Акива и Рахель. История великой любви

так как та, ради кого все это делалось, так хладнокровно по-

кинула его. Он вдруг осознал, что все его усилия были напрас-

ны и все, что он делал, все, ради чего он трудился, было пере-

черкнуто невежественным пастухом. Его былое жизнелюбие

и задор сменились апатией.

Бывало, что Кальба Савуа целыми днями не выходил

из дома. Он уединялся в комнате и, расположившись в крес-

ле напротив окна, подолгу смотрел в одну точку. Это помо-

гало ему абстрагироваться от посторонних шумов и пол-

ностью погрузиться в раздумья о судьбе своей дочери. Что

подтолкнуло ее на этот поступок? Что она могла в нем най-

ти? И как долго это будет продолжаться? Перспектива никог-

да не встретиться со своей дочерью пугала его, и он понимал,

что без нее не сможет дальше жить. Он размышлял над ло-

гикой ее поступка и никак не мог понять сделанный ею вы-

бор. Иногда ему хотелось отказаться от данного им обета, но

мысль, что с ним за одним столом будет сидеть невежествен-

ный пастух, ожесточала его сердце. Он с самого утра и до

позднего вечера думал о своей дочери и ничего не мог с со-

бой поделать. Садясь завтракать, он не спускал глаз со стула,

на котором обычно сидела Рахель. Посторонним людям это

могло показаться странным, но все, кто был свидетелем те-

плых отношений, которые были между ними, прекрасно его

понимали. За завтраком он обычно молчал, вспоминая о том

счастливом времени, когда его Рахель была с ним рядом. Он

помнил, как с восхищением каждое утро смотрел на нее, как

они во время завтрака всегда о чем-то весело беседовали. Он

любил сам ухаживать за дочерью, ему это доставляло громад-

ное удовольствие. Рахель росла капризным ребенком и была

очень избирательна в еде. Отцу приходилось идти на всякие

ухищрения, чтобы уговорить свою дочь съесть хоть что-ни-

будь. Он объяснял ей, как необходим хороший завтрак, и го-

ворил ей, что, если она съест этот кусок лепешки с сыром,

станет выше и красивее. Рахель соглашалась, но каждый раз

просила отца делать ей маленькие порции. Кальба Савуа был

рад и этому. Рахель, поедая приготовленную отцом лепешку

с сыром и запивая ее теплым молоком, рассказывала ему ка-

кие-то забавные истории, и ему было все равно, что многие

из них он уже слышал не раз. Кальба Савуа с наслаждением

смотрел на завтракающую дочь и с упоением снова и снова

слушал ее рассказы. Видя, как дочь заканчивает есть первую

порцию, Кальба Савуа незаметно для нее уже готовил вторую,

чтобы тарелка любимой доченьки не была пустой . После за-

втрака Рахель снимала обувь и бежала к стене, где Кальба

Савуа должен был ежедневно измерять ее рост и делать по-

метки. Но в дни, когда простые аргументы о красоте не сра-

батывали, он уговаривал ее съесть завтрак, пообещав купить

подарок или сладости. Этот прием практически безотказно

действовал на капризного ребенка.

Кальба Савуа мечтал о том, что так будет продолжаться

всегда, до самой его старости. Он делился с ней своей меч-

той о том, что она с мужем и его будущими внуками никог-

да не покинут стены этого дома, но Рахель каждый раз громко

смеялась и говорила ему, что никогда не выйдет замуж и всег-

да будет жить только с ним. А когда он состарится, то уже она

будет ему делать ее любимую лепешку с сыром, а он будет ей

рассказывать разные истории.

