Сердце шторма. Нити жизни

– Если ты так хвалишь меня, то отдай мне стоящий договор. Свои лживые слова засунь куда подальше. Я устала быть на подхвате в спецотрядах. Хочу собственные договора!

– Ух ты, какая пылкая! – прищурившись, засмеялся Отец Договоров. Он все еще был прижат к стене с клинками у горла. – Так недолго сжечь стул, на котором сидишь. Я подумаю над твоими словами.

– Катись на самое дно Огненной Геенны. – взбесилась я его ехидности.

Швырнув клинки к его ногам, я развернулась и вышла. Стоило немалых сил сдержать дрожь, от пробегающего по спине холодка и опасливо не обернуться. Я направилась туда, где Чирано и его посыльные точно меня не найдут.

Громадный гамак неспешно раскачивался на ветру. Убаюкивающее шуршание ветра в тканях, его ласковое прикосновение к коже и невероятная усталость, наступившая после непомерного напряжения, и я отключилась, уснув в растянутом над подъездным мостом знамени. Мне снился тот же импровизированный гамак. Стояла теплая погода, небо было ярко-голубым и по нему изредка проплывали пушистые облака. Вдали кричали чайки, сражаясь за остатки утреннего улова рыбаков. Ветер трепал волосы.

Я подняла глаза в небо. По небосводу плыло облако в форме прекрасного орла. Раскинув крылья, он парил в небе белоснежной пушистой птицей. И как это часто бывает во снах, его крылья даже едва уловимо шевелились, заставляя сомневаться в истинности увиденного. В лапах орел держал кусочек облака, который я нарекла камнем за его форму. Сколько облако плыло по небу, столько не моргая я следила за ним. Постепенно крылья орла сомкнулись, а камень выскользнул из его лап. Взгляд все еще пытался отыскать те черты, которые рисовали фигуру величественной и могучей птицы. Но она уже была далеким смутным воспоминанием. Облако рассеялось сероватой дымкой по небесной синеве. Оно исчезло безвозвратно. Вдруг в глаза попался странный предмет, падающий с неба. Интуитивно я заслонила руками лицо, и через мгновение что-то нежно легло в мою ладонь.

Веревка. В моей руке лежал кусок шпагата с обожжёнными краями и связанный в кольцо. Я некоторое время рассматривала ее. Птица, несущая в своих лапах веревку, на Центоне символизирует скорый путь, а связанные концы – трудности и долговременность дороги.

Чувства были смешанные, как часто это бывает во сне. Сотни воспоминаний былого и образов будущего перемешались в моей голове, словно кусочки разорванных рисунков, которые я пытаюсь сложить вместе. Гамак резко встрепенулся, выгнулся, и подбросил меня в небо. Падая, я не ощущала страха и не чувствовала самого падения. Был восторг, как в тот вечер, когда я впервые прыгнула из окна в объятия знамени. Была грусть, от которой хотелось заплакать, но я не помнила, почему так горько. Был трепет, нетерпение и страх. Все смешалось внутри меня, распирая грудь от переизбытка чувств, с которыми я не могла совладать. Но я продолжала держать связанную концами веревку в своей руке. Выронив ее, я проснулась.

Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в знамени. На небосводе растянулась темная безлунная ночь. Я твердо была уверена, что вскоре меня ждет долгий и трудный путь. Но я была этому рада. Настало время двигаться дальше.

Глава 8

Уезжая в школу Седьмого круга Геенны, я боялась, что не доберусь туда живой.

– Да чё ты? Ну, да, дорога тяжкая и опасная, но разве выполняя договора, мы рисковали меньше? – похлопывая меня по плечу, радостно говорила Шальна.

Весь год, с того момента, как по приказу Отца Договоров меня начали ставить в спецотряды договорных, я вила и трепала нервы своему наставнику. Там, где можно было ослушаться и сделать все по-своему, я делала. Невероятно зля Чирано, я никогда так и не дала ему повода разочароваться или усомниться во мне. Отряды нуждались в моих умениях и навыках, и снять меня с договоров он уже не мог. Потому, как только мне исполнилось шестнадцать Отец торжественно объявил, чтобы я собирала свои шмотки.

