Человек-катастрофа

© Григорий Жадько, 2021

ISBN 978-5-0053-2020-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Человек-катастрофа

От автора. Надеюсь не разочарую своих читателей.

Происшествие в Мацони

Лиза не согласилась, а потом согласилась, когда Олег предложил отпраздновать их знакомство в кафе. Конечно, они даже и предположить не могли чем закончится этот поход.

– Вообще надо было остановиться на уйгурском ресторане! – вредничала Лиза, небрежно рассматривая меню.

Ее светлые волосы отливали в солнечных лучах, что тянулись с окна. А на плече у нее покоилась коса, которая была в тени.

– В жизни необходимо что-то менять! – остужал ее пыл Олег и улыбался одними глазами.

В уйгурском ресторане им порядком наскучило. Там подавали много разных блюд, но идти туда стоило только за мантами. Нужно было взять штук 5—8, в зависимости от выносливости, и насладиться ими, съедая один за другим. Но это они могли сделать и дома, а хотелось праздника.

Кафе Мацони, легкого типа, было расположено на склоне Александровского холма, над Обью, недалеко от речного вокзала. Обслуживание и блюда не впечатляли, но цены были приемлемые.

– Н-да! Ресторанчик так себе, – вздохнула Лиза.

– Народу много, – согласился муж. – А так, неплохо. Отличный обзор.

С окон открывался вид на город, лежащий в низине. За дореволюционным зданием ведомства Кабинета Его Императорского Величества, сковала Обь помпезная Михайловская набережная. На ней возвышался памятник Александру III в окружении чугунных столбов и пушкинских фонарей, а у самой реки возвышались: колесо обозрения и аттракционы Горки Джотаро.

Олег с Лизой жили уже двенадцать лет, но детей завести не удавалось. Это тяготило молодого человека. Ему уже стукнуло тридцать три, а они не расставались, что-то притягивало их больше, чем отталкивало. С Лизой было удобно, она была хорошая хозяйка, нежная и приветливая и полностью заменила безвременно ушедшую маму Олега, которая воспитывала его одна.

Они сидели не на открытой площадке, которая ремонтировалась, а внутри. Это было недалеко от кухни, из которой доносились вкусные запахи готовящейся еды. Теплый ветер шевелил прозрачные шторы, защепленные по бокам. За стенкой собирали в ведро разбитую посуду и кого-то отчитывали.

Официант, с видом статского советника, принес красного терпкого вина, которое оказалось на редкость приятное, и мясо по-грузински в остром красном соусе. Все было хорошо, но народу в кафе действительно было много. Все столики были заняты сосредоточенно жующими, говорящими людьми и это напрягало.

Особенно досаждала многочисленная компания у окна. Она уже в третий раз заказывала пиво. Градус участников повышался и крики оттуда нарастали, забивали негромкую музыку, но работники Мацони не делали замечания молодым людям. Может для них был важен план или они ждали большие чаевые. Посетители с соседних столиков только оглядывались на громкие выкрики подвыпившей кампании и кривились. Вдобавок, недалеко от них сел молодой мужчина. Он был с большой собакой, сенбернаром, которую спрятал под столом. Видимо он был завсегдатаем или бывшим работником Мацони. Все его звали по имени и делали вид, что не видят собаки под столом. Это было неприятно, хотя собака была очень смирная.

Олег не то, чтобы не любил собак, но это панибратство с владельцем собаки – было все-таки неуважением к другим посетителям. Хозяин втайне подкармливал собаку, а она мотала хвостом так, что дыбилась их скатерть и позванивали ложки. Конечно, при любых других обстоятельствах, Олег бы не обратил на это внимания или отнесся благосклонно, но не в этот раз. «Вполне можно было привязать ее у входа!» – думал он. Они пришли наслаждаться, отдыхать, а приходилось молчать. Делать вид, что ничего не происходит.

Пребывая в таком настроении и навинчивая себя, и понимая, что может не совсем прав, Олег, извинился перед Лизой и вышел покурить.

– Надо развеяться на свежем воздухе.

Лиза вздохнула и развела руками.

– Давай уж! Только не долго, – и осталась за столиком одна.

Пирамидальные туи окаймляли аккуратно подстриженную траву, а шума машин с Большевистской практически не было слышно. Олег по-партизански свернул с каменной дорожки и сократил путь. Стриженый газон мягко пружинил, глушил шаги и вызывал успокоение. Он удобно сел на лавочке, чтобы видеть выходящих; так он сразу бы заметил посетителя с собакой или веселую разбитную кампанию.

