Стратагемы 19-36. Китайское искусство жить и выживать. Том 2

21.20. Обучение пению без наставника

Сперва запевает учитель, затем ученик подхватывает. Стоит учителю остановиться, останавливается и ученик. Таким способом сметливые быстро схватывают науку. Тугодумы же и после дюжины запевов учителя не делают успехов, а все потому, что меж учителем и учеником нет дополнительного подручного средства. Стоит учителю более не запевать, а начать вести ученика, играя на флейте, как задействуется дополнительное учебное средство и ученик быстрее достигает цели. «Сперва ученик следует за флейтой, а затем флейта следует за учеником», – пишет драматург, поэт, эссеист и музыкальный педагог Лю Юй (1611–1679). И добавляет: «Сие именуют способом «позволить цикаде сбросить свою чешую». Вначале своей игрой на флейте учитель опекает ученика подобно защитной чешуе цикады. Позже ученик поет уже сам, а игра на флейте лишь сопровождает его пение. Как только ученик достигает требуемого уровня, он больше не нуждается в опеке учителя и отбрасывает ее.

Стратагема № 22. Запереть ворота, чтобы схватить вора

22.1. Не все так просто, как кажется

Стратагема 22, подобно стратагеме 3 или 28, относится к тем уловкам из китайского списка хитростей, чей смысл непосредственно и незатейливо заключен в самом названии, в отсутствие всякого поэтического образа, без связи с какой-либо историей. Оба действия, на которых строится стратагема, изображаются крайне скупыми средствами: вначале запирают ворота, затем разделываются с непрошеным гостем. Действия в стратагеме 22 совершенно противоположны тому, что представляет собой стратагема 16. Однако вполне возможно сочетание стратагемы 22 и ложного проведения стратагемы 16.

Под «вором» в выражении стратагемы 22 зачастую подразумевается настоящий преступник, а вот «запирание ворот» нередко употребляется в переносном смысле для осуществляемого на открытой местности окружения.

Стратагема 22 следует сразу за стратагемой 21, где на первый план выдвигается бегство и его сокрытие. В противоположность стратагеме 21 стратагема 22 не помогает бегству, а пресекает его. Если стратагема 21 предстает стратагемой крайности, используемой тем, кто оказался в положении слабой стороны, когда он почти попал в руки противника, стратагема 22 служит тому, кто находится в удобном положении сильной стороны.

Стратагема 22 относится к категории стратагем выгоды, когда используют слабости, недостаток численности и обособленность противника, то обстоятельство, что он добровольно вторгся в сферу вашего влияния, и собственный потенциал, позволяющий отрезать противнику все пути к отступлению и нанести ему поражение.

В отсутствие этих трех условий блокада противника может только навредить. По этой причине Чжугэ Лян (181–234), канцлер царства Шу, потерпел неудачу, когда вдали от родных мест при затрудненном снабжении на протяжении ста дней осаждал полководца вражеской армии Сыма И (179–251). Действие происходило у реки Хуай^[174]. Длительная осада в итоге измотала силы не Сыма И, а Чжугэ Ляна [«Троецарствие», гл. 103 и 104] (см. 14.6).

В военном отношении «ворами», согласно трактату 36 стратагем, «являются, например, особые войска неприятеля или лазутчики, которым поручено действовать в нашем тылу»^[175]. Их отличают сравнительно малая численность, высокая подвижность и быстрота, особый упор на уловки и, как следствие, большая разрушительная сила. Такого неприятеля необходимо как можно быстрее обезопасить, помня совет из Воинского искусства Сунь-цзы: «Если у тебя сил в десять раз больше, чем у противника, окружи его со всех сторон»^[176]. Он уподобится «рыбе в неводе» («ван чжун чжи юй»). И его можно ловить, как «ловят черепаху в глиняном бочонке» («вэн чжун чжо бе»).

«Десятикратное превосходство», согласно Цао Цао (155–220), который, несмотря на свою занятость полководца и политика, нашел время написать комментарий к Сунь-цзы, не следует понимать сугубо в численном выражении, а оценивать со стороны военачальника, учитывая такие обстоятельства, как полководческий талант своих и вражеских командиров, вооружение, боевой дух, временной фактор, вид местности и т. д. При наличии соответствующего превосходства и владении обстановкой стратагему 22 можно применить и против главных вражеских сил.

