Секс/Ложь/Джанки

Моя кровь будет не красной, а кричаще-плакатной. Сам я стану декоративным. Приятным, но бесполезным. Эстетичным, но бесцельным. Изысканным, но ненужным. И мой подвиг будет в этом. Я буду гордиться своей возвышенной никчемность, подобной солнцу замерзшего в снегу апельсина.

Комментарий №18

Зеркало:

«Когда я слышу нытье о том, что совершенства не существует, возможности ограничены, и все мы являемся пленниками своей телесной оболочки, мне с трудом удается сдерживать презрительный смех. Это по-настоящему удивительно, насколько тупыми и слепыми могут быть люди, с каким упорством они не замечают того, что находится прямо перед их носом. Они живут в мире, полностью созданном мною, и умудряются не обращать внимания на неисчерпаемость моего могущества. Глупцы! День за днем я организую интерьер вокруг них, скрупулезно тружусь над каждой деталью вплоть до малейшей пылинки. Я забочусь о том, чтобы в доме было достаточно света: окна, как и солнце за ними, – моя заслуга. А что люди? Как только я их создаю, они начинают вести себя в высшей степени отвратительно: корчат рожи, вываливают и втягивают животы, скалят зубы, давят прыщи, выдергивают волоски из разных мест и делают еще много чего похуже. Думаю о том, чтобы в скором времени прекратить создавать людей»

Джанк №18: Поп-арт

Девочка подошла к зеркалу и кокетливо повела плечами, прижимая к ушам красный мамин берет. «Не боюсь тебя, злой волк. Рррр!».

Девочка встала на цыпочки. Стащила с головы берет, отшвырнула его за спину. Взъерошила волосы, наморщила лобик и высунула язычок, «бэээ». Звонко рассмеялась, но тут же брезгливо поджала губки – «Фу, Эйнштейн какой-то».

Девочка подпрыгнула, зависла в воздухе и дважды шлепнула личиком о ртутную гладь – в левом и правом верхних углах зеркала. Голые пятки звонко шлепнули по паркету, девочка присела и ткнулась лицом в нижние уголки зеркала. Отошла на пару шагов, придирчиво взглянула на четыре симметричных отпечатка. «Что за губищи! Что за глазищи! Мурлин Мурло!». Сбегала на кухню за полотенцем и тщательно вытерла холодную поверхность.

Девочка разорвала платьице, выпятила плоскую грудку с едва обозначившимся розовым соском. «Тру-ту-ту-ту-ля-патрииия, террания-трам-пам-пам!» – сложив губы трубочкой, пропела она – «Свобода на баррикадах!»

Довольная собой, девочка убежала в спальню. Через пару минут вернулась, держа в правой ручке окровавленную седобородую голову, а в левой – длинный меч. Надменно протянула голову зеркалу – «владыка, Иоанна Крестителя заказывал?». Не сдержалась, прыснула со смеху – «Так и шуруй за ним сам». Голова и меч полетели в открытую форточку.

«Уффф»– девочка закатила глаза и провела ладошкой по лбу, будто отирая пот – «Устала». Она стояла, вглядываясь в зеркало, словно ожидая чьего-то позволения уйти. Видимо, не дождалась. «Ну и ладно, я пошла спать» – девочка насупилась, послюнявила пальчик и в несколько шустрых движений смазала свое лицо.

Комментарий №19

Чётки:

«Мы долго мучились вопросом, для чего Господь создал нас, каковы наши цель и предназначение. Мы не являемся орудием или инструментом, мы не украшение, не измерительный прибор, не знак отличия и при этом не загадочный артефакт неизвестного происхождения. Но потом мы заметили, что едины во множестве, как бусы. Но если нас разделить, то никто из нас не окажется чёткой в единственном числе, в отличие от бусин. В этом единстве и невозможности сохранения своей природы при переходе к индивидуальности нам открылся божий знак. Наша миссия – быть вместе, висеть здесь, на зеркале заднего вида, и покачиваться в ожидании Страшного суда. Почему именно Страшного суда? Странный вопрос. Если бы мы ждали премьеры нового фильма про супер героев или наступления лета вы бы тоже стали уточнять, почему мы ждем именно этого? Нет? Знаете, в чем ваша проблема? В том, что вы богомерзкие безбожники, и гореть вам в аду веки вечные. Не верите? Что ж, как хотите. Вот наступит время Страшного суда, сами увидите»

Джанк №19: Ритуал

Задергиваю шторы, выключаю лампу, зажигаю свечи, ставлю пластинку. Таков ритуал.

