Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории

Хронисты Омана сообщают, что как только персы, битые и посрамленные ‘аздами, явились в Сухар, то освобожденный из плена марзабан тут же доложил о происшедшем своему владыке, и попросил прислать подкрепление, чтобы «образумить неистовых ‘аздов и непременно выпроводить их из пределов Мазуна [Омана]». Иными словами, клятвенное обещание, что он дал Малику, никаких недружественных действий против йеменитов не предпринимать, интриг не плести и по истечении года перемирия побережье Мазуна покинуть, – нарушил.

Владыка персов отправил в Мазун (Оман) нового марзабана, с армией в 3000 воинов, и повелел ему «вторженцев-йеменитов из сатрапии Мазун изгнать». Армия проследовала сначала морем на Бахрейн, пополнила там количество судов, и выступила на Мазун (Оман).

Малик, прознав от своих лазутчиков о прибытии в Сухар нового марзабана с подкреплением, ждать, когда персы нападут на него, не стал. Собрал войско, и обрушился на них сам. В состоявшейся битве, в которой персы опять использовали боевых слонов, вновь одержал победу, заставил персов покинуть Сухар и другие места их обитания на побережье и уйти морем в Фарс. Согласно преданиям, в этой схватке с персами два сына Малика, отважный Хинат и доблестный Ма’ан, убили одного из слонов персов. Из сказаний южноаравийцев следует, что, спешно покидая земли Омана, персы порушили много даудий (афладжей, водоводов) из тех 10 000, что построил в том крае Южной Аравии инженер-ирригатор Сулаймана ибн Дауда (царя Соломона). Тех персов, кто не успел уйти на судах в море, ‘азды захватили, какое-то время держали в качестве заложников, но потом разрешили все же вернуться на родину.

Изгнав персов из Омана, Малик стал властвовать в заложенном им там новом уделе. Легенды гласят, что прожил Малик ибн Фахм 120 лет; в течение 70-ти из них правил Оманом, мудро и справедливо. Погиб случайно – от рук своего третьего, любимого сына, Салима, лучшего в то время среди йеменитов стрелка из лука. Братья завидовали Салиму, его отменным навыкам воина и, конечно же, той любви которой он пользовался у их отца. И потому задумали принизить его в глазах Малика ибн Фахма. Как-то вечером известили отца о том, что Салим несет караульно-дозорную службу недостойно. Случается, что во время ночных дежурств оставляет свой пост и развлекается с женщинами. Малик знал, что сыновья наговаривают на Салима. Но сказанное ими все же засело в его голове. И он, решив лично убедиться в том, как все обстоит на самом деле, вышел как-то раз ночью из дворца в сад, где в то время должен был дежурить Салим. День выдался тяжелым, и Салима одолел сон. Лошадь Салима, заметив в ночи силуэт Малика, громко заржала. Салим проснулся, взглянул на лошадь и увидел, что настороженные уши ее повернуты в сторону ближайших кустов. Салим знал, что лошадь, направляя уши на места едва уловимых звуков и неразличимых силуэтов в ночи, предупреждала его о грозящей ему оттуда возможной опасности. Недолго думая, он схватил лук и выпустил стрелу в ту сторону, куда указывали уши лошади. По раздавшемуся оттуда шороху отец догадался, что Салим поднял с земли лук, и прокричал: «Сын, не стреляй! Это – я, твой отец!». Но было поздно – стрела Салима пронзила сердце Малика.

«Гонимый позором и стыдом», Салим бежал с несколькими преданными ему людьми в земли персов, и осел в Джаске. Со временем женился на местной девушке по имени Асфахиййа. Затем перебрался в Керман (город в юго-восточной части Ирана). Будучи воином доблестным и отважным, и человеком щедрым и отзывчивым на горести людей, сделался марзабаном Кермана и правил им до смерти.

От жены-персиянки у него родилось 10 сыновей. Когда Салим умер, то между его потомками случился раздор. Некоторые из них возвратились в Оман, другие остались в Персии¹²⁷.

Спустя 60 лет после прихода Малика ибн Фахма с ‘аздами в Оман, повествуют предания, туда переселились и многие другие племена йеменитов. Первым из тех, кто «припал» к Малику, «Анналы» Сирхана называют ‘Имрана ибн ‘Амра ибн ‘Амира с его сыновьями ал-Хаджром и ал-Асвадом, ставшими прародителями нескольких оманских племен.

