Русская культура богата талантами. И сравнивать их довольно сложно, и нужно ли? Всё же решился изложить некоторые мысли о корифеях 19-го и 20-го века.

Владимир Семенович Высоцкий, несомненно, понимал мощь своего дарования. И планка сравнения у него была довольно высокая – это «наше всё» – Александр Сергеевич Пушкин.

А две песни написаны В. С. Высоцким, несомненно, сознательно для сравнения с А. С. Пушкиным: это сказка о диком звере агромадном и опальном стрелке («в королевстве, где всё тихо и ладно»), и «Кони привиредливые».

В русских народных сказках наивысшей наградой считалось повести принцессу под венец. В сказке В. С. Высоцкого в ответ на предложение короля победить чудо-юдо и за это повести принцессу под венец, «бывший лучший, но опальный стрелок» говорит: «Ну, это что за награда. Мне бы выпить портвейна бадью. А принцессу мне и даром не надо. Чудо-юдо я и так победю». И он победил чудо-юдо, и убежал. «Так принцессу с королём опозорил бывший лучший, но опальный стрелок». Каждая строфа этой сказки – шедевр. Каким нужно было обладать гигантким талантом и смелостью, чтобы написать: «А в отчаявшемся том государстве, как зайдёшь, так сразу наискосок». Разговорная речь стиха и легко запоминающиеся содержание и рифмы сделали эту песню сверхпопулярной в Советском Союзе.

И жить этой песне долго-долго. Так же долго, как сказкам А. С. Пушкина.

Вторая песня Высоцкого, перекликается с темой стихотворения «Телега жизни» А. С. Пушкина, написанного в 1823 г. Приведу его, ибо без этого не увидеть разницу в подходе к раскрытию темы:

ТЕЛЕГА ЖИЗНИ
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.

С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! Еб*на мать!

Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!

Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей.

«Телега жизни» – несомненно, мудрое стихотворение, и описывает довольно точно жизнь большинства людей.

Но не жизнь Владимира Высоцкого. Высоцкий чуял «с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю», но ничего не мог изменить в своей жизни. Вот его гениальная песня.

КОНИ ПРИВИРЕДЛИВЫЕ.
Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…
Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю…
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье ещё постою на краю…

Сгину я – меня пушинкой ураган сметёт с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром…
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье ещё постою на краю…

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий.
Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались привередливые…
Коль дожить не успел, так хотя бы – допеть!

Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье ещё постою на краю…

Повторю: таланты сравнивать сложно. Тем более, что Пушкин и Высоцкий творили в разное время – их разделяет более сотни лет. А каждое время выдвигает свои требования.

Обычно талант творить новое проявляется у человека в разных направлениях. А. С. Пушкин создал талантливые точные рисунки и замечательые произведения в прозе и поэзии. Как знать, какими ещё талантами обладал Александр Сергеевич?

Ни рисунков, ни прозы артист театра и кино В. С. Высоцкий не успел создать. Но два рассмотренных поэтических шедевра Владимира Семёновича Высоцкого ставят его в один ряд с гениальным Александром Сергеевичем Пушкиным.

И даже в чём-то Высоцкий превзошел его. Ведь Владимир Семёнович был не только поэтом, но и композитором, и исполнителем своих песен, уникальным исполнителем.

Выстрел в комнате Аллилуевой

Почти никто не знает об одной детали обстоятельств смерти Надежды Аллилуевой – жены Иосифа Виссарионовича Сталина: в момент выстрела Сталин находился рядом с Аллилуевой. Это не исключает самоубийства – наиболее распространённой версии её смерти. Сам Сталин только через два дня объяснил: его жена болела, начала выздоравливать, но вопреки советам врачей слишком рано встала с постели, что вызвало осложнение и смерть.

О событиях тех дней я узнал при следующих обстоятельствах.

У ближайшей подруги моей жены поминки по её отцу – Федору Андреевичу Ульяхину.

