Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия (сборник)

Наступило молчание. Флибустьеры понимали важность того, что предложил им Монбар. В его словах заключалось их будущее. Флибустьеры переглянулись и начали тихо советоваться между собой. Потом Уильям Дрейк взялся говорить от имени всех присутствующих.

– Брат, – сказал он, – ты коротко разъяснил вопрос, который до сих пор всегда оставался не проясненным. Ты прекрасно определил причину нашей слабости и в то же время нашел средство сделать товарищество, образовавшееся случайно и до сих пор почти бесполезное, действительно могущественным и полезным. Но это не все. Товариществу, о котором ты говоришь, необходима голова, которая управляла бы им и, когда наступит пора, обеспечила бы успех всем задуманным предприятиям. Следовательно, необходимо не только чтобы наше товарищество оставалось тайным, необходимо еще и выбрать предводителя, которому мы будем преданы и которому мы будем помогать трудиться для общего блага.

– Вы согласны с этим, братья? – спросил Монбар. – Вы принимаете мое предложение и дополнение, сделанное Уильямом Дрейком?

– Принимаем! – отвечали флибустьеры в один голос.

– Хорошо. Только предводитель, о котором вы говорите, должен быть выбран единогласно, а его власть может быть отнята у него на собрании большинством голосов. Будучи хранителем общей казны, он должен быть всегда готов дать отчет о ее состоянии, и его пребывание на этом посту, если оно не будет возобновлено в результате вторичных выборов, не может превышать пяти лет.

– Это справедливо, – сказал Красный Чулок, – никто лучше тебя не объяснил бы все это, брат.

– Итак, – заметил Жан Давид, – отныне мы будем настоящими братьями. Никакие ссоры, никакие распри не должны возникать между нами.

– Для посторонних мы будем сохранять видимость независимости каждого из нас, – сказал Красивая Голова.

– Да, – подтвердил Монбар.

– Теперь, братья, – сказал Уильям Дрейк, вставая и снимая шляпу, – выслушайте меня. Я, Уильям Дрейк, клянусь моей верой и моей честью в полной преданности Товариществу Двенадцати и заранее обязуюсь подчиниться любому наказанию, какое братья захотят наложить на меня, даже смерти, если изменю тайне товарищества и нарушу свою клятву. Да поможет мне Господь!

После Уильяма Дрейка каждый флибустьер произнес ту же клятву. Все опять сели на свои места.

– Братья, – начал Монбар, – то, что мы сделали до сих пор, ничего не значит, – это только рассвет новой эры. Счастливые дни флибустьерства едва начинаются. Двенадцать человек, таких, как мы, увлеченные одной целью, должны творить чудеса.

– Мы сотворим их, будь спокоен, брат, – сказал Морган, беспечно ковырявший в зубах золотой зубочисткой.

– Теперь, братья, прежде чем я сделаю вам свое второе предложение, было бы хорошо, если бы мы выбрали главу общества.

– Еще одно слово, – сказал Мигель Баск, вставая.

– Говори, брат.

– Я хочу добавить, что каждый член товарищества, который попадет в плен к испанцам, должен быть освобожден другим членом товарищества, каким бы опасностям он ни подвергался.

– Клянемся! – с восторгом вскричали флибустьеры.

– Если только это не будет невозможно, – сказал Морган.

– Для нас нет ничего невозможного, – резко ответил Уильям Дрейк.

– Это правда, брат, ты прав, я ошибался, – с улыбкой заметил Морган.

– Общество будет называться Товариществом Двенадцати. Смерть одного из членов позволит принять другого, который должен быть избран единогласно, – сказал Мигель Баск.

– Клянемся! – снова вскричали флибустьеры.

– Теперь, – заявил один из братьев по имени Бартелеми, – проведем тайные выборы.

– Вот бумага, перья и чернила, – сказал Монбар.

– А вот моя шапка, – сдергивая с головы бобровую шапку, рассмеялся Красный Чулок, – бросайте в нее ваши бумажки, братья.