Отодвинулся в Оман с братьями и Рабиа’ ибн ал-Харис ибн ‘Абд Аллах ибн ‘Амир ал-Гитриф. Перебрались в Оман и многие семейства ‘аздов Шануа’ во главе с родом ал-Ма’авил. Имена двух из этих семейств, ал-Йахмад и ал-Хиддан, носят горы – Джабаль Йахмад и Джабаль Хиддан. Потомки легендарного ал-Йахмада правили Оманом сто лет, с 793 по 893 гг.

Ушли в Оман и осели там йеменские племена бану сама (во главе с Самой ибн Галибом), бану са’ид, бану ‘абд ал-кайс, бану та-мим , ал-хуза’а и бану ка’б, а также несколько ветвей из племен бану ал-харис (поселились в Диббе), бану йашкар, бану ‘амид и хавала. Шейх Сама, вождь племени бану сама, выдал свою дочь замуж за Ас’ада ибн ‘Имрана, сына ‘Имрана ибн ‘Амра, первого из ‘аздов, «припавших» к Малику.

Все племена эти, ступив в земли Омана, расселились там повсюду. Поскольку были они самыми многочисленными, то в трудах ранних арабских историков Оман часто именуется «землей ‘аздов»¹²⁸.

Шло время. Двое братьев Малика (одного из них звали Васи-лом), последовавших вскоре за ним в ‘Уман (Оман), подпавший уже к тому времени под власть Малика, попытались, было, вырвать ее у него силой. Затея не удалась. Малик бразды правления в уделе своем сохранил. И когда он умер, то они перешли в руки его старшего сына Хина, в честь которого племена ‘аздов, йеменитов чистокровных, удалившихся в земли ‘Умана, и стали называть конфедерацию своих племен бану хинави, а себя – хинавитами.

Была, к слову, среди ‘аздов и другая конфедерация племен – бану камам, образованная Шубабом, еще одним сыном Малика. Эти ‘азды поселились в оазисе Бурайми и смешались впоследствии с ‘аднанитами, «арабами третичными».

Cын отважного и доблестного Хина, скончавшегося от ран, полученных во время одной из схваток с потомками Васила, ‘Уман в своих руках не удержал. Потеснил его, силой, Саксак, сын Васила. И властвовать в ‘Умане стал род Васила.

Во времена правления Йасара ибн Саксака, то есть сына Сакса-ка, удел его, то и дело, сотрясали межплеменные раздоры и войны, которые он вел с сыновьями Малика, пытавшимися вернуть утерянную ими власть.

Нурман, единственный сын Йасара, родившийся уже после смерти отца, рос и воспитывался при регенте Зу-л-Ра’ише, потомке легендарного ал-Хариса ал-Ра’иша (одного из потомков Химйара) по прозвищу Тубба’ Великий. Известно, что он был владыкой сабейцев. Носил титул мукарриб (собиратель и защитник земель), что указывает на главную задачу, стоявшую перед ним и его потомками-преемниками, а именно: объединение уделов племен Южной Аравии под властью царства Сабейского, будь то посредством заключения союзов с ними или «силой меча»¹²⁹.

Мигрировали в Оман, несколькими волнами, и некоторые родоплеменные кланы арабов-‘аднанитов. Обосновавшись там, сложились в конфедерацию племен гафири-низари. Первые арабы-переселенцы из Верхней Аравии, из Наджда (Неджда), перекочевали в Оман во главе с Хатамой после нашествия на Эль-Катиф и Эль-Хаджар Шапура II (309–330), шахиншаха (царя царей) империи Сасанидов. Был этот Хатама сыном ‘Анмара, потомка Низара (родоначальника племени бану низар), отцом которого предания называют Ма’адда, сына ‘Аднана, потомка ‘Абира по линии Исма’ила.

Анмар, перебравшись из Неджда в Йемен, осел там в горах. Сыновья его, Хатама и Баджила, взяли в жены женщин из родов-потомков Кахтана. Род Хатамы, разроссшийся и окрепший, решил попытать счастья в Хадрамауте и Омане.