Эти воспоминания были тем единственным, что утешало

Кальбу Савуа. Иногда он мог отказаться от ужина и просидеть

в своей комнате до самого вечера, вспоминая о тех прекрасных

днях. А когда приближалась ночь и слуги предлагали ему отпра-

виться в спальню, чтобы хоть немного поспать, он, по привычке,

проходя мимо комнаты Рахель, открывал ее дверь в надежде, что

все это только страшный сон и его Рахель, как и прежде, сидит

за столом, внимательно читая «Тэилим»* перед сном. Завидев

отца, Рахель, как всегда, вежливо попросит его подождать, пока

она закончит читать очередную главу, а затем крепко обнимет

его, желая спокойной ночи. Но он понимал, что все это в про-

шлом, и поэтому, закрывая дверь опустевшей комнаты Рахель

и ложась в свою кровать, желал только одного: чтобы, проснув-

шись, снова услышать голос своей дочери, которая одумалась

и решила бросить этого пастуха и вернуться к нему. Но время

шло, а Рахель так и не появлялась. Кальба Савуа становился все

молчаливее; и хоть он дал обет не говорить только с дочерью, он

перестал общаться со всеми сразу. И даже своему давнему дру-

гу Шэтии Кальба Савуа отказывал во встрече и не хотел с ним

видеться. Шэтия хорошо понимал, что происходит с его дру-

гом, и поэтому не раз настойчиво просил управляющего Эзру

устроить ему встречу с Кальбой Савуа, но всякий раз получал

отказ, пока однажды Кальба Савуа не согласился его принять.

* * *

Шэтия вошел и поприветствовал старого друга:

– Мир тебе, уважаемый Кальба Савуа.

* Тэилим – букв. «Псалмы». Книга была составлена царем Давидом.

– И тебе мир, Шэтия. С чем пришел? Ты же знаешь, сей-

час я себя не очень хорошо чувствую и все вопросы по поводу

пряностей ты можешь обсудить с Эзрой.

– Я не за этим к тебе пришел.

– А зачем? – глядя в сторону, безразлично произнес Каль-

ба Савуа.

– Надеюсь не вызвать твой гнев, но мне бы хотелось пого-

ворить о твоей дочери.

– У меня нет дочери, и я не хочу об этом говорить! – гром-

ко крикнул Кальба Савуа.

– Уважаемый Кальба Савуа, пожалуйста, позволь мне ска-

зать. Я понимаю, что все произошедшее очень мучает тебя, но

мы с тобой давно знакомы, я прошу тебя выслушать меня.

Кальба Савуа ничего не ответил.

– Я слышал от торговцев на рынке, что Рахель с Акивой

живут очень бедно, может…

Кальба Савуа не дал закончить Шэтии фразу, крикнув:

– Не произноси имя этого неграмотного пастуха, а также

его жены в моем доме!

– Прости, уважаемый Кальба Савуа, что рассердил тебя.

– Хорошо, что ты хотел сказать? – спросил он, чувствуя не-

ловкость за столь резкий тон в разговоре со своим давним другом.

После паузы Шэтия продолжил:

– Да, я слышал, что они живут очень бедно, а заработан-

ных ее мужем денег с трудом хватает на еду.

– Она сама этого хотела. Этот пастух думал, что он полу-

чит все мое богатство, но этому не бывать. Прожив еще не-

много в таких условиях, он убедится, что не добился своей

цели, и сразу бросит ее. Я убежден, что все это он затеял толь-

ко из-за моих денег.

– Думаю, что он не такой, я убежден, что он очень лю-

бит твою дочь. Я его давно не видел, но люди говорят, что он

изменился, стал другим человеком. Уважаемый Кальба Савуа,

ты делаешь столько добрых дел – может, дашь и ему возмож-

ность приблизиться к Торе?

– Ни за что. Я дал обет, что не буду общаться с дочерью,

пока она не бросит этого пастуха. Пускай они даже живут

в полной нищете и спят на улице.

– Ты согласился бы, чтобы и твой будущий внук жил в ни-

щете и спал на улице? Рахель беременна, у нее скоро родит-

ся ребенок, у тебя будет внук. Ты же так давно мечтал стать

дедушкой!

Новость о беременности Рахель растрогала Кальбу Савуа,

его отцовские чувства уже брали верх, но, вспомнив данный

им обет, он произнес:

– У нее будет ребенок от этого пастуха? Шэтия, что ты на-

делал, сколько горя ты мне причинил! Как ты мог привести

в мой дом этого человека…

– Прости меня, Кальба Савуа, я не знал, что все так прои-

зойдет. Я хотел помочь иудею. Признаться, я до сих пор корю

себя за это, но прошлого не вернешь. Кальба Савуа, ради на-

шей давней и доброй дружбы я прошу тебя: прояви милосер-

дие, прости их и прими в свой дом.

– Никогда! Я однажды послушался тебя и взял этого па-

стуха на работу, и вся моя жизнь перевернулась. Ты разбил все

мои мечты на счастливую старость, разрушил все, ради чего я

жил и трудился. Ты отнял у меня самое дорогое, мою малень-

кую Рахель.