Следует избегать положения, когда «бешеная собака прыгает на стену» («гоу цзи тяо цян»), когда запертый «вор», доведенный до крайности, оказывается сродни вооруженному мечом безумцу из трактата по военному искусству IV в. до н. э. Вэй Ляо-цзы: «Когда на рыночную площадь нападает вооруженный мечом разбойник, все [находящиеся там] 10 000 человек сторонятся его. Почему? Не оттого, что он храбр, а 10 000 человек не такие [храбрецы]. Тогда почему? Оттого, что готовый умереть не сравнится с теми, кто дорожит жизнью» [«Вэй Ляо-цзы», гл. 3 «О приказаниях» («Чжи тань»)].

Итак, окружение должно быть непреодолимым, «запертые ворота» – неприступными, а закрытое помещение – без прорех и лазеек. Неприятель должен быть настолько подавлен, чтобы у него и мысли не возникло решиться на отчаянную борьбу и произвести большие разрушения.

Противника примерно одинаковой с вами силы не следует окружать, иначе возникает опасность «пустить к себе в дом волка» («инь лан жу ши»), который все там сокрушит. Равному по силе противнику нужно скорее противопоставить стратагему 16. Конечно, можно также создать благоприятные условия для взятия в кольцо противника, расчленив его силы. Тогда собственные силы сосредотачивают для создания превосходства на отдельном участке, благодаря чему такого противника «разбивают поодиночке» («гэ гэ цзи по»).

Окруженного противника нужно лишить возможности прибегнуть к стратагемам. Он должен быть на виду. Самим же следует держаться в тени.

Даже предоставляя противнику определенную свободу действий, вы должны ограничивать ее в соответствии со словами Лао-цзы: «Сеть природы редка, но ничего не пропускает» («Дао дэ цзин», гл. 73. Пер. Ян Хиншуна). Сообразно данным словам в некоторых обстоятельствах можно руководствоваться указанием Сунь-цзы: «Если ты окружен, выходи из положения с помощью хитрости»^[177], открыть противнику мнимый путь к отступлению и тем самым привести в действие стратагему лишения силы 19. Противник подумает, что может спастись, и потому не будет «сопротивляться до последней крайности» [Ду Му (803–850)]. Следует, конечно, остерегаться, как бы противник на самом деле не ускользнул и не оказался в положении, представленном в военном трактате У-цзы, который приписывают вэйскому полководцу У Ци (ум. 381 до н. э.): «Предположите, что Вы спрятали на обширной равнине всего одного разбойника, но готового умереть. Тысяча человек станет ловить его, и все будут озираться во все стороны, как совы, оглядываться по сторонам, как волки. Ибо каждый из них будет бояться, что тот внезапно выскочит и убьет его. Поэтому достаточно одного человека, решившегося расстаться с жизнью, чтобы нагнать страх на тысячу человек»^[178].

Запирание ворот, в зависимости от обстоятельств, происходит сразу – так, чтобы заподозривший неладное «вор» не мог тотчас покинуть дом, – либо чуть позже, когда вор уже захватил добычу и налицо сам состав преступления. Далее, запирание может происходить молниеносно, чтобы вор не мог просунуть ногу в дверную щель; но также может происходить и достаточно медленно.

На глазах закрываемая «дверь», да еще с хлопаньем, может особо нагнать страх на запертого «вора», так что тот, смотришь, и сдастся безропотно. Закрывая же дверь тихо, мы избегаем опасности столкновения с немедленным отпором с его стороны. Пока противник все еще считает дверь открытой, он уверен, что выберется, и мы тем самым не даем укрепиться в нем решимости бороться до конца.

