Читать книгу: «Кто такие привидения, и где они обитают», страница 4

Призраки

Теософы проводят различие между всеми этими различными телами; студенты-экстрасенсы стремятся, по большей части, только доказать объективное существование любого из них.

В этой главе я приведу ряд случаев, когда “Призраки”, или “Фантомы Умерших”, как их называют, являлись одному или нескольким людям одновременно; иногда рассказывая им что-то, чего они не знали; иногда перемещая материальные объекты в комнате; иногда стаскивая постельное белье и т. Д. Почти все эти случаи достоверно подтверждены и были получены из первых рук. У многих из них есть подтверждающие показания нескольких других людей, которые также видели призрачную фигуру или каким-то образом разделяли этот опыт. Я начну с …

Русский призрак

Нижеследующий рассказ подтвержден мистером У. Д. Аддисоном из Риги и отправлен им мистеру У. Т. Стеду, который опубликовал его в Borderlands:

Случаи, о которых я собираюсь рассказать, произошли со мной в феврале 1884 года, и эта история хорошо известна моим ближайшим друзьям.

Пять недель назад моя жена подарила мне нашего первого ребенка, и поскольку наш дом был маленьким, мне пришлось спать на кровати, застеленной в гостиной – просторной, но уютной квартиры, и последнее место, которое можно было бы ожидать, что призраки выберут для своих странствий.

В ту ночь, о которой идет речь, я улегся на свой диван вскоре после десяти и заснул почти сразу же, как оказался под простыней.

Вместо того, чтобы спать, прямо до утра, я проснулся после короткого сна без сновидений со смутным сознанием того, что кто-то позвал меня по имени. Я как раз обдумывал эту идею, когда все сомнения рассеялись, когда я услышал свое имя, произнесенное слабым шепотом: ‘Вилли’. Няня, которая ухаживала за ребенком и которая спала в гардеробной, примыкающей к нашей спальне, была больна последние несколько дней, и накануне вечером моя жена пришла и попросила меня помочь ей с ребенком. Поэтому, как только я услышал этот шепот, я обернулся, думая: ‘Ах, это снова ребенок’.

В комнате было три окна, ночь была безлунной, но звездной; на земле лежал снег, и, следовательно, "снежный свет", а жалюзи были подняты, в комнате ни в коем случае не было темно.

Первое, что я заметил, обернувшись, была фигура женщины рядом с изножьем кровати, и которую (следуя ходу моих мыслей) я принял за жену. ‘Что случилось?’ – спросил я, но фигура оставалась безмолвной и неподвижной. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я заметил, что на голове и плечах у нее была серая шаль, и что она была слишком маленького роста, чтобы быть моей женой. Я молча смотрел на нее, гадая, кто бы это мог быть; видения и призраки были далеки от моих мыслей, и туманность очертаний этой безмолвной фигуры не поразила меня в тот момент так, как это было впоследствии.

Я снова обратился к ней, на этот раз на местном языке: ‘Чего ты хочешь?’ И снова никакого ответа. И теперь мне пришло в голову, что наша служанка иногда ходит во сне, и что это была она. За изголовьем моей кровати стоял маленький столик, и я потянулся за спичечным коробком, который лежал на нем, не сводя глаз с предполагаемой сомнамбулы. Спичечный коробок теперь был у меня в руках, но как только я достал спичку, фигура, к моему удивлению, казалось, поднялась с пола и двинулась назад к крайнему окну; в то же время она быстро поблекла и стала размытой из-за серого света, льющегося из окна, и прежде, чем я успел зажечь спичку, она исчезла. Я зажег свечу, вскочил с кровати и подбежал к двери: она была заперта! Слева от гостиной находился будуар, отделенный только занавеской, эта комната тоже была пуста, и дверь тоже была заперта.

Я протер глаза. Я был озадачен. Теперь мне впервые пришло в голову, что фигура выглядела туманно, а также то, что моя жена была единственным человеком, который называл меня "Вилли", и, конечно, единственным человеком, который мог дать этому слову его английское произношение. Сначала я обыскал и гостиную, и будуар, а затем, открыв дверь, вышел в коридор, подошел к двери моей жены и прислушался. Ребенок плакал, а моя жена не спала, поэтому я постучал, и меня впустили. Зная, что она сильная духом и не нервничает, я спокойно рассказал о своем опыте. Она выразила удивление и спросила, не боюсь ли я возвращаться в свою кровать в гостиной. Поболтав несколько минут, я вернулся в свою комнату, запер дверь и, забравшись в постель, очень спокойно обдумал все это дело. Я не мог придумать никакого объяснения этому происшествию и, чувствуя сонливость, погасил свет и вскоре снова крепко заснул.