Несколько часов назад я с тремя знакомыми, по колено в снегу, с трудом пронесли между могильных оград гроб с телом Ф. А. к месту захоронения. За обильным столом с выпивкой и закуской я впервые за свою жизнь осознал мудрость русского обычая поминок. Если бы я, с мокрыми ногами, промерзший, не согрелся водкой, то почти наверняка заболел. А наблюдая за суетой осиротевшей жены и трёх его дочерей, я подумал: не будь этих хлопот, сидели бы они в глубочайшей тоске и выли. Громко или про себя.

Вспоминали о Федоре Андреевиче каким он был, и что он значил для присутствовавших.

Поминки – это школа обучения лучшим человеческим качествам.

Федор Андреевич многие годы работал в Кремле. Вначале охранником, а затем комендантом Кремля. Это был человек исключительной честности и скромности. Жили они в коммунальной квартире с двумя соседями, и занимали две комнаты. Когда Хрущев пришел к власти, Ф. А. уволили из армии, и он с трудом устроился на небольшую должность. Пять человек на одну скромную зарплату. Но две дочери его окончили Гнесинку, а Люба – Архитектурный институт (её страсть к архитектуре пересилила несомненные способности к музыке и пению). В семье Ф. А. царила атмосфера любви.

Итак, поминки. Мужья дочерей Федора Андреевича вышли на лестничную площадку покурить, а с ними и я с сыном, хотя и не курили.

Толик, муж старшей дочери Ф. А., маленький, щупленький, совершенно облысевший, хотя ему не было и пятидесяти лет (он одно время работал на урановом руднике), закурил и стал говорить о Ф. А… Он очень дружил с Ф. А. И как-то ему Ф. А. открылся, что в ночь, когда не стало Аллилуевой, он находился на дежурстве в Кремле. Вдруг он услышал выстрел. Подбежал к двери комнаты Аллилуевой, приоткрыл её, и увидел Сталина, обхватившего голову руками, на полу лежали пистолет и Аллилуева. Он закрыл дверь и побежал звонить Калинину, с которым был в хороших отношениях. Калинин посоветовал никому ничего не говорить, а если спросят, отвечать, что ничего не слышал и не знает. Он так и сделал.

Недавно я был в гостях у Любы, пересказал услышанное от Толика, и спросил, говорил ли им Фёдор Андреевич об этом. Она сказала, что говорил. Но побежал он звонить не к Калинину, а домработнице Калинина, которая его опекала. И та посоветовала ему молчать об увиденном, а сама сумела исключить фамилию Фёдора Андреевича из списка охранников, дежуривших в ту ночь в Кремле. Всех остальных дежурных расстреляли.

Встречи с артистом Андреевым

Первая встреча

Борис Федорович Андреев был очень известным советским людям артистом. Он снимался в фильмах «Трактористы», «Большая семья», «Два бойца», «Путь к причалу» и многих других.

В Новомосковске Тульской области Подмосковному научно-исследовательскому угольному институту (ПНИУИ) принадлежал коттедж, включающий прихожую, три жилые комнаты, кухню и большую биллиардную.

В этом коттедже останавливались приезжающие в Новомосковск министерские работники и командированные в ПНИУИ.

Как аспирант Института горного дела им. А. А. Скочинского я тоже всегда в нем останавливался.

Лето 1963 года. Днем я приехал из Тулы в коттедж, заказал разговор с Москвой из прихожей (телефон только там), сел на диван и жду звонка. Проходит в биллиардную плотный человек моего роста (или чуть выше) с очень знакомым лицом, и здоровается со мной. Я ответил. Потом я решил пройти в биллиардную, а дверь открыл, чтобы слышать звонок.