Цель стратагемы 22 состоит в поимке вора. «Если у тебя сил в пять раз больше, чем у противника, нападай на него», – говорится в Воинском искусстве Сунь-цзы [«Сунь-цзы», 3.4 «Стратегия нападения» («Моу гун»): «Китайская военная стратегия». Пер. с кит. В. Малявина. М., Астрель, 2002. С. 129]. При достаточной собственной силе можно задержать противника, пока тот не пришел в себя при виде запертых ворот и не предпринял ответных действий. Но можно позволить вору некоторое время бросаться на стену и, когда он выбьется из сил, напасть на него.

«Не забравшись в логово тигра, не добудешь тигренка» [«Бу-жу ху-сюэ бу-дэ-ху-цзы»]. Эти слова, произнесенные военачальником Бань Чао [32–102; см. гл. 47 династийной хроники «Хоу Хань шу»] в 73 году перед ночной вылазкой и ставшие пословицей, указывают на то, что порой, особенно в военных стычках, приходится проникать в чужую «комнату». Но чтобы это не представляло собой просто отчаянную выходку, необходимо руководствоваться вторым из «Десяти секретов игры в облавные шашки» [«(Вэйци) ши цзюэ»]^[179]: «Осторожно переходи чужие рубежи» [«Жу цзе и хуань»].

При случае с помощью разведывательной стратагемы (см., например, стратагему 13) вражеская территория исследуется на предмет ее опасности. Обязательно нужно предусмотреть возможное бегство. Если в случае окружения противник неожиданно откроет путь отхода, необходимо, будучи командиром окружившего войска, отрезать эту возможность бегства и тем самым заручиться, что войско будет продолжать биться, не щадя живота своего. Это советует Ду Му (803–853) в своем комментарии к Сунь-цзы.

И стратагема 22, и стратагема 28 нацелены на отрезание противнику пути отступления. Но в отличие от стратагемы 28 стратагема 22 перекрывает противнику все входы в то место, где он находится, и выходы из него. При применении стратагемы 22 противник сам засовывает голову в «пасть тигру», а при использовании стратагемы 28 он туда заманивается. Стратагема 22 направлена на захват и обезвреживание противника, тогда как посредством стратагемы 28 противника побуждают к действиям, необязательно связанным со сдачей в плен. К стратагеме 22 прибегают при наличии превосходства, тогда как стратагему 28 можно использовать и при обычных условиях.

В ходе военных столкновений, согласно китайским книгам по стратагемам, такое бывает и в случае стратагемы 22, когда противника заманивают в заранее подготовленную западню (Sack). Но тогда, если быть точным, речь идет о сочетании стратагем 22 и 28. И здесь я советую обратиться к введению посвященного стратагеме 28 раздела.

22.2. Отец Конфуция подпирает ворота^[180]

Отец Конфуция Шулян Хэ (ум. 548 до н. э.) был храбрым воином царства Лу (в нынешней провинции Шаньдун) [и являлся стражником (у ши)^[181]]. В 563 г. до н. э. он совершил запечатленный в конфуцианском классическом сочинении Цзо чжуань ратный подвиг, до сих пор вызывающий восхищение в Китае. В ту пору цзиньский государь Дао-гун (правил 572–558) боролся за господство в Поднебесной. Он призвал войска девяти зависимых государств, среди них Лу, и с их помощью хотел напасть сначала на Чжэн, а затем на Чу. Во главе луского войска стоял сановник Чжунсунь Ми, в подчинении которого находился среди прочих командиров и отец Конфуция. Во время похода луское войско должно было атаковать с севера находившийся под властью Чу город Биян. И тогда прославленный чжэнский полководец Юнь Бань – и здесь я следую рассказу в газете «Цзефан жибао», печатном органе шанхайского городского комитета КПК, от 15.01.1982, – приготовил стратагему. Она состояла в том, чтобы «завлечь неприятеля внутрь [собственных владений]» («инь ди шэнь жу»), а затем «запереть ворота, чтобы побить собаку» («гуань-мэнь да-гоу»). Юнь Бань открыл северные навесные ворота и выпустил несколько мелких отрядов, которые вели себя так, словно хотели завязать бой с напавшим неприятелем. Луское войско, по словам газеты, «тотчас клюнуло на уловку». Под предводительством двух командиров луские воины устремились к северным воротам Бияна. За ними следовал и отец Конфуция. Оказавшись под воротами, он заметил, как они стали опускаться. Тут он догадался, что лусцы угодили в ловушку. Он тотчас бросает оба меча, что держал в руках, подставляет плечи под навесные ворота и кричит, как пишет газета, луским воинам: «Уловка! Уловка! Быстрее покидайте крепость!»