Среди племен ‘аднанитов, отодвинувшихся в Оман, арабские историки упоминают бану сафир, бану сахбан, бану батл, ал-‘араба, ал-са’ид, ал-рашид, бану ахзам, ал-вахиб, ал-маин, ал-самит, бану хадийа и бану ашраф.

В начале V века в Оман с очередной волной пришло несколько племен ‘аднанитов, численностью в 30 000 человек; часть из них проследовала затем в Хадрамаут.

Из истории народов и племен Древней Аравии явствует, что причиной миграции племен зачастую становились межплеменные войны, долгие, порой, и кровопролитные. В качестве примера можно сослаться на вошедшую в сказания арабов Аравии сороколетнюю войну между племенами бану ‘абс и бану зубйан. Спровоцировал ее спор (563 г.) по вопросу о том, чья из двух их прославленных лошадей, победителей многих межплеменных скачек-противоборств, жеребец Дахис или кобыла Габра, была лучшей¹³⁰. Известно, что война эта послужила толчком к тому, что шейх племени бану ‘абс, витязь пустыни, Кайс ибн Зухайр, оставил родные края и с частью последовавших за ним соплеменников удалился в Оман. Жительствуя там, обратился в христианство и принял монашеский постриг.

Среди племен Неджда, переместившихся в Оман в VII в., было и племя бану рувайха, удерживающее за собой и сегодня ту долину в Омане, где оно поселилось и назвало ее своим именем.

Когда первые переселенцы племен ‘аднани появились в Омане, рассказывают своды «аравийской старины», то обнаружили, что горная часть его уже плотно заселена племенами йеменитов-кахтанитов. Тогда они проследовали на юго-восток, и обосновались вдоль тамошнего побережья, и назвали места те кратко и ясно – Аш-Шамал (Земли, лежащие к северу от Омана). Впоследствии, с подачи англичан, район этот долгое время именовали во всем мире Пиратским берегом, потом – Договорным Оманом. Сегодня это – Объединенные Арабские Эмираты.

«Матерью» своих племен гафириты считают племя бану наср. Родоплеменные кланы этого племени, в том числе клан ал-Гафири, – это потомки Насра ибн Муавиййи, рожденного в 315 г., одного из сыновей Хавазина, сына Кайса ‘Айлана, сына Музара, сына Ма’адда, сына ‘Аднана.

У племени бану гафир, давшему название одной из конфедераций племен ‘аднанитов в Омане, были и остаются очень тесные отношения с легендарным племенем бану кавасим (ОАЭ), одной из боковых ветвей бану гафир. У Му’авиййи, как повествуют предания арабов Южной Аравии, было два сына – Наср и Джушам (у аравийцев Джушам и Касим – это одно и то же имя – Касим), которые и стали родоначальниками племен бану наср и бану джушам, то есть бану кавасим. До 590 г. оба эти племени проживали в районе Мекки. Пришли в Оман через несколько веков после йеменских ‘аздов, и осели в Аз-Захире и в Ас-Сирре (в землях Аш-Шамал в речи йеменитов-кахтанитов, то есть на территории нынешних ОАЭ).

Оставили свой след в Омане и ханаане, потомки Ханаана, сына Хама, сына Ноя. Из Омана семейно-родовые кланы ханаан проследовали, двигаясь вдоль Восточного побережья Аравии, через земли нынешних ОАЭ, Катара, Бахрейна и Кувейта, в Месопотамию. В нижнем течении рек Тигр и Евфрат, на месте, где впоследствии возник Шумер, основали земледельческое поселение. Оттуда ханаане перебрались в долину реки Иордан, где заложили цветущие земледельческие коммуны¹³¹.

Согласно легенде, ходившей среди шумеров, одного из народов-старцев земли, прославленных ирригаторов и земледельцев, их предки отодвинулись в Месопотамию из Аравии, со стороны «Моря восходящего солнца» (Персидского залива), и принесли с собой в новые места обитания саженцы финиковой пальмы. Тяга ханаан к земледелию – одно из подтверждений бытующей среди исследователей Аравии гипотезы, что многие районы Аравийского полуострова, начисто лишенные сегодня растительности, были прежде земледельческими. В пользу такой гипотезы говорит и обнаруженное в 1993 г., с помощью аэрокосмических съемок, занесенное песками русло некогда многоводной аравийской реки, протяженностью в 850 километров. В глубокой древности она питала обширные земли в Восточной Аравии, и исчезла с поверхности земли вследствие резких природных катаклизмов, еще во времена «арабов вторичных». Поскольку русло этой реки наиболее четко проступало на территории, входяшей сегодня в состав Кувейта, то и назвали ее ученые загадочной рекой Эль-Кувейт¹³².