Сигареты Winston, родом из Северной Каролины, он любил и любил первый щекочущий глоток дыма после большого перерыва, когда по телу растекается сладкая истома. Незаметно кончилась сигарета, солнце припекало, а закуривать новую было не в правилах Олега. Он с неудовольствием, в который раз, взглянул на Мацони и вдруг увидел странную картину. В метрах трех четырех от здания, на траве, появилась необычная рваная полоса земли с гребнями и широкой трещиной.

– Однако! – невольно вырвалось у него и лицо его вытянулось от удивления.

«Ведь десять минут назад я там проходил! – пронеслось у него в голове. – Откуда она могла взяться?» Присмотревшись повнимательней, он поразился тому, что газон у здания и трава, которая была ближе к нему, вели себя странным образом: они перемещались относительно друг друга.

Олег встряхнул головой, как от наваждения. Решил, что ему показалось и вновь уперся взглядом в эту странную полосу. «Нет! Не может быть!» – говорил его разум. А глаза неумолимо фиксировали медленное движение. Это был не оптический обман. Все конструкции Мацони очень медленно сползали вниз по склону и при этом здание оставалось абсолютно неповрежденным. Даже стекла блестели на солнце как ни в чем не бывало.

Олег торопливо встал и быстрым шагом пошел, скорее побежал, вверх по склону. Ему хотелось посмотреть, на правый торец здания. Его глазам открылась необычная картина: там зиял рваный котлован, окаймлённый свежей влажной глиной. Он был в человеческий рост и не менее метра в ширину, и продолжал расширяться, будто кто-то невидимый, громадной лапой, толкал, расширял его вниз по рельефу.

Убедившись, что это оползень, который может разрушить Мацони, Олег опрометью ринулся обратно, прыжком перескочил движущуюся трещину и как на крыльях влетел в распахнутые двери. Он был так возбужден, что не контролировал себя и его крик был громогласен:

– Уходите отсюда! Скорей! Дорога каждая секунда! Скорей!

Посетители и официанты обернулись и посмотрели на него с удивлением. На их лицах читалось плохо скрытое недовольство, а некоторые очевидно приняли его за сумасшедшего. Странно, но никто не сделал попытки стронуться с места. Вдобавок очень расстроенной выглядела Лиза. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего, а глаза уничтожали Олега и готовы были превратить в пепел.

– Здание может разрушиться! – крикнул он громко, но на полтона ниже, чем в прошлый раз. – Все на выход! Правда!

Но все опять остались на своих местах. Вдобавок один пацан из пьяной кампании даже громко засмеялся. Начали улыбаться и его спутники и даже некоторые из тех, что сидели за соседними столиками. Лиза демонстративно отвернулась, сделав вид что, не знает его.

К нему, наконец, неспешно шагая как павлин, подошел один из работников кафе, очевидно метрдотель, и явно сдерживаясь, чуть брезгливо спросил:

– В чем дело молодой человек?! Вы мешаете нам работать?! Попрошу выйти вас отсюда и не пугать народ!

Это был важный тип, из тех, кто умеет гордо носить свою, чуть с сединой голову, из тех, кто одним кивком головы разрешает или повелевает и который считает свою персону очень значительной. Его напомаженные и приглаженные волосы были строго уложены, а на носу покоились очки в дорогой оправе. Из-под их стекол он внимательно и строго изучал не бог откуда взявшегося громкоголосого смутьяна.

– Здание сейчас рухнет! Оно ползет по склону. Вы все в опасности! – продолжил Олег так, чтобы было слышно не только этому павлину, но и большей части зала. Но получилось немного визгливо и неубедительно. Это он чувствовал и сам, но в эти секунды голос ему был не подвластен.

– С чего вы решили?! – недоверчиво процедил метрдотель, все с той же брезгливой улыбкой, оглядываясь на зал и как бы ища там поддержки. – У нас все нормально.

Неожиданно прекратили работать вентиляторы. Их лопасти сделали последний медленный прощальный оборот и замерли, стихла музыка, а с кухни выглянул один из поваров и пощелкал выключателем.

На него вопросительно взглянул важный господин, что разговаривал с Олегом. Повар показал на лампочки и провел пальцем по горлу. Стало понятно – прекратилась подача электричества.

– Выйдете, сами поглядите, только скорей! – с тревогой и беспокойством вновь обратился к нему Олег, чувствуя перелом в его настроении и стремглав первым выскочил из здания.