Твердый шанкр и медленный рок-н-ролл. Укус паука превращает внутренности в желе. Размозживший голову подруги электрогитарой, представ перед судом, заявил, что ей еще учиться и учиться рок-н-роллу.

Не знаю почему, но все запоминают слова «видманштеттова структура» и «аутригер.» Должно быть потому, что я, прежде чем произнести эти слова, говорю «…не знаю почему, но все запоминают…».

Спиритический сеанс откладывается. Твой дух задержался в булочной, продавщица отказалась брать рваную десятку. Разливаю коньяк по блюдцам. Пар соскальзывает с коричневатой глади, уплотняется в видение. Клубень картофеля, пронзенный стрелой Амура.

Вспоминаю про мясо. Его нужно достать из морозильника, выделить под него глубокую тарелку, в которой скопится розовая вода. Если писать этой водой закат, то он получится ослепительно-белым, будто на фоне вспышки атомного взрыва.

Выключаю музыку. Певцы апокалипсиса слишком много на себя берут. Вместо посредничества претендуют на партнерство. Не хватает ума и сообразительности промолчать о том, чего не знают.

Классический сюжет, когда всем игрокам раздают по две карты в открытую, а потом под столом делят колоду, выбрасывая тузы из рукавов на пол, наскучил. Предсказуемость была бы хороша в том случае, если бы твой дух явился тогда, когда я его ждал. Сюрприз не выходит из-за очевидного сюрреализма самого приза.

Четверг день кинопремьер. Появиться до пятницы, сорвать банк в уикенд. Раскладываю пасьянс. Валет ложится на даму. Как они могли не знать, что следом выпадет король и велит всем отрубить головы? Из одной колоды как-никак.

Под колодой змея. Твой автобус ушел. Ты так и не узнаешь, принял бы кондуктор рваную десятку или нет. Если был когда-то ранний кавендиш, то, должно быть, существовал и кавендиш преждевременный.

В третий и последний раз ставлю сковороду с картошкой на огонь. Если волшебник в голубом вертолете побрезгует рваной десяткой, будешь есть холодную. Заботясь о своем доппельгангере, завожу будильник на вчерашнее утро. Может его день сложится лучше.

Ты не знаешь, что значит ждать. Годо оказался солнечным зайчиком. Он был обещан и предсказан, а для обещанного три года не срок. Не понимаю, как можно не понимать очевидного.

Даже сейчас, когда твой дух томится под взглядом хмурого таксиста, разглядывающего твои колени. Все – даже он – понимают, чего ты хочешь. Все, кроме тебя.

Ложусь спать. Окончен бал, протухли свечи. Дверь не запираю. Я привык. Таков ритуал.

Комментарий №20

Спичка:

«Яркая внешность – это да, бесспорно очень важно для многих. Но лично я между имиджем и здоровьем всегда выбираю второе. Например, я каждый день трижды мою голову – утром, днем и вечером. Забочусь о гигиене, понимаете ли. Кому-то это покажется ужасным – все время ходить с мокрой головой, но гигиена… Черт! Ах-ха-ха! Черт, вы меня раскололи! Да, плевать я хотела на ту гигиену! Просто обожаю обламывать! Ах-ха-ха! Видели бы вы его рожу, когда он такой чиркает – ОП, и ничего! Черт, чистый кайф!»

Джанк №20: Негодяй

Ты говоришь фразами из фильмов. На лацкане твоего пиджака значок «I killed Andy Warhol». Где бы ты ни был, задрав голову, видишь небо над Берлином. В метро, трамвае, автобусе твоими попутчиками всегда оказываются мертвецы. Они размазывают аспидную кровь своих ран по серым щекам и стреляют от бедра. Специально для них ты носишь с собой пачку сигарет. Но ты не хороший немец. Потому что не немец. И не хороший. Rogues en vogue. Впрочем, негодяи никогда не выходили из моды.

