альма ведь понимала, что не может пойти на встречу с Элеонорой. Если только вдвоём: Симон и Альма. Отца нужно слушаться!

Альма взбиралась по крутой тропинке к школе. Добравшись по вершины подъёма, она обернулась и обвела взглядом весь Эвельсёй. В ясные, солнечные дни, такие, как этот, вид был завораживающий! Где-то на горизонте даже можно было различить Стольбю. Но Альма пришла не видом любоваться. Она всматривалась в озерцо Навальванн, находившееся в дальнем от её дома конце аллеи.

Когда прозвенел звонок на большую перемену, Альма со всеми выбежала из класса. Кто-то громко болтал, кто-то кричал, многие веселились и шли в обнимку. И потому Альма особенно радовалась мысли, что можно будет пойти на свою скамейку в углу, где её никто не будет трогать и можно спокойно подумать.

И снова вопросы носились в её голове, как те светящиеся кусочки бечевы в стеклянной шкатулке. Почему так рассердился Симон? Явно между ними с Элионорой что-то произошло, но что? И почему Альме не разрешают с ней встречаться?

Альма так погрузилась в свои мысли, что не услышала звонок и на урок пришла с опозданием.

Весь остаток школьного дня она старательно пыталась сосредоточиться на уроках. Но мысли переносились к Навальванну быстрее, чем она успевала это заметить. «Мне нужно рассказать тебе кое-что важное», – говорилось в письме. Что же Элионора хотела ей рассказать?

– Френг!

Альма вздрогнула. Класс опустел! Неужели был звонок с урока? Она посмотрела на часы над дверью. Два. Уроки закончились.

Фрёкен Крилле строго поманила её к себе длинным указательным пальцем. Альма глубоко вдохнула и приблизилась к учительскому столу.

Глаза фрёкен Крилле пристально следили за ней из-за тонких стёкол очков, плотно сидевших на носу. Краешком глаза Альма снова глянула на часы. Две минуты третьего.

– Альма…

– Да?

– Альма, Альма, Альма, – медленно проговорила фрёкен Крилле, постукивая карандашом по столу.

– Э, да?

– Нелегко быть новичком. Чтобы не сказать иначе. На кое-что я закрываю глаза, но пунктуальность особенно важна, как пишет Габриэлла Грубель в своих указаниях для средней школы. А ты сегодня опоздала с большой перемены. – Она чуть наклонилась и посмотрела на Альму поверх очков. – Чем же ты занималась? Почему опоздала?

– Я… да просто долго думала.

– Думала! Альма, ты ребёнок! Детям не положено думать. Им положено слушать взрослых.

– И всё же я думала, – тихо ответила Альма.

Фрёкен Крилле всплеснула руками.

– Ну это слишком далеко зашло. Грубель пишет так: «Дети – будущие взрослые, а паршивые овцы обществу не на пользу». В первый день ты явилась в школу с еловыми шишками в нечёсаных волосах. Подумать только! Я понимаю, у тебя нет матери, но должны же быть границы! Ты почти всегда молчишь. Не нашла друзей. А теперь ещё и сидишь раздумываешь! Всему есть предел!

Альма не знала, что на это сказать, поэтому промолчала.

– Вот что, – строго продолжала фрёкен Крилле. – С этого дня ты найдёшь себе подружку, а лучше парочку, начнёшь причёсываться. И прекратишь эти свои посиделки в раздумьях. И тогда в нашем классе всё станет превосходно, как раньше! Меньшего я не потерплю! – Фрёкен Крилле схватила Альму за руку. Ладонь у неё была липкой. – Если что-то хочешь узнать, просто спроси. Я же взрослая, поэтому детей хорошо понимаю. Может, не таких чудаковатых. Но всё же я попытаюсь.

Она моргнула, как бы подчёркивая важность своих слов.