– Прости, – опустив голову, грустно произнес Шэтия.

– Все происходящее – твоя вина, это ты привел в мой дом

этого пастуха. Я больше не хочу видеть ни их, ни тебя.

Шэтия покинул дом Кальбы Савуа в удрученном состоянии.

* * *

В это время Акива после тяжелого дня возвращался домой

в мрачном расположении духа. Зимой ему стало труднее добы-

вать дрова, так как путь в лес был неблизким, а теплой одеж-

ды у него не было. Вот и в этот зимний вечер ему удалось

продать только небольшую часть собранных им дров, и полу-

ченных денег едва хватило на лепешку и яйца. Акива вернулся

домой в скверном настроении и, отворив дверь конюшни, во-

шел внутрь.

– Здравствуй, любимый, – весело поприветствовала мужа

Рахель.

– Здравствуй, – сухо ответил Акива.

– Как прошел день?

Акива снял верхнюю одежду и ничего не ответил.

– Я только что все приготовила.

– Я не голоден, – ответил Акива.

– Что произошло, почему ты не в духе? – поинтересова-

лась жена.

– С наступлением холодов я уже не могу собирать так мно-

го дров, как летом, и заработанных денег с трудом хватает

даже на пропитание. Часть собранных дров приходится при-

носить, чтобы отапливать конюшню, а той небольшой части,

которая остается для продажи, иногда не хватает даже на то,

чтобы купить еду.

– Разве это повод для печали? Слава Б-гу, у нас есть кры-

ша над головой и эта пища – пусть и скромная, но зато мы не

голодаем.

– Разве это «крыша» – заброшенная конюшня? А то, чем

мы питаемся, ты называешь пищей? Не знаю, как мы прове-

дем эту зиму, ты же беременна, тебе нужен особый уход. Ра-

хель, знаешь, о чем я думал на обратном пути?

– О чем?

– Может, ты на время вернешься к своему отцу? Я уверен,

он примет тебя и все простит, а когда я накоплю денег, то при-

еду и заберу тебя.

– Вернусь к своему отцу, а ты найдешь себе жену моложе

меня и забудешь обо мне? Никуда я от тебя не уйду. Я что, по-

хожа на глупышку, которая сама откажется от такого мудро-

го мужа? Лепешка с козьим сыром с тобой вкуснее всех яств

на свете.

– Рахель, как ты можешь серьезно говорить о том, что

я смогу себе кого-то найти, тем более моложе тебя? Ты, на-

верное, издеваешься надо мной – какая молодая взглянет

на меня?

– Я не издеваюсь! Я тебя нашла, ты только мой, и мы всег-

да будем вместе.

– Пойми, если я буду один, я смогу уехать на север или юг

Иудеи и там устроиться пастухом. Буду жить в имении, а все

полученные деньги откладывать для нас.

– Я все равно не вернусь к отцу. Куда бы ты ни поехал, я

поеду с тобой.

– Я сейчас говорю серьезно.

– И я серьезно. Никуда я от тебя не уеду. Раз я решила стать

твоей женой, значит, была готова к трудностям.

Акива опустил голову и замолчал. Рахель немного подо-

ждала и продолжила:

– Знаешь, в хорошие времена, когда у тебя все есть, смо-

жет жить каждый. Мудрость состоит в том, чтобы суметь

прожить в трудные времена, сохранить семью, взаимоува-

жение. Этот период времени и есть настоящее испытание.

Слабые пары распадаются, подобно пламени, которое гаснет

от первого же дуновения ветра, а настоящие пары становят-

ся еще крепче, как костер, который от ветра только набира-

ет силу.

– Порой я так жалею, что втянул тебя во все это…

– Может, ты и жалеешь, но я ни о чем не жалею, у нас все

хорошо. Есть где жить, есть где спать, есть чем питаться, а в

шаббат мы живем почти как короли. А знаешь, что самое глав-

ное? То, что у меня есть ты, а у тебя есть я, разве я не права?

Акива ничего не ответил. И Рахель продолжила:

– Я думаю, что для этого и нужна человеку жена, чтобы

помогать и поддерживать его в трудную минуту. Любимый,

слава Б-гу, у нас все хорошо.

