Сюжеты в ожидании постановки. Выпуск 2

Редактор Хелен Лимонова

ISBN 978-5-4496-6250-7 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-6083-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Юрий Табачников

Юриэль (Юрий) Табачников. Родился в день и год международного Дня театра, что и определило судьбу. По профессии актёр и режиссёр. Член драматургической лаборатории Союза Театральных Деятелей и Международной актёрской ассоциации Э. М. И. Ряд пьес вошли в лонг и шорт- листы международных театральных конкурсов. Проза и поэзия издавались в журналах и альманахах разных стран и входили в номинацию литературных конкурсов. С 1991 года место жительства – Израиль.

Аннотация

Опускающийся режиссёр в эмиграции решается написать пьесу о жизни Иисуса, человека, пока не ставшего ни иконой, ни Сыном Божьим, разрабатывая одну из версий этой не замолкающей со временем истории любви и предательства. И сам возрождается к творчеству и жизни через создаваемых им героев.

Реквием по Иуде
(Всё в руках Божьих)

Действующие лица:

Вадим – Режиссёр в эмиграции.

Ангел, он же Иуда.

Тамара – продюсер.

Иисус.

Мария – мать Иисуса.

Рабби (Рэбэ).

Посланник Рима.

Зелот.

Варнава – разбойник.

Эзра – узник.

Блудница.

Пролог

На авансцене на стуле сидит средних лет человек. Это Вадим. Рядом чемодан. Вадим гасит сигарету.

Вадим. Ну, вот. Вскоре вылетаем на гастроли. Кто бы мог подумать ещё год назад. А на дорожку, как принято, нужно посидеть. Зачем? Да Бог его знает. На удачу, быть может. Аэропорт, как граница и связь между мирами и временем. А возможно – судьбой. Было смутное время, когда театры сдавали в аренду лоточникам, а актёры подавались, кто в извоз, кто в челноки. Вот и я в это время уехал. Прекрасно понимая, что в иной языковой среде вряд ли смогу заниматься тем, чему посвятил свою жизнь. Но, решил я, что так будет честнее. Но, где наши люди не оседают, создают в меру сил очаги и своей культуры. Стали создаваться театрики, которые не долго, но всё же какое-то время выживали, но всему приходит конец, быт сильнее наших благих надежд и… в итоге, я оказался в небольшом городке, где процентов сорок оказались бывшими соотечественниками, среди которых и пара коллег нашлось. М-да. А с недавних пор у меня появился товарищ. «Ангел удачи». Так он по крайней мере говорит, хотя я ему не очень и верю. Вон он сидит, видите? Там, в глубине, на моём старом диване, якобы скромно сложив свои уже поредевшие крылья. Видите? Пьёт мою водку и дёргает уныло струны моей расстроенной гитары. Он пьян. Не до упаду. Но всё же… Мой «ангел удачи», видимо, чуточку удачливее меня. Ангел ведь он, как-никак. У него хоть и потрёпанные, но всё же – крылья. Но всё по порядку. Время ещё есть. (Берёт чемодан и заносит его в освещённое пространство сцены).

Стол. Кресло. Диван. Окурки. Пустые бутылки. Нет, вру. Несколько полупустых. Запах многодневного запоя и отчаяния, который не выветривается, распахнутое настежь окно. Резко звонит телефон.

Ангел. Трубку бери, тебя.

Вадим. Господи, с утра.

Ангел. Уже двенадцатый час… Бери. Это Тамара.

Вадим. Но я ещё ничего не решил. Что я ей отвечу? Садист. Ты не ангел удачи, а истинное недоразумение.

Ангел. Бери.

Вадим берёт трубку.

Вадим. Я. Привет, Том. Нет, не разбудила. С чего так решила? Голос? Ну, простыл немного. Что? О, нет. Я не.. у двери? Ладно, заходи, но у меня, э… Привыкла? Ладно. Заходи, открыто у меня.

Ангел. Вот и хорошо.

Вадим. Что хорошего? Я ничего не решил.

Ангел. Не уговаривай себя, ты уже всё решил, не сопротивляйся.

Вадим. Всё-то ты знаешь.

Ангел. Должность у меня такая.

Вадим. Я и прибрать не успел…..

Заходит Тамара, решительная женщина средних лет; видно, что следит за своим внешним видом.

Тома. Привет. Так, опять пил и… один. Ладно. Есть новости. Я только из мэрии.

Вадим. Том, спокойнее, не так активно. Вечно берёшь быка за рога.

Тома. А ты и есть бык. Такой же упёртый. С тобой иначе никак.

Вадим. Ну, это ты зря. Это…

Тома. Я получила «добро».

Ангел, оставаясь для посторонних невидимым, подаёт Вадиму стакан воды. Вадим жадно пьёт.

Вадим. Погоди. Как тебе это удалось? Ты, конечно, классный администратор, но с кем, с кем ты хочешь это осуществить? Пара бывших профессионалов…

Тома. Молодёжь подтянем, обучишь.

Вадим. Даже для студии время нужно. Я не люблю самодеятельщину.

Тома. А ты рискни. Что, так и будешь потихоньку один сам с собой…

Вадим. Ну, почему один?

Тома. Ну, не один, с глюком. (Закуривает) Пепельница где?

Вадим. Стакан бери.

Ангел (обидчиво). Глюком меня ещё никто не называл.

Вадим. Допустим, только допустим, что соглашусь. А ты подумала о расходах?

Ангел подаёт Вадиму лист и ручку.

Вадим. Расходы. Я вот запишу, бумага всё стерпит.

Тома. Я всё решу. Уже почти всё решила. Нашла спонсоров под проект. Один пока, но как знать. Не вздыхай.