Альма шла по тротуару, огибавшему перекрёсток, и чувствовала, как в животе закипает злость. Никогда ещё ярость не нарастала в ней так быстро, за такое короткое время. Она пузырилась, как пена в ванне. Альма не успела дойти до Центрального перекрёстка, как гнев достиг точки кипения. Да кем себя возомнила эта фрёкен Крилле? Назвала Альму чудачкой! Нечёсаной! А разве она виновата, что тонкие курчавые волосы не желали лежать аккуратно на плечах?! Найти подружку, а лучше парочку? Да что фрёкен Крилле об этом знает вообще? Она что, думает, это легко, что ли? Если Альма что и умела хорошо, так это думать, а теперь её и этого лишить хотят?

От злости Альма не разбирала дороги. Как она устала! Устала от новых учителей. От взрослых, которые только и делают, что указывают ей, что делать, а чего не делать. С Элионорой не встречайся! Много не думай! Всё, хватит!

Альма с силой топнула. Это Симон во всём виноват! Это он её притащил на этот унылый остров. И раз уж её сюда занесло, она сама будет решать куда ей здесь ходить! Альма почувствовала, как злость придала ей смелости. Симон вернётся не раньше, чем через несколько часов. А это много времени не займёт…

Альма набрала в грудь воздуха.

– Пойду к озеру, – сказала она сама себе. Решительно окинув взглядом аллею, Альма бросилась вперёд.

Она бежала изо всех сил. Рюкзак больно бил по спине, на лбу выступил пот. У самого знака на Навальванн она обернулась и проверила, не видит ли её кто, и юркнула в лес.

Альма не знала, как далеко вела тропинка, не знала, как понять, что она на месте. Но тропа вдруг кончилась – Альма даже ухватилась за ветку, чтобы не свалиться в воду.

Озеро было вытянутым. И достаточно узким, чтобы Альма без труда видела другой берег как на ладони. Но в него вглядываться и не пришлось. Всего в нескольких метрах от Альмы с прямой спиной и скрещёнными руками стояла она.

Высокая элегантная дама с улыбкой на лице приблизилась к ней.

– Рада, что ты пришла! – сказала она. – Меня зовут Элионора. Я твоя бабушка.

Альма вдохнула поглубже и стала рассматривать женщину перед собой. У глаз и рта виднелись морщинки. Улыбка обнажила весь верхний ряд зубов.

– Ты принесла с собой арий? – спросила Элионора.

– Что?

– Маленькую стеклянную коробочку со светом. Она называется арий. Ты её взяла?

Альма кивнула и, хотя руки у неё дрожали, сумела снять рюкзак и расстегнуть молнию.

– Арий, – повторила Альма, склонившись над рюкзаком и шаря в заднем отделении.

Альма вытащила носок и вытряхнула содержимое на ладонь. Цепочка холодила руку, от шкатулки исходил тёплый свет.

Альма протянула цепочку Элионоре, и та надела её на шею. Коробочка пару раз стукнулась о грудь и замерла чуть ниже ямки под шеей. Элионора выдохнула, будто возвращение загадочного предмета её успокаивало.

– Давно уже его не снимала, – сказала она и положила руку на шкатулку. – Но раз ты здесь, оно того стоило. Что скажешь, если мы прогуляемся? Нам о многом надо поговорить, а говорить всегда приятнее на ходу, согласна?

Альма даже припомнить не могла, когда в последний раз шла и разговаривала при этом с кем-то, но кивнула. Они пошли по небольшой тропинке, тянущейся вдоль озера.

– Думаю, ты изучила арий. Поняла уже, что внутри?

– Я сначала думала, что лампочка, – неуверенно ответила Альма. – Но ведь внутри что-то движется! – Она глубоко вдохнула. – Это насекомые?

– Нет.

Конечно нет! Но непохоже, что Элионора рассержена или разочарована, как того боялась Альма. Не поведя бровью, она приподняла цепочку и указала на украшение.

– Это солнечные лучи.

– Солнечные лучи? – Альма так удивилась, что забыла о своём досадном промахе. – Но… почему они так выглядят? Разве солнечные лучи не… – Альма повела рукой по воздуху, – прозрачные?