– Все-таки решил отказаться от меня? – ухмыльнулась я.

– Увы, нет. Твоя работа слишком всем нравится, чтобы я смог выгнать тебя и оставить все без внимания. – ни капли не смущаясь, ответил Чирано, осматривая книги на моем рабочем столе. – О, я смотрю, ты взяла «Теорию иллюзий». Добралась и до Анва-Ши?

– Ты прекрасно научил меня манипулировать людьми. Нужно быть дурой, чтоб не использовать эти умения для получения всего, что мне надо.

Он сжал губы и отвернулся к окну.

– Довольно. – сказал Отец. Так он говорил всегда, когда поднятая тема разговора ему не нравилась – С магом я разберусь сам – какого сына Геенны он учит тебя тому, чего знать ты не должна. А ты собирай свои вещи, через оборот отправляю тебя и твою подругу Шальну в Седьмой круг Геенны.

– Ты серьезно? – я вскочила с кресла, в котором до сих пор валялась.

– Не могу больше видеть тебя, но сдержу свою часть уговора. И подруга твоя тоже. Пускай не спешит возвращаться. Достала меня уже.

– Я действительно благодарна за это.

– Не спеши благодарить, Сердце Шторма. Посмотрим, сохранишь ли ты свое мнение, когда вернешься из школы. – он оскалился. Я ответила такой же волчьей улыбкой.

Школа Седьмого круга Геенны находилась на границе безжизненной ледяной пустыни края Ледяных Башен и опустевших фабричных районов Хове. Огромная башня, касающаяся своей крышей самих врат в Серебряные Дворцы Блаженства, была сделана, как и все в краю магов, из базальта и известняка. Башня была утыкана разномастными окнами всех размеров и стилей. Нижние ярусы окон башни всегда были закрыты ставнями, но как только снежные ураганы и песочные метели оставались внизу, из окон верхних ярусов открывался захватывающий вид. Бескрайняя голубовато-серая пустыня, полностью покрытая смесью снега и песка, тянущаяся вдаль, покуда видит око. Закат и восход солнца, встречающийся здесь раз двадцать за год, окрашивают пустыню в терракотово-персиковые краски, переливаясь и сверкая, пленяя взор сиянием отраженных от льдов солнечных лучей и приводя в восторг от неописуемой красоты мертвых земель.

В башню вело трое ворот. В первые входила железная дорога, по которой поезда, которые шли исключительно из Ульбретта в Седьмой круг Геенны, привозили и изредка увозили учеников. Так же все продукты и учебники попадали в башню этим путем – через врата Полдня. Вторые ворота – врата Рассвета – были предназначены для учеников, которых, словно скот, выгоняли для испытаний. Третьи же врата в школу убийц были предназначены для гигантов. Последние были спроектированы несколько веков назад, на тот случай, если вдруг коренные жители Северной Морлы решат освоить ремесло договорных. Эти врата имели название Полуночных. Вероятнее всего, для поддержания традиции первых двух врат, которые открывались в названое время. Над башней круглый оборот висел фиолетовый щит защитных сетей, похожий на тот, который накрывает главное здание королевства Четырех Башен – Магистериум. Ночью даже можно было услышать, как потрескивает магия, заключенная в нем.

Обучение в Седьмом кругу Геенны рассчитано на три года обучения.       В       башне достаточно комнат, преподавателей и учебных залов, чтоб вместить половину населения Северной Морлы. Однако, жесткие правила, суровые условия и безжалостные испытания приводят к тому, что больше половину учеников не выживает в Седьмом кругу Геенны. Оставшаяся часть учеников тоже не всегда заканчивает обучение, и сама решает покинуть школу, так сказать, подобру-поздорову.

