Передел-Кино

«В кинематографе появилось много пошлости…

Сейчас дошли до такого цинизма,

что Пашку Корчагина сделали отрицательным героем.

Это уродство, это издевательство.

Всё равно что на икону плюнуть.

Я на дедушкины иконы не плевал.»

Евгений Матвеев

© Геннадий Копытов, 2021

ISBN 978-5-0055-7775-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Вот и пролетели скоро, как один день, с медленно-вязкой, тягомотно-трясинной скоростью два армейский года. Никаких трансцендентных ништяков я себе там не приобрел, кроме знака «Парашютист—отличник» и мутных перспектив по учебе, работе и отношениям с двумя девчушками. Хотя была хорошая характеристика от комсорга полка, надеюсь поможет при поступлении в педагогический институт. А может быть нет…

Главный «ништяк» – я дома!!!

Крепко обнял и расцеловал свою мамочку. Мамуличка моя расплакалась. Сынок вернулся со службы!

Спросила, что хотел бы домашнего поесть. Я заранее знал что. Попросил – блины домашние со сметанкой!

Ел и ел, чуть ли не час. Объелся и валялся на родном диване. Чего добивался солдат – того он достиг!

Я будто бы долго бродил по сухим горючим пескам и вдруг – бултых в море и качаюсь, лежа на спине, охваченный лаской, теплом и свежестью…

Всё потом. Потом друзья, потом подруги, потом военкомат. Сейчас только моя любимая мамочка и родной дом. В этот вечер никуда даже не ходил. Лежал, читал, пересматривал свои блокнотные записи, бренчал на гитаре, думал. Радовался маминой суете, рассказывал ей как жил это время без неё и удивлялся странной непонятной свободе…

Утром приснилось, что нервно бегаю по парашютному классу, что-то не успел доуложить к прыжкам. Начальник парашютной службы орет, и я все бросаю, бегу на ВПП (взлетно-посадочная полоса) к молотящему винтом «АН-2».

Взлетаем. Все выпрыгивают, даже выпускающий. Я один в салоне. Не понимаю, что происходит. Самолет летит сам. Пилотов нет, обшивки фюзеляжа тоже нет!

Только проволочный каркас несётся среди мокрых ватных облаков и разрывов синего неба. – Это опасно! – понимаю я и прыгаю в открытую дверь. Во сне дверь – это прямоугольник из проволоки. Падаю, падаю, хватаю кольцо, рву его, но ничего не происходит. Думаю: – Игорь Нерушев мне купол уложил – «на неоткрытие»!

И тут я ногами в парашютных ботинках становлюсь на грунт. Жду боли, но ничего. Проверяю. Хожу туда-сюда…

На мне уже нет ни купола, ни парашютных ботинок. Я в казарме, вокруг мечется военизированный народ, среди них узнаю нашего старшину Цуканова. Странно, он полгода назад на дембель ушел. Старший прапорщик смотрит на меня без пиетета и говорит зло: – Я тебе покажу, как на мопеде кататься!

Чего это он взъелся так? Ну покатался немного по взлетке…

И он ко мне движется в толпе, чтобы подзатыльников надавать…

Я глотаю воздух, подскакиваю и сажусь на домашнем диване…

Я дома!!!

Мама собирается на работу. – Сынок, ты к Аленке-то в Бологое ехать собираешь? – Конечно, мам! Сейчас в институт сгоняю, узнаю про экзамены.

На троллейбусной остановке, вот прямо нежданно-негаданно, встречаю Е.Б. про которую, слава Богу забыл, но она назойливо предлагает мне звонить. Мне это не интересно. Меня ждут письма Марго и бесконечный поток (как мне тогда кажется) девочек на улицах.