После короткого, но крепкого сна без сновидений я снова проснулся, на этот раз лицом к среднему окну; и там, вплотную к нему, снова была фигура, и из-за ее близости к свету она казалась очень темным объектом.

Я сразу же потянулся за спичками, но при этом опрокинул стол, и он полетел вниз вместе с моим подсвечником, часами, ключами и т. д., с ужасающим грохотом. Как и прежде, я не сводил глаз с фигуры и теперь заметил, что, чем бы она ни была, она движется прямо на меня, и в следующий момент отступление к двери будет отрезано. Это была не очень хорошая идея – бороться с неизвестным в темноте, и в одно мгновение я схватил простыню и, схватив его за углы и держа перед собой, я бросился прямо на фигуру. (Полагаю, я думал, что, удушив голову моего предполагаемого противника, я смогу наилучшим образом отразить предстоящую атаку.)

В следующее мгновение я приземлился на колени на диване у окна, положив руки на подоконник, и с сознанием, что "это" теперь позади меня – я прошел через это. Одним прыжком я обернулся и сразу же погрузился во тьму, неосязаемую на ощупь, но такую плотную, что, казалось, она давит на меня и сдавливает со всех сторон. Я не мог пошевелиться; простыня, которую я схватил, как описано, висела на моей левой руке, другая была свободна, но казалась придавленной грузом. Я попытался позвать на помощь, но впервые в жизни осознал, что значит "язык прилип к небу"; мой язык, казалось, пересох и распух до толщины в несколько дюймов; он прилип к небу, и я не мог произнести ни звука. Наконец, после ужасной борьбы, мне удалось произнести, и я знаю, что бессвязные слова, наполовину молитва, наполовину проклятия страха, слетели с моих губ, затем мой разум, казалось, сделал одно неистовое усилие, казалось, произошел рывок, подобный удару электрического тока, и мои конечности были свободны; это было так, как будто я вырвал себя из чего-то. Через несколько секунд я добрался до двери, открыл ее и оказался в коридоре, прислушиваясь к стуку своего сердца. Весь страх покинул меня, но я чувствовал себя так, словно пробежал мили, спасая свою жизнь, и еще десять ярдов этого пути убили бы меня.

Я снова подошел к двери комнаты моей жены и, услышав, что она встала с ребенком, постучал, и она открыла. Она свидетель того, в каком я был состоянии: капли пота катились по моему лицу, волосы были влажными, а удары моего сердца были слышны в нескольких шагах. Я не могу дать никаких объяснений тому, что я видел, но как только моя история стала известна, люди, которые ранее занимали дом, рассказали мне, что однажды они поместили в ту же гостиную гостя, который заявил, что в комнате водятся привидения, и отказался оставаться в ней....

Призрачная рука

Нижеследующий отчет подтверждается майором К.Г. Макгрегором, Ирландия, который пишет следующее:

В конце 1871 года я приехал из Шотландии, чтобы нанести короткий визит родственнику, живущему на площади в северной части Дублина.

В январе 1872 года мужа моей родственницы, которому тогда шел восемьдесят четвертый год, разбил паралич, и, не имея квалифицированной сиделки, мы с лакеем просидели с ним шестнадцать ночей, пока он выздоравливал. На семнадцатую ночь, около 11:30 ночи, я сказал лакею: ‘Хозяин выглядит здоровым и крепко спит, я пойду спать; и если ему станет хуже, или я вам понадоблюсь, позовите меня’. Затем я удалился в свою комнату, которая была рядом с комнатой больного.