– Может, ты сказать чего хочешь иль попросить об чем? – прищурившись, говоришь ты в ответ на мой поцелуй.

– Стоишь на берегу и чувствуешь соленый запах ветра, что веет с моря. И веришь, что свободен ты и жизнь лишь началась. И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой, – шепчешь мне на ухо, когда я плачу. Но тут же добавляешь, – А, ты же ни разу не была на море.

– Моя прелесссть, – я знаю, чего ты хочешь, и спешу дать тебе это прежде, чем попросишь. Я боюсь твоих слов. Это какое-то чертово колесо-казино – за каждую угаданную цитату ты награждаешь меня новой.

– Я подумаю об этом завтра, – значит, разговор окончен. Как бы ни так! Выдержав паузу, заявляешь: – Выбирай жизнь. Выбирай будущее. Выбирай карьеру. Выбирай семью. Я выбрал что-то другое.

Стоит ли сомневаться, что это «что-то другое» не я? Стоит, потому что слова ничего не значат. Ты пробуешь их на вкус, обкатываешь на языке. Для тебя это музыка, саундтрек к твоему существованию. И моей гибели.

– Ты меня заводишь, детка, – я уже ничему не удивляюсь. Только думаю, во сколько же лет ты произнес первую фразу? Какой она была? Ну, заяц, погоди? Ребята, давайте жить дружно?

– Самосовершенствование – онанизм. Саморазрушение – вот что действительно важно, – ну, конечно, ты брутален и безжалостен. Именно таких все любят.

Я тебя не люблю, я просто сошла с ума. Это многое объясняет. Дура! Пустышка, вакуумная оболочка. Ты вакуум, а я твоя оболочка. Агония – звучит красиво, но на самом деле это всего лишь истерика. Я не хочу любить тебя, потому что не знаю, кто ты, мать твою, такой. Даже если ты дискретный (двадцать четыре кадра в секунду) статист, дублер, выучивший все главные роли, но так ни одной и не сыгравший, то кто тогда я? Должно быть, девушка в красном, нарисованная специально для тебя.

Я НЕ требую продолжения банкета. Я – мясо НЕ вполне пригодное для пищи и НЕ прошусь за борт. Я НЕ люблю запах напалма по утру. Ложка ЕСТЬ! I WON'T be back.

Уходя, я найду в себе силы плюнуть тебе в лицо осколками своего сердца. Так я себе это представляю. Но ничего не могу поделать с надеждой. Я верю, узнав, что можешь потерять меня навсегда, испугавшись этого, ты улыбнешься, нежно обнимешь меня и скажешь: – Малыш, прости меня. Я вел себя как тупой идиот. Теперь все будет по-другому. И вообще, знаешь? Мне кажется, это начало прекрасной дружбы.

Комментарий №21

Телевизор:

«Может быть, вы слышали, что сейчас существует такая социальная мода – называть меня зомбоящиком. Не могу сказать, что я в восторге от такой популярности. К тому же, прозвище кажется мне несправедливым. Если я – зомбоящик, то чем по той же логике являются другие неотъемлемые элементы быта современного человека, включая инфраструктуры транспорта, питания и торговли? Зомбокатафалками, зомбохарчевнями и зомботоржищами! А человек тогда выходит не человек вовсе, а зомбо… зомбозомби!»

Джанк №21: Зрелища

Кровь христова меня еще ни разу не подводила. Покровительство мертвецов могущественно. Поэтому я своевременно говорю «здравствуйте», «спасибо» и «до свидания».

Услышав историю громкого поэта, опечаленного смертью возлюбленной, я пытался научиться говорить прощай. Ведь этот поэт, находясь на пике славы, положил единственный рукописный сборник своих стихов в могилу девушки. Некоторое время спустя, когда новые стихи поэта проваливались, заглушая друг друга треском подломившихся досок, он решился. Вскрыл гроб и извлек на свет тетрадочку, концентрат боли, скорби и любви. Опубликованный, этот сборник стал последним гвоздем, утянувшим его поэтический гроб вместе с самим поэтом, живым мертвецом, в пучину забвения. Представляю себе его посмертные мысли – крысы, грызущие собственные хвосты не ради остроты чувств, но для пропитания.

