Что таится за завесой

Я вздрогнула, чувствуя, как эти слова резонируют где-то глубоко во мне. Метка взбунтовалась, корчась и извиваясь внутри меня, будто обладала собственной яростью, но я подавила это чувство. Оно стало бы моим будущим, если бы я осталась в живых. А смерть казалась бы благословением.

Лорис шагнул вперед, скривив лицо в гримасе боли, потому что я даже не дернулась, чтобы убежать от судьбы, которая меня нашла.

Папоротники на краю тропы зашуршали. Из них выбрался Бран и вскочил на ноги, когда понял, что Лорис намерен делать дальше. Я пригвоздила брата взглядом, пытаясь мысленно передать ему неизбежность того, что грядет.

– Мне жаль, – сказал Лорис, и боль в его голосе не оставила у меня никаких сомнений в том, что его слова были искренними.

Но долг стоял на первом месте.

– Мне тоже, – ответила я, отчаянно желая, чтобы меня прикончил кто-нибудь другой.

У меня не было никаких отношений ни с кем из других стражников Тумана, и я всегда считала их ужасными и холодными.

Но Лорис показался другим.

Тяжело сглотнув, он рванулся вперед с мечом, но смотрел при этом в сторону, словно не мог видеть, как выполняет свой долг. Я инстинктивно подняла руки, дрожа от надвигающегося удара.

Но боли так и не почувствовала.

Я открыла глаза и увидела, как Лорис пытается вырвать свой меч из шара кружащегося света, который я держу в руках. Исходящие из шара щупальца взбирались по рукояти меча, обвивали запястье и ползли вверх по руке, а я наблюдала за этим, как зритель. Ледяная ярость в моих руках была такой холодной, что обжигала, как пламя, горевшее у меня в груди, а белые щупальца света пронизали кожаные латы Лориса, чтобы добраться до его тела.

Когда щупальца достигли своей цели, его глаза расширились, и рот открылся в безмолвном крике.

– Эстрелла, – выдохнул он.

Я громко всхлипнула, когда Бран сделал шаг ко мне.

– Не подходи, – предупредила я его.

Я никак не могла остановить исходившую из меня силу, и ничто не смогло бы остановить инстинктивную защиту, действовавшую без моего разрешения.

– Перестань, – умоляла я магию, всхлипывая, когда эти белые лозы ползли по шее Лориса и касались его лица.

Его карие глаза побелели, кожа на лице растрескалась, и он, казалось, старел у меня на глазах. А я могла только в ужасе наблюдать, как капля за каплей высасываю жизнь из его тела.

Потому что существо, завладевшее мной, использовало меня как оружие.

Голова моего друга внезапно свесилась набок, по безмолвному лесу эхом разнесся хруст шейных позвонков, и его тело рухнуло на лесную почву. К тому моменту, когда Лорис повалился на хрупкие осенние листья, он превратился просто в груду снега на земле.

Старший страж удивленно уставился на то, что минуту назад было одним из его людей, и, нахмурив брови, пытался осмыслить увиденное. А я даже не могла понять, что сделала.

– Я не хочу причинять тебе боль, – сказала я, мотая головой из стороны в сторону.

Магию во мне не волновало, чего я хочу или не хочу. Она заботилась только о том, чтобы сохранить мне жизнь и обеспечить мою безопасность, пока фейри, который командовал ею, не нашел меня.

Стражник нанес удар, и я бросилась на землю, пытаясь спасти ему жизнь, но белые лозы все равно получили то, на что нацелились: они обвились вокруг его горла и стали медленно сжиматься. Он бросил меч и схватился за них в отчаянной попытке избавиться от удушающих объятий магии и вдохнуть побольше воздуха. Но силы были неравны, и вскоре он присоединился к куче снега у моих ног, а я еще раз сдавленно всхлипнула. Единственный оставшийся в живых стражник Тумана отступил и поспешил обратно в Мистфел, в безопасное место, подальше от контролирующей меня силы.

Все произошло так быстро. Только что они стояли тут, готовые убить меня, чтобы спасти от того, что грядет, а потом просто… исчезли.

– Нам нужно идти, – сказал Бран.

Теперь он держался на расстоянии и не стал брать меня за руку.

– Я-я… – я попыталась найти слова, чтобы выразить переполняющую меня пустоту.

То, что я сделала, никто не смог бы простить.

– Шагай! – вдруг крикнул он, и резкий звук его голоса в лесу вырвал меня из ступора.

Когда стражи Тумана поймут, что Лорис и другой охранник не вернулись, они отправятся на поиски.

Их я тоже не хотела убивать.

8

У меня ныло все. Каждый шаг отдавался болью в теле, и с каждым шагом мы все больше удалялись от деревни, которая была всем нашим миром. Глядя на Брана, шагающего рядом, я не могла смириться с мыслью, что мы оставили мать одну, что за ней теперь некому присматривать. Он должен был остаться с ней. А мне все равно придется умереть.

Шли часы, время текло в ночи, наступившей посреди дня, и во мне росла решимость заставить Брана вернуться домой. Некому будет защитить нашу мать, когда фейри прорвутся сквозь туман и снова придут в Нотрек. Никто не помешает им убить ее вместе с остальными жителями Мистфела, когда они начнут охоту на Меченых.

Мне нужно было сделать все возможное, чтобы отправить брата обратно, чтобы он позаботился о маме, а я продолжу бежать, пока будет куда.

– Тебе нужно вернуться, – выдохнула я.

Легкие горели от холода, и я тяжело дышала, пока мы бежали по лесу. Бран быстро шагал рядом. Он был выше меня и потому двигался быстрее, и мне, чтобы не отставать, приходилось вкладывать все свои силы в эту гонку от смерти. В боку у меня сильно кольнуло, мышцы свело судорогой, и все внутри сжалось.

У меня не оставалось ни минуты, чтобы перевести дух или избавиться от магии, изменившей меня после падения Завесы. Мы все время бежали, и времени на такую роскошь, когда на кону стояла жизнь, не было совсем.

Ветки били меня по лицу, тропинка практически исчезла, слившись с навязчивыми тенями тьмы, и я не могла понять, листья ли это шуршат под ногами или вместе с нами в лесу есть что-то еще.

Лес считался домом для самых разных животных. Здесь жили и кролики, которые, без сомнения, уже бросились в свои норки и тихо сидели там, и каменные тролли, днем скрывавшиеся в пещерах. Их тяжелая поступь сотрясала землю и никак не могла сойти за шорох. Но пауки и змеи вполне могли ползти рядом с нами: в темноте их бы никто не заметил.

– Не могу, – ответил Бран, и хотя я не видела его лица, я могла поклясться, что он отрицательно покачал головой. – Послушай меня, Эстрелла. Что бы ни случилось, ты должна сделать все, чтобы фейри не поймал тебя. Поняла?

– Знаю, – прохрипела я, тяжело дыша и пытаясь не отставать от него.

Казалось, брат совсем не запыхался, и я не могла понять, как ему это удается. Он всегда был самым быстрым мальчишкой в нашей деревне. И одним из сильнейших бойцов, хоть и не хотел вступать в ряды Стражи Тумана.

Внезапно что-то ударило меня по лбу, и боль охватила всю голову, а перед глазами взорвалась вспышка белого цвета. Я споткнулась и, завалившись на бок, подняла руку, чтобы нащупать толстую ветку, на которую налетела. Встав на колени, я коснулась рукой кровоточащей раны у линии волос и промокнула ее плащом, которого даже не могла разглядеть в кромешной тьме.

– Эстрелла! – тихо прошипел Бран, и его нога в ботинке коснулась моего колена, когда он нащупал меня. – Вставай.

Он не удосужился даже проверить, могу ли я встать, или спросить, что случилось. Им руководило только одно желание: уйти как можно дальше от монстров, которые последуют за нами, и оно толкало его вперед.

– Я не могу, – сказала я, блуждая глазами в водовороте тьмы и теней.

Сквозь деревья с порывом морозного ветра пролетел вой, и все внутри меня сжалось от ужаса.

– Дикая Охота приближается, – сказала я глухим голосом.

По небу эхом разнесся стук копыт, словно гром. Сердце у меня вздрогнуло. Обернувшись, я увидела все ту же непроглядную тьму, не было видно даже деревьев, через которые мы только что прошли. Тьма окружила меня, усиливая страх и уверенность, что за нами кто-то наблюдает.

Кто-то, кого невозможно разглядеть.

– Вставай, – повторил Бран.

Он нащупал мою руку, схватил за локоть и поднял на ноги.

– Оставь меня и уходи, – потребовала я, выдергивая локоть, пока он помогал мне пробираться сквозь чащу.

Брат замедлил шаг, давая мне отдышаться, а затем снова пошел быстрее. И в это время небеса вспыхнули красочным разноцветьем, взорвавшим ониксовое небо.

– Я тебя не оставлю. Никогда, – сказал Бран, хотя и запнулся, подняв лицо, чтобы посмотреть на чернильную ночь, раскрашенную акварельной пастелью, которая кружилась и скользила сквозь облака.

Поглощенная неземной красотой, которая не принадлежала миру людей, я открыла рот, увидев, как вьются и переплетаются разноцветные лучи. В наступившей тишине мы с удивлением смотрели на небо, и жжение в легких, казалось, слегка успокоилось, с неохотой, но соглашаясь с неизбежным.

Никогда мне не спрятаться от существ, которые были настолько сильны, чтобы расписать акварелью небо. Я никогда не знала настоящей свободы и совершенно погрузилась в жизнь, уготованную в Мистфеле, поэтому мне и в голову не приходило задуматься о том, что может ждать меня, если уйти дальше, вглубь страны.

Теперь я этого и не узнаю.

Глубоко вдохнув холодный воздух, я повернулась и посмотрела брату в лицо. Освещенные акварельным небом, его янтарные глаза тоже отражали свет, пока он не опустил голову, чтобы посмотреть на меня. Бран сглотнул, и у него перехватило дыхание, когда над нашими головами пролетела стая птиц, скользивших между деревьями, как будто риск врезаться в дерево был намного меньше, чем опасность, висевшая у них на хвосте.

Из темноты на меня снова уставилась пара янтарных глаз: опять козодой – единственная птица, которая не улетела в ужасе. Зловещие глаза блеснули в темноте, прежде чем она взлетела в небо и растворилась в ночи.

– Мы должны идти, – сказал Бран, двигаясь вперед и увлекая меня за собой.

Я замедлила шаг, и меня накрыл ужас, потому что однажды нам придется попрощаться. Эмоции, которые я увидела в его глазах, только подтвердили то, что я уже чувствовала сердцем.

Мы оба знали: расставание неизбежно.

Его золотистые волосы переливались разными цветами, отражая вспышки в небе каждый раз, когда мы подходили к просвету в деревьях, и я пыталась сосредоточиться на нем. На его силе, которую ощущала рядом, которая тянула и подталкивала меня, чтобы я не останавливалась.

Далеко позади нас воздух взорвался криком, и Бран вздрогнул.

– Мы никогда не сможем обогнать их, – сказала я, зная, что в конце концов вся эта гонка не имела смысла.

Даже если забыть, что они владеют магией, которая позволяет им путешествовать по землям людей, мы шли пешком. Мы устали и не привыкли ходить на большие расстояния, не говоря уже о том, чтобы бежать. Мы больше не могли идти с той скоростью, с которой двигались несколько часов назад, в начале нашего путешествия.

Но даже если бы и могли, этого было бы недостаточно.

Бран кивнул, казалось, соглашаясь с тем, что я сказала. Но мы продолжали шагать по лесу, стараясь вести себя как можно тише, так как оба понимали, что любой шум может привести нас к гибели.

Мы шли в тишине уже как будто целую вечность; разноцветные вспышки в небе исчезли, угаснув в медленно накатывавшей черной волне, которая, казалось, смыла остаток света с нашего мира. Желудок у меня сжался, когда, как мне привиделось, черные завихрения на моей руке начали корчиться, реагируя на эту жуткую тьму.

– Он здесь, – прошептала я, поворачиваясь в поисках брата, которого стало невозможно разглядеть, когда лес снова погрузился в темноту.

– Кто? – спросил Бран таким тихим голосом, что я сразу поняла – ответ он уже знает.

Я не знала, как его зовут – этого безликого фейри, который думал завладеть мной с помощью магии. Но я чувствовала его, пульсирующего внутри меня, как заразу в крови. Это было совсем другое чувство – совершенно непохожее на страх, внушаемый Дикой Охотой, распространявшейся по всему королевству, с воем гончих и топотом конских копыт, эхом разносившихся по воздуху.

Я нутром почуяла момент, когда фейри достиг мира людей и ступил на землю Нотрека. Я чувствовала его внутри себя, под кожей, и моя Метка извивалась так, будто хотела вытянуться подальше, призывая его ко мне.

– Он, – сказала я, и вдруг скорее ощутила, чем услышала, что Бран споткнулся и исчез.

Просто взял и исчез, растворился в ночи, а разглядеть его во тьме и понять, что произошло, я не могла.

– Что с тобой? Где ты? – спросила я, присев на корточки и ощупывая землю.

Почва под слоем листьев на лесной подстилке была влажной, жирной и плотной, и я ощупывала ее пальцами, чтобы обнаружить брата.

По тыльной стороне ладони проползло что-то гладкое, покрытое чешуей, проскользнуло мимо, не останавливаясь. Я взвизгнула, прикрыв рот грязной рукой, чтобы заглушить звук.

– Бран! – прошептала я, поворачиваясь на корточках и отчаянно пытаясь найти его.

Я ждала его ответа и уже начала впадать в панику, когда наконец услышала его голос.

– Я здесь и, кажется, нашел нам укрытие.

Что-то коснулось моей лодыжки, проникнув под подол платья и ухватив за него.

– Это я, – произнес Бран, крепко удерживая меня, когда я попыталась освободиться от его хватки.

– Напугал…

– Дай руку. Я помогу тебе спуститься, – сказал брат, и я сделала, как он просил.

Он помог мне слезть с уступа, на котором я стояла. Держась одной рукой за Брана, а второй хватаясь за влажный корень дерева, я осторожно спустилась в яму.

Сев рядом с братом и прислонившись спиной к грязным корням, я не смогла сдержать истерического хихиканья, которое буквально булькало у меня в горле, как и избавиться от ощущения недоверчивого взгляда Брана, который, казалось, пытался пронзить меня насквозь.

– Откуда нам знать, надежно ли мы спрятались, если не видно ни зги? – спросила я, когда наконец смогла дышать сквозь смех.

Он фыркнул, опустив голову мне на плечо и покачав ею из стороны в сторону. Я прижала ноги к телу, крепко обхватив их, а он обнял меня за плечи. Прильнув друг к другу, мы пытались сохранить тепло. Ведь сидя без движения в окружающем нас холодном ночном воздухе, мы вполне могли замерзнуть до смерти. Было бы неплохо развести костер, но ничто так не привлекает всевозможных лесных хищников, как пламя в ночи.

Взойдет ли солнце утром? Или фейри погрузили нас в вечную тьму, из которой нам никогда не выбраться?

Глаза у меня наконец закрылись, поскольку усталость стала невыносимой. Мне хотелось почувствовать лучи солнца на коже, и с этим желанием я уплыла в царство снов, где монстры не грозили унести меня в мир тайн и чар, а самым опасным существом в моей жизни был развратный лорд, который хотел сделать меня своей женой.

И я заснула.

* * *

Мои глаза резко распахнулись. Кто-то зажал мне рот рукой, разбудив и вырвав из ночного кошмара. Пронзительный крик ожег мне горло, пытаясь вырваться наружу.

– Тсс, – прошептал Бран мне на ухо дрожащим голосом.

В отчаянии я дернула головой, пытаясь освободиться от его руки, которая была покрыта грязью и пахла гниющими листьями и разложением.

Наконец он убрал руку, и я подняла свою, чтобы самой прикрыть рот. Я не знала, что заставило Брана разбудить меня, так сильно напугав, но изо всех сил старалась заглушить звук собственного дыхания. От моей руки пахло кровью с привкусом металла и грязью, засохшей на коже, а раны были присыпаны раскрошенными опавшими листьями.

Небо все еще оставалось темным, и было непонятно ни сколько времени, ни того, день сейчас вообще или ночь. Я не могла определить, проспали мы несколько минут или несколько часов. Единственное, в чем я была уверена, это в том, что совершенно не выспалась. Я ждала молча, борясь с искушением спросить Брана, почему он напугал меня до смерти. Вокруг царила тишина, и ничего не происходило. Только я собралась открыть рот, как наконец услышала очень тихий стук.

Так стучат по земле копыта. Стук был приглушен покрывающей землю листвой и отсутствием твердой поверхности, по которой лошади могли бы стучать подковами. Тот, кто к нам приближался, двигался медленно и ровно, и я развернулась, чтобы посмотреть сквозь корни деревьев над нашими головами.

Перед лицом у меня была только тьма, вокруг – только тишина ночи. Я вглядывалась в нее, крепче прижимая руку ко рту и щурясь, вжимаясь телом в грязь и съеживаясь сама и при этом радуясь, что на мне грязное заношенное платье, сливавшееся с гнилым деревом.

В этот раз наша бедность пошла мне на пользу.

Я перестала дышать в тот момент, когда в поле зрения появилось первое копыто, сияющее серебром, будто оно создавало собственный свет и искрилось в кромешной тьме. Там, где у любой обычной лошади была шкура, блестела гладкая полированная поверхность костей ног, которые мерно шагали вперед. Из костей состояли не только ноги, но и все тело – скелет животного, которого уже не было в живых.

И все же существо двигалось сквозь ночь, шаг за шагом, и за ним следовали другие. Я подняла взгляд на призрака в облике человека, который ехал на скелете лошади. Он, состоявший из множества белых и черных теней, казалось, светился. На плечи ему падали темные волосы, свисавшие так, словно бросали вызов земному притяжению. Они растворялись в чернильно-темном воздухе, который окутывал призрака, и становились частью теней.

Его покрывала дымка магии, и глаза сияли белизной – в них не было ни единого оттенка другого цвета. Меховой накидке на его широких плечах позавидовал бы самый богатый человек в Мистфеле. В темные пряди волос были вплетены перья, и они подпрыгивали при каждом тяжелом шаге его лошади-скелета.

Единственным ярким пятном среди клубящихся теней, из которых, казалось, состояло все его существо, выделялась на его лице татуировка цвета голубого льда. Она тянулась вниз по центру лба, разделяя лицо пополам, и изгибалась над переносицей. Затем светящиеся линии распадались на отдельные и изгибались завитками на каждой из скул.

Несмотря на то что все в его облике выглядело зыбким, а не твердым, от него исходила угроза разрушения. Полупрозрачное существо, от которого настолько сильно веяло Иным, – такого я еще не встречала.

Он проехал мимо, за ним последовал строй других всадников на таких же лошадях-скелетах. Внешность у всех была разной – отличались прически, сочетание теней и света, очень смутно напоминавшее очертания человека, – но у каждого на лице светилась голубая метка.

Я совершенно точно знала, кто они: та сила, о которой рассказывали наши легенды и которая первой выследит тех, кто отмечен фейри.

Дикая Охота.

Я посмотрела вперед и с ужасом обнаружила, что призрак-предводитель натягивает поводья и останавливает своего коня. Он быстро развернулся, скрутив шею и плечи, чтобы посмотреть на конец своего отряда. Меня как будто ударил взгляд этих белых глаз, и на мгновение показалось, что предводитель не только увидел меня, но и, заглянув в меня, проник в самую суть всего, чем я стала. Жжение на шее, усилившись, запульсировало холодным жаром предупреждения.

Я повернулась, чтобы снова прижаться спиной к земле, и плотно закуталась в плащ, обернув его вокруг головы и шеи, в надежде подавить чувство, охватившее меня пламенем изнутри.

По лесу разнеслись шорохи и стуки, и эти звуки эхом отразились от деревьев вокруг нас. Всадник спешивался. Я еще сильнее прижала руку ко рту, борясь с паническим вздохом, переполнившим легкие, пока сердце с грохотом, как мне казалось, билось о грудь.

Я была уверена, что не только призрак слышит, как у меня в венах стучит кровь, но даже твари, ползающие в подлеске у его ног.

Я замерла в ожидании, считая вдохи после каждого шага. Слишком много чересчур долгих пауз между ударами его ног по земле. Либо он хотел помучить свою добычу, либо действительно не был уверен, где мы можем прятаться. На последнее я и надеяться не смела.

Мысленно я уже подготовилась к тому, чтобы сдаться в обмен на жизнь Брана, и потянулась, чтобы взять его руку в свою. Я надеялась хотя бы еще на мгновение ощутить тепло руки брата на своей, перед тем как потерять все остальное. Но по его коже пробежал ненавистный мне холод.

Полупрозрачное существо приблизилось еще, и я убедилась, что оно все-таки не призрак, посланный из подземного мира, чтобы наказать меня за попытку бежать. Последний шаг был сделан прямо над нашими головами, и под весом существа почва пошевелилась. На нас дождем посыпались комья грязи; они падали между скрывавшими нас корнями деревьев, и вскоре мой плащ и волосы покрылись ими почти полностью.

Мы сидели совершенно неподвижно, затаив дыхание и ожидая момента, когда он пролезет через корни и вырвет нас из укрытия.

Я втянула в себя воздух, и легкие охватила дрожь, когда у меня в голове возник этот образ. Бран, повернувшись, посмотрел на меня с немым упреком за слишком громкий шум, но вой гончих вдали заглушил мой судорожный вздох в самый неподходящий момент.

Ветер разносил лай гончих, которые обнаружили добычу, и чувство вины тут же охватило меня дрожащими объятиями.

Когда предводитель Дикой Охоты вскочил на лошадь и весь их отряд ускакал вдаль, я почувствовала лишь одно – благодарность за то, что гончие учуяли не меня. Я доживу до того, чтобы спрятаться получше и провести на белом свете еще один день, даже если это будет означать, что так повезло не всем.