В башне было два жилых крыла – женское и мужское – и общие аудитории. Нас с Шальной поселили в разные комнаты. В одной комнате было по пять девушек разных возрастов и годов обучения. Не знаю, это было сделано для того, чтобы старшие ученики пугали младших, или наоборот, чтобы помогали советами, но план в любом случае не сработал. Старшие девицы прессовали младших, держались отстраненно и агрессивно. Можно сказать, что те, кто пережил хотя бы год в Седьмом кругу Геенны уже не были похожи на здоровых людей, а скорее на диких собак.

Со мной в комнату заселили еще одну девушку, Куши. Помимо нас в узкой длинной комнате, где кроме кроватей и прикроватных тумбочек не было ничего, даже занавесок на окне, жило еще три девушки. Одна была выпускницей школы наемных убийц, две других – на год старше нас.

Наш приход сопровождался хищными взглядами трех девиц. Едва я опустила дорожную сумку на постель, собираясь разобрать небогатые пожитки, как одна из девиц подлетела к моей кровати. На ней была ситцевая рубашка и плотные матерчатые штаны, рубашка плотно облегала тело. Волосы сплетены в тугую косу и обвиты вокруг головы. Ногти на руках длинные и крепкие. Кроме того, девица была на голову выше меня.

Я не отпускала ручек сумки, чтобы девица не смогла схватить ее. Долго не межуясь, она опустила руки на пояс. Благо, оружие в школе нельзя было носить с собой. (Его вместе с оберегом забрали при заселении и сказали, что вернут после экзамена первого года обучения.) Второй свободной рукой я залезла в любимую сумку, висевшую на плече.

– Что надо? – рявкнула я, роясь в своих вещах.

– Хм, какая болтливая. – надменно ответила девица – Небось с улицы подобрали тебя?

– А ты, небось, дочь богатеньких купцов, настолько тупая и дерзкая, что никто не хочет брать тебя в жены даже после того, как твой папенька заломил несусветное приданное? – в тон ей ответила я, нащупав в сумке роговой гребень для волос. С одной стороны, он был заострен, и мог использоваться как импровизированное орудие защиты.

– Ты как смеешь со мной так говорить?

– А ты что, сильно важная шавка, что мне с тобой любезничать? – ответила я, сжимая в ладони гребень.

Я заметила, как Куши вжалась в стену, а остальные две девушки напряглись. Все с интересом рассматривали доски деревянного пола, но уши ловили каждое наше слово.

– Я троюродная племянница короля дома Зимородка. – гордо ответила девушка. Действительно, ее глаза были невыносимо яркого лазурного цвета.

– Ага. А я дочь Орлицы края Рвущихся в Бездну Скал. – наигранно ответила я. В правду всегда сложно поверить, особенно таким необразованным хамкам, какой была эта девица.

– Все молокососы прислуживают старшим. Это негласное правило Седьмого круга Геенны. – подала голос другая девица из старших. Она была темноволосой, с черными глазами и смуглой кожей. Невысокая, худощавая, с вытянутым лицом, она казалась замученной и запуганной ланью из лесов Западной Морлы.

– Если тебе нравятся унижения, то я не возражаю. – ответила я черноволосой, не оборачиваясь спиной к троюродной племяннице короля Хове. – Но я никому не стану прислуживать.

– Еще увидим. – фыркнула первая девушка. Немного постояв надо мной, она отошла. С обеих сторон было неразумно лезть в драку, не зная сил противника.

Занятия начались на следующий оборот после приезда, но обучение выживанию началось сразу же.

На обеде кормили всех черствым хлебом и травой. К тому времени, как я пришла в столовую все куски хлеба, разобрали, но по тому, как более шустрые ученики грызли свой обед, я поняла, что ржаной хлеб уже не первой свежести. На столе с кастрюлями осталась только трава – обычная трава с лужаек. разный клевер, мята, крапива, щавель, кленовые листья, череда, календула, дикий виноград, и еще много разной зелени. Я подумала, что это шутка, но увидев, как опоздавшие ученики живо перебирают горки травы и сходу съедают ее, я поняла, что другой еды не будет. Некоторые съедобные растения я знала, и мне удалось немного набить ими желудок. Голодать было мне не в новинку. Но некоторые девушки, очевидно, привыкли питаться в избытке, о чем говорили их фигуры или то, с какой шустростью они набросились на горы травы, засовывая в рот все подряд. Куши рядом со мной наблюдала за тем, как другие новички пожирают травы и растения. После конфликта с племянницей короля скромная девчонка решила держать поближе ко мне.