Благодаря отваге и силе Шулян Хэ лускому отряду в последний миг удалось избежать печальной участи. Позже Биян все-таки пал. Отцу Конфуция Дао-гун преподнес в дар колесницу и кольчугу.

22.3. Запереть ворота и побить собаку

Пожалуй, даже чаще самого выражения «запереть ворота, чтобы схватить вора» в том же значении используется выражение «запереть ворота, чтобы побить собаку» («гуань мэнь да гоу»). «Собака» здесь олицетворяет «неприятеля», что отражает присущую не только Европе, но и Китаю и идущую с давних времен привычку изображать врага зверем. Как передают, Мао Цзэдун 13.09.1929 г. на военном совещании в Чжучжоу (провинция Хунань) сказал, что негоже «яйцами бить по камням» («и луань цзи ши») и с ограниченными силами идти на приступ города Наньчан, а следовало бы в своих советских районах «запереть ворота, чтобы побить собаку»^[182].

22.4. Добить упавшую в воду собаку

Это известное выражение Лу Синя (1881–1936), самого знаменитого в КНР писателя XX в. В связи со стратагемой 22 данное выражение касается расправы с запертым «вором» и означает: «полностью уничтожить загнанного в угол врага», «разделаться с ним».

В написанном в 1925 г. очерке «Для «игры благородной» (fair-play) еще не настало время» [«Лунь «фэйе полай» ингай хуань син»]^[183] Лу Синь высказывается по поводу слов Линь Юйтана (1895–1976, см. Стратагемы, 1-й т. Заключительная глава «Каталог 36 стратагем»), что нужно употребить все усилия для утверждения духа «благородной игры» в Китае. «Не бейте упавшую в воду собаку», – призывает Линь Юйтан своих соотечественников.

«Вопрос об «упавшей в воду собаке» не так прост, он требует изучения – что это за собака и как она попала в воду? Здесь возможны три случая: во-первых, когда собака сама свалилась, во-вторых, когда ее кто-нибудь столкнул и, в-третьих, когда ты сбил ее сам. Вмешаться в дело в двух первых случаях будет, конечно, глупостью, а может быть, даже трусостью. Но если ты сам боролся с собакой и сбил ее в воду, продолжай бить ее и там бамбуковым шестом. Это случай особый, и смешивать его с двумя первыми не следует. Говорят, что смелый боец не бьет поверженного врага. Не бить лежачего – пример, достойный подражания, но лишь при условии, что противник тоже отважный боец, что после поражения он одумается, раскается и больше не явится, а если придет мстить, то явно и открыто. Но к собаке это не относится, ее нельзя считать равным себе противником. Как бы бешено она ни лаяла, справедливость не доступна ее пониманию. Притом собака умеет плавать и, конечно, выплывет на берег. Не успеешь оглянуться, как она отряхнется, обрызгает тебя всего и, поджав хвост, убежит. Но это ее ничему не научит, она останется такой, как и прежде. Честные люди совершенно напрасно думают, что в воде собака получит крещение, раскается и больше не станет кусаться. Я считаю, что собаку, которая кусает людей, следует бить всегда и всюду – и в воде, и на суше… Стоит ли жалеть упавшую в воду собаку? Ведь таких жалких, но вредных для человека существ найдется много. Холерные микробы, например, быстро размножаются. И хотя они кристально честны, доктора ни за что не хотят оставлять их в живых… «Честность – та же никчемность», – гласит народная поговорка. Сказано как будто чересчур зло, но когда вдумаешься, то поймешь, что это не подстрекательство к жестоким поступкам, а предостережение, в котором воплотился тяжелый многолетний опыт… Не добьешь упавшую в воду собаку – она тебя искусает. Так порядочные люди сами навлекают на себя беду».