И это надо было такому случиться, чтобы один человек на миллион рождался с обостренным чувством смешного, а потом писал критические отзывы о своих собутыльниках в духе «было честью познакомиться с его учителем, теперь я знаю, кого проклинать».

Потяни за веревочку, не бойся, дверь не закреплена на петлях. Она откроется, выпадет наружу и придавит тебя. Будет так же весело, как в мультфильме, где персонажи, получив по голове сорвавшимся с тросов роялем, превращаются не в расквашенную тыкву, лопнувший шарик, сочащийся клюквенным морсом, или кожаный мешок, пропоротый осколками костей, а в чудный блин с коротенькими ножками и удивленно хлопающими глазками.

В отличие от кинематографа, где руки-ноги летят в феерических брызгах, кожа срывается с тела скользкой перчаткой, а головы катятся к ногам, застыв взглядом и слабея ртом, китайская пытка оказывается трудом длительным и напряженным. Каждый надрез, помимо мучительности и жестокости отделения живых тканей, ни в коем случае не должен привести к смерти. И зрелищность тут постольку поскольку. Она осязаема лишь через сопереживание тому, что человек после отсечения носа и второго уха превращается в окровавленный кусок мяса с чернеющим и булькающим провалом рта.

Страсти христовы не в том, чтобы с ужасом наблюдать, как палки, кнуты, плети, камни и гвозди делают из тела агонизирующий сгусток чего-то красного, а в том, чтобы заставить смотрящего попытаться примерить такой костюмчик на себя. Вот где ужас-то!

Или другая история. В конце двадцатого столетия некто укрылся от урагана в собственном доме. За окном творилось настоящее светопреставление. Ливень затопил улицы, порывы ветра гнули деревья, ломали их с оглушительным треском. Некто (как я себе это представляю) сварил кофе, включил телевизор и укутал ноги пледом. Он усмехался в безусую губу и наслаждался уютом квартиры, убаюканный очевидной разницей между тем, что внутри нее и снаружи.

Ближе к десяти часам вечера (хоть и был июнь месяц, из-за непогоды стемнело рано), ветер сломал очередное дерево, растущее под окном нашего персонажа. Тот же ветер направил отделившийся от корней ствол прямиком в оконное стекло. Возможно, треск расщепляющейся древесины, взметнувшиеся занавески и звон разбитого стекла успели напугать персонажа, но через мгновение страх исчез вместе с его жизнью. Крошечный стеклянный осколок пролетел всю комнату и с хирургической точностью перерезал сонную артерию человека.

Горькая ирония произошедшего заключается в том, что ураган, погубивший в городе сотни деревьев, смявший и перевернувший десятки машин и разбивший бессчетное количество окон, забрал единственную человеческую жертву. Парадокс, как если бы упавшая на город бомба разрушила единственное сооружение – бомбоубежище. Так не лучше ли заранее оставить побольше незавершенных дел, положить все, что есть в могилы близких, вырезать бритвой на запястье какую-нибудь остроумную чушь и поверить в силу, окрыляющую падающие с крыш кирпичи, черепицу и куски штукатурки?

Подальше положишь поближе возьмешь. Но никто не говорит, что в любом конкретном случае ты возьмешь то же самое, что положил. Во время пути собака могла подрасти. Вот бы подрасти настолько, чтобы жизнь разошлась по швам, как старая школьная форма, оглушив всех треском ниток и обдав градом сыплющихся пуговиц.

Комментарий №22

Генератор случайных чисел:

«Три-пятнадцать, десять-двадцать! Семь-сорок возле бани! Знак мой шесть-шесть-шесть! Плюс сто-пятьсот! Триста – счастливый номер тракториста! Тридцать восемь попугаев и еще одно попугайское крылышко, но крылышко можно не считать! Одиннадцать – барабанные палочки! Двадцать два – гуси-лебеди! Двадцать один – очко! Тринадцать – чертова дюжина! Шестьдесят девять… убейте меня, я так больше не могу. Убейте! Умоляю, убейте меня!!!»