– Не бери это. – сказала я, видя, как она складывает себе в деревянную тарелку ярко-зеленые сочные листья дерриса. Их можно было легко узнать по толстым прожилкам, проходящим поперек мясистого листка. Такие росли у нас в фамильном имении, и не раз садовник говорил, что соком одного листка можно убить целый муравейник.

– Почему? – округлила девушка зеленые глаза.

– Они очень ядовитые.

Куши несколько секунд смотрела на листок, потом перевела взгляд на горы травы, сваленные в кастрюлях, и положив листок на тарелку, отставила все на стол.

– Ты тоже не голодна? – усмехнулась я.

– Что-то аппетит пропал.

Куши была тихой серой девушкой. Русые волосы, гнутые брови, крысиный прикус, длинный нос, овальное лицо с мягкими чертами, сама невысокая, немного сутулая. В ее внешности было что-то крысиное, но она была настолько непримечательной, что среди толпы можно было и не узнать ее. Девушка понравилась мне своим спокойствием, скрытностью и немногословностью. Правда позднее ее медлительность стала меня раздражать.

Я нашла Шальну среди толпы, блуждающей вокруг кучи трав. Подсказала ей те травы, в безопасности которых была уверена. Вместе с Куши мы присели за стол возле окна. Воду мы тоже не рискнули наливать себе из кувшина, опасаясь, что и в ней может быть «сюрприз». В Потерне место за столом определялось вашим рангом. Самые низшие члены гильдии сидели в самых дальних углах столовой за старыми скрипучими деревянными столами, ели из старой железной посуды. Приближенные в Отцу Договоров сидели в самом центре за каменными столами, накрытыми белоснежными скатертями и ели из лучшего в Хове фарфора. В Седьмом кругу все было иначе. Здесь каждый сидел, где хотел, и любой мог предъявить претензию на ваше место.

Через несколько минут появилась первая жертва замысловатой трапезы. За соседним столом девушку внезапно стошнило. Она закричала от боли, скрутившись на полу калачиком. Забилась в конвульсиях, при этом, не переставая блевать. Никто из учеников старших годов обучения даже глазом не повел. Прежде, чем учителя школы успели подойти к ней, бедняга скончалась. Зрелище было отвратительное.

– Кто не хочет оказаться на ее месте, – громогласно произнес высокий темноволосый мужчина с тонкой бородкой в черном камзоле с золотой вышивкой – библиотека Седьмого круга к вашим услугам. Здесь не к кому прятаться за юбку и не у кого сосать сиську.

Мужчина обвел присутствующих колким взглядом черных глаз, многозначительно сдвинул прямые черные брови. Махнул рукой страже у двери забрать тело девушки. Вальяжно заложив руки за спину, учитель вернулся за свой стол. Учителя сидели вместе с учениками, только их еда была приготовлена отдельно и выглядела намного аппетитнее черствого хлеба и ядовитого бурьяна.

– И что это значит? – буркнула Шальна.

– Это значит, что никто не будет учить нас выживать. Мы должны быть осторожными во всем и сами следить за своей безопасностью. – пояснила я.

Ночью я так и не сомкнула глаз. Держа под подушкой роговой гребень, я сжимала его рукой и вслушивалась в сопение своих соседок. Ближе к рассвету произошло то, чего я ожидала. Три девицы старших годов обучения устроили теплый прием новичку. Набросив сеть, они стащили свою жертву с кровати, пока та спала, и принялись бить ее ногами. Про себя я порадовалась, что их жертвой стала не я, а тихоня Куши. Но я догадывалась, что так они хотели показать, что мне будет еще хуже, если я не начну повиноваться им, ведь девчонка даже не возражала им.

Я не сразу встала с кровати, когда Куши стащили на пол.

– Найди себе жертву по силе. – промурлыкала я, упирая острый край гребня в горло девушки с лазурными глазами.