Вадим. Да, не вздыхаю я. Это моя душа вопит.

Ангел. Под лежачий камень…

Вадим. Ты-то помолчи.

Тома. Что?

Вадим. Это я не тебе.

Тома. Прекрасно, уже заговариваться начал. Тебе импульс нужен.

Вадим. И где его взять?:

Тома. Дорогой, я – твой импульс.

Вадим. Это авантюра. Знаешь, почему я здесь перестал заниматься театром? Отношение. Именно. Сколько нашего брата пытались. В основном халтура, психовал. А затем понял, что по другому не выходит, понимаешь? Без средств, платить актёрам нечем. Энтузиазм не кормит их семьи. Вот и приходится урезать то то, то это. Вот халтура и выходит. И в один момент я понял, что не занимаясь профессией, я её в себе сохраню, а занимаясь, таким образом буду незаметно скатываться на халтуру и потеряю. Это неизбежно.

Тома. Нет ничего неизбежного. Поверь мне.

Вадим. Хорошо тебе Томка, лёгкая ты.

Тома. Хорошо? Ты знаешь, когда мой бывший кредитов набрал и в Канаду смылся, я тоже «лёгкой» была. Ага. Налей-ка чуть. (Ангел наливает ей немного в стакан. Тома одним махом выпивает.) Лёгкая. Ребёнок маленький. Ипотеку муженёк на меня скинул. Ни денег, ни языка, ни связей. Вот такая лёгкость. Да я просто выла, как сука подзаборная на луну. А затем плюнула на всё и за дело взялась. И подставляли, и кидали. Школа жизни такая. Концерты, халтуры, всё, что могло принести хоть какой-то заработок. Всё, чтобы не выть, не думать… И, ты знаешь, получилось. Не сразу, конечно. Но получилось. (С горечью) Я ведь лёгкая.

Вадим (смущённо). Ладно, прости. Я другое имел в виду. Я ведь, да что там… И без театра не могу и с таким подходом….прости. Это я сам на себе срываюсь. Прости.

Тома. Ты – режиссёр. Это как приговор. А театр, это ведь не только развлекаловка, а и боль. Именно боль, скопившаяся в творце, которая не видна за бытом и халтурой.

Вадим. Вот! Именно! А я этого не хочу!

Тома. Тебе и карты в руки. Легко ныть, а ты попытайся, чёрт возьми!

Вадим. – Я не ною.

Тома. – Так борись. Выпал шанс, ну, пускай шансик.

Ангел. Соглашайся.

Вадим (отмахивается от него). Я – пишу. Пьесу пишу. В стол.

Тома. Знаю. И тема эта всегда актуальна. Вот мы и поставим.

Вадим. Ты же знаешь…

Тома. Я знаю одно: что нельзя сдаваться. Уберись тут и… дописывай. А театр – рассудит.

Вадим. Какой театр? Очнись.

Тома. Наш. Наш театр. Пиши. Всё получится. Я ведь лёгкая.

Уходит.

Ангел. Ну, вот всё и…

Вадим. Что «всё»?! Ничего не всё.

Ангел. Я тебя понимаю. Кто как не я, но….

Вадим. Да ты пойми: один раз схалтуришь, так и пойдёт. И – всё. Пуф!.. Творческий труп.

Ангел. А сейчас?

Вадим. Сейчас, сейчас…. А сейчас долей, что там осталось.

Ангел. Пить вредно.

Вадим. Кто бы говорил, похмельный ты наш.

Ангел. Так я, милый мой, твоё отражение. Ты пьёшь, а я похмельем страдаю. Справедливо это?

Вадим. Так не пей.

Ангел. Не выходит. Из-за тебя и я страдаю.

Вадим. Двери не заперты.

Ангел. Гонишь?

Вадим. Тебе решать.

Ангел. Если бы. Я к тебе приписан. С рождения. Так что… куда мне идти?

Вадим. Что-то я тебя раньше не видел.

Ангел. Просто ты раньше не замечал меня. Так бывает.

Вадим. Вот и не читай мораль. Самому тошно. Не верю я, понимаешь, что, может, что-то из этого получится. Весь опыт возражает. Да и кому сейчас это нужно?

Ангел. Тебе. Нам. Ты просто боишься.

Вадим. Да, боюсь. Боюсь опять пережить пустоту.

Ангел. Не бойся. Тебе уже нечего терять.

Вадим. Нечего, кроме репутации.

Ангел. А она у тебя осталась? Ты Тамару послушай, рискни. А репутация…

Вадим. Репутация… Душа должна цепляться за крючок надежды.

Ангел. Вот, хорошо сказал. Можно записать?

Вадим. Да пошёл ты…

Ангел. Прибраться? Начинаем новую жизнь?

Вадим. Попробуем. Но….

Ангел. Что?

Вадим. Ты мне поможешь.

Ангел. Да всё, что угодно.

Вадим. Будешь моим внедрённым агентом.

Ангел. Кем?! Где?

Вадим. Будешь моими глазами и ушами в той пьесе, что я пишу.

Ангел. Нет, только не это, я не умею.

Вадим. Теперь ты ангел сомнения?

Ангел. Нет, конечно, но….

Вадим. Я дам тебе главную роль. Ты будешь – Иудой.

Ангел. Стой! Почему именно Иудой?

Вадим. А моя пьеса будет о нём в этой вечной истории. Это жертвенная фигура и до сих пор загадочная история, где немало логических нестыковок. Бог, человек, правда и ложь. Разве что-то о изменилось с тех пор? Нет, мы не изменились. Не стали мудрее. Да, много нестыковок и ты поможешь мне отыскать их. Так как?

Ангел. А у меня есть выбор?

Вадим. Думаю, нет.