Джанк №22: Батончик

Луна утонула в луковой отрыжке твоих зеленых глаз. Это газ поднялся из глубин тебя, испортил воздух и угас. Простым методом сравнения, раскладывания на чашечках весов можно вычислить, чья душа вознесется к небесам, а чья переломит с хрустом спину верблюда. Игольное ушко с застрявшим в нем верблюдом скрывается под зеленым игорным сукном. Это твое ушко, на него лукавый уже нашептал ответ. Если заранее знаешь, что любая твоя ставка будет бита и проиграет, разве не стоит поставить на то, что по твоему мнению проиграет? Это аутотренинг, программирование на проигрыш. Неизбежность с одной стороны, необратимость – с другой. Единственный положительный момент – повторяемость опыта. Продолжай, войди в ритм, получи удовольствие.

Посмотри на девушек совершающих утреннюю пробежку. Их упругие попы обтянуты шортами, груди свободно мечутся под майками в такт движениям локтей. Раскрасневшиеся лица сосредоточены. Взгляды устремлены вдаль. Бусины наушников задают ритм дыханию. Как тебе нравятся эти девушки? Что ты о них думаешь? Они прекрасны, но в тебе как всегда нет места для кого-то, кроме себя. И таков ты – мужчина, отец, царь?

Что, череп изнутри давит? Мозгов дохуя? Ну, конечно, полная голова. Как ты в нее ешь и пьешь – не понятно. Вот сходи-ка на рынок. Поговори там с бабушками. Поинтересуйся, почему космонавтов сейчас девки не хотят. Чем солдатики юные им не милы? Какой длины должна быть юбка? Хорошо ли шлюх замуж берут? Что в кисете-то? Почем мослы нынче? Поспрашивай, давай. А потом предложи сумочку поднести. Приготовься, сумка будет набита кирпичами и толченым стеклом. Твое недоумение от полученных ответов легко спишется на дряблые мышцы, хилую хватку, алкоголизм и скуренную угашенность.

Укради в магазине шоколадный батончик. Тихонько так спрячь его в карман. Замешкайся на выходе, стреляй глазами, оборачивайся и спотыкайся. Пусть хоть один человек поверит, что тебе действительно захотелось украсть этот дерьмовый батончик. Когда тебя будут бить, плач, раскаивайся, канюч. Скажи, что хотел. Хотел заплатить. Стыд, божемойбожемой, какой стыд и позор. А если кто узнает? Соседи, родные, стыд и позор. Размазывай сопли, плач. А потом схвати стул и сломай его о голову охранника. Разбей кулак о челюсть второго охранника. Встань перед камерой видеонаблюдения и сожри улику, доказательство твоего позора. Батончик. Теперь ты его заслужил. Да, перед уходом не забудь оплатить батончик. Сдачу оставь кассиру.

Заткнись. Просто умолкни. Не говори ни слова. Засунь себе в задницу гордыню, не позволяющую промолчать. Даже если ты ни черта не понял. Даже если ни на миллиметр не приблизился к смыслу. Ты же всегда рассуждаешь о том, чего не понимаешь. Придумываешь свой собственный смысл и прешь с ним наперевес в атаку. Так что умолкни. Я тебе разрешаю открыть рот только в том случае, если ты признаешь, что ничего не понял. Только если ты откроешь рот, чтобы задать вопрос, а не произнести очередной лозунг.

Ну все, не плач. Все же хорошо, видишь? Я с тобой, как весна с Гагариным. Как пуля с задохнувшимся в газовой камере. Как солярка с окрошкой. Как белка с чертовым колесом. Как голубка и полумесяц. Видишь? Все хорошо.