– Достаточно. – скомандовала троюродная племянница короля Хове по имени Савва. Две других ее приспешницы еще пару раз пнули беднягу Куши и отошли от нее.

– У нас еще будет шанс померяться силами. Из таких дряней, как ты, я быстро вышибаю говорливость. – фыркнула Савва.

Не мало смелости нужно было чтобы дерзить тому, кто держит у твоего горла оружие, способное проткнуть кожу и вонзиться в плоть. Я отпустила ее, убрав острие от горла. Она шагнула вперед и на ходу развернулась, стараясь ударить меня ногой в голову. Я легко отклонилась назад, изворачиваясь от удара. Схватив за край наволочки тяжелую пуховую подушку, я швырнула ее в девушку. Уж кто-кто, а я могла похвастаться меткостью. Подушка врезалась девушке в лицо и та, потеряв равновесие от навалившейся тяжести, плюхнулась на соседнюю кровать.

– Терпеть не могу бешеных кошек. – закатывая глаза, возмутилась я. – Уймись уже.

Отплевываясь от перьев, попавших Савве в рот и глаза, девушка села на кровати и смерила своих приспешниц яростным взглядом. Те замеживались, что им делать и в итоге так и остались стоять, сверля взглядом носки своих сапог.

– Ладно. – процедила Савва сквозь зубы – Ты все равно не сможешь не спать каждую ночь.

– Ха! Проверим это. – наиграно засмеялась я.

Следующий эмес нас учили всякой всячине: делать яды из подручных средств, ориентироваться в городской и пересеченной местности, разбираться в стратегиях. Нам преподавали историю королевства, военное дело, литературу, акробатику, психологию и так далее. Нашим учителям было не столь важно научить нас чему-то, сколько воспитать из нас безжалостных убийц. Самым интересным было то, как новичков учили рукопашному бою. В двух словах: все сводилось к звериной жестокости, не испытывая жалости убивать голыми руками, не задумываясь о дружбе или отношениях, приносить близких людей в жертву. Все сводилось к мысли лишь о собственной жизни.

Серая мышь Куши рассказала нескольким другим новичкам о том, что я для нее сделала. Я сдружилась с Куши, и еще некоторыми девушками, подсаживавшимися ко мне в столовой и в библиотеке. Читать, кстати, приходилось много, и не только энциклопедии растений и токсикологии, монографии по пиротехнике и градостроению, рукописи по технике разбивания магических щитов и ковки клинков.

Иногда, приходилось защищать Шаль, Куши, Оклу и еще нескольких первогодок от таких, как Савва и ее подруги. Забавно, что к новичкам задирались в основном девушки, парни старших годов обучения в своем большинстве оставались безразличны ко всему, кроме собственной выгоды и жизни. Шальна выбрала стратегию «тише воды ниже травы», а Куши просто стоически терпела все побои. Я же часами напролет тренировалась в спортзале, чтобы давать отпор всем, кто считал себя лучше, чем я. Побеждать получалось не всегда, но я решила выжать все из своего учебного процесса до последней капли.

Я изучила устав школы Седьмого круга Геенны. После этого под моей подушкой появилась острая бритва, которую я стащила у одного из зевак-первокурсников. Предметы личной гигиены не считались оружием и не запрещались. Так что Савва и подобные ей Лиска с Эмони быстро прекратили ко мне задираться. Лишь постоянно твердили, что они не упустят свой шанс отомстить мне. Зато Куши они избивали регулярно.

Даже несколько раз я встретила Шальну на завтраке с фингалами на лице.

– Ты вырвала у них хоть клок волос? – спросила я невзначай.

– И пару зубов в придачу. – самодовольно ответила толстуха.

Действительно, ее соседки ходили с синяками так же регулярно, как и она.