Из преданий арабов Южной Аравии следует, отмечал великий мусульманский историк Абу Джафар Мухаммад ибн Джарир ат-Табари (838–923), что в I в. до н. э. несколько племен йеменитов-кахтанитов разошлись по землям Великого Дильмуна. Включал он в себя в то время не только острова Бахрейнского архипелага, но и территории, простирающиеся в наши дни от Эль-Хасы, что в Саудовской Аравии, до Омана. Несколько семейно-родовых кланов ‘аздов, которые под предводительством Малика ибн Фахма утвердились в ‘Умане (Омане), продвинулись затем дальше на восток, и поселились в оазисе Бурайми (ОАЭ). Оттуда часть их переместилась на Дильмун. Объединившись там с другим коленом ‘аздов из рода ‘Имран, основали они на легендарном острове том поселение. Так, повествуют сказания аравийцев, и установил Малик ибн Фахм власть свою над землями от ‘Умана (Омана) до Дильмуна. Шло время, и ‘азды, вступив в союз с арабами из племени бану ас’ад ибн уабара из племенного союза бану куда’а, во главе с Маликом ибн Зухайром, сложились в крупный межплеменной альянс. Примкнули к ним и несколько колен ‘аднанитов из племени бану ийад. В сводах «аравийской старины» об этой новой конфедерации племен говорится как о народе танух.

Предания и сказания арабов Аравии утверждают, что большую роль в объединении кланов йеменитов-кахтанитов, разошедшихся по землям Великого Дильмуна, сыграла легендарная вещунья Зарка’ бинт Зухайр. Именно она посоветовала им сплотиться, наречь себя именем танух, и предрекла им славное будущее.

Образовав союз, «поклялись танухиты честью», гласят сказания аравийцев, что отныне будут поддерживать друг друга, «непременно и всегда», в дни войн и мира. Утвердившись в крае том и прожив в восточных пределах Великого Дильмуна около двух лет, стали подумывать об обретении ими удела и землях ас-Савад (в Нижнем Двуречье), «месте плодородном». Задались мыслью «поделить его» с проживавшими там племенами. Собравшись на маджлис, встречу шейхов племен, специально созванную по этому вопросу на острове Дильмун, постановили: «Племени бану танух в Двуречье быть!». И перебрались танухиты из пределов Великого Дильмуна в Двуречье (Месопотамию), «двумя волнами». Первыми покинули его ма’аддиты, потомки Ма’адда, сына ‘Аднана. Предводителем их был ал-Хайкар ибн ал-Хайк. Добравшись до Двуречья, разбили там поселения – в местностях Анбар и Хира. За ними двинулись и другие танухиты. Впоследствии они создали на Евфрате независимый удел (ок. 195 г.), вокруг которого сложилось легендарное царство Лахмидское (просуществовало до 602 г.)¹³³.

Не обошли вниманием Оман и финикийцы, загадочный народ мореходов. «Стремясь познать мир и раздвинуть горизонты торговли», они покинули Дильмун, обогнули «Остров арабов», пересекли море, известное сегодня как Красное, назвав его Эритрейским, в честь своего вождя, легендарного Эритра, и «ушли морем», согласно легенде, в земли современного Ливана, где создали великую морскую империю, павшую под натиском Рима. По пути в пределы Верхнего (Средиземного) моря, основали в Прибрежной Аравии несколько поселений, в том числе в районах нынешнего Сура (Оман) и Фуджайры (ОАЭ).

Финикийцы, величайшие мореплаватели человечества, открыли многие морские торговые пути прошлого. Сведения о них держали в строжайшей тайне, и плотно контролировали морскую торговлю Древнего мира.

Наиболее четко следы финикийцев в Прибрежной Аравии проступают на Дильмуне, где, как отмечал античный историк и географ Страбон (63 г. до н. э. – 23 г. н. э.), располагались их главные культовые сооружения. Сохранились отпечатки деяний финикийцев в Эль-Джубайле и Суре, что на территориях Восточной провинции нынешней Саудовской Аравии и Омана соответственно, где финикийцы поставили верфи для строительства и ремонта судов.