Я лег в постель и вскоре заснул, когда некоторое время спустя меня разбудил легкий толчок в левое плечо. Я лежал на правом боку лицом к двери (которая находилась с правой стороны моей кровати, а камин – с левой). Я встрепенулся и спросил: ‘Эдвард, что-нибудь не так?’ Я не получил ответа, но сразу же получил еще один толчок. Я разозлился и сказал: ‘Ты можешь не молчать, и сказать мне, если что-то не так?’ По-прежнему нет ответа; и у меня было ощущение, что я получу еще один толчок, когда я внезапно обернулся и поймал (как мне тогда показалось) человеческую руку, теплую, мягкую и пухлую. Я спросил: ‘Кто ты?’, но ответа не получил. Затем я попытался притянуть человека к себе, чтобы попытаться выяснить, кто это был, но, хотя я довольно сильный человек, я не мог сдвинуть с места того, кто это был, но чувствовал, что меня самого, скорее всего, вытащат из кровати. Затем я сказал: "Я узнаю, кто ты", и, крепко сжав руку в своей руке, левой я почувствовал запястье и руку, заключенную, как мне показалось, в плотный рукав из какого—то зимнего материала с льняной манжетой; но когда я добрался до локтя все следы руки исчезли! Я был так поражен, что отпустил руку, и как раз в этот момент домашние часы пробили 2 часа ночи. Тогда я подумал, что никто не сможет добраться до двери, чтобы я его не поймал; но вот! Дверь была плотно закрыта, как и тогда, когда я ложился спать, и еще одна мысль поразила меня – тот факт, что, когда я потянул за руку, я не услышал ничьего дыхания, хотя я сам "пыхтел" от усилия, которое прилагал!

Включая хозяйку дома, в доме всего было пять женщин, и я уверен, что рука не принадлежала ни одной из них. Когда я рассказал об этом приключении, слуги воскликнули: "О, это, должно быть, старая тетя хозяина – Бетти", – пожилая леди, которая много лет жила в верхней части дома, занимая две комнаты, и умерла более пятидесяти лет назад в преклонном возрасте. Впоследствии я узнал, что комната, в которой я нащупал руку, считалась "населенной привидениями", и там происходило много любопытных звуков и необычных инцидентов, таких как срывание постельного белья. Одна дама получила пощечину от какой-то невидимой руки, и, когда она зажгла свечу, она увидела, как что-то непрозрачное упало или спрыгнуло с кровати. Генерал-офицер, брат дамы, ночевал там две ночи, но предпочел отправиться в отель, а не оставаться на третью! Он никогда не рассказывал, что слышал или видел, но всегда утверждал, что комната была "сверхъестественной’. После этого я несколько месяцев спал в этой комнате, и меня ни в малейшей степени не беспокоили. Я никогда не знал, что такое нервозность в моей жизни, и сожалею только о том, что мое изумление заставило меня отпустить руку до того, как я узнал цель визита. Было ли это предупреждением или нет, я могу добавить, что старый джентльмен прожил три года и шесть месяцев после этого…

В меня стреляли

Следующий случай хорошо подтвержден и появился в Материалах Общества психических исследований (S.P.R.):

После небольшого вступления автор пишет:

Я проснулся и увидел стоящую у моей кровати, между мной и комодом, фигуру, в которой, несмотря на непривычную одежду – непривычную, по крайней мере, для меня – и густую черную бороду, я сразу узнал моего старого собрата-офицера. На нем было обычное пальто цвета хаки, которое носят офицеры, проходящие службу в восточном климате....  Его лицо было бледным, но его яркие черные глаза сияли так же остро, как тогда, полтора года назад, когда они смотрели на меня, когда он стоял, поставив одну ногу на экипаж, прощаясь со мной.

На мгновение я был полностью впечатлен тем, что мы вместе служили в Ирландии или где-то еще, и думал, что нахожусь в своей казарме, я сказал:

– Привет, П., я опаздываю на парад?

П. пристально посмотрел на меня и ответил:

– Я ранен!

Я воскликнул:

– Боже милостивый, как и где?

– Через легкие, – ответил П.; и пока он говорил, его правая рука медленно двигалась вверх к груди, пока пальцы не легли на правое легкое.

– Что ты делал? – спросил я.

– Генерал послал меня вперед, – ответил он; и правая рука покинула грудь, чтобы медленно переместиться вперед, указывая поверх моей головы на окно, и в тот же момент фигура растаяла. Я протер глаза, чтобы убедиться, что это не сон, и вскочил с кровати. Тогда на часах на моей каминной полке было 4.10 утра.

Два дня спустя было получено известие, что он был убит в районе Ланга между 11 и 12 часами ночи, о которой идет речь.

Ниже приводится морская история:

Бросьте лот!

В 1664 году капитан Томас Роджерс, командир корабля под названием "Общество", направлялся из Лондона в Виргинию. Судно, направлявшееся налегке в Виргинию для погрузки табака, имело мало груза в своем внешнем трюме.