Плотный, полный человек моего роста играет в биллиард со щуплым, лысеющим, седым стариком (я думаю, ему было лет 55–60, звали его Иван Иванович – это антрепренер). Увидев меня, человек со знакомым лицом спросил: “Вы тоже днем не работаете?” “Нет. Я работаю. Но сейчас только приехал. Мне нужно переговорить с Москвой. А вы из какой фирмы?” – спросил я, как и обычно спрашивал у новых людей. “Артисты мы” – ответил он густым голосом. Тут меня осенило: “Так Вы Андреев?” – “Андреев” – “А долго здесь будете?” – ”Пока милиция не выгонит”. В это время Иван Иванович взял другой кий, натирает его мелом и говорит: «Кий плохой». Андреев реагирует: «Был бы х… хороший! А ты: «кий»» (разговор дословный – сразу сделал запись).

Позже в течение пяти встреч я не слышал от Бориса Федоровича не только мата, но вообще грубого слова. Внутренне он очень интеллигентный человек, и, видимо, при первой встрече разыграл передо мной образ этакого грубоватого «рубахи – парня».

«Знаю я этих профессионалов!»

Бориса Фёдоровича после концерта привозили к гостинице примерно в половине десятого вечера. В своей комнате он что-то ел вместе с Николай Николаевичем, а потом выходил в фойе. Там стоял стол и два кресла. Сидя друг против друга, мы беседовали первые два дня примерно с десяти до двенадцати часов (мне рано вставать, но беседы с ним интересны). Я задавал вопросы Борису Фёдоровичу, а он мне. Причем, в основном, о моем отношении к разным фильмам. В то время (1963 год) их было не так много, и я практически все фильмы видел. В ответах я был искренен. В конце второго вечера говорю Борису Федоровичу «Ну что Вы меня все о фильмах расспрашиваете? Ведь я не профессионал». «Знаю я этих профессионалов. После просмотра: «Борис Федорович! Борис Федорович!» (и он привстал, показывая, как согнувшись ему двумя руками пожимают руку), а я то знаю, что у них в душе творится!» (закончил он, правой рукой ударяя себя в грудь).

Выступление в шахтёрском клубе

Как-то Борис Федорович предложил мне посмотреть его выступление, и я, конечно, принял его предложение. В воскресенье, часам к пяти, к коттеджу подъехал небольшой автобус, и Борис Федорович, Иван Иванович и я поехали в клуб какой-то шахты. У входа в клуб стояло несколько человек, и когда мы проходили, слышали голоса: «Артисты приехали!», «Артисты приехали!». Не будучи артистом, я испытал некое чувство гордости.

За кулисой нам выделили небольшую комнату. Почему-то было прохладно, хотя на дворе лето. Борис Федорович достал из чемодана большой кипятильник, большую кружку и попросил встречавшую нас девушку наполнить её водой. Через несколько минут должно было начаться выступление Бориса Федоровича, и я через сцену прошел в зал, и уселся в первом ряду. Еще в автобусе, Борис Федорович, предваряя свое выступление, сказал: «Сейчас я буду рассказывать, как дядька потрепал меня по голове и сказал: «Будешь артистом». Вечер открыл Иван Иванович: «Начинаем творческий вечер народного артиста СССР Бориса Федоровича Андреева». И действительно, свое выступление Б. Ф. начал с воспоминаний о жизни в деревне, в которой родился, о любви выступать перед публикой и словах дядьки «Будешь артистом». Потом он немного рассказывал о фильме, в котором снимался, и на экране шел фрагмент из этого фильма. Один из фрагментов мне был хорошо знаком, и я решил посмотреть, что делает в это время Андреев. Прошел в комнатушку, и вижу: Б. Ф. пьет черный – причерный чай, пиджак висит на стуле, с его лба стекают капли пота, а он разворачивает свёрнутые в трубочку записки, читает, и часть из них кладёт во внутренний карман пиджака, а часть в наружный. В конце вечера я понял, чем он занимался. Из зала Борису Федоровичу не передали ни одной записки. Он же достал из наружного кармана несколько записок, будто полученных им сейчас, и стал на них отвечать.

Когда мы ехали обратно, я сказал ему, что во втором фрагменте фильма «Два бойца» Марк Бернес поёт песню «Шаланды полные кефали», а Бориса Федоровича почти нет. Может исключить эту часть? «Молодец!» – сказал Б. Ф. – и ударил меня по колену. «Я сам об этом думал. Но хотелось завершённости – показать и дружбу и разрыв».