22.5. Бумажный вояка

«Чжаоский Хуэй Вэнь-ван даровал Чжао Шэ титул Мафу-цзюнь, а Сюй Ли был назначен говэем [начальник военного приказа княжества]. Положение Чжао Шэ стало равным положению Лянь По и Линь Сянжу (см. 33.17). Через четыре года чжаоский Хуэй Вэнь-ван скончался, княжеский престол занял его сын Сяо Чэн-ван (266 г. до н. э.). На седьмом году его правления (259 г. до н. э.) циньские и чжаоские войска сошлись под Чанпином. К этому времени Чжао Шэ уже не было в живых, а Линь Сянжу тяжело болел. Чжаоский правитель послал Лянь По командовать армией и ударить по циньцам. Циньская армия нанесла несколько поражений чжаоским войскам. Чжаосцы стали укреплять свои позиции, уклоняясь от боев. Циньцы не раз вызывали их на бой, но воины Лянь По не принимали вызова. Ко [двору] чжаоского вана прибыл циньский лазутчик, который сказал вану: «Циньский ван опасается только того, что вы поставите во главе армии Чжао Ко, сына Мафу-цзюня Чжао Шэ». Чжаоский ван, поверив этому, поставил [Чжао] Ко военачальником вместо Лянь По. Линь Сянжу, узнав об этом, сказал вану: «Вы, ван, знаете Ко лишь понаслышке, поставить его военачальником – все равно что играть на цине с приклеенными колками. Ко в состоянии только читать записи и книги, оставленные ему отцом, но он совсем не разбирается в смене жизненных обстоятельств». Чжаоский ван не прислушался [к его советам] и назначил [Чжао Ко] командующим войсками. С детских лет Чжао Ко, как никто другой во всей Поднебесной, любил читать книги о военном искусстве, рассуждать на военные темы. [Чжао Ко] нередко толковал об этом со своим отцом Чжао Шэ. Отец не отвергал его соображений, но и не хвалил его. Мать [Чжао] Ко спросила Шэ о причинах такого отношения, на что Шэ сказал: «Война – дело жизни и смерти, а Ко легко говорит о ней. Надо сделать так, чтобы Ко не поставили во главе войск Чжао; если же его назначат военачальником, он непременно доведет чжаоскую армию до разгрома». Как только мать узнала о назначении сына, она написала вану письмо, в котором говорилось: «Ко нельзя ставить военачальником». Ван спросил: «Почему?» Мать ответила: «Вначале я прислуживала его отцу. Когда он был военачальником, то своей едой и питьем обычно делился с десятками людей; у него были сотни друзей, и все то, чем вы, Великий ван, и ваши родичи одаривали его, он полностью раздавал своим воинам. Получив приказ о выступлении, он переставал интересоваться семейными делами. А ныне вы вдруг назначаете военачальником [Чжао Ко]. Он будет сидеть во время дворцовых приемов лицом к востоку, и военные и гражданские чиновники не посмеют глаз на него поднять. Все то золото и шелка, которые вы, ван, ему пожалуете, он будет складывать и прятать в своих кладовых, а ради постоянного дохода будет скупать поля и дома. Разве можно сравнить Чжао Ко с его отцом? Ведь отец и сын – люди разных устремлений. Прошу вас, ван, не назначать моего сына военачальником». Ван ответил: «Оставьте это, я уже принял решение». Мать Чжао Ко продолжала: «Коли ван все равно решил назначить его, я надеюсь, что, если он окажется негодным, меня не привлекут к ответственности за соучастие в преступлении». Ван дал на это согласие.

Чжао Ко, встав на место Лянь По, начал менять в армии все порядки, смещать и заменять командиров. Военачальник циньцев Бай Ци, узнав про это, перегруппировал свои силы, прикинулся потерпевшим поражение и отошел, а затем неожиданным ударом перерезал пути подвоза продовольствия к чжаосцам и разрезал армию Чжао надвое, так что ее воины оказались в тяжелом положении. Они голодали более 40 дней, и тогда Чжао Ко ввел свои отборные части и лично принял участие в рукопашной схватке. Во время боя стрелой, выпущенной циньским воином, Чжао Ко был убит, армия его была разбита, несколько сотен тысяч солдат сдались циньцам, и их всех закопали живыми в землю. Таким образом, общие потери чжаосцев составили 450 тысяч человек»^[184].