– Лучи бывают разных видов, как бывает разных видов почти всё, что нас окружает. Деревья, реки, собаки… Некоторые маленькие, другие большие. Мне нужны большие, мощные солнечные лучи, поэтому несколько я собрала в свой арий.

– А зачем они тебе?

– Я на них путешествую.

Альма остановилась и с сомнением посмотрела на Элионору.

– Серьёзно?

Элионора кивнула.

– И дело в том, что я – Санта Клаус.

На мгновение она замолчала, чтобы дать Альме переварить сказанное.

– Да, поверить трудно. Но именно с помощью солнечных лучей я облетаю всех детей на Рождество, потому что они позволяют путешествовать со скоростью света.

– Так ты… значит, ты…

Рот Альмы не закрывался от удивления. Такое осознать непросто. Санта Клаус?

– Невероятно, – сказала она наконец.

– Да, это ещё мягко говоря, – задумчиво кивнула Элионора.

– Но как… – Альма даже не могла сообразить, о чём спрашивать, слишком уж она была потрясена. – А почему все тогда думают, что Санта – мужчина?

Лицо Элионоры расплылось в улыбке.

– Альма, милая. Да я же пошутила. Первый урок на сегодня: не верь всему, что говорят другие.

– Ну да, – Альма выдавила смешок. – Это-то я знаю. И летать на солнечных лучах невозможно.

Тут Элионора остановилась.

– Ох, милая, – сказала она и коснулась рукой ария. – А вот тут ты как раз ошибаешься.

Она взяла Альму за плечо, подняла свободную руку и щёлкнула пальцами.

Глава 6
Большой национальный словарь

В то же мгновение время вокруг Навальванна будто остановилась. Листва на деревьях застыла, вода в озере замерла. Альма почувствовала, как что-то происходит с её телом. Пальцы рук и ног начало покалывать, словно она отлежала их во сне. Воздух как будто стал гуще, так что его было тяжело вдохнуть.

Альма заметила рядом арий. Теперь лучи двигались спокойно. Они напоминали ей ленивые движения медуз, которые так дразнили Бёрре летом на пляже.

Большим пальцем Элионора открыла крышку шкатулки, и оттуда вылетел один из лучей. Медленно воспаряя, он осветил её лицо. Элионора отпустила шкатулку, которая тут же повисла на цепочке, а сама быстрым движением поймала сияющий солнечный луч. Альма почувствовала толчок в руку, и вдруг земля ушла из-под ног. Она взглянула на Элионору, потом вверх, на луч. Он легко нёс их куда-то, как пушинки. Они поднимались всё выше и выше над тропой вокруг озера: Элионора, Альма и лучик – они будто продолжали неспешно идти, только теперь не шли, а летели. Летели! Вот уже поравнялись с кронами деревьев, а потом ввысь – в небо! Альма хотела крикнуть Элионоре, чтобы та повернула назад. Но крик застрял в горле, тело одеревенело от страха.

Невысокая скала на другом берегу озера становилась всё ближе и ближе, но Элионора без труда её обогнула, и вот они уже оказались на другой стороне. Альма смотрела вниз, на деревья, которые вот только что шумели над её головой. Не пора ли им спускаться? Нет, Элионора продолжала полёт. Альма видела, как деревья под ними стали напоминать зелёные волны, а потом и море, в котором тут и там – тысячу раз – отражалось солнце. Паника Альмы достигла предела, сердце будто становилось всё больше, пока не заполнило всё тело.

Они пролетели весь Эвельсёй и вскоре, к счастью, начали опускаться на берег, который протянулся широкой белой полосой по южной стороне острова. Ещё до переезда Симон рассказывал об этом пляже, что местные любят отдыхать здесь по выходным в хорошую погоду. Сейчас же не было ни души.

Они мягко приземлились на тёплый песок.

Элионора снова щёлкнула пальцами, как уже делала на озере. Но стоило только Альме попытаться спросить, что это было, как её накрыла безудержная волна тошноты. Почти сразу её распластало и начало рвать так, что больше не было дела ни до каких мыслей и чувств.