И флибустьер положил шапку в центре комнаты. Авантюристы в строгом порядке, каждый написав что-то на бумажке, свертывали ее и один за другим бросали в шапку Красного Чулка. Потом все сели на свои места.

– Все отдали голос? – спросил Жан Давид.

– Все, – ответили флибустьеры хором.

Флибустьер вынул из шапки бумажки, сосчитал их. Бумажек было двенадцать.

– Теперь, брат, – сказал Уильям Дрейк Жану Давиду, – считай голоса.

Жан Давид посмотрел на товарищей. Они утвердительно кивнули. Тогда он взял первый попавшийся бюллетень, развернул его и прочел:

– Монбар Губитель.

Потом взял второй бюллетень и развернул.

– Монбар Губитель, – прочел он опять.

На каждом клочке бумаги стояли два слова: «Монбар Губитель» – зловещий вызов, брошенный испанцам, для которых этот человек был самым жестоким врагом. Монбар Губитель встал, снял шляпу и, любезно поклонившись товарищам, сказал:

– Братья, благодарю вас. Я не обману вашего доверия.

– Да здравствует Монбар Губитель! – вскричали в едином порыве флибустьеры.

Страшное Товарищество Двенадцати было создано. Флибустьерство действительно становилось грозным и могущественным.

Глава XIV
Второе предложение

Выбор товарищей в одно мгновение сделал Монбара могущественным. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Ничем не выдал он своего торжества. Монбар дал время улечься восторгу товарищей, а потом заговорил.

– Братья, – сказал он, – речь шла еще и о втором предложении, вы помните?

– Это правда, – сказал Уильям Дрейк, – говори же, брат, мы слушаем тебя.

– Вот мое второе предложение. Только прошу хорошенько все обдумать, прежде чем вы мне ответите, – вы не должны решать сгоряча, потому что, повторяю вам еще раз, это предложение очень серьезно. Вот оно. Я предлагаю вам оставить остров Сент-Кристофер и выбрать другое место убежища, которое будет гораздо удобнее и значительно безопаснее для нас.

Флибустьеры с удивлением смотрели на Монбара.

– Я объясню, – сказать он, поднимая руку, как бы успокаивая товарищей, – выслушайте меня внимательно, братья. То, что вы услышите, представляет интерес для вас всех. Нынешнее наше местопребывание оставляет желать лучшего. Оно слишком удалено от цели наших экспедиций. Затруднения, которые нам необходимо преодолевать, чтобы возвращаться сюда, из-за течений, сносящих наши суда, и встречных ветров, мешающих быстроте их хода, заставляют нас терять драгоценное время. Антильский архипелаг насчитывает более тридцати островов, из которых нам, думаю, легко выбрать тот, который для нас удобнее. Я давно уже думаю об этом. Мои выходы в море не ограничивались преследованием испанцев, я отправлялся также исследовать местность и, кажется, нашел землю, удобную для нас.

– О какой земле ты говоришь? – спросил Жан Давид за всех своих товарищей.

– Я говорю об острове, который испанцы называют Эспаньолой, а мы – Санто-Доминго.

– Брат, – сказал Бартелеми, – да, это огромный остров, с великолепными лесами. Но на нем живут испанцы. Мы попадем прямо в волчью пасть.

– Я сам так думал. Но теперь, когда я все разузнал, то убедился не только в том, что проклятые испанцы занимают не весь остров, но и в том, что на той части острова, которую они не заняли, мы встретим союзников.

– Союзников? – с удивлением вскричали флибустьеры.