Метрдотель, нехотя, соизволил потревожить себя, но нисколько не ускорился. Он вышагивал мерно и не спешно, пока не увидел движущуюся трещину. Она местами уже была более полуметра и движение ее краев ускорилось. Сейчас все ползло уже не на сантиметр два в секунду, а пожалуй, на все пять. Осознав опасность, метрдотель побледнел, спесь с него сразу слетела, и он стремглав бросился назад, но в Мацони не забежал, а крикнул с порога:

– Эвакуация!!! Скорей выходите. Даша, Витя! Нашим скажите! Бегом!

Официанты знали голос своего начальника, и не заставили себя уговаривать, но посетители, в основной массе, до сих пор оставались в неведении: кто же там кричит за дверью: или сумасшедший, за которого приняли Олега, или работник ресторана. Но увидев, что официанты кинулись к выходу, часть посетителей все же поднялась с мест и направилась к выходу, а часть продолжала сидеть, не чувствуя опасности. К сожалению, Лиза была во второй группе.

Грубо оттолкнув трусливого метрдотеля, так что он упал, Олег вновь забежал в зал и позвал жену, чтобы она поспешила, а то будет поздно. Лиза, недовольно сверкнув глазами, подчинилась, и оказалась в числе первых, выходящих из зала.

Метрдотель, которого он оттолкнул, меж тем поднялся и трусцой, виляя толстой задницей, побежал к дальнему окну. Оно служило окном кухни. Олег слышал, как он стучал кулаками по стеклу и что-то кричал поварам. Вскоре они тоже появились среди выходящих. Но движение здания все ускорялось. Олегу показалось, что оно даже стало стремительным! «Секунды! Драгоценные секунды! Сколько их потеряно из-за этого толстого тетерева!» – с отвращением подумал он.

Лиза поспешно вышла, и он вздохнул с облегчением, но краем глаза заметил, как жена сделала попытку вернуться.

– Ты что! – быстро перехватил Олег ее за руку.

– Сумочку на стуле забыла! – отдернула она ладонь.

– Ты что не видишь! – указал он пальцем на расширяющуюся трещину.

– Вижу, но я успею. Там карточка Сбербанка.

– С ума сошла! Черт с ней! Заблокируем, новую выпишут.

Олег выразительно посмотрел на нее и повертел у виска.

– Хорошо! – вдруг сразу обмякла Лиза, перестав вырываться. – Хорошо! Отпусти меня!

Справедливости ради надо сказать, что люди уже выходили так плотно, что прорваться во внутрь ей вряд ли бы удалось.

Неожиданно здание Мацони вздрогнуло, дернулось пару раз и начало крениться в сторону склона одним углом. Послышался звон выдавленного стекла, треск перекрытий, а спустя несколько секунд, открытая веранда отделилась от основного здания и пошла вниз с большим ускорением чем основное строение. В Мацони раздались истошные вопли! Теперь народ уже не выходил, а мчался с выпученными от страха глазами, бежал как оглашенный, ломился сметая все на своем пути. Полетели в стороны стулья, столы, а на выходе образовалась пробка. Никто не хотел уступать своей очереди на спасение и в итоге количество покидавших опасное строение резко сократилось. Один из посетителей, довольно упитанный и неуклюжий, не удержал равновесие, и распластался, наполовину оставаясь в проходе. Люди прыгали через упавшего. Шли по нему. Спотыкались. Матюгались! Он пробовал подняться, его опять роняли. В итоге он выполз, слегка затоптанный, обезумевший, но счастливый, что ему все же удалось это сделать.

Неожиданно ход разогнавшейся веранды замедлился, а спустя несколько секунд, прекратился: она уперлась углом в каменный трехэтажный дом, который был сооружен на высоких сваях. Но движение основного здания кафе начало сминать легкую веранду. Ее плющило, коробило. Веером, будто клавиши, вздыбился пол, с треском отрывалась обшивочная вагонка, пропеллером гнуло потолочные доски. Наконец веранда, издавая скрежет, высоко вознеслась одним краем и перевернулась. Как раз в этот момент, освободился из плена толпы и выбежал из Мацони, мальчик лет двенадцати. Его и накрыло деревянными конструкциями. Раздался душераздирающий детский вопль на высокой ноте:

– А-а-аа!