Ивана Ивановича с нами уже не было. «Укатил в Тулу к любовнице» – сказал Борис Федорович. Я удивился, что такой, в моем понимании старик, имеет любовницу. Сейчас, когда печатаются эти строки, я бы не удивился.

Бестактность фанатки

Фанатки артистов порой поступают бестактно к другим артистам, выступающим вместе с кумиром. Я был свидетелем следующего. После спектакля «Жизнь Галилея» в театре на Таганке толпа людей, в сновном девиц, с цветами в руках, подошла к сцене. На сцене, в глубине от края, стояли и кланялись Высоцкий, исполнявший роль Галилея, и Золотухин, игравший ученика Галилея. Они стояли в метре друг от друга. К ногам Высоцкого летели букеты с цветами, а к Золотухину – ни одного букета. Один букет упал ближе к Золотухину, и он поднял его. А бестактная девица, бросившая букет, показала Золотухину жестом руки, что она бросила букет Высоцкому. Золотухин передал букет Высоцкому. Мне стало обидно за Золотухина. Он также блестяще сыграл свою роль, и заслужил цветы. Я стоял с букет цветов в руках (обычно на все спектакли я покупал цветы), и бросил этот букет далеко в сторону от Золотухина, чтобы показать, что букет предназначен именно ему. Золотухин поднял этот букет, и также передал Высоцкому. Со сцены Высоцкий ушел с охапкой цветов, а Золотухин без единого букета. Это было несправедливо.

Титов и Жириновский

Мой друг Александр Александрович Галкин поведал мне на прошлой неделе (сразу после заседания) следующее.

Жириновский – член комитета Думы по обороне. Обычно на заседания не ходит. А тут пришел на совместное заседание Комитета с генштабом морских сил.

Титов – второй космонавт, тоже член комитета по обороне. Титов был очень красивым, интеллигентным. Говорили, что он должен был полететь вместо Гагарина, но перегорел. Ещё были слухи, что Хрущеву не понравилось имя «Герман».

На заседании первым выступил Саша Галкин. Потом вышел на трибуну без объявления Титов. Жириновский несколько раз спросил: «Кто такой? Кто такой?». Кто-то сказал: «Так ведь это ж Титов».

В перерыве в буфете образовалась небольшая очередь. Саша стоял рядом с Титовым и разговариал с ним. Впереди через два человека стоял Жириновский. Жириновский громко сказал своему знакомому «Ну кто такой Титов? Кто такой Титов? Я такого не знаю". Титов подошел к Жириновскому и сказал "Кто такой Жириновский? Это во (и он отмерил большим пальцем верхнюю фалангу указательного). Жириновского забудут. А Титова всегда будут помнить как второго космонавта!". И Титов отошел туда, где стоял ранее. Жириновский растерялся.

Кстати, на заседании Комитета Жириновский выступил примерно с такой речью "Денег на флот нет. Вам нужно самим их доставать. Где сейчас Березовский'? Он на яхте в Средиземном море. Пошлите туда подводную лодку, захватите Березовского, приставьте пистолет к виску – и пусть он дает деньги на флот!". Жириновский пока жив, и я не желаю ему чего-либо плохого, хотя считаю его беспринципным.

Стоны и пандемия

Памяти Сергея Левина и Василия Шевченко, умерших от Covid-19.

«Да не кричи, ты: соседи услышат!» – приказала Катя, освободив рот. Илья и так прекратил возглас удовольствия. Скорее это был не крик, а стоны. Удовольствие длилось недолго, но какое оно было сильным!

Это было давно. До короновируса. Теперь с Катей они не виделись год: она уехала к сестре на юг, в город с неизвестным Илье названием. Действительно: что Кате делать в Москве? Она мало зарабатывала от целительства, а за квартиру, свет и воду платить надо. Так хоть не будет расхода воды и света.