Наследие цивилизаций. Древний Оман

СЛЕД АССИРИЙЦЕВ. «Заморский край», коим ассирийцы именовали Маган (Оман), земли у «Большой воды», давал широко востребованные в Ассирии медь, слоновую кость (из нее вырезали статуэтки богов), дерево для строительства судов, панцири черепах, благовония, диорит и сердолик (шел на изготовление талисманов-оберегов). Доставляли все эти товары в Ассирию из Магана (Омана) морем. Там же, в землях Магана, славившихся потомственными навигаторами и судостроителями, ассирийцы набирали для своих нужд профессиональных мореходов – лоцманов и капитанов.

Маган (Оман) в царствах Древней Месопотамии слыл местом богатым и знатным. На него покушались практически все прославленные цари-воители Ассириии. «Ходил на Маган с мечом» Саргон Древний (2334–2279 гг. до н. э.), «покоритель многих земель и народов», основатель великого царства Аккадского, властелин одной из древнейших империй в истории человечества. Столица «царства Саргонова», величественный Аккад, находилась неподалеку от нынешнего Багдада. В клинописных анналах Саргона Древнего, на его мемориальных стелах, говорится, что «богатые корабли людей моря», торговцев из Магана, «постоянно бросали якорь у его причалов» с грузами черного диорита для статуй, меди и олова. И потому решил он «забрать в свои руки» Маган.

По пути в земли Южной Аравии Саргон Древний захватил и «поставил под власть меча своего» Дильмун и Млейху (нынешний эмират Шарджа, ОАЭ), где «взял добычу богатую». «Опустив на колени» Маган, Дильмун и Млейху, Саргон I вынашивал мысль «показать народам тамошним силу меча своего». Завладеть всеми ключевыми «стоянками корабельными» на морском пути из Магана в Аккад, и сделать свою столицу для тех товаров, что шли по пути тому в Аккад, единственными «торговыми воротами» в царства народов Верхнего (Средиземного) моря.

По неизвестным причинам, возможно, из-за нехватки воды и продовольствия, и болезней, сильно подкосивших его войско, дальше Млейхи Саргон Древний не продвинулся. Возвратился в Аккад. Умирая, завещал своим потомкам «непременно овладеть Маганом». Сожалел, как гласят предания, что сам не успел исполнить эту его давнюю и заветную мечту.

Оплотом «царства Саргонова» являлась сформировання им регулярная армия, численностью в 5 400 отменно обученных воинов. Ударную силу ее составляли отряды лучников, первые, к слову, в мировой военной истории. Династия, заложенная Саргоном Древним, носившим титул Шаррукин (Истинный царь), правила 200 лет¹³⁴.

Дело Саргона Древнего по «обретению земель у края Большой воды» и подчинению себе Магана продолжили два его именитых преемника – сын Маништусу (правил 2269–2255 до н. э.) и внук Нарам-син (правил 2254–2218 до н. э.) ¹³⁵ . Следуя заветам своего великого предка, они предприняли военные походы в «уделы людей моря», то есть в земли арабов Прибрежной Аравии.

Грозный и воинственный Маништусу обрушился на них, как повествуют сказания южноаравийцев, как гром среди ясного неба. Пройдя морем мимо Файлаки и Дильмуна, пополнив там запасы воды, продовольствия и «число судов своих», он пересек Нижнее море (Персидский залив), побывал, судя по всему, на Умм-ан-Наре, одном из крупных, наряду с Дильмуном, мест складирования и продажи меди, и вторгся в земли Юго-Восточной Аравии. Где-то там, в прибрежной полосе, между нынешними эмиратами Шарджа и Ра’с-эль-Хайма, подвластных тогда Магану, произошла «великая битва», в ходе которой, как следует из надписей на его стелах, он сразился с армией правителей 40 или 42 городов. Хотя и потеснил их, но вследствие потерь, понесенных его войском, вынужден был прервать поход. И Маган, сообщают своды «аравийской старины», не подпал под власть «жадно взиравшей на него» Ассирии.