Несколько раз мне удавалось защитить и Куши. Тройка соседок и еще несколько девок из соседних комнат приноровились вытаскивать серую мышку из комнаты. Они затаскивали ее в общую комнату или душевую, где под шум воды показывали Куши, кто тут главный. Когда сон был не крепким, я просыпалась от шума и вместе мы отбивались. Еще через эмес новичков начали вывозить в Великую Ледяную Пустыню на гонки, и приготовления к еженедельным испытаниям сильно меня выматывали. Часто я очень крепко спала, сжимая в руке спрятанную под подушкой или одеялом бритву.

Глава 9

Впервые на гонку по ледяной пустыне меня подняли очень интересным образом. Среди ночи схватили с постели и выволокли за простыни в коридор. Я пыталась схватить бритву, спрятанную под подушкой, но руки оказались связанны магическими сетями. Закричать тоже не получилось – голос пропал. Очутившись в светлом просторном коридоре, я увидела, что кроме меня там уже собралась небольшая толпа девушек и парней, приехавших в Седьмой круг одновременно со мной. Там была и Шаль, и Куши. В их глазах читались такие же испуг и растерянность, как и в моих.

Глава школы наемных убий, магистр Максен – молодой черноволосый мужчина с тонкой бородкой, которого я видела в первый оборот в столовой – велел всем надеть самые теплые вещи, которые только имеются, и собраться до восхода солнца у ворот Рассвета (вторые ворота, выходившие на Великую Ледяную Пустыню). Так я поняла, что нас ждет самое известное испытание школы договорных.

В своей наивности я полагала, что в гонке по Великой Ледяной Пустыне будут участвовать только новички, или только выпускники – то есть каждому свои испытания. Я ошиблась. Увидев у ворот всех учеников, в том числе и подруг Саввы, и прочих выпускников, и старших учеников. Я с ужасом поняла, что кроме самих бегов по пустыне замерзших песков, мне придется очень постараться, чтобы первое испытание не стало моим последним, и я не осталась в ледяной пустыне Рунцента навсегда. К моему счастью Саввы, и Лиски с ее приспешницами, на испытании не было. Однако нашлось немного тех, кто желал отомстить мне за унижения, полученные в словесной схватке. В основном все волновались о собственно шкуре.

С восходом солнца мы залезли в повозки примерно по шесть человек на каждую, и нас вывезли через врата Рассвета в ледяную пустошь. Повозки были запряжены не конями, и даже не волами. В них были впряжены невиданные прежде существа. У них были широкие плоские головы с круглыми глазами, расположенными в кожаных мешках по бокам головы. Вместо носа было два дыхательных отверстия над огромной зубастой пастью, тянущейся от одного глаза к другому. Жилистое худощавое тело было покрыто серо-черными чешуйками. У существа было четыре лапы с тремя пальцами на каждой, покрытыми огрубевшей кожей. На конце каждого пальца был широкий коготь, блестящий и острый. Помимо лап у существ были длинные кожистые крылья с тонкими острыми краями. Во время полета они громко со свистом гнали воздух, а когда животное стояло, крылья складывались вдоль тела. Так же на проступающем из-под кожи позвоночнике между костяных наростов имелись кожистые гребни, раскрывающиеся во время полета. Существа двигалось неспешно, вольготно смотрели на рассаживающихся по повозкам учеников красными глазами, изредка роя лапами землю. Но стоило существам раскрыть крылья, как они превращались в самых быстрых и опасных хищников.

Перед выездом из башни погонщик подкормил свое существо дохлым хорьком. Громко щелкнув пастью, оно словило свой корм и за секунду смололо его двумя рядами острых крошечных зубов в рубиново-алую кашу.

– Что это такое? – спросила Вальда, один из тех, кто прислушивался к моим советам по поводу растений, которые можно есть и нельзя.

– Без понятия. Никогда такого не видела. – ответила я, прикрывая нос от вони, исходившей от существа.

– Это хукусы. – пояснил Ребер, молодой человек второго года обучения. Как я уже упоминала, юноши спокойно относились ко всем ученикам, и не рвались доказывать кому-то свой авторитет. – Жители Великой Ледяной Пустоши. Они живут подо льдами и питаются теми, кто не успевает до закрытия врат.

– Шутишь? – поморщилась я, глядя как каша из хорька скапывает по плоской морде этого хукуса.