Битва под Чанпином, согласно китайским книгам по стратагемам, ясно показывает удачное использование стратагемы 22. Сам же Чжао Ко с его «умением» служит наглядным примером глупого поведения, характеризуемого китайским выражением «вести войну на бумаге» («чжи шан тань бин»), иначе говоря, «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

22.6. Пять городов взять одним ударом

Когда требуется прибегнуть к стратагеме 22, то, согласно пекинскому автору книги по стратагемам Ли Бинъяню, необходимо исходить из общей оценки положения и верного выбора времени и места запирания ворот. Свое мнение он подкрепляет событиями конца гражданской войны в Китае (1945–1949). С 12.09 по 2.11.1948 г. в ходе Ляоси-Шэньянской (Ляошэньской) операции велись ожесточенные бои на севере Китая (Южная Маньчжурия). Сосредоточенная там гоминьдановская армия численностью 550 тыс. человек располагалась в трех местах: в Чанчуне (ныне столица провинции Цзилинь), Шэньяне (или прежний Мукден, столица провинции Ляонин) и Цзиньчжоу (на юго-западе провинции Ляонин). По указанию Мао Народно-освободительная армия вначале овладела Цзиньчжоу (см. 18.17). Тем самым было прервано сношение между находившимися на северо-востоке и в центральной части Китая гоминьдановскими войсками. Согласно Ли Бинъяню, для противника на северо-востоке сложилась ситуация, когда «заперли ворота для битья собаки». Одновременно с взятием Цзиньчжоу коммунисты захватили стратегическую инициативу в дальнейшей войне. Вражеское подкрепление, спешившее на помощь Цзиньчжоу из Шэньяна и Чанчуня, было уничтожено. Вследствие этого в гоминьдановских войсках, расположенных в Чанчуне, начались волнения, и это помогло Народно-освободительной армии занять Чанчунь (см. 9.3). Расположенные в Шэньяне гоминьдановские войска пытались было бежать на запад, но близ Большой Тигровой горы [Дахушань] и Черной горы [Хэйшань] (на юго-западе провинции Ляонин) они были полностью уничтожены, после чего Шэньян сдался Народно-освободительной армии, которая тем самым ликвидировала данный участок фронта.

Накануне последовавшей затем операции на таньцзянском направлении, начатой Народно-освободительной армией 5 декабря 1948 г., прикрывающие этот участок гоминьдановские войска, численностью более 60 тыс. человек, потрясенные поражением на ляоси-шэньянском направлении, намеревались бежать морем на юг или в сторону Внутренней Монголии. Для срыва этого плана северо-восточная полевая армия провела широкомасштабные действия по отрезанию путей отхода. Вражеские войска в пяти местах: Бэйпине (ныне Пекин в северной центральной части провинции Хэбэй), Тяньцзине (юго-восточнее Пекина, близ моря), Чжанцзякоу (иначе Калган, на юго-западе провинции Хэбэй), Тангу (восточнее Тяньцзиня) и Синьбаоане (на северо-востоке провинции Хэбэй) были отрезаны друг от друга и взяты в кольцо. Затем по образцу стратагемы 22 эти места были взяты. Первым 24 декабря 1948 г. пал Синьбаоань. 14 января 1949 г. гоминьдановское командование окруженного города Тяньцзинь на предложение сложить оружие ответило отказом. Однако после двадцатидевятичасовой обороны пало 130 тыс. оборонявших Тяньцзинь воинов, а командование было взято в плен. После падения Тяньцзиня находившиеся в Бэйцзине гоминьдановские войска численностью свыше 200 тыс. человек оказались в безвыходном положении. 31 января 1949 г. они сдались без боя. Так победой Народно-освободительной армии закончилась Бэйпин-Тяньцзинь-Калганская операция. Только находившимся в Тангу 50 тыс. гоминьдановским воинам удалось бежать морем на юг. Война на севере Китая завершилась победой коммунистов, в том числе благодаря умелому использованию стратагемы 22.