Скольких приятных встреч лишил короновирус! Сколько несостоявшихся свадеб, нерождённых детей, сорванных юбилеев и отпусков! Какие экономические потери! Сколько горя принёс он на землю! Сколько стонов от принесенных пандемией несчастий!

Умер от ковида Сергей – наш сосед по даче. Шестьдесят четыре года. Грузный, лысоватый, среднего роста. Бывший чемпион СССР по метанию молота, на момент моего с ним знакомства Сергей работал тренером да ещё подрабатывал в мебельном магазине. Трудяга необыкновенный! Весь день что-то делал по участку: косил траву, поливал, сажал, обрезал. Всё делал он капитально. Дом и баня – из хорошего сруба. Когда дочь собралась замуж дом начал достраивать. Пристроил ещё больший дом с огромной верандой. Строил несколько лет, осталось немного доделать до конца (внутри и облицовка снаружи), но так и не успел. Он здорово разбирался в огородных делах (кажется, Сергей имел какое-то агрономическое образование). Кусты и деревья он привозил самые элитные. Закупал навоз, удобрял землю, своевременно поливал. Так что урожаи у него были всегда отменные. Нам он привил к стволу дички яблони несколько сортов яблок, и они плодоносили (правда, не каждый год). Посадил две груши. Собирался привить ветки груш на дичку в следующем году, но, увы, уже не сделает это. Перед забором своим и нашим, выходящим в поле, он посадил густой ряд сосен. Они превратились через пару лет в огромные трёхметровые деревья, отгораживающие нас от ветров со стороны поля. Сосны он посадил и вдоль дороги, ведущей к нашим дачам. Серёжи нет, а сосны стоят и растут. Обильный урожай огурцов, помидор (когда была теплица, снесенная уроганным ветром), редьки позволял жене Серёжи щедро одаривать мою жену, которая взамен ей тоже дарила что-нибудь (кофе, привезенное из-за бугра, и т. п). Его дочь с мужем разошлась. Растёт внучка, которой уже двенадцать лет, но выглядящая на все восемнадцать из-за большого роста (в отца – баскетболиста). У Сергея пошаливало сердце, ездил даже лечиться в Германию. Сергей каждое лето ездил со своими друзьями на рыбылку в устье Волги. В этом году он также решил поехать. «Может последний раз», сказал он перед отъездом. Съездил. Приехал. По дороге кое-что накупил. Нас угостил вкуснейшей дыней. Где-то вирус и подхватил. Несколько дней его не брали в больницу. Взяли, когда совсем стало плохо, и не спасли. Его жена тоже болела короновирусом, но с температурой менее 38,5 градусов. Скорая помощь приехала, но в больницу не забрали, сказали, что ей привезут лекарство. Ничего не привезли. На пятый день болезни её всё же взяли в больницу, продержали три дня, и выписали, наложив карантин на две недели. Она даже не смогла поехать на похороны мужа. Лица она всё равно не увидела бы: гроб был закрытым. Но очень она переживала, что не сумела проститься. Без Сергея будет очень трудно и жене, и дочке и внучке. Но, кажется, они решили в память о нём дачу не продавать, а дом достроить. Серёжи будет всем не хватать, с кем он общался.

Написано лишь об одном человеке, умершем от ковида. А во всём мире от ковида-19 умерло несколько миллионов человек.

Обещают в Москве покончить с этим вирусом к маю 1921 года.

Некоторые предрекают, что ковид-19 вообще человечество не покинет. Или, не дай Бог, появится ещё более грозный вирус-мутант.

Запустить механазм смерти не сложно, Но остановить?

P. S. Этот рассказ написан в ноябре 2020 г. Сегодня 29.12.2020 г. в 10 утра позвонила Рая. Она всё время плакала. Я понял: Вася, её муж, умер. От Covid-19. Василий Николаевич Шевченко из деревни на Украине пошел служить в армию, дослужился до полковника, защитил докторскую, стал профессором и в последние годы работал в Государственном университете управления и Академии бронетанковых войск. Последние слова Раи были: «Не хочу жить». Через некоторое время я перезвонил. Я ей сказал очевидное: «Все мы умрём, и как заметил Сенека «смерть не кара, а закон природы». Пока живы, нужно жить».

