Настоящий дар

В общем, понятно, что набожная женщина, испугавшись, отвела мальчика к ксендзу. Тот долго разговаривал с ним наедине, после чего успокоил маму, велев ничего не предпринимать, не водить ребенка по психологам, а продолжать посещать с ним костел, направляя любую деятельность сына исключительно на добро. По этому же принципу священник посоветовал оценивать и нестандартное поведение мальчика – наказывать, если он использует свои возможности для озорства, или хвалить – если действия направлены на добро. То есть обыкновенно воспитывать. Когда мальчику исполнилось двенадцать, тот же священник порекомендовал отвести сына к одному человеку, который с благословения церкви занимался экспертизой подобный явлений. Через него ОВ и попал в ученики сначала к польским, а после и к московским защитникам. В разгар перестройки, когда Крису было уже двадцать три, и он, по мнению отца, уже закончил институт в Москве, родители вернулись в Варшаву. Двоюродный брат Криса, Марек, жил в России и открыл медицинский центр. Под предлогом перехода в его клинику Крис и остался.

…Он уже долго стоял на улице, внутренний жар прошел, и ОВ начал немножко подмерзать. Почему именно сейчас он вспомнил все это – детство, родителей? Как будто спустя столько лет ему снова захотелось просто быть нужным, любимым без всякой на то причины. Как обычному человеку. Давно он не ощущал себя таким одиноким и покинутым. И давно так далеко не уходил в своих мыслях от дела своей жизни.

ДИНА

Спустя пару дней Дину и Влада, который быстро восстановился после немудреного испытания, пригласили в кабинет ОВ. Она с любопытством оглядывалась по сторонам. В стене кабинета была дверь, идущая в смежную комнату – очевидно, в спальню ОВ. Не ночует же он в кабинете?

Дина сидела рядом с Владом на небольшом кожаном диванчике, и их коленки слегка соприкасались. Она вспоминала, как была счастлива, что им предстоит работать вместе. А сейчас? Дине не знала. В Университете они не общались слишком близко, она только вздыхала по нему тайком. А здесь, в усадьбе, с утра до ночи рядом, Дина чувствовала, что присутствие Влада не трогает ее так сильно, как должно бы. Чем дольше они жили с ним бок о бок в одном доме, тем большее отчуждение и раздражение она к нему испытывала. И дело даже не в постоянных стычках или в его небрежном к ней отношении – все это было и раньше. Просто… она словно взглянула на него чужими глазами. Самое смешное, что выражение «чужими глазами» было для нее сейчас вовсе не оборотом речи. Сама от себя не ожидая, Дина смотрела теперь на Влада глазами ОВ.

Может быть, потому, что сама была задета обращением шефа, а может, по какой-то иной причине, но она видела то, чего не замечали другие. А именно – шефа Влад раздражал. При этом ОВ тщательно скрывал свои чувства и старался общаться с Муромцевым как можно приветливее, уделяя ему больше внимания, чем всем другим, вместе взятым. Дине даже становилось искренне жалко парня, когда тот, ничего не понимая, светился от собственной важности.

А может, ее просто занимают теперь другие проблемы? Странное отношение шефа несколько сгладилось. ОВ стал вести себя c ней ровнее, поэтому его холодность теперь не так бросалась в глаза. По крайней мере, другие перестали обращать на это внимание. ОВ нормально разговаривал с ней, и никто, кроме нее, не замечал, что это общение – всегда лишь по делу. Ни единого человеческого слова, улыбки или теплого взгляда ей по-прежнему не доставалось. Зато в процессе обучения ей теперь выделяли положенные похвалы с одобрением. Только она одна, да, может, еще и Леня, видели, что шеф по-прежнему не идет с ней на контакт. И он так и не перешел с ней на «ты».

Дина редко нуждалась в «жилетке», но и ей иногда хотелось с кем-нибудь поделиться. А сейчас она полностью замкнулась в себе. Конечно, Лида бы искренне посочувствовала, но Дина не желала видеть ее огорченное личико – от этого стало бы только хуже.