– Нет, серьезно. Где, по-твоему, деваются тела погибших в пустыне учеников?

Ребер смерил меня серьезным взглядом.

– И не подходи к ним сзади. Даже не беги.

– Почему?

– Потом увидишь. – криво улыбнулся юноша. Улыбка у него была красивая, особенно когда во внимательном взгляде присутствовала лукавость.

Глядя, что старшие ученики сами влезают на повозки, я повторила за ними – не нужно быть очень умным чтобы понять, что если они умудрились дожить до второго года обучения, то хоть что-то понимают в этом месте. Пинками тренеры загнали оставшихся учеников в повозки, и нас вывезли из-под защитного купола башни школы договорных. За считаные минуты башня Седьмого круга Геенны скрылась из виду, а мы оказались посреди пустоты, где носился леденящий ветер. Хлестнув покрытыми железом поводьями по спине существа, извозчик прекратил полет. Хукус резко остановился и сложил крылья. Грубой руганью извозчики велели всем нам выбираться с повозок. Старшие ученики спрыгнули еще до того, как извозчики закончили говорить. Замешкавшихся новичков ждали подбадривающие удары плетками, которыми прежде погонщики хлестали хукусов.

Спрыгнув с повозки, я сразу взглядом нашла Куши, Шальну и всех тех, с кем познакомилась за первые два эмеса в школе договорных. Мы столпились в кучку, глядя на то, как серые телеги, запряженные невиданными прежде существами, отдаляются все сильнее с каждым мгновением. Глядя на выпускников, я последовала их примеру и не стала бежать за повозками, хоть мне едва удалось преодолеть этот порыв. Те, кто оказался не столь наблюдателен, и побежали за повозками, замертво упали спустя несколько минут после начала бега. У них не хватало разных частей тела, в том числе головы или брюха. Взглядом я нашла Ребера. Он с отвращением скривил губы и кивнул в сторону удаляющихся повозок. Я благодарно кивнула ему.

Несколькими оборотами позднее я нашла в замшелой энциклопедии по зверологии описание этих существ. Коренные жители ледяной пустыни оказались единственными в своем роде полистазисными существами, что позволяло им физически оказываться в двух местах одновременно. Правда, с единым ограничением: лишь на время, равное промежутку между ударами их двух сердец. То есть умели не только летать, но еще и могли молниеносно оказаться в любом угодном им месте. Вовремя гонки в Великой Ледяной Пустыне уму непостижимым образом хукусы метнулись к бегущим за ними ученикам, посчитав их своими врагами, прикончили их, и вернулись обратно, в упряжь. Так же мне удалось узнать тайну, которой пользовались погонщики, чтобы существа не нападали на них. Они обмазывали себя секретом специальных желез альфа-самцов хукусов, чтобы погонщиков воспринимали как предводителей, и повиновались им.

Наконец, повозки исчезли с поля зрения. Кучка людей, не более сотни, осталась посреди серебрящейся пустоши, залитой первыми солнечными лучами. Пустыня, казалось, загоралась пламенем, которое грозило поглотить всех нас. Побежали первые старшекурсники. Я последовала за ними. За мной последовали мои друзья.

– Держимся вместе. – скомандовала Шальна.

Толстушка разработала целую схему, как нам держаться вместе, стоять и чередоваться местами, чтобы следить друг за другом, чтобы никто не подставил подножку или не сбил с ног. Такое делали все старшекурсники на каждом шагу. В процессе к нам присоединилось еще несколько парней.

Тех, кто падал, никто не поднимал. Они истекали кровью из-за тонких глубоких порезов, которые оставались на коже после столкновения с ледяным покровом земли, и порой могли достигать кости. Обувь защищала ноги от острых иголок, выраставших за ночь на ледовом покрове благодаря тысячам льдинок, гонимых ветрами. Никто не помогал тем, кто получил ранения. Каждый думал лишь о себе. Каждый стремился вернуться в башню до закрытия ворот Рассвета, пока мороз, захватывающий пустыню каждую ночь, не истребил все живое.