– На, – протянула что-то Элионора, – съешь.

Альма приоткрыла глаза и увидела на ладони Элионоры какие-то маленькие тёмно-жёлтые шарики.

– Помогает от временнóго укачивания, – объяснила та и вложила шарики Альме в рот. – Это ненадолго, раза через два-три привыкнешь. Тело удивительно, оно адаптируется к чему угодно.

Альму слишком мутило, чтобы спрашивать, что такое временнóе укачивание. Она перевернулась на спину и стала рассасывать жёлтый шарик. Он был почти безвкусный и быстро растворялся. Вскоре во рту остался лишь лёгкий сладковатый привкус, будто она провела языком по клейкой полосе конверта.

Элионора усмехнулась.

– У Эдвина было так же, – сказала она. – Один в один. Но это пройдёт. Просто чуточку терпения. Возьми ещё одну. Хотя нет. Лучше даже две.

Медленно, но верно Альме становилось лучше. Поразительно, что такая сильная тошнота могла отступить из-за таких маленьких шариков. Впрочем, кое-что удивило её куда больше: она только что летала на солнечных лучах.

Альма села.

– Кто такой Эдвин? – спросила она.

– Твой дедушка. Отец Симона, и да, мой муж.

– Дедушка? – недоверчиво переспросила Альма. – А где же он тогда?

– Его… нет.

– О! – Альма не знала, что на это сказать. – Очень жаль.

– Да. Очень. Но, – Элионора вздохнула и улыбнулась, – дело давнее.

– От чего он умер? – Альма задала вопрос и только потом сообразила, что прозвучал он слишком в лоб.

Элионора изучала её, слегка прищурившись.

– Тут всё непросто.

Элионора снова вздохнула и посмотрела в небо, будто там можно было подсмотреть слова, которые она пыталась подобрать.

– Чтобы ты поняла, нужно, чтобы ты знала некоторые вещи, которых не знаешь пока. Но мы это скоро исправим!

Альма взяла с ладони Элионоры последнюю пилюлю и закинула в рот. Тошноты больше не было, ей просто понравилось это необычное сладкое послевкусие на языке.

– А ещё есть?

– Да что ж такое, неужели до сих пор тошнит? – Элионора открыла боковой кармашек сумки и достала целый пакетик.

На упаковке золотыми буквами написано: «Имбирное средство от временнóго укачивания Фруде».

– Помню мальчика по имени Улли Бреем, – рассказала Элионора. – Мы с ним учились в одном классе, я тогда помладше тебя была. Из-за сильной аллергии на имбирь ему пришлось обходиться без таблеток Фруде. Беднягу вывернуло несколько раз к ряду. Учитель пытался его убедить, что в следующий раз будет полегче, но тот ни за что не соглашался пробовать снова. Кажется, он стал банковским служащим, живёт теперь как тень.

– Не позавидуешь, – сказала Альма с полным ртом имбирных шариков Фруде. Жить как тень – что бы это ни значило – звучало совсем невесело.

– Такой выбор – не редкость. Они прячут свои арии подальше и продолжают жить как обычные люди. Что ни говори, так, конечно, существовать проще. И некоторые сказали бы даже – лучше, – задумчиво произнесла Элионора. – Но точно не я. – Она улыбнулась. – И, надеюсь, не ты.

– Я? Что ты хочешь сказать? То есть…

Элионора подняла голову и медленно кивнула.

– Я что… могу… – Альма указала в небо, будто Элионора ещё летала где-то там.

– Да. Ты можешь летать на солнечных лучах.

– Откуда ты знаешь?

– Это передаётся по наследству. Мы с Эдвином можем. Симон может. И ты можешь.

– Симон тоже умеет?

Элионора кивнула.

Альма уставилась на свои руки. Как же это возможно? Симон умеет летать? И она тоже? От страха высоты у неё мурашки побежали по коже.

– А если я не хочу?

– Чего?

– Летать.

Элионора удивлённо подняла брови.