– Вы прекрасно понимаете, – продолжал ОВ, – нет никакой физической возможности силами нашей группы воздействовать на такое огромное количество народа на расстоянии. Да это и не наша задача. Если поставить вопрос конкретно – надо определить лиц, работающих в толпе. Обычно это «беспорядочники» Чина, но я подозреваю, что вы увидите не только их. Обязательно срисуйте любого, кто не похож на агента Чина.

Дина и Влад переглянулись. ОВ кивнул:

– Понимаю, вам будет сложно пока идентифицировать их. Но вы сможете, как я уже говорил, определить уровень подготовки агентов, дать подробное описание их методов. Это многое мне скажет. А после вылазки поговорим об этих личностях и их руководстве.

– Если бы вы пошли с нами, было бы проще – вы бы сразу их срисовали, без наших описаний, – заявил Влад.

– Ну да. А они – меня. Спецагент Защиты ловит шестерок. Меня бы проводили до самой усадьбы. То-то бы Змен обрадовался.

Влад слегка смутился, что сморозил глупость, но тут же сделал понимающее лицо:

– Змен? Я слышал про него…

– А я – нет, – призналась Дина. – Вы тоже расскажете позже?

– Да. Скажу только, что я – его главная цель, также как он – моя.

– Его агенты могут быть на матче?

– У такого, как Змен, нет агентов. У него есть только несколько своих людей, – вмешался Влад. – Ну, вот как мы, например, верно, шеф?

– Верно. И вряд ли эти люди будут на стадионе, – кивнул ОВ. – Но есть вероятность, что там работают люди Хатрайда. Иначе каким образом Взлому удается обычных футбольных фанатиков направить на нацпогромы? Это уже не первый случай, когда группировка подростков меняет окраску. Кому-то нужна их энергетика. Тот, кто управляет по своему усмотрению таким количеством людей, может достигнуть любой – слышите, любой цели!

– Возможно, – робко вступила Дина, – засылается ряд агентов, скажем, один на пятьдесят человек, и каждый передает что-то типа: «Бей нерусских, они во всем виноваты».

– Скорее всего. Но ты представляешь, какой силой внушения должны обладать эти агенты? Чтобы внушить не одному и не десятерым, а полсотни человек? Вот это нам и надо понять. Значит, если замечаете агента националистического толка – уделяете особое внимание.

– Предположим, он тоже нас замечает. Какие наши действия? – спросил Влад.

– Он вас, скорее всего, сразу и заметит. Но у такого агента есть определенная задача, и он не уйдет, пока ее не выполнит. Вами он заниматься не станет, если только не будете ему мешать. А вы не будете. Просто посмотрите, как действует взломщик. И, конечно, если что-то серьезное – по обстановке. Вызывайте сразу патруль, пусть работают. Но распознать, что вы – мои люди, никому не удастся. Мои силы пока никто не научился идентифицировать. Хотя время идет, и кто его знает. Что-то говорит мне, что сейчас для меня наступает острый момент.

Шеф задумался. Он как будто прислушивался к чему-то, потом встряхнул головой. И вдруг обратился прямо к Дине:

– Я прошу. Максимальная осторожность. Дина, слушайте меня внимательно…

Дина с удивлением слушала, как ОВ дает ей множество полезных советов, как оберегаться и защищаться. Все эти приемы каждый из них знал наизусть, но она не перебивала, радуясь его неожиданной заботливости. Влад смотрел на шефа с недоумением – он что, решил повторить для Корнеевой азы первого курса?

ОВ умолк так же неожиданно. Потом произнес:

– Идите пока. В ближайшее время обсудим подробный план.

Вид у него был подавленный. Влад вышел. Дина подошла было к двери, но помедлила. Кажется, сейчас самый подходящий момент. Она развернулась и решительно подошла к столу ОВ. Тот поднял на нее глаза. Удивления в них не было, только непонятная печаль.

– Мне надо поговорить с вами, – сказала она торопливо, опасаясь, что он сейчас отошлет ее под каким-нибудь формальным предлогом.

Шеф как-то обречено откинулся в кресле:

– Я слушаю вас, Дина.

– Я не нравлюсь вам. Почему?