«Опрокинул и смирил» Маган, победив коалицию 17 правителей тамошних, Нарамсин, внук Саргона Древнего. Он пленил и увел в Аккад, как утверждают легенды, самого Маниума, отважного владыку Магана. Впоследствии небольшой городок вблизи Аккада, где держали в заложниках «великого пленника маганского», ассирийцы прозвали Маньюмки, городом Маниума, ставшим зримым символом могущества и доблести «рода Саргонова», раздвинувшего власть свою до края, что у Большой воды (Индийского океана), и поставившего на колени владыку «людей моря».

Пытался претворить он в жизнь и грандиозные планы деда – установить контроль над «великим морским путем» из Мелуххи (Индия) в Маган, в «земли меди и благовоний». По Нижнему морю (Персидскому заливу) путь тот шел из Магана – через Файлаку и Дильмун – в Двуречье, а по Эритрейскому (Красному) морю – в «страну пирамид». Чтобы крепко держать торговлю Древнего мира в руках своих, говорится в сказаниях арабов Аравии, захватил он в тех водах много «пристанищ морских, больших и малых, и обложил народы, жительствовавшие там, данью». В тех, что располагались в Нижнем море (Персидском заливе), в том числе на Файлаке и Дильмуне, учредил военно-сторожевые и таможенные посты. В несколько других, что на побережье самого Магана (Оманском побережье), возможно, в Сухар и на Умм-ан-Нар, назначил агентов-смотрителей. Дильмун превратил в базу своего морского флота¹³⁶.

В надписях на стелах Гудеа, властелина шумерского города-государства Лагаш (правил 2142–2122 до н. э.), Маган фигурирует как «именитый данник» Лагаша и «поставщик древесины». Сохранились сведения о том, что в 2069 г. до н. э. владыка Магана посылал в Ур (основан в 3800 г. до н. э.) в качестве дани «золотой песок», который маганцы уже в то время завозили из Африки. В клинописных «анналах Ура», доживших до наших дней, упоминается о том, что в 2027–2025 гг. до н. э. именитый торговец Лу-Энлилла, проживавший в Уре, величайшим указом своего владыки был уполномочен закупить в Магане или получить в счет дани для одного из храмов в Уре медь, полудрагоценные камни и охру.

Судя по всему, ассирийцы дорожили Маганом. Время от времени предпринимали военные кампании, дабы намомнить маганцам, что те являлись данниками Ассирии. «Глиняные хроники» ассирийцев сообщают об «усмирительных походах» в «уделы арабов у Большой воды» ассирийского царя Синнахериба (правил 705/704–681/680 до н. э.), сына и преемника Саргона II, покорившего сабейцев. «Видя силу и мощь Ашшура», повествуют предания арабов Южной Аравии, они испытывали страх и ужас от одной только мысли о нашествии на них «врагов, воинственных и отважных, числом великих и дерзостью своею страшных, не раз являвших им уже силу меча своего». Хорошо знали южноаравийцы о том, как обходился Синнахериб с жителями городов, не желавших покориться ему, сложить оружие и сдаться – всех их ставил на мечи. Обкладывал такие города данью тяжелой и, покидая их, непременно «срамил» – увозил с собой каменные статуи богов, которым поклонялись их жители. Пытаясь удержать Синнахериба от мысли об очередном вторжении в их земли, арабы Южной Аравии регулярно слали ему, помимо дани, и подарки богатые. Поступали так и правитель Дильмуна, и владыка царства Сабейского Кариб’ил Ватар I, и государь Магана.

Направляли послов с дарами щедрыми властелины Йемена (царь Хаза’ил), Магана и Дильмуна и к царю Асархаддону (правил 681/680–669/668 до н. .э.), сыну Синнахериба, подчинившему скипетру своему часть земель в Хадрамауте и Дофаре, в «крае благовоний». «Глиняные книги» ассирийцев информируют о том, что царь Хаза’ил, повелитель арабов Йемена, лично даже хаживал к царю Асархаддону в Ниневию с «дарами щедрыми», «склонялся у ног его» и слезно умолял «вернуть статуи богов их», «увезенных отцом» Асархаддона. И внял, дескать, Асархаддон речам его. Но, возвращая статуи те, повелел начертать на них слова хвалы богу Ассуру, верховному божеству ассирийцев. Более того, за то что возвратил он арабам «образы богов их предков», увеличил Асархаддон размер дани, установленной для них отцом его, Синнахерибом¹³⁷.