– Если не хочешь, летать необязательно, – улыбнулась она. – Но не хотеть летать – не то же самое, что не осмеливаться. Нельзя же отказываться, не попробовав. Альма, нельзя сдаваться, просто потому что слегка испугалась.

Солнце начало клониться к закату. Воздух стал немного прохладнее, но на пляже ещё было тепло. Альма зарыла пальцы в песок. Элионора взяла большую сумку и поставила её между ними.

– Ну-ка, посмотрим. – Она порылась в сумке. Вскоре она извлекла маленькие коробочки, пакетики и свёртки, подписанные на непонятном языке.

Элионора снова залезла в сумку и достала скатерть в красно-белую полоску. Разложив её на песке, она начала выкладывать припасы. Альме в нос ударил настолько ужасный запах, что пришлось отвернуться.

– Что это?! – спросила она с недоумением.

– Обед! – довольно ответила Элионора. – Поздний обед. Ранний ужин. Да как ни назови. Утром я облетела планету. Всё-таки у нас особенный повод, можно себя побаловать. – Она указала на источник зловония. – Вот это покупала прямо в коровнике. Говорят, лучший в мире!

– Лучший в мире что? – Альма старалась не дышать через нос.

– Сыр.

– Оно – сыр? – Альма указала на жёлто-голубой ломоть, напоминавший груду соплей. Потом скользнула взглядом по прочим обеденным яствам. И не нашла ничего, похожего на еду. В большинстве случаев она даже не понимала, что перед ней. В сероватом масле плавало несколько неразделанных рыбок – прямо с головой и кожей. Рядом лежали какие-то серые ракушки, похожие на те, что Альма видела у пирса. Она снова посмотрела на сыр. Может, он и правда хорош, раз доставлен прямо из коровника? Альма нервно сглотнула и с грустью подумала о кусочке самого обыкновенного сыра в холодильнике у них дома.

– Угощайся! – Элионора подхватила тарелки и протянула одну Альме. – В такой день голодать ни в коем случае не стоит.

Спорить Альма не стала.

– Попробуй вот это. – Элионора протянула ей стеклянную вазочку с коричневой массой. – Фуа-гра.

Альма сглотнула.

– Лучше всего сочетается вот с этим, – сказала Элионора и бросила Альме на тарелку нечто, напоминающее пару маленьких сморщенных огурцов. – Намажь.

Альма выдохнула с облегчением:

– Хлеб!

Она взяла себе три кусочка. А потом для вида выловила на тарелку пару рыбёшек. Элионора одобрительно кивнула и отправила целую ложку коричневого паштета прямо в рот, безо всякого хлеба. Альма не знала, должна ли она ужаснуться или впечатлиться.

Наконец, Элионора заговорила.

– Подумать только, солнечный свет движется со скоростью 300 тысяч километров в секунду. Быстро. Ничто во вселенной не может сравниться с ним в скорости. – Она указала на месяц, выглядывавший над горизонтом. – Знаешь, за сколько свет долетит до луны?

Альма покачала головой.

– За секунду, – улыбнулась Элионора. – За то время, пока ты будешь глотать кусочек хлеба, свет долетит до луны.

Она коснулась ария, висевшего у неё на шее.

– Каждый из этих лучей, Альма, может обернуться вокруг Земли за минуту. И не один раз, а 450. – Элионора покачала головой и вздохнула. – Весь земной шар за какую-нибудь минуту почти 500 раз. Если хочешь знать моё мнение, это совершенно невероятно.

Альма удивлённо посмотрела на Элионору.

– Но… – начала она, – ведь было же не так быстро, не могло быть так быстро… Когда мы летели…

– Ещё как могло! – Элионора хлопнула в ладоши. – Если бы ты засекла время, когда мы взлетели над озером, часы показали бы, что полёт уложился в секунду. На самом деле гораздо меньше секунды, но это уже детали.

– Но… – снова начала Альма.