– Это ты называешь хорошо? Жизнь в конюшне. Ты, дочь

Кальбы Савуа, одного из самых богатых людей в Иудее, гово-

ришь, что все хорошо. Мы с трудом питаемся, мы даже кро-

вать купить не можем, все еще спим на стоге сена, это хоро-

шо? И за все это ты говоришь: «Слава Б-гу». Наверное, во

всей Иудее не встретишь людей беднее нас.

– Акива, не падай духом! Возможно, это испытания, и мы

расплачиваемся за наши ошибки в этой жизни или за те, что

совершили в прошлой, – нам этого не дано понять… Мы

должны просто смириться и постараться их преодолеть.

– Но за что нам такие испытания, что мы такого совершили?

– Нам не дано понять волю Его, милосердного. Но равви-

ны говорят, что испытания дают возможность человеку в этом

мире искупить свои грехи через страдания. Страдание позво-

ляет человеку духовно очиститься и стать мудрее. Все это де-

лается во благо человека, чтобы дать ему возможность стать

на правильный путь. А иногда испытания посылаются для

того, чтобы пробудить человека, показать ему, что он свернул

с верного пути и попусту растрачивает свою жизнь. Поэто-

му нам нужно всегда спрашивать себя: что Вс-вышний хочет

от нас? Что мы делаем не так? Как бы Он хотел, чтобы мы по-

ступили в той или иной ситуации? Что Он этим хотел нам по-

казать и что нам необходимо осознать?

– Какое Ему дело до нас, до двух человек, живущих в этом

забытом месте? Какого Он может ожидать от меня поведения

и зачем устраивать все эти испытания для такого человека, как

я, человека, который не владеет грамотой и письмом?

– Акива, ты себя недооцениваешь.

– Я оцениваю свои возможности и понимаю, что, кроме

бедности и скитаний с места на место, нас ничего не ждет.

Нам нужно разбогатеть, чтобы купить новый дом, достойно

вырастить детей.

– Ты думаешь, что все заключается в деньгах?

– Рахель, деньги играют огромную роль, они дают челове-

ку свободу, дают человеку возможность распоряжаться своей

жизнью по своему усмотрению. Ему не нужно работать, как

ослу, с восхода солнца и до заката, не нужно дорожить каждой

монетой, он свободен в своих действиях и передвижениях.

Рахель внимательно посмотрела на Акиву и произнесла:

– Знай, Акива: деньги – большое испытание, и не каж-

дый способен его выдержать. Поэтому человек не должен ра-

доваться деньгам, так как он не знает, с какими намерениями

они были ему даны. Мудрецы учат, что деньги даются чело-

веку в трех случаях. В первом случае – если его хотят возна-

градить за хорошие качества и добрые поступки. Во втором —

чтобы наказать: Вс-вышний пошлет человеку денег, а тот

этими деньгами разрушит свою жизнь и жизнь своих близких.

И в третьем случае деньги даются человеку как испытание, и

тогда он уже сам решает, какой путь ему избрать – путь сози-

дания или путь разрушения. Поэтому мы должны довольство-

ваться тем, что имеем, и за все благодарить Вс-вышнего.

– Ты еще находишь, за что благодарить Его.

– Да, Акива, я благодарна за все, и если бы у меня была

возможность повернуть время назад и снова выбирать, быть

с тобой или остаться с отцом, я бы выбрала только тебя. Ты

знаешь, мне отец в детстве постоянно читал притчи царя Шло-

мо. Он уверен, что царь Шломо – мудрейший из когда-ли-

бо живших людей, и одна из его притч гласит: «Мудрая жена

устроит дом свой»*.

После небольшой паузы Рахель продолжила:

– Акива, пойми меня правильно, я совсем не утверждаю,

что мы всю жизнь должны жить в бедности. Напротив, нам

следует молиться Вс-вышнему, чтобы Он позволил нам стать

богаче. Так как, став богаче, человек может сам помогать нуж-

дающимся и вершить немало добрых дел.

– Мне бы твою силу и уверенность, моя Рахель. Если бы я

был таким сильным, как ты, то, может, и верил, что у нас что-

то получится. Надеюсь, что наш ребенок будет похож на тебя,

а не на такого, как я.

– А я мечтаю, чтобы наш ребенок был похож на тебя. Ког-

да ты уходишь, я подолгу разговариваю с нашим будущим ма-

лышом и рассказываю, какой ты молодец.

– Прошу тебя, не надо. Что может быть хорошего во мне?