Анатолий Дмитренко

«Армянский сын русского народа» – так сам Анатолий Иванович Дмитренко говорил о себе. Дмитренко – украинская фамилия, но в то время что русский, что украинец было без разницы. Я и сейчас не знаю, какой он национальности. Всю жизнь считал, что он – русский. Впрочем, какое это имеет значение?

Отец Толика – военный, и длительное время вся его семья жила в Ереване. Там же Анатолий закончил десятилетку, и там же поступил в институт. Потом отца Толика перевели в Киев.

Когда я с Толиком познакомился – он жил в Киеве, а приехал в Москву к Любе – подруге моей жены. Приехал свататься. С Любой он познакомился на отдыхе в Карпатах. Люба – архитектор, работала в одной мастерской со Светой, и даже сидели они в одной комнате, хотя специальности у них разные: Света – экономист по проектированию городов.

(Люба несколько раз вспоминала, как первый раз увидела Свету. Ей почему-то не очень хотелось идти работать в эту мастерскую. Открывает дверь комнаты, в которой ей предложили сидеть, огорчилась при взгляде на нескольких старух (лет тридцати – сорока), и вдруг увидела тоненькую девушку с острым носиком, и подумала: «Есть ещё люди в мастерской». Дружба Любы и Светы длится около шестидесяти лет до сих пор).

Толик Любу называл «улыба».

Хорошо запомнил первую встречу с Толиком. В то время мы жили на втором этаже двухэтажного деревянного дома близ метро «Пролетарская» (тогда его ещё не было).

В комнате примерно три на три метра ютились я, Света, двухлетний сын Максим и тёща – Полина Васильевна Никифорова. Вторая дверь с лестничной площадки была всегда заперта – соседи жили в другом месте. С этой же лестничной площадки вход в кухню полтора на два метра, а из неё в малюсенький туалет. Наша кровать у стены напротив входа, упиралась спинкой с одной стороны в стенку рядом с окном, а с другой в шкаф, отгораживавший нас от кровати тёщи. Кровать Максима стояла впритык к торцу шкафа. Сразу у входа – стол с табуретками вокруг.

Нам Толик понравился. Красивое лицо с римским профилем, светлые, курчавые волосы, атлетическое сложение. Толик занимался гимнастикой, и даже имел первый разряд, окончил институт, знал массу анекдотов. В общем, понравился.

Вскоре Толик женился на Любе и переехал в Москву. Работал он в закрытой организации. Участвовал в проектировании атомных станций, руководил разработкой каких-то автоматических линий. Потом работал в Атомнадзоре, дважды ездил в Америку в связи с разработкой системы безопасности радиационных объектов.

Он всегда готовился к застольям. На моём семидесятилетии он с Аней Фёдоровой были тамодами. Толик изображал Авдотью Никитишну, одев на голову косынку, а Аня – Маврыкину. У него очень удачно получался смех Авдотьи Нититишны.

Толик замечательно делал демонстрационные чертежи. В своё время мне Люба сделала для защиты кандидатской диссертации чертёж «Классификация отказов механизированных крепей». Букву «о» она чертила циркулем. Подобного чертежа наш ученый совет не видел. А Толик делал мне чертежи для защиты докторской диссертации. Писал он «на глаз». Но как ровно у него получалось! Его внук Андрюшка также великолепно пишет и рисует. Это в деда и бабушку Любу.

Хорошим слухом Толик не обладал. Но петь любил. Часто пел песню о старике и смерти, в которой смерть убежала от старика. Его же смерть застигла в молодом возрасте – ему не было и семидесяти лет. Умер скоропостижно. За несколько дней. От очень редкой болезни крови.

Он был очень артистичным. Таким и остался в моей памяти.