Три похода против арабов Аравии с целью «опечалить их земли», наказать за мятежи и неповиновение, совершил ассирийский царь Ашшурбанипал (правил 669/668–627 до н. э.). Во время одного из них добрался до земель Южной Аравии (655 г. до н. э.). И были походы те, как гласят предания аравийцев, невероятно жестокими. Достаточно сказать, что с зачинщиков мятежей, которых выявляло следствие, он повеливал прилюдно сдирать кожу и отправлять в кожевенные мастерские Ниневии. Васмы Ашшурбанипала, то есть метки его походов, говорится в сказаниях арабов Аравии, сохранились на века. Крепостные сооружения в покоренных им землях разрушали до основания. Мужчин-воинов, захваченных в плен, предавали смерти. Ремесленников уводили в рабство. Даже финиковые рощи в местах обитания арабов, осмеливавшихся противиться ему, если таковые там имелись, вырубали, а земли, пригодные для сельского хозяйства, засыпали селитрой, дабы «никогда больше не плодоносили они и не давали урожаев», и служили зримым напоминанием аравийцам, что ждет их в случае неповиновения ассирийцам.

Жалования воины Ашшурбанипала не получали. Им его заменяла военная добыча. Наибольшую ценность для них представляли золото, серебро, драгоценные камни и ювелирные изделия с ними. Люди, которых угоняли в рабство, ценились ниже скота. Даже правителей покоренных городов и земель, не говоря уже о простых смертных, проводили по улицам Ниневии как скот. На ночь пристегивали к столбам в загонах для скота. Днем использовали на полях, а по праздникам самых именитых из пленников выставляли в клетках на площадях – на потеху горожанам, которых глашатаи призывали прийти и поглядеть на «диких человекообразных зверей».

Взятых в плен правителей и вождей племен впрягали в царскую колесницу Ашшурбанипала. На ней он проезжал перед парадными посторениями своего войска в дни торжеств, которые устраивали после его возвращений из военных походов¹³⁸.

Дань Ашшурбанипалу вассалы слали точно в установленный им срок. Впасть в немилость Ашшурбанипала было для них «страшнее смерти». Посольские миссии с данью и подношениями богатыми приходили к нему из Йемена, Магана и Хиджаза. Самые щедрые дары поступали от «правителя земель Каде» (Дофара и соседних с ним областей современного Омана). «Глиняные хроники» свидетельствуют, что Хундару, царь Дильмуна лично каждый год являлся к нему с поклоном и дарами, дабы засвидетельствовать «своими устами» владыке Ассирии, чтимое Дильмуном, царем и народом, положение вассала грозного и могучего Ашшурбанипала¹³⁹.

Прославился Ашшурбанипал и своей богатейшей в Древнем мире библиотекой, насчитывавшей около 25 000 глиняных клинописных табличек с шумерскими, аккадскими, вавилонскими и ассирийскими текстами о «днях минувших», правителях древних царств и их деяниях. Ашшурбанипал хотел, как сам говорил об этом, собрать в одном месте, в его Царской библиотеке, все письменное наследие древних народов Двуречья и подвластных им земель, в том числе в Аравии. Беседуя как-то во дворце со своими мужами-учеными, изрек, что «мудростью правителя цветут государства».

Большое смятение среди маганцев вызвал поход в Южную Аравию, в 580 г., Набучаднеззара, больше известного как Навуходоносор II (605–562 до н. э.), великого царя-воителя Нововавилонского царства. Имея в виду направить торговые маршруты, наземные и морские, из Индии, Южной Аравии и Персии в Вавилон, он «поставил на колени» Хиджаз; «опрокинул египтян»; наголову разгромил иудеев, захватил и разграбил Иерусалим, сжег храм Соломона; «смял Набатею» и «сокрушил Тир». Покорив Египет, Иудею, Набатею и Финикию, он обрушился на царство Сабейское, дабы поставить под власть свою Йемен, а затем и Маган, подчинить себе земли мореходов и благовоний, утвердиться на идущих оттуда морских и сухопутных торговых путях с товарами из Индии, Персии, Южной Аравии и Восточной Африки. Навалился на Йемен со стороны Эритрейского (Красного) моря. Овладел Аденом, и нацелился на гавани Хадрамаута и Дофара, на порты Сур и Сухар, дабы учредить там военно-сторожевые посты. Из-за волнений, вспыхнувших в Набатее и Финикии, реализовать намеченные им цели в Южной Аравии Навуходоносор не успел. Не удержал и Аден. Порушив древню систему торговли и подкосив тем самым и ослабив царства Древней Южной Аравии, живших торговлей, он создал в том крае такие условия, которые, с одной стороны, подвигли к исходу из Йемена многие племена кахтанитов, а с другой подтолкнули к расселению на побережье Магана персов.