От крика по всему телу Олега пошел холодок. Он, и еще один пожилой мужчина, бросились на помощь. Они обнаружили свободную верхнюю часть туловища мальчика. Под завал у пацана попали только ноги. С трудом, совместными усилиями, они подняли упавшие конструкции и освободили его конечности, но мальчик не мог самостоятельно двигаться и покинуть опасную зону. Пришлось Олегу с отчаянием обратиться к эвакуировавшимся ранее:

– Ребята! Ну помогите кто-нибудь! Тяжело держать!

Лицо его побагровело от натуги, когда наконец, тощий невзрачный очкарик, сообразил раньше других и помог мальчику: вытащил его из завала. Отдуваясь, они бросили тяжелую ношу и поспешили удалиться. Под ними уже ходуном ходила земля.

Не успели они отойти на приличное расстояние, как здание Мацони тоже уперлось в стену каменного дома. Сооружение замерло, задрожало, потом начало медленно делать поворот вокруг своей ближней оси, а дальний край начал подниматься. Из земли, по кругу, показались: элементы фундамента, лаги пола, обрывки коммуникаций и проводов. А спустя минуту кафе встало на попа, частично разрушаясь при этом. И, о счастье! В конце концов, страшное непредсказуемое движение прекратилось. Здание так и замерло, опираясь на земляной откос одной стеной. Окружающие смотрели на это зрелище как завороженные. Кто-то плакал, кто-то звал знакомых, кто-то стонал, а кто-то молился.

Но что происходило внутри?! Олег закрыл лицо руками. Оттуда продолжались нестись крики о помощи. Не всем удалось эвакуироваться. Он явно представил, что сейчас творится там. «Когда здание в двести квадратных метров становится на ребро, то остается только узкий трехметровый коридор, в который обрушивается все: элементы конструкций, барные принадлежности, стулья, столы, собаки, вентиляторы. Мужчины и женщины кричат, стонут, падают на ножки стульев, получают травмы, на них падают другие люди, посуда, горячие котлы из кухни. Люди идут, карабкаются затаптывают тех, кто внизу. Все ищут спасения!»

– Лучше об этом не думать! – как мантру вслух повторял он. – Лучше об этом не думать!

Он открыл глаза и постарался взять себя в руки. Неожиданно к Олегу торопливой походкой подошел возрастной мужчина в белой рубашке и галстуке. Его одутловатое лицо выражало крайнюю степень волнения.

– Дарагой! Дарагой! – почти кричал он. – Вы не только спасли моего сына генацвале, но и многих из нас!!!

Оказалось это был хозяин Мацони. Видимо посчитав, что его слова недостаточно убедительны, он рухнул на колени и вновь рассыпался в благодарностях. Олег, смутившись, помог ему подняться и спросил:

– Слышите, как кричат?! Вы не вызвали службы спасения?

– Генацвале я уже позвонил в скорую! – ответил он, показывая на телефон в руке.

– Но врачи же не смогут помочь тем, кто остался внутри?! – резонно парировапл Олег.

Грузин виновато развел руками. Олегу стало понятно, что директор находится в неадекватном состоянии от произошедшего и решил сам позвонить в МЧС и рассказать о случившемся. Дозвониться удалось только через телефон полиции. Там его сбивчивый рассказ приняли с недоверием. Олег просил выслать сразу несколько машин. Это усугубило сомнения на том конце, но прямо ему об этом никто не сказал. Олег почувствовал это по голосу. Но ему было все равно.

– Не теряйте времени! Мы слышим крики. Слушайте и вы! Людям нужна помощь! – убеждал он. – Кафе Мацони!

– Хорошо. Мы выезжаем! – успокоили его. – Встречайте!

– Есть кому встретить. Тут много людей! – заверил Олег, и стал искать глазами жену, которую минут пятнадцать как потерял из виду.

Лиза сидела вдали, на скамейке, скрестив на груди руки. Лицо ее было бледное и осунувшееся, а глаза потухшие.

– С тобой все нормально?! – обратился он к притихшей жене.

– Тебе не до меня!

– Ну что ты! Сама видишь. Я мальчика спас. Ты сильно напугалась?

Лиза подтянулась, обняла его и скупые слезы покатились у нее из глаз.

– Прекрати! Для нас уже все позади, – сделал он попытку успокоить ее.

– Пойдем домой, – жалобно попросила она. – Меня тошнит! Мне так плохо!

– А люди? Я хотел дождаться, – попытался отговорить ее Олег.

– Да вон уже едут!

Он тоже услышал далекий вой сирен.

– Ну что ж! – вздохнул Олег, видя, что она находится в тяжелом состоянии. – Пойдем, мы тут навряд ли чем уже сможем помочь. Пусть профессионалы работают. Ты только возьми себя в руки.