– Я изменила наше время, – перебила её Элионора. – Обычный человек, живущий по обычному времени, никогда бы не смог путешествовать на солнечном луче. Слишком уж быстро, ясное дело.

Альма откусила кусочек хлеба, чтобы дать себе время подумать. А обдумать нужно было многое. Она попыталась собрать мысли в кучу и осознать всё, что только что сказала Элионора. Но поняла только, что ей во всём этом никогда и ни за что не разобраться.

– Что есть время? – философски спросила Элионора. – На удивление трудный вопрос. Многие думают о нём только в единицах измерения, делят на часы, минуты, дни и годы. Но это неправильно. Время… оно существует, Альма! Течёт вокруг нас. Большинство его не замечает, но оно есть, течёт вокруг с разной скоростью.

Альма покачала головой.

– Секунду, – сказала Элионора, снова засовывая руку в сумку. Она вытащила книгу и протянула её Альме. Старинное издание в кожаном переплёте, настолько потёртое, что края растрепались, а золотые буквы названия почти стёрлись.

– «Большой национальный словарь», – прочла Альма и подняла глаза. – Ты словарь с собой носишь?

– Не весь, конечно. Помилуй! Всего один том. С «А» по «Л», ну там написано. – Элионора указала на корешок. – А теперь я хочу, чтобы ты нашла одно слово и прочла определение. «Время».

Альма открыла фолиант и стала осторожно листать. Приостановилась, долистав до «В» и аккуратно продолжила. «Врач», «вредный»… Вот оно! «Время».

– Время – прочла она вслух, – сеть микроскопических нитей, пронизывающих весь земной шар. Погоди-ка! Это что за словарь такой? – удивилась Альма.

– Вопросы после. Читай дальше.

– Число нитей времени в секундах различно, так как каждая нить связана с живым существом. Длина нити определяет продолжительность жизни. Все временные нити разматываются из Клубка Времени – точки, расположенной на вершине горы Ференфьелль. Клубком Времени управляет Совет судьбы, наделённый властью над временем всех живых существ. Смотри также «Ференфьелль» и «Совет судьбы».

Альма закрыла том и уставилась на озеро.

– И у меня тоже есть нить времени?

Элионора кивнула.

– И у тебя?

Снова кивок.

– Она есть у всех деревьев вокруг нас, мух в воздухе, у твоей большущей собаки. Да, у всякой живой твари, у всего, что использует время, есть такая нить. Без неё они бы застыли.

– Но…

– Прежде чем мы продолжим, найди ещё одно слово. Ловцы солнца.

– Ловцы солнца, – повторила Альма.

– Ловцы, – снова сказала Элионора, и Альма почувствовала, как расплывается в улыбке.

– Так это…

– Читай, Альма. Вопросы потом задашь.

Альма снова открыла книгу, долистала до буквы «Л». Ей попалось «лето», потом «лист». А, вот оно!

– Ловец солнца (редк.), также солнцелов, – прочла она вслух, – категория людей, способных улавливать нити времени и контролировать их скорость при помощи особой щелчковой техники. Основная задача л.с. заключается в том, чтобы способствовать ходу времени. Выражается в управлении Клубком Времени и удалении из него оборванных нитей. Традиционным способом передвижения солнцеловов являются солнечные лучи, поскольку луч является наиболее быстрым объектом во вселенной. Также солнцеловы используют лучи для иных целей, например в качестве освещения.

Альма закрыла книгу.

– Особая щелчковая техника… – Большим пальцем она зажимала книжный уголок. – Звучит как… ну знаешь… как будто…

Альма подбирала подходящее слово. Она вовсе не хотела обидеть Элионору, но разве могло это всё быть правдой?

– Неужели это так? – спросила она наконец. – Кажется, будто это сказка какая-то.

– Отлично!

Элионора опустила ладони на землю, чтобы встать. Отряхнула руки от песка и встала перед Альмой.

– Включилось критическое мышление. В дальнейшем так даже лучше будет. – Она махнула Альме, чтобы та поднималась. – Чего ждёшь? Вставай!

– Куда мы?

– Искать время!