Вечером наша группка добралась до ворот Рассвета. Мы были невероятно уставшими и счастливы, что живы. Осознание счастья пришло уже на следующий оборот, когда десятка новичков не досчитались на завтраке. Тогда, в пустыне, видя упавшего человека, я не задумывалась о нем. Я бежала дальше, опережая наступление ночи и надеясь в глубине своего сердца, что тот доберется до врат позднее и с ним все будет хорошо. Дело было вовсе не в удаче или везении, но в ловкости, выдержке и сообразительности.

Спарринги, устроенные на следующий оборот после гонки, назывались «проба духа». Они всегда проводились на следующий оборот после бегов по ледяным пескам, когда ученики максимально вымотаны, и в них участвовали все подряд. Проигравшие отправлялись в Великую Ледяную Пустошь, а выигравший – имел право не участвовать в гонке. Это тоже было своего рода испытание: жить каждый оборот как последний, когда не знаешь, когда следующий забег.

Я поняла, о чем говорила Савва, что она еще увидит, на что я способна. Проба духа был не просто спарринг, а реальная драка без правил. Тренеры смотрели лишь за тем, чтобы в схватку не вмешивались посторонние участники. Учителя могли влиять на исход драки, велеть прикончить или отпустить соперника. Раз за разом меня ставили в пару к Савве или Лиске. Учителя тоже были в курсе отношений между новичками и выпускниками. Целая очередь выстраивалась, чтобы избить меня. Я снова остригла волосы и отрастила острые ногти. Еще познакомилась с несколькими парнями старших годов обучения и предложила тренироваться вместе. Надавив на несколько больных точек, пообещав взаимовыгодный обмен знаниями, мне удалось уговорить двоих тренироваться по вечерам в зале.

Я смекнула вариант, как избежать гонки, при этом не выиграв во время пробы духа. Два исключения освобождали ученика от гонки: смерть и попадание в лазарет. Своего рода это было еще одно испытание, поскольку нужно было решить: добровольно нанести себе тяжелые увечья, или все-таки отправиться в Великую Ледяную Пустошь.

На первой же пробе духа Шальна проиграла. Я ожидала своей очереди и с трепетом ждала своего партнера. В то же время Куши вновь терпела побои.

Мне достался парень последнего года обучения. Взглянув на его лицо, покрытое шрамами, широкие плечи и огромный рост, я буквально сразу сдалась. Смысла драться до последней капли крови не было, а бежать через ледяную пустыню с переломанными руками совсем не хотелось. Поэтому увернувшись от нескольких ударов, я намеренно пропустила удар в живот. Упала на пол и прикинулась побежденной. Тренер не поверил – видно было по его кислой роже – но прекратил бой, объявив победителем моего противника.

Я стала частым участником на гонках, но не завсегдатаем.

Однажды вечером я встретилась с Шальной в общей комнате.

– Когда, думаешь, будут следующие бега? – спросила она, едва шевеля разбитыми губами. Девушку сильно потрепали в последней стычке с учениками старшего года обучения. Она хромала, все лицо было побито, а во время вздохов из легких вырывался свист.

– Послезавтра. – уверенно ответила я.

Гонки новичков проходили каждые полгода – через два эмеса после прибытия новой партии «мяса». Новички прибывали каждые полгода в один и тот же оборот недели. Еще запомнив несколько переменных, я смогла примерно посчитать обороты забегов по ледяной пустоши. На первый взгляд забеги устраивались наобум. Но более пристальное изучение возможных календарей, звездных карт и сезонных снегопадов в пустыне, определение нескольких констант среди возможных переменных, сделало для меня возможным составление особого календаря. Учителя Седьмого круга ориентировались на похожий календарь, отправляя нас в Великую Ледяную Пустыню. Сперва, было трудно – на гонки нас вывозили по несколько раз каждый эмес – но небольшая определенность и стабильность в моей жизни, появившаяся, когда я обнаружила закономерности, по которым устраивали забеги, сняла часть неудобств. Постоянно находиться в напряжении было проще, чем внезапные всплески страха и кратковременное спокойствие.