Он мотнул головой и как будто усмехнулся. Но ответил достаточно спокойно:

– С чего же вы взяли? Вы ошибаетесь.

– Если я не прирожденный мистик, это не значит, что я бегемот с толстой кожей, – взволнованно проговорила она. – Отношение к себе я способна почувствовать. Я вовсе не утверждаю, что достойна чего-то другого. Просто мне хочется понять, что именно во мне вызывает у вас такое отторжение.

Он некоторое время думал, прежде чем ответить, опустив глаза, и эти несколько секунд показались Дине вечностью. Наконец, произнес:

– И все-таки вы ошибаетесь. Вы заметили, что я выделяю вас своим обращением. Это правда. Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело. Но для этого есть причина, совершенно не связанная с вашими недостатками. Поверьте, достоинств в вас я вижу куда больше.

Дина видела, что он не врет, но все равно, ничего не поняла из его ответа.

– В таком случае… Подскажите, как мне себя вести. Очень трудно выносить вашу сухость. Если бы это был кто-то другой, а не вы…

Дина хотела бы сказать, как ценит его мнение, как близко ей все, что он говорит, как часто она совпадает с ним по мироощущению… Но зачем слова, если это не взаимно? Если дружба между ними невозможна… Еще решит, что она подхалим.

– Дина, – он вдруг посмотрел на нее искренне и глубоко, – Дина, пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я знаю, что веду себя… неадекватно. Я постараюсь это исправить, договорились?

Дину сразу охватила радость – наконец-то она дождалась от него хоть каких-то искренних слов. Ей стало неудобно, что заставила его извиняться. Быстро кивнув, она развернулась и выбежала из кабинета.

***

ОВ объявил им наутро, что собирается проверить, как хорошо группа умеет держать связь. Ему надо было решить, кого оставить в усадьбе за диспетчера, а с кем координировать действия в городе. Шеф долго объяснял, как избавляться от зашлакованности каналов, как быстрее принимать вызовы от своих агентов, чтобы противник не успел подключиться и перехватить сообщение. У него были предусмотрены на этот счет свои маленькие хитрости.

– У всех установлена связь между собой?

– Наверное, ня у всех, – ответила Рута. – Мы ня так давно вместе.

– Ага, еще лучше. С кем нет установленной связи – попрактикуетесь в поиске людей. Территория поиска ограничена оградой усадьбы, так что трудностей возникнуть не должно.

– Шеф, это правда, что вы можете найти человека в радиусе целого города? – поинтересовался Влад.

– Если только городок совсем маленький, а еще лучше – если я сам в этом городе, – усмехнулся ОВ. – А что, мне приписывают подобные подвиги? В Москве человека вообще найти невозможно, если не знаешь района.

– Ну, по району и я найду, – скромно заметил Влад.

Лида возмущенно фыркнула – Влад сравнивает себя с шефом! Однако Дина знала, что это правда, и, конечно, промолчать Муромцев не мог.

– А для связи пределы есть? Ну, я имею в виду, если связь установлена – со знакомым человеком, – поинтересовался Ник.

– По способностям. Для некоторых предела нет. Можно и с Африкой связаться, вот только такую связь легко обнаружить и перехватить – поскольку редкая штука.

Шеф так и не сказал, возможно ли это для него, и, слава Богу, Влад догадался промолчать. Сама Дина немного беспокоилась. Несомненными лидерами в таких делах были Рута и Влад. Она решила сосредоточиться и выполнить все как можно лучше. Задание состояло из двух частей: сегодня – передача информации в полной тишине, а завтра – в условиях многочисленных шумовых помех. В этот день до обеда они провели спортивную разминку на улице, а потом сидели в гостиной, дожидаясь, пока стемнеет.

Передачи днем и в ночное время имели свои особенности. Дине сложнее было ночью. К вечеру у людей появляются тревожные, путаные мысли, возникают усталость и беспокойство, и все это мешает ясности сознания. Не зря же утверждают, что утро вечера мудренее. Только Влад заявил, что ночью ему, наоборот, сосредоточиться значительно легче – психика у него здоровая. Вот сеанс с помехами казался ему гораздо