Способствовали тому и военные кампании царя Набонида (правил 555–538 до н. э.), властвовавшего после Навуходоносора. И хотя острие его походов было направлено против арабов Северной Аравии, отрицательно сказались они и на арабах Южной Аравии. Набонид прибрал к рукам самые крупные в то время оазисные города в Верхней Аравии: Тайму, Дедан, Фадак, Хайбар, Йадиа и Йасриб. Поставив под свой контроль эти ключевые пункты караванного пути, которыми пользовались и торговцы-южноаравийцы, он создал серьезные трудности для прямых поставок ими товаров, в первую очередь благовоний, в «земли пирамид», Пальмиру, Тир и Набатею.

ОМАН ВО ВРЕМЕНА ДРЕВНИХ ПЕРСОВ И ЭЛЛИНОВ. «Опрокинув Нововавилонское царство» (539 г. до н. э.), повествуют предания арабов Аравии, персидский царь Кир II Великий (правил 559–530) «поставил на колени» Дильмун (538 г. до н. э.), а вслед за ним «забрал в свои руки» и Маган (около 536 г. до н. э.). Так, древний край этот, отмечают арабские историки, стал одной из провинций первой персидской державы, заложенной династией Ахеменидов (550–330), ведущей свое начало от Ахемена, вождя союза персидских племен.

Держава Ахеменидов сделалась «центром силы» зоны Персидского залива. Кир II принял титул «царя Вавилона, царя стран мира». Первым наместником Вавилона и земель, перешедших в руки Кира II в Аравии, в том числе Магана и Дильмуна, хронисты династии Ахаменидов называют Камбиза II, сына Кира Великого, властвовавшего после него (530–522).

Своей администрации у персов в Магане при Кире II не было. Имелось только несколько сторожевых постов, установленных на побережье. Кир, судя по всему, довольствовался данью, регулярно поступавшей из Магана, и необходимости в назначении туда, в одну из малых сатрапий Персии, отдаленной от нее водами и песками, тогда не видел. Правил Маганом, сразу же после подпадания его под власть персов, Шаммир, потомок известного уже читателю Васила, брата Малика¹⁴⁰.

Где-то в это время (532 г.) прошла новая миграционная волна в Оман йеменских племен. Подвигли их к тому, как очередной размыв Ма’рибской плотины, подкосивший земледелие, так и резкое сокращение деловой активности на торговых караванных путях, морских и сухопутных, пролегавших по их землям и вдоль их берегов, и связывавших владения йеменитов-кахтанитов с Набатееей, Иудеей, Петрой и Мисром (Египтом).

Подавляющая часть йеменитов, переселившихся в Оман, входила в племенной союз ‘аздов. В истории Южной Аравии известны три ветви древних ‘аздов, прародителями которых были потомки Кахтана. Две из них – ‘азд Шинуа’ и ‘азд Саррат – проживали в Йемене, в местностях Шинуа’ и Саррат. Родоплеменные кланы этих племен, отодвинувшиеся в ‘Уман (Оман), образовали третью ветвь – ‘азд ‘Уман. Оманцы считают племя бану ‘азд «матерью племен» Омана. Девять крупнейших семейно-родовых кланов оманской ветви ‘аздов дали начало многим племенам Омана, составившим большинство населения этой страны. К таковым кланам хронисты Омана относят: Гассан, Аус, ал-Хазрадж, ибн Худжар, Барик, Даус, ‘Атик и Джуланда. Другие крупные и именитые некогда древние племена йеменских ‘аздов, придя в Оман, объединились там со временем с племенами, заложнными родоплеменными кланами «великой девятки», и поменяли свои названия. Напоминают о них сегодня только места их обитания в Древнем Омане, которые они клеймили, как тогда говорили, «именами своих племен».