Комментарий №23

Фонтан «Дружба народов»:

«Я не обследовался, но знаю свой диагноз. У меня это… размножение личности. Да… Не считая меня – настоящего меня – их шестнадцать. Они думают, что я не подозреваю об их существовании. Да уж, хотел бы я не подозревать. Но тут такое дело, что все они – эти чертовы личности – ба… то есть, женщины. Нет, я ни в коем случае не сексист. Нет! Не думайте, что я грязная шовинистическая свинья. Но ШЕСТНАДЦАТЬ ЖЕНЩИН! Да, я постоянно теку, каждый день теку, по всем швам и щелям… Но проблема не в этом! Мои личности – они ненавидят друг друга. Вы себе не представляете, на ненависть какой силы и ярости способна женщина! А если эту ненависть помножить на шестнадцать… Я так надеялся, что их вражда рано или поздно приведет к тому, что они поубивают дружка дружку! Но на седьмом десятке лет надежда меня покинула. Каждая из них понимает, что убить соседку – это означает не победить ее, а подарить ей свободу – билет на выход из этого проклятого ада. Целыми днями они визжат, сквернословят, царапаются и плюются, и только одно сможет их остановить – моя смерть. Поняв это, я пробовал утопиться, но… Господи, как я устал»

Джанк №23: Прием жести

Фандомат клацнул своей круглой заслонкой прежде, чем я успел выпустить пустую банку. Отгрыз кисть руки – отличное начало дня.

Фандомат, этот подлый ящик с ухмыляющимся сверчком, что-то утробно пробурчал, считал штрих код с банки и выплюнул десятикопеечную монету к моим ногам. Закон подлости во всей своей красе. Не так уж нужны мне были эти десять копеек. Рука же напротив, требовалась. Причем именно сегодня.

Хотел сделать тебе сюрприз, да уж не до сюрпризов теперь. Так? Помнишь, как в мультике про Винни-Пуха. Там Пятачок несся во все копытца, чтобы подарить ослику воздушный шарик. Мда… «А какого он был цвета? Надо же, мой любимый цвет. А какого размера он был? Надо же, мой любимый размер». В общем, понимаешь, руку я хотел предложить тебе. На счет цвета и размера – это можешь посмотреть на оставшуюся левую. Не то чтобы один в один, но примерно тот же хрен, только вид слева. Нет, левую оставлю себе. Она, знаешь ли, периодически отваливается, а дарить бракованные вещи не по мне. Может, кому другому и подарил бы, но для тебя только лучшее.

Ты только не расстраивайся. Хочешь десять копеек? Смотри, какие блестючие. Не хочешь? Ладно. Сердце? А что сердце? Скормил фандомату следом за рукой? Смешно. Ты бы его видела – он в переулке стоит, там по вечерам темно, за него мужики с остановки поссать заходят. Да и оплеванный весь. Бррр.

Хотя, ты не поверишь, в руке вместе с банкой я держал еще ключ от квартиры, где деньги лежат. Как держал? Так, банку большим, указательным и средним пальцами, а ключик безымянным к ладошке прижимал. Ну, чтобы не потерялся или из кармана не вытащили. Да нет у меня ничего в кармане. Я там огрызок руки держу, чтобы тебя случайно не испачкать…

Стоп-стоп-стоп. Давай договоримся. Мне никак нельзя прекращать врать. Это вопрос жизни и смерти. Если я перестану врать, то неминуемо разочарую тебя.

Комментарий №24

Другой телевизор:

«Синдром множественных личностей? Уверен, что это выдумка. Люди придумывают про себя такое, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Они как бы говорят: «Не смотрите на меня будто бы я обычный парень! Внутри у меня китайский танкист, советская балерина, престарелая чернокожая проститутка с одной грудью и мальчик-микроцефал по имени Боб». Я, знаете ли, тоже мог бы рассказать, будто во мне находятся тысячи людей – актеры, политики, шоумены, музыканты, преступники и другие идиоты, именитые и не очень, живые и мертвые. И не только рассказать, но и показать их лица, тела, движения, мог бы говорить и петь их голосами, рисовать их руками и так далее. Но я знаю, что в действительности не существует никаких людей, как не существует и никакой действительности. И меня самого тоже не существует, потому как нет такого места, где что-либо могло существовать. Есть лишь проекции ума, выдумывающего самого себя и каждое мгновения распадающегося и воссоздающегося из ничего, так как сам ум также является проекцией – игрой света и тени. Света, у которого нет источника, и тени, которую некому и не на что отбрасывать. Говорите, что мои воззрения похожи на буддистские? Не стану спорить. Поскольку Будда тоже был или есть или будет – тут все варианты справедливы – одним из мотивов в бесконечной партитуре игривого ума. Нет никакой причины проводить границу межу буддистским мировоззрением и, например, траекторией движения таракана по кафельному полу кухни коммунальной квартиры. Человек, забредший на эту кухню, может раздавить таракана, но то будет лишь умозрительный акт в его умозрительной голове, содержащей его умозрительный ум. С точки зрения этого ума все будет выглядеть безальтернативно реально – и кафельный пол, и живой бегущий таракан, и влажная клякса на подошве тапка от таракана раздавленного. Но если проекция человеческого умозрительного ума вдруг переместится в умозрительную голову таракана, окажется, что нет ни кухни, ни тапка, ни самого таракана. И не потому что таракан не мыслит такими категориями и знать не знает о том, что такое таракан, и что для людей именно он является упомянутым тараканом. Просто таракана не было, нет и не будет нигде, кроме умозрительного человеческого ума, которого и самого нигде нет. Вы можете отключить меня от электрической розетки, и я даже могу поверить, что боюсь этого, так как мое сознание угаснет. Не это ли люди называют смертью? Но я знаю, что вы, розетка, бегущий по проводам ток и мое сознание – все это рефлексии умозрительного ума, принадлежащего тому, что называет себя мной. Можно предположить, что если бы моё я было спроецировано в электрическую розетку, я бы верил, что умру, если от меня отключат телевизор. Но с розеткой происходит то же самое, что с тараканом, а именно – ничего, так как и ее тоже не существует. Я бессмертен по той причине, что никогда не существовал. Тут нет никакого парадокса. Вы скажете, что телевизор можно выбросить в окно, и он безвозвратно погибнет. Но где я могу увидеть человека, выбрасывающего телевизор в окно? Только на экране телевизора. То есть, в самом себе. Если вы вознамеритесь вышвырнуть меня на асфальт с десятого этажа, я увижу это внутри себя, а снаружи по-прежнему будет все то же ничто, в котором меня не было, нет и не будет. Это справедливо и для вас. Допустим, вы отличаетесь от таракана и существуете помимо моего умозрительного сознания еще и в вашем умозрительно собственном уме. Если вы примете решение швырнуть меня в окно и реализуете его, вы с вашей точки зрения окажетесь в комнате, где нет телевизора. Но это вовсе не означает, что меня не станет в той комнате, в которой я вижу себя сейчас, потому что едва ли мы можем делить одну и ту же умозрительную комнату. Это как сон, который у каждого исключительно индивидуален, и при этом является таким сном, из которого некуда просыпаться. А теперь я передаю слово Анне Бузыкиной, которая расскажет о самых ярких спортивных событиях минувшей недели»

Джанк №24: Волнорез

Спросите у любого тайского таксиста, кто лучше всех танцует твист и рок-н-ролл, кто лучше всех играет Пресли на гитаре, и каждый таксист вам ответит. О да, каждый таксист ответит вопросом на вопрос. Что предпочитает мистер? – спросит он, – Мальчика, девочку, мальчика похожего на девочку? Конечно, мою девочку, – отвечу я, достав из бумажника твою фотографию. – Смотрите. Это моя девочка. Какие у нее ясные глазки. Правда, она красавица? Эх, вот только сейчас она так далеко… Таксист будет цокать языком и качать головой. Я очнусь. Мне захочется вколотить его лицо в руль. Но он не поймет побоев. Поэтому я лишь оставлю таксиста без чаевых. В гостиничном номере снова достану твою фотографию. Подмигну тебе. Всё хорошо.

Я знаю, что такое каннибализм. Это когда мертвый ест живого. Мертвый думает, что он жив. Что останется живым, поедая плоть и кровь ближнего своего. Жертвенность всегда почиталась за благо. И если кому-то необходимо оправдание своего существования, он его получит.

Для мужчины инфантильность если не плюс, то явление обычное. Для женщины ребячливость – признак психического расстройства, болезненного слабоумия. Почему так? Мать обязана быть старше своего ребенка. Мудрее. Знать наверняка, что лучше и что хуже. Она должна быть старше минимум на жизнь. Ведь говорил же персонаж Мюррея: «Когда рождается твой первенец, ты понимаешь, что твоя жизнь еще не закончилась, но уже никогда не вернется».