– Я постараюсь.

Дорога домой показалась длинной. Их путь, когда они вышли из метро, пролегал через горбольницу, через парк с пушками и стелами о героях войны и через застроенную сталинским ампиром, величественную и помпезную улицу Богдана Хмельницкого. Жена крепко держала его за локоть. Никто ничего не говорил. Они не спешили и добрались до дома, когда старушки уже потянулись со своих теплых насиженных скамеек в квартиры, а длинные тени легли на тротуары, газоны и припаркованные автомобили.

В квартире все дышало спокойствием, Лиза заблокировала карту банка, а Олег чувствовал себя в крайней степени измотанным.

Дома из новостей они узнали, что жертв не было, если не считать собаки, но было много покалеченных, которых на нескольких машинах доставили в ближайшие больницы. Это немного разрядило обстановку. Они даже смогли попить чая. Но Олег, неизвестно по какой причине, чувствовал себя очень странно. Ничего не болело, но было ощущение, что его лишили крови. Страшная слабость сковала все органы, как будто он пробежал марафон.

Он ждал утра, но и оно не принесло облегчения. Он валялся в кровати и ощущал себя как выжатый лимон.

– Да пройдет! – успокаивал он жену. – Наверно переволновался.

Только спустя два дня Олег смог окончательно прийти в норму, расходился, и в эти часы ему позвонили. Просьба была необычная. Его решили навестить корреспонденты из местного интернет-издания Огни Сибири. Олег не считал, что совершил героический поступок, как звучало из их слов. Просто выполнил свой долг. Как и любой другой должен был поступить на его месте. А если так, то и говорить было не о чем.

Но репортеры все же пришли. Видимо он неуверенно отказывался, и они приняли это за скромность. Девушка с парнем были милые и тактичные. Она нарядная, а он невзрачный, но предупредительный и заботливый.

– Даша и Саша, – представились они.

Олег считал, что корреспонденты должны быть напористые, идти на пролом, задавать неудобные вопросы. Но эти были не такие. Очевидно, они были начинающие и любили друг друга. Ему хотелось сделать для них приятное. Когда видишь влюбленных, часто возникает желание помочь их робкому чувству, и где-то в самой глубине души наверно, приобщиться к этому. Но Олег противился и не соглашался.

– Я все понимаю! – произнес он с виноватой улыбкой. – Вы, приехали, потратили время. Это ваша работа. Но я бы не хотел.

– А почему? – мило улыбнулась девушка.

– Ну вот так! – промямлил он, пряча глаза.

Всегда трудно отказывать симпатичной девушке. Девушка действительно была хорошенькая, молоденькая. Взгляд невольно останавливался на великолепно сложенной фигуре. Точеные стройные ножки девушки, слегка прикрывались дерзкой мини-юбкой из кожи с оттенком бордо, а грудь была обтянута тонким черным свитером. И вся она была игрушечная, хрупкая и одновременно свежая открытая и, даже немного по-ребячьи наивная.

– Интересно, – грустно улыбнулась она.

– Это личное!

– А мог бы получиться отличный репортаж! – вздохнула она, непроизвольно поправляя волосы и глаза ее стали такие глубокие и близкие, что Олег, смутившись отвернулся.

– В следующий раз! – бросил он ничего не значащую отговорку, не подозревая ее рокового и зловещего смысла.

Влюбленные были разочарованы, а Олег не сомневался, что поступил правильно. «Что он мог рассказать этим молодым людям? Героическую и глупую эпопею как ему не удалось достучаться до народа, который не хотел спасти свои жизни? Как его приняли за сумасшедшего, как над ним смеялись? Или может про это ничтожество – метрдотеля, который оказался надутым индюком, последней скотиной и еще откровенным трусом?! Или как бежали, спасались работники кафе и забыли своих посетителей?! Разве тут не должен быть морской закон: капитан и команда, покидает судно последними?! Да! Но не в этот раз. Или они захотели бы услышать, как чуть не затоптали неуклюжего толстяка, который не мог подняться, описать как страшны были их лица, когда они продирались через себе подобных, как все они потеряли человеческое обличье?!

О чем и можно было рассказать – так о собаке. Олег помнил ее глаза, добрые грустные, обнимающие весь мир. Он знал, что сенбернары дружелюбные, преданные и полные любви ко всем людям. К сожалению, люди и в этот раз показали, чего они стоят. Спаслись все кроме собаки».