Однажды, после проверки координат, помощники капитана и офицеры принесли свои книги и посовещались с капитаном, чтобы узнать, насколько близко они были к побережью Америки. Все они согласились, что находятся в сотне лиг от мыса Виргиния. После этих обычных расчетов, не обнаружив земли на расстоянии ста саженей, они выставили вахту, и капитан вернулся.

Стояла прекрасная погода. С побережья дул умеренный штормовой ветер, так что корабль мог пройти около двенадцати или тринадцати лье за ночь, после того как капитан был в своей каюте.

Он заснул и проспал очень крепко около трех часов, когда снова проснулся и лежал неподвижно, пока не услышал, как его второй помощник вышел и сменил вахту. Затем он позвонил своему первому помощнику, когда тот уходил с вахты, и спросил его, как обстоят дела. Помощник ответил, что все в порядке, хотя шторм усилился, и они шли с большой скоростью, но был попутный ветер и ясная ночь.

Затем капитан снова заснул.

Примерно через час после этого ему приснилось, что кто-то потянул его и велел выйти и посмотреть. Он, однако, лежал неподвижно и снова заснул, но внезапно снова проснулся. Это повторялось несколько раз; и, хотя он не знал, в чем причина, все же он обнаружил, что больше не может заснуть. Он услышал, как видение сказало:

– Иди и посмотри за борт.

Капитан пролежал в таком состоянии беспокойства почти два часа, пока, наконец, не почувствовал себя вынужденным надеть пальто и выйти на палубу. Все было хорошо; стояла прекрасная, ясная ночь.

Матросы отдали ему честь, и капитан крикнул:

– Как мы идем?

– С юго-запада на юг, сэр, – ответил помощник капитана, – попутный ветер к побережью.

– Очень хорошо, – ответил капитан, и когда он собирался вернуться в свою каюту, что-то встало рядом с ним и сказало:

– Брось лот.

Услышав это, капитан сказал второму помощнику:

– Когда вы бросали лот? Какая была глубина?

– Около часа назад, сэр, – ответил помощник. – Шестьдесят саженей.

– Снова бросить, – приказал капитан.

Когда лот был брошен, оказалось, что глубина одиннадцать саженей. Это удивило их всех, но еще больше, когда при следующем забросе глубина была семь саженей.

На это капитан в испуге приказал убрать руль, и на корабле всем матросам приказали поднять паруса, как обычно делают в таких случаях.

При соблюдении надлежащих приказов корабль "остался на плаву" и развернулся; но прежде чем паруса наполнились, у него под кормой было всего четыре с половиной сажени воды. Как только корабль отошел, у них снова было семь саженей, а при следующем забросе – одиннадцать саженей, и так до двадцати саженей. Затем они простояли в море всю оставшуюся вахту, чтобы уйти в глубокую воду, до рассвета. Утро было ясным, и мысы Виргинии были хорошо видны у них за кормой, всего в нескольких лигах от них. Если бы они продвинулись немного дальше, как они шли, они были бы на берегу и, конечно, потеряли бы свой корабль, если не свои жизни – все из-за ошибочных расчетов предыдущего дня. Кто или что разбудило капитана и приказало ему спасти корабль? Этого он никогда не мог сказать!

________________________________________

Следующий за этим инцидент в чем—то похож, хотя и более драматичен, поскольку также является морской историей:

Спасение на море

Следующее знаменитое повествование взято из сборника мистера Роберта Дейла Оуэна, напечатанного в его книге "Шаги на границе другого мира" и "Спорная земля между этим миром и следующим". Это довольно известный случай, и за него ручается мистер Оуэн. Он заключается в следующем:

Мистер Роберт Брюс, потомок какой-то ветви шотландской семьи с тем же именем, родился в небогатой семье примерно в конце восемнадцатого века в Торбее, на юге Англии, и там вырос, чтобы вести морскую жизнь. Когда ему было около тридцати лет (в 1828 году), он был первым помощником на борту барка, торговавшего между Ливерпулем и Сент-Джонсом, штат Нью-Брансуик.

Во время одного из его рейсов, пролегавшего на запад, который находился в то время в пяти или шести неделях пути и приблизился к восточной части берегов Ньюфаундленда, капитан и помощник были на палубе в полдень, наблюдая за солнцем; после чего они оба спустились, чтобы сделать подсчеты.

Небольшая каюта находилась непосредственно на корме судна, и короткая лестница, спускавшаяся к ней, проходила поперек корабля. Непосредственно напротив этой лестницы, сразу за небольшой квадратной площадкой, находилась каюта помощника капитана; и с этой площадки были две двери, расположенные близко друг к другу – одна открывалась на корму в каюту, другая выходила на лестницу в кают-компанию. Письменный стол в каюте находился в передней ее части, рядом с дверью, так что любой, кто сидел за ним и оглядывался через плечо, мог заглянуть в каюту.

Помощник капитана, поглощенный своими расчетами, которые привели не к тому результату, которого он ожидал, не заметил движений капитана. Когда он закончил свои вычисления, он крикнул, не оглядываясь:

– Я определяю нашу широту и долготу такими-то. Может ли это быть правдой? Как вы думаете, сэр?

Не получив ответа, он повторил вопрос, оглянувшись через плечо и заметив, как ему показалось, капитана, занятого своими документами. По-прежнему нет ответа! После этого он встал, и, когда он подошел к двери каюты, фигура, которую он принял за капитана, подняла голову и открыла изумленному помощнику черты совершенно незнакомого человека.

Брюс не был трусом, но когда он встретил этот пристальный взгляд, смотревший прямо на него в гробовом молчании, и убедился, что это не тот, кого он когда-либо видел раньше, это было слишком для него; и вместо того, чтобы остановиться и расспросить кажущегося незваного гостя, он бросился на палубу в такой явной тревоге, что это мгновенно привлекло внимание капитана.

– Что случилось, мистер Брюс, – сказал тот, – что, черт возьми, с вами происходит?

– В чем дело, сэр? Кто это у вас за столом?

– Насколько я знаю, никого.

– Но там есть, сэр, там незнакомец.

– Незнакомец? Да ты, парень, должно быть, спишь! Ты, должно быть, видел там стюарда или второго помощника. Кто еще рискнет спуститься без приказа?

– Но, сэр, он сидел в вашем кресле, лицом к двери, и писал на вашей грифельной доске. Затем он посмотрел мне прямо в лицо; и если я когда-либо видел человека ясно и отчетливо в этом мире, я видел его.

– Его! Кого?

– Видит бог, сэр, я не знаю! Я видел мужчину, и мужчину, которого я никогда раньше в жизни не видел.

– Вы, должно быть, сходите с ума, мистер Брюс. Незнакомец, а мы в море всего шесть недель!

Капитан спустился по лестнице, и помощник последовал за ним. В каюте никого! Они осмотрели каюты. Не удалось найти ни души.

– Ну, мистер Брюс, – сказал капитан, – разве я не говорил вам, что вы видели сон?

– Все это очень хорошо, что вы так говорите, сэр; но если я не видел, как этот человек писал на грифельной доске, пусть я никогда больше не увижу дом и семью!

– Ах! Пишу на грифельной доске. Тогда запись все еще должна быть там!

И капитан схватил доску.

– Клянусь небом, – воскликнул он, – вот это действительно что-то! Это ваш почерк, мистер Брюс?

Помощник капитана взял грифельную доску, и там простыми, разборчивыми буквами были выведены слова: “Держи курс на северо-запад".

Капитан сел за свой стол, положив перед собой грифельную доску, в глубокой задумчивости. Наконец, перевернув дощечку и подтолкнув ее к Брюсу, он сказал:

– Пишите: "Держи курс на северо-запад”.

Помощник подчинился, и капитан, сравнив два почерка, сказал:

– Мистер Брюс, идите и скажите второму помощнику, чтобы он спустился сюда.

Он пришел и по просьбе капитана тоже написал эти слова. То же самое сделал и стюард. Так последовательно поступали все члены экипажа, которые вообще умели писать. Но ни один из различных почерков ни в малейшей степени не походил на таинственный почерк.

Когда команда удалилась, капитан сидел в глубокой задумчивости.

– Мог ли кто-нибудь спрятаться? – наконец спросил он. – Корабль должен быть обыскан. Прикажите проверить всех.

Каждый закоулок судна был тщательно обыскан; не было найдено ни одной живой души.

Соответственно, капитан решил изменить курс судна в соответствии с полученными инструкциями. Был выставлен дозорный, который вскоре сообщил об айсберге, а затем, вскоре после этого, о приближающемся к нему судне.

Когда они приблизились, капитанский бинокль показал тот факт, что это был разбитый корабль, по-видимому, вмерзший в лед.... Это оказалось судно из Квебека, направлявшееся в Ливерпуль, с пассажирами на борту. Оно застряло во льдах и, в конце концов, быстро замерзло и провело несколько недель в самой критической ситуации. Судно было разбито, его палубы подмыты; фактически, это была просто развалина; вся провизия и почти вся вода исчезли. Ее экипаж и пассажиры потеряли всякую надежду на спасение, и их благодарность за неожиданное спасение была пропорционально велика.

Когда один из людей, которых увезли в третьей шлюпке, поднялся на борт корабля, помощник капитана, мельком увидев его лицо, в ужасе отшатнулся. Это было то самое лицо, которое он видел три или четыре часа назад, смотревшее на него из-за капитанского стола! Он сообщил об этом факте капитану.

После того, как пассажиры были комфортно устроены, капитан повернулся к незнакомцу и сказал ему:

Я надеюсь, сэр, вы не подумаете, что я разыгрываю вас, но я был бы вам очень признателен, если бы вы написали несколько слов  на этой доске.

И он протянул ему грифельную доску той стороной вверх, на которой не было таинственной надписи.

– Я сделаю все, что вы попросите, – ответил пассажир, – но что мне написать?

– Несколько слов – это все, что мне нужно. Предположим, вы напишете: ‘Держитесь северо-запада’.

Пассажир, явно озадаченный тем, что не смог понять мотив такой просьбы, однако с улыбкой подчинился. Капитан взял дощечку и внимательно осмотрел ее; затем, отойдя в сторону, чтобы скрыть дощечку от пассажира, он перевернул ее и передал ему другой стороной вверх.

– Вы подтверждаете, что это ваш почерк? – спросил он.

– Мне нет нужды подтверждать, – ответил другой, глядя на надпись, – потому что вы видели, как я это писал.

– А это? – спросил капитан, переворачивая дощечку.

Мужчина посмотрел сначала на одну надпись, потом на другую, совершенно сбитый с толку. Наконец:

– Что все это значит? – спросил он. – Я сделал только одну запись. Кто сделал другую?

– Я ничего не могу сказать, но мой помощник говорит, что вы написали это, сидя за этим столом, сегодня в полдень!

Капитан потерпевшего крушение судна и пассажир посмотрели друг на друга, обменявшись взглядами, полными удивления; затем первый спросил второго:

– Вам снилось, что вы писали на этой грифельной доске?

– Нет, сэр, насколько я помню, нет.

– Вы говорите о сновидении, – сказал капитан барка. – Что делал этот джентльмен сегодня в полдень?

– Капитан, – возразил другой (капитан затонувшего судна), – все это в высшей степени таинственно и необычайно; и я намеревался поговорить с вами об этом, как только мы немного успокоимся. Этот джентльмен, – он указал на пассажира, – будучи очень измученным, заснул тяжелым сном или тем, что казалось таковым, незадолго до полудня. Через час или больше он проснулся и сказал мне: ‘Капитан, нас спасут сегодня же’. Когда я спросил его, по какой причине он так говорит, он ответил, что ему приснилось, что он находится на борту барка, и что судно идет нам на помощь. Он описал корабль и снаряжение, и, к нашему крайнему изумлению, когда ваше судно появилось в поле зрения, оно в точности соответствовало его описанию! Мы не очень верили в то, что он сказал, но все же надеялись, что в этом что-то есть, потому что утопающие, как вы знаете, хватаются за соломинку. Как оказалось, я не сомневаюсь, все это было устроено каким-то всемогущим Провидением.

– Нет никаких сомнений, – ответил капитан барка, – что надпись на грифельной доске, как бы там ни было, спасла все ваши жизни. В то время я держал курс значительно юго-западнее, и я изменил свой курс на северо-запад и наблюдал наверху, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Но вы говорите, – добавил он, обращаясь к пассажиру, – что не видели, как пишите на грифельной доске?

– Нет, сэр. У меня нет никаких воспоминаний о том, как я это делал. У меня создалось впечатление, что баркас, который я видел во сне, шел, чтобы спасти нас; но как возникло это впечатление, я не могу сказать. Есть еще кое-что странное во всем этом, – добавил он. – Все здесь, на борту, кажется довольно знакомым, но я совершенно уверен, что никогда раньше не был на вашем судне. Все это для меня загадка! Что видел ваш помощник?

После этого мистер Брюс подробно изложил им все вышеприведенные обстоятельства.