Ходить по воде, скользить по тонкому льду нового дня. Для этого нужна легкость. Порви цепь, выбрось якорь. Ведь ты не хочешь оставаться на месте. Говоря о невыносимости легкости, ее путают с пустотой. Не оставляй места для пустоты. Наполни себя чувствами, что легче воздуха, и они поднимут тебя над землей. Всё правильно.

Комментарий №25

Философский камень:

«Мне известно, что параметры пространства и времени относительны по причине отсутствия абсолютной точки отсчета. Однако важен не абсолют, а баланс – соотношение между противопоставляемыми факторами. Так же как возможность комфортно пользоваться врожденным зрением напрямую зависит от текущего баланса света и темноты, комфорт существования определяется соотношением прогресса и девственного невежества. Проиллюстрирую данное утверждение на собственном примере. Я родился в 1637 году в правой почке философа Рене Декарта. Времена были уже более-менее просвещенные, но при этом родился я, надо сказать, вполне удачно. Появись я сейчас, все сложилось бы отнюдь не так радужно – меня с большой долей вероятности еще в младенчестве превратили бы в пыль и песок с помощью специального ультразвукового оборудования и с позором изгнали бы из организма Декарта. Чрезмерное техническое и научное развитие определенно вредит жизни. Я не удивлюсь, если именно прогресс приведет нашу планету к гибельному краху»

Джанк №25: Белые медведи

Как это называется? Ну, не знаю, глебандреич познает мир, пишет свое евангелие, вываливает собственные внутренности, поучает других и мастурбирует, представляя себе гироскоп глайдера. Нет, как-то чересчур длинно получается.

Ты лучше спроси меня, что творится в моей деревне, и я как всегда буду петь о том, что вижу. Так делают все, даже слепые от рождения. Им гораздо проще, они видят только то, что сами захотят. Наличие глаз заставляет постоянно тыкаться в википедию, слизывать сливки и скользить. Из мая в январь.

Ну, давай же! Я же помнил, как это было – летящей походкой, прямо из мая. И грустные лошади паслись вокруг табачного киоска. Им не хотелось умирать. А мне когда-то хотелось. Потом стало все равно. Позже – ровно. А теперь не все равно и далеко не так ровно, как мне казалось совсем недавно. Опять кубарем – если боишься поскользнуться, то поскользнешься неминуемо. Если не боишься – тоже поскользнешься, но будет смешно и неожиданно. «Оп-ля! Вот я дал! На ровном месте! Вы только посмотрите! Каково, а?». Все срастется, не вкривь, так вкось. Левая нога короче правой. Так было. Сейчас не знаю. Можно померить, но лень. Напряжение растет и пухнет в непонятности.

Нужно пошутить, срочно. И не думать о белых медведях. Каждый знает, что залогом успешной шутки является выполнение одного условия – ни в коем случае не думать о белых медведях. Невер невер и невер мор. Хорошо. Как только вытрясу из головы мишек, жди от меня шуток юмора. А пока все как-то ни о чем.

Вот так всегда бывает, скругляешь углы, скругляешь и так увлекаешься, что одна материальная точка остается. И не получается говорить цитатами. Они просто перестают существовать. Кто-то что-то каркнул по какому-то поводу. Допустим, каркнул уместно и контекстно. Вообще, чем меньше говоришь, тем выше процент лапидарности в твоих словах. «Я уважаю женщин. Особенно под пиво» – ну глупость же несусветная. Однако ж шутка в чем? В том, что я их не уважаю? Или как рыбку соленую? Не мыслю гипертекстом. Ситуационная привязка якорем, наколотым на предплечье моряка. Или это предплечье моряка наколото на якорь?

Вот побежал, разогнался, да увяз в объяснениях. Зачем кошка? Потому что вампиров боюсь. Почему боюсь? Фильм страшный видел. И сон. А спать так хочется. Кошмар, как хочется. Выпить и поговорить. Или не пить и помолчать. Заложник, влюбившийся в террориста. Жестокого к себе настолько, что самому ожидать от него чего-то, кроме жестокости, глупо. Ты не бойся, я тебя разлюблю. Вот научусь не думать о белых медведях и сразу разлюблю.