Будет большой удачей, если он будет походить на тебя. А я

из себя ничего не представляю, так и умру неучем в полной

нищете. А ты умна, красива, образованна.

– Акива, пожалуйста, не говори таких вещей, я уверена:

ребенок все слышит, – обхватив живот, произнесла Рахель.

– Скоро он и сам сможет во всем убедиться, подрастет и

узнает, что собой представляет его отец. Кальба Савуа прав:

из меня в самом деле ничего не получится. Если останешь-

ся со мной, то у нас не будет возможности отправить наше-

го ребенка учиться грамоте, может, и ему придется, как и

мне, работать с самого детства. И вместо грамотного юноши

* «Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками» (Миш-

лей, 14:1).

мы вырастим еще одного неграмотного пастуха. Прошу тебя,

пока не поздно, вернись к своему отцу.

– Знай, я никогда этого не позволю, – расплакалась Ра-

хель. – Я продам последнее платье, последнюю лепешку, но

выращу грамотных детей. Говори, что хочешь, ругай меня,

бей, но, умоляю тебя, не ломай мою веру. Вера в лучшее дает

мне силы бороться со всем этим.

– Прости меня, Рахель, пожалуйста, не плачь.

Слезы текли рекой по щекам девушки, но она продолжила:

– Я готова сама трудиться с самого утра и до поздней ночи,

но обязательно отправлю учиться и тебя, и наших детей. Ты не

смотри на то, что я женщина, я со всем справлюсь – я очень

сильная. Я сама все сделаю, только умоляю тебя – не ломай

мою веру в лучшее, веру в светлое.

– Я знаю, что ты сделаешь все, что задумала. Пожалуйста,

не плачь.

– Да, я все сделаю, – продолжая плакать, произнесла Ра-

хель, – но почему ты губишь все мои стремления и надежды?

Я понимаю, что тебе тяжело и порой мы недоедаем, но разве

это повод для печали?

Акива никак не мог успокоить жену – она повернулась

к окну, продолжая плакать.

– Рахель, пойми меня, пожалуйста, – тихо сказал Акива,

обнимая жену.

– Я только и делаю, что пытаюсь тебя понять. Я ничего не

требую, стараюсь выполнять все, что ты скажешь, боюсь воз-

разить тебе, но ты ничего этого не ценишь.

– Рахель, я все это ценю, но мы не сможем долго жить

в этой конюшне. Крыша у нее исхудала и при сильных моро-

зах может рухнуть в каждую минуту. Мы не можем продол-

жать здесь жить вечно, а чтобы подыскать другое жилье, нам

нужны деньги.

В это время они услышали голос и стук снаружи:

– Откройте, пожалуйста, откройте, моя жена рожает.

– Акива, иди посмотри, кого принесло в наш дом в эту хо-

лодную зимнюю ночь.

Акива, открыв дверь, увидел продрогшего от холода муж-

чину в рваных одеждах.

– Мир вам, – с трудом переводя дух, произнес мужчина.

– Мир тебе, – ответил Акива.

– Моя жена сейчас родила мне сына, – прерывисто дыша,

произнес мужчина.

– Поздравляю, чем мы можем помочь?

– Нам очень нужно немного соломы, нам некуда уложить

новорожденного ребенка.

Акива побежал в дом и быстро вынес мужчине небольшую

связку соломы. Мужчина, взяв солому и поблагодарив Акиву,

быстро направился к себе домой.

– Хоть кому-то мы можем помочь, – заперев дверь, про-

изнес Акива.

– Видишь, любимый, не все так плохо. Есть люди, у кото-

рых нет даже связки соломы, – произнесла Рахель, немного

успокоившись.

– Да, я думал, что мы самые бедные люди на земле. А по-

лучается, что есть те, кому еще сложнее, у кого нет даже соло-

мы, которой у нас вдоволь.

– Слава Б-гу, что Он послал нам этого человека и поддер-

жал в трудную минуту, а то я совсем начала терять надежду.

Акива поцеловал жену, и они, поужинав, отправились спать.

* * *

С наступлением весны Акива начал получать больше денег за

собранный хворост, и они переехали в комфортное жилище

на окраине Иерусалима. Шло время. Рахель родила ему сына,

которого они назвали Иошуа. А затем родилась и дочь Шулямит.

Акива продолжал тяжело трудиться, но, когда Иошуа при-

шло время идти учиться грамоте, Рахель напомнила Аки-

ве о его обещании, и он отправился учиться грамоте вместе

с сыном.

Первый день учебы Акивы был ужасным. Дети, тыча в его

сторону пальцами, громко смеялись над ним – они никак не

могли свыкнуться с мыслью, что с ними вместе занимается

взрослый дядя. Акива и Иошуа сидели за узкой партой на двух

низких стульях. Стулья были рассчитаны на детей, поэтому

ему было очень неудобно. Учителю не раз приходилось пре-

рываться, так как детский стул скрипел от малейших телодви-

жений Акивы, чем отвлекал внимание учеников. А в конце за-

нятия стул под Акивой и вовсе развалился, чем вызвал бурный

смех учеников и преподавателя. Упав на пол, Акива получил

незначительные ушибы, на него посыпались насмешки, после

которых он дал себе слово больше не посещать это учебное

заведение.

Досидев до конца занятий, он, забрав сына, направился до-

мой. На протяжении всего пути он проклинал себя, что пошел

на поводу у Рахель и согласился сесть за учебники в своем

возрасте. Он мечтал только об одном – поскорее вернуться

в свой дом, запереться и забыть о пережитом позоре. Но по-

дойдя к дому и отворив калитку, Акива услышал голос своего

пожилого соседа по имени Ишра. Он тоже не упустил возмож-

ности язвительно подшутить:

– Акива, как прошел твой первый день в учебном заведе-

нии? – спросил сосед с ехидством. – Ты уже нашел себе дру-

зей в новом классе?

Акива, ничего не ответив и опустив голову, прошел в дом, где

его ждала сияющая от радости жена. Он пребывал в подавленном

настроении, но решил не показывать это Рахель, чтобы не огор-

чать ее.

– Акива, любимый, как я счастлива! Наверное, я сегодня

самая счастливая женщина на свете – мой муж и сын начали

постигать грамоту.

Акива ничего не ответил и, вымыв руки, сел с сыном за

стол, где их ждал вкусный ужин. Рахель радостно ухаживала

за ними, не переставая интересоваться подробностями перво-

го учебного дня. Но Акива упорно молчал, ссылаясь на уста-

лость. Поужинав и сказав жене, что идет спать, Акива попро-

сил разбудить его пораньше.

Когда Акива лег спать, Рахель, поговорив с Иошуа, узна-

ла о всех насмешках и унижениях, которые пришлось сегод-

ня вынести ее мужу. Она до утра не могла сомкнуть глаз и

была готова лично отомстить каждому, кто обидел Акиву. Ра-

хель надеялась, что, проснувшись и позавтракав, Акива забу-

дет о всех обидах и снова пойдет учиться.

Приготовив завтрак, она с первыми лучами солнца раз-

будила своего мужа. За завтраком рассказав Рахель, как ему

трудно дается учеба и что это не для него, он собрался, как

обычно, отправиться за хворостом. Выйдя провожать Акиву,

Рахель произнесла:

– Акива, разве учебное заведение не на другой стороне?

– Ты права, Рахель, на другой, но я сегодня направляюсь

не туда, а как обычно, в лес за хворостом.

– Почему, Акива, что произошло?

– Ничего, я мужчина и должен всех вас кормить. Я больше

не пойду ни на какую учебу.

Рахель, видя решительность мужа, посчитала разумным

перенести разговор на более подходящее время. Она пожела-

ла Акиве хорошего дня и прошла в дом, чтобы подготовить

к учебе сына.

Проводив сына, она, вернувшись домой, стала думать, как

убедить Акиву снова пойти учиться. Она перебирала разные

варианты и решила откровенно поговорить с ним после ужина.

Накормив вернувшихся Иошуа и Акиву, Рахель произнесла:

– Акива, может, хоть сейчас мне ответишь, почему ты се-

годня не пошел вместе с сыном на учебу?

– Я не хочу об этом говорить. Ноги моей больше не будет

в этом заведении.

– Ты же обещал мне пойти учиться, стать грамотным че-

ловеком. Я ради тебя покинула отцовский дом, тружусь целый

день, чтобы создать в доме уют, приготовить вкусную трапезу,

а ты не можешь сделать для меня такую малость.

– Рахель, попроси меня пройти всю Иудею вдоль и попе-

рек, пешком с севера на юг или с запада на восток, и я отправ-

люсь выполнять твое желание беспрекословно. Прикажи мне

собрать весь сухой хворост в нашем лесу, проси все что хо-

чешь, только не учиться. Мне уже сорок, и в моем возрасте

крайне тяжело усваиваются знания, но в то же время край-

не больно воспринимаются насмешки. Если раньше я мог все

терпеть и проглатывать, то сейчас мне с трудом удается сдер-

живать себя и не нападать на обидчиков с кулаками. Все пре-

подаватели, торговцы на рынке, соседи смеются надо мной.

Им же нужен только повод, а то, что я пошел учиться с детьми

грамоте, учиться писать и читать – что может быть лучше?

Я уже взрослый, и мне поздно что-либо начинать. У нас под-

растают дети, Иошуа уже учится, через несколько лет и наша

маленькая Шулямит пойдет учиться грамоте, мы о них долж-

ны думать, а не обо мне.

Рахель молча слушала мужа, который предложил ей следу-

ющее:

– Давай условимся так. Я буду много работать, и все зара-

ботанные деньги будем тратить на образование наших детей.

И я прошу тебя только об одном: не поднимай тему учебы,

оставь меня в покое, я очень устал от насмешек людей.

Рахель, выдержав паузу, произнесла:

– Акива, мне очень обидно от того, что тебя интересует

мнение людей и совсем не интересует мое мнение, мнение са-

мого дорогого для тебя человека. Я столько делаю для тебя,

а ты для меня не можешь сделать даже такую малость. Я про-

шу тебя только об одном: не бросай учебу, а всю заботу по

дому я готова взять на себя.

– Как ты можешь просить меня об этом, ты же понима-

ешь, что у меня на это нет ни средств, ни желания, ни способ-

ностей. Грамоте нужно было учиться с самого детства, а не

в сорок лет. Ты что, хочешь сделать из меня всеобщее посме-

шище? Ты даже представить себе не можешь всей нелепости

ситуации: дети все время смотрят не на преподавателя, а на

меня, как я умещаюсь за этой партой и сижу на детском стуле.

Я не только сам ничему не учусь, но и мешаю другим.

– Акива, это же дети, они не ожидали увидеть тебя за пар-

той. Хочешь, я пойду и поговорю с учителем, чтобы тебя пере-

садили за отдельный стол и дали высокий стул? Пойми, про-

изошедшее не повод опускать руки, я хочу, чтобы у меня был

грамотный и мудрый муж, который сможет стать достойным

примером своим детям и внукам. Я пошла на все это в наде-

жде на то, что однажды ты станешь уважаемым человеком.

Пойди еще раз, попытайся, я тебя прошу. Вспомни данное мне

обещание.

– Нет, Рахель. Я для себя все уже решил, я больше не соби-

раюсь выслушивать насмешки в свой адрес.

Рахель, подумав немного, предложила:

– Давай поступим так. Ты сделаешь, о чем я тебя попрошу,

и если после этого ты не изменишь своего мнения, то можешь

взять обратно данное мне обещание.

– Да, я слушаю.

– Дай мне все деньги, которые у нас есть.

Акива, достав из укромного места все накопленные ими

деньги и положив их на стол, произнес:

– Зачем они тебе, что ты хочешь с ними сделать? Это все,

что у нас есть.

Рахель, ничего не сказав, взяла все деньги и пошла спать.

Проснувшись рано утром, она не стала будить Акиву и на-

правилась на рынок.

Вернувшись домой и приготовив завтрак, она разбудила

мужа и сына. Накормив их, она отправила Иошуа на учебу,

а Акиву попросила пройти с ней во двор. Там Акива увидел

осла, привязанного к росшему во дворе дереву.

– Что это, Рахель? – спросил удивленный Акива.

– Это осел.

– Откуда он у тебя? И почему осел такой старый и еще

с впадиной на спине, как у двугорбого верблюда?

– Я его сегодня купила на рынке.

– И сколько ты за него заплатила?

– Все, что у нас было.

– Рахель! – громко закричал Акива, схватившись за голо-

ву. – Ты отдала за этого старого осла все наши деньги? Хо-

чешь на рынке показывать его людям за деньги? Он же ничего

не может, кроме как есть и спать.

– Тебе же нужно на чем-то возить хворост, вот тебе и бу-

дет помощник.

– Какой это помощник, ты за эту сумму могла купить нор-

мального осла! А этот, может, до лесу еще и дойдет, а вот об-

ратно мне и его, и хворост придется нести на себе. Думаю, со-

всем скоро и у меня появится на спине такая же впадина.

– Акива, успокойся, выполни то, что я тебе скажу, а затем

мы решим, что делать дальше.

– Что ты придумала на сей раз?

Рахель взяла землю, заполнила впадину осла землей и по-

средине поставила цветок. Она прикрыла все это небольшим

старым ковром и сказала:

– Ты будешь ходить с этим ослом на рынок целую неде-

лю, хорошо?

– Рахель, что с тобой? Ты в своем уме? Зачем тебе все это,

люди и так ищут всякий повод подшутить надо мной, а здесь

ты им сама его предоставляешь.

– Акива, выбирай: или ты делаешь это, или завтра же идешь

с сыном на учебу.

– Ладно, я сделаю, но только для того, чтобы покончить

с этой темой раз и навсегда.

Акива не понял затею Рахель и в этот раз взял с собой в лес

осла. Набрав сухого хвороста и погрузив его на спину живот-

ного, он отправился на рынок. Увидев Акиву с шагающим ря-

дом ослом, у которого на спине рос цветок, торговцы и прохо-

дящие мимо люди начинали громко смеяться.

– Акива, ты нашел себе нового друга? – послышался го-

лос торговца справа.

Эта реплика вызвала громкий смех среди торговцев, а ког-

да Акива, опустив голову, пошел дальше, другой торговец про-

кричал:

– Акива, ты что, с сегодняшнего дня торгуешь не хворо-

стом, а цветами?

Акива, заняв свое место и бойко распродав собранный хво-

рост, поспешил домой. Прикрывая своим телом спину осла,

Акива быстро покинул рынок и прошагал к своему дому в на-

дежде поскорее укрыться от насмешек прохожих. Но Ишра,

сосед Акивы, увидев возвращавшегося домой соседа со ста-

рым ослом, на спине которого рос цветок, прокричал:

– Акива, наверное, ты с этим ослом ровесник. Вы с ним

прекрасно смотритесь вместе, гляжу на вас и не могу най-

ти никаких отличий, – громко засмеялся Ишра. – А нет,

одно, кажется, нашел: наверное, он, в отличие от тебя, мо-

жет читать.

Акива ничего не ответил пожилому соседу, быстро про-

шел в дом и закрыл калитку. Привязав осла к дереву, он вы-

мыл руки и прошел внутрь, где его уже ждал ужин. За ужином

Акива рассказал Рахель о всех насмешках, услышанных за

день, и наотрез отказался снова отправляться на рынок с ос-

лом, у которого на спине растет цветок. Но Рахель настояла,

чтобы он, как они и договаривались, ходил с ним на рынок це-

лую неделю.

По окончании последнего дня обещанной жене недели Аки-

ва вернулся домой, привязал осла, вымыл руки и сел за стол.

Рахель подала ему вкусный ужин, после которого спросила:

– Как прошел день?

– Все как обычно, утром в лес, потом на рынок, а затем

домой.

– Где твой осел?

– Он во дворе, сегодня было жарко, и он еле дошел.

– А как его цветок, он не завял?

– Как ты и сказала, я его дважды поливаю.

– Значит, ты хочешь сказать, что ты целый день проходил

с ослом с цветком на спине и все прошло хорошо? Странно.

– А что должно было произойти?

– И никто не смеялся, что у осла на спине растет цветок?

– Да нет, – задумчиво ответил Акива. – Первые два-три

дня смеялись торговцы на рынке, но теперь они почему-то

утихомирились и даже не обращают на это внимания. Навер-

ное, уже свыклись с мыслью о том, что есть обычные ослы,

а есть ослы с цветком на спине.

– Мой милый Акива, тебе больше не нужно ходить на ры-

нок с этим ослом.

– Почему? Я уже к нему привык.

– Потому что ты уже ответил на свой вопрос.

– Какой вопрос? – удивился Акива.

– На свой по поводу учебы.

– Я думал, что мы все решили. Я походил с ослом с цвет-

ком на спине неделю, как ты и сказала, и теперь мы можем за-

быть об этом разговоре и делать все, чтобы наши дети учи-

лись грамоте.

– Мой Акива, помнишь причину, по которой ты не хотел

идти учиться – ты боялся, что люди будут смеяться над то-