– Да, братья. Дело обстоит так. Во время высадки адмирала дона Толедо на остров Сент-Кристофер французы, успевшие спастись от резни, убежали, как вам известно, на соседние острова, а многие отправились дальше. Они добрались до Санто-Доминго. Настоящие смельчаки, не правда ли? Но, повторяю вам, испанцы занимают только половину острова. Когда они только открыли этот остров, то оставили на нем несколько голов рогатого скота. Эти животные размножились, и теперь на равнинах Санто-Доминго пасутся многочисленные стада. Вам известно, что они составляют неоценимый источник провианта во время наших набегов. Кроме того, соседство испанских колонистов дает нам возможность утолять нашу ненависть. Те из наших товарищей, которые несколько лет назад поселились на этой земле, ведут с ними беспрерывную и ожесточенную борьбу.

– Да-да, – подтвердил Красивая Голова, – я понимаю, о чем ты нам толкуешь, брат. Ты прав, но все же будем рассуждать спокойно и хладнокровно, как люди серьезные.

– Говори, – отвечал Монбар. – Каждый из нас имеет право высказывать свое мнение, когда дело касается общих интересов.

– Как мы ни храбры – а мы можем смело этим похвалиться, потому что, благодарение Богу, наше мужество всем известно, – мы, однако, не настолько сильны, чтобы воевать с испанцами на суше. Захватить корабль или сражаться с целой ордой колонистов – разные вещи. Ты согласен с этим, брат?

– Конечно согласен.

– Хорошо, я продолжу. Очевидно, что испанцы до сих пор не видят серьезной угрозы со стороны авантюристов, поселившихся в пустынной части острова. Может, из-за их малочисленности испанцы пренебрегли ими. Но когда они увидят, что поселение, которое они считали временным, становится постоянным и принимает грозные размеры колонии, они не станут ждать. Они соединят все свои силы, неожиданно нападут на нас и всех перережут. И таким образом разом покончат не только с новой колонией, но и с нашими надеждами на мщение.

В словах Красивой Головы был здравый смысл. Речь произвела некоторое впечатление на флибустьеров, они стали поглядывать друг на друга. Но Монбар не дал времени разгореться искре сомнения и, предупреждая возражения, тотчас заметил:

– Ты был бы прав, брат, если бы, как ты предполагаешь, мы основали наше главное поселение на Санто-Доминго. Очевидно, мы были бы тогда раздавлены многочисленным врагом. Но предполагать, что я, питающий неумолимую ненависть к этому презренному народу, мог придумать подобный план, не убедившись сначала в успехе, который он нам принесет, значит плохо меня знать.

– Говори яснее, брат, – сказал Уильям Дрейк, – мы тебя слушаем со всем вниманием.

– У северо-западной оконечности Санто-Доминго находится остров длиной около восьми миль, отделенный от большой земли узким каналом и окруженный скалами, названными Железные берега. Из-за этих скал высадка на остров не возможна нигде, кроме его южной стороны. Там находится довольно удобная гавань с песчаным дном. Суда, зашедшие в эту гавань, будут укрыты от всех ветров, которые, впрочем, никогда не бывают особенно сильными в тех местах. Вдоль берегов есть еще несколько песчаных отмелей, но к ним можно пристать только пирогам. Остров этот называется Тортугой, то бишь Черепашьим островом, потому что своей формой он напоминает это животное. Вот, братья, где я намерен основать наше главное поселение, или, если вы предпочитаете другое название, – нашу штаб-квартиру. Гавани Пор-де-Пэ и Пор-Марго, находящиеся напротив Тортуги, сделают легким сообщение с Санто-Доминго. Укрывшись на нашем острове, как в неприступной крепости, мы сможем легко отразить нападение всего флота Кастильского королевства. Но я не хочу вас обманывать, я должен сказать вам все. Испанцы предусмотрительны: они чувствовали, что если набеги продолжатся и они не успеют нас уничтожить, то превосходное положение этого острова не укроется от нашего внимания и, вероятно, мы постараемся завладеть им. Поэтому они оставили на нем отряд из двадцати пяти солдат под командованием альфереса^[10]. Не усмехайтесь, братья, – да, этот гарнизон немногочислен, но его присутствия на острове вполне достаточно для поддержания безопасности. Имеются также определенные затруднения при высадке на берег. Кроме того, этому небольшому отряду легко получить за весьма непродолжительное время подкрепление с Санто-Доминго. Несколько раз, переодевшись, я проникал на Тортугу и осматривал остров очень внимательно. Вы можете вполне доверять моим сведениям.

– Монбар прав, – сказал тогда Рок Бразилец, – я знаю Черепаший остров. Я тоже уверен, что на нем мы найдем убежище гораздо более надежное, чем на Сент-Кристофере.

– Теперь, братья, – продолжал Монбар, – подумайте и отвечайте – да или нет. Если вы примете мое предложение, я постараюсь осуществить свой план по захвату острова. Если вы откажете, об этом больше не будет речи.

Давая возможность собратьям спокойно обсудить его предложение, Монбар вышел из комнаты на террасу, где стал прохаживаться взад и вперед, внешне не проявляя никаких признаков беспокойства.

Прошло несколько минут. Монбар все прохаживался по террасе. Вдруг неподалеку послышался легкий свист, свист до того тихий, что только такой тонкий слух, каким был одарен флибустьер, мог его различить. Монбар сделал несколько шагов в том направлении, откуда подали сигнал, и в ту же секунду человек, лежавший на земле и так слившийся с темнотой, что его невозможно было сразу заметить, поднял голову. В отблесках лунного света стало различимо смышленое лицо кариба.

– Омопуа? – спросил флибустьер.

– Я жду, – коротко ответил индеец, поднимаясь в полный рост.

Омопуа, он же Прыгун, был молодым человеком лет двадцати пяти, высоким и пропорционально сложенным. Кожа его имела золотистый оттенок флорентийской бронзы. Он был почти наг, только легкие холщовые штаны прикрывали ноги до середины икры. Длинные черные волосы, ровно разделенные пробором, спускались ему на плечи. Кроме длинного ножа и штыка, заткнутого за пояс, никакого оружия у него не было.

– Пришел тот человек? – спросил Монбар.

– Пришел.

– Прыгун его видел?

– Видел.

– Он считает себя узнанным?

– Только глаз злейшего врага мог узнать его.

– Хорошо. Мой брат проводит меня к нему.

– Я провожу бледнолицего вождя.

– Где я найду Прыгуна через час после восхода солнца?

– Прыгун будет дома.

– Я приду.

В это время Монбара позвали. Прощаясь с карибом, он сказал:

– Я полагаюсь на обещание индейца.

– Да, если вождь сдержит свое обещание.

– Сдержу.

Расставшись с флибустьером, кариб мгновенно исчез в темноте. Монбар, погруженный в раздумья, с минуту оставался неподвижным. Потом резким движением провел рукой по лбу, словно для того, чтобы убрать следы волнения, и быстро возвратился в дом.

Обсуждение закончилось, флибустьеры расселись по своим местам, Монбар также сел, выжидая с притворным равнодушием, чтобы заговорил кто-нибудь из товарищей.

– Брат, – начал Жан Давид, – мы трезво обдумали твое предложение. Товарищи поручили мне сказать, что они принимают его. Только они желают знать, какими средствами намерен ты добиться осуществления своего плана.

– Братья, благодарю вас за ваше согласие, – ответил Монбар, – а способы, которыми я намерен захватить Черепаший остров, позвольте пока сохранить в тайне: успех экспедиции обязывает меня к этому. Знайте только, что я не хочу ущемлять ничьих интересов и намерен один подвергнуться любому риску.

– Ты не так меня понял, брат, или я плохо объяснил, – возразил Жан Давид. – Если я спросил, каким образом ты намерен действовать, то меня побуждало к тому не пустое любопытство. В таком важном для всего нашего сообщества деле мы должны умереть или победить вместе с тобой. Мы хотим или разделить с тобой торжество, или принять поражение.

Монбар был невольно растроган этими великодушными, благородными словами. Повинуясь внезапному порыву, он протянул руки флибустьерам, и те решительно пожали их. Потом он сказал:

– Вы правы, братья, мы все должны участвовать в этом великом предприятии. Мы все отправимся на Черепаший остров. Только – поверьте, я говорю вам не из честолюбия, – предоставьте мне руководить экспедицией.

– Разве ты не наш предводитель? – вскричали флибустьеры.

– Мы будем тебе повиноваться по флибустьерским законам, – сказал Жан Давид, – тот, кто задумал экспедицию, имеет право командовать. Мы будем твоими солдатами.

– Решено, братья! Сегодня же в одиннадцать утра я отправляюсь на торги, где выставят на продажу работников, прибывших из Франции третьего дня. Я навещу губернатора, чтобы предупредить его о подготовке к новому набегу, и набор экипажей начнется тотчас же.

– Мы непременно там будем, – сказал Красивая Голова, – мне надо купить двух работников взамен пары бездельников, которые умерли от лени.

– Решено, – сказал Бартелеми, – в одиннадцать мы все будем в Нижней Земле.

В обсуждениях прошла вся ночь, и солнце, хотя еще и было за горизонтом, начинало высвечивать небо широкими перламутровыми полосами, которые мало-помалу переходили в пурпур, давая знать, что дневное светило вот-вот появится.

– Кстати, – обратился с равнодушным видом Монбар к Моргану, провожая его и других флибустьеров, – если ты не очень дорожишь своим карибом, не знаю, как его зовут…

– Прыгун.

– А! Отлично. Итак, я говорил, что, если тебе все равно, я был бы признателен, если бы ты уступил его мне.

– Он тебе нужен?

– Да, я думаю, что он будет мне полезен.

– Раз так, возьми его, брат. Я уступаю его тебе, хотя это хороший работник и я им доволен.

– Благодарю. Во сколько ты его ценишь?

– Вот еще! Не мне с тобой торговаться, брат. Я видел у тебя хорошее ружье – отдай его мне и возьми индейца, и будем квиты.

– Подожди.

– Что?

– Я хочу отдать тебе ружье прямо сейчас, а ты пришли ко мне индейца… Или, если у меня будет время, я сам зайду за ним сегодня.

Флибустьер вернулся в дом, снял со стены ружье и отдал его Моргану. Тот с неподдельной радостью повесил ружье через плечо.

Когда все разошлись, Монбар надел толстый плащ, шляпу с широкими полями, полностью скрывавшими его лицо, и, обернувшись к Мигелю Баску, сказал:

– Важное дело заставляет меня отправляться в Нижнюю Землю. Ступай к губернатору, кавалеру де Фонтенэ, и, не вдаваясь ни в какие подробности, скажи ему, что я готовлю новую экспедицию.

– Хорошо, – ответил Мигель.

– Потом плыви к люгеру и вместе с Дрейфом приготовь там все к отплытию.

Дав эти указания, Монбар вышел из дома.

Кавалер де Фонтенэ, так же как и д’Эснамбюк, место которого в качестве губернатора острова Сент-Кристофер он занял два года тому назад, был младшим сыном нормандского дворянина, приехавшим на острова искать счастья. Прежде чем сделаться губернатором, он долгое время участвовал в набегах флибустьеров. Именно такой человек и был нужен на губернаторском посту: он предоставлял флибустьерам свободу действовать так, как они считали необходимым, никогда не требовал от них отчета, понимал их с полуслова и брал десятую часть добычи – добровольную дань, которую ему платили в благодарность за покровительство, оказанное от имени короля.

Взошло солнце. Свежий морской ветерок тихо шелестел листвой, пели птицы. Монбар шел большими шагами, не смотря по сторонам, погруженный в раздумья.

При входе в селение Нижняя Земля он, вместо того чтобы пойти прямо, направился по узкой тропинке через табачную плантацию к горе Мизери. Он шел довольно долго и наконец остановился перед голым ущельем, у входа в которое виднелась жалкая хижина, покрытая пальмовыми листьями. На пороге хижины появился человек. Заметив Монбара, он радостно вскрикнул и с быстротой лани бросился к нему по скалистому склону. Это был кариб Прыгун. Подбежав к флибустьеру, он упал перед ним на колени.

– Встань, – велел авантюрист, – к чему благодарить меня?

– Мой господин сегодня сказал, что теперь я принадлежу не ему, а тебе.

– Я же обещал!

– Это правда, но белые всегда обещают и никогда не держат своих обещаний.

– Ты видишь доказательство обратному. Твой господин продал тебя мне, это правда, а я даю тебе свободу. У тебя теперь только один властелин – Бог.

Индеец встал, приложил руку к груди и зашатался. Лицо его побледнело, он пребывал в сильном душевном волнении, которое, несмотря на все усилия, не мог преодолеть. Монбар, спокойный и мрачный, молча смотрел на его. Наконец индейцу удалось заговорить. Голос с хрипом вырывался из его горла.

– Прыгун был вождем своего народа, – сказал он, – испанец унизил его, при помощи измены сделав рабом и продав, как вьючную скотину. Ты возвращаешь Прыгуну то звание, которого он никогда не должен был лишаться. Хорошо. Ты теряешь плохого раба, но приобретаешь преданного друга. Моя жизнь принадлежит тебе.

Монбар протянул ему руку, кариб почтительно поцеловал ее.

– Ты хочешь остаться здесь или возвратиться на Гаити?^[11]

– Родные Прыгуна и остальной его народ блуждают на равнинах Бохио^[12], – ответил индеец, – но куда пойдешь ты, туда пойду и я.

– Хорошо, веди меня к тому человеку, ты понимаешь, о ком я говорю?

– Да.

– Ты уверен, что он испанец?

– Уверен.

– Ты не знаешь, что привело его на остров?

– Не знаю.

– В каком месте он остановился?

– У одного англичанина.

– Стало быть, в английской колонии?

– Нет, в Нижней Земле.

– Тем лучше. Как зовут этого англичанина?

– Капитан Уильям Дрейк.

– Капитан Дрейк?! – с удивлением вскричал Монбар. – Это невозможно!

– Он там.

– Стало быть, капитан его не знает?

– Не знает. Этот человек пришел к нему и попросил гостеприимства, капитан не мог ему отказать.

– Это правда. Ступай ко мне в дом, возьми платье, ружье или любое другое оружие, которое тебе понравится, и приходи. Я буду у капитана Дрейка, а если меня там не окажется, то встретимся на пристани. Ступай.

Монбар направился к Нижней Земле, а кариб пошел прямо к дому Монбара.

Нижняя Земля была, по сути, штаб-квартирой французской колонии. В то время, когда происходит наша история, это было довольно жалкое селение, выстроенное без всякого порядка, сообразно прихоти или удобству каждого домовладельца. Но издали оно выглядело весьма живописно именно благодаря хаотичному расположению домов, построенных на берегу моря перед великолепным рейдом, заполненным кораблями и бесчисленным множеством пирог. Батарея из шести пушек, стоявшая на узком мысе, защищала вход на рейд. Странные обитатели этого городка, такого грязного и на первый взгляд ничтожного, вели бурную жизнь. Узкие, темные улицы были наполнены разношерстной публикой, которая сновала взад и вперед с озабоченным видом. Трактиры открыты были на всех площадях и перекрестках, странствующие купцы хриплым голосом расхваливали свой товар, а публичные глашатаи в сопровождении толпы, которая постепенно увеличивалась за счет праздношатающихся, объявляли при звуке труб и барабанов о продаже в этот день новых наемных работников, прибывших накануне на корабле компании.

Монбар, никем не узнанный, пробрался через толпу к дому Уильяма Дрейка. Дом этот, довольно красивый и опрятный, возвышался на морском берегу недалеко от особняка губернатора. Флибустьер отворил дверь, которая, по местному обычаю, была не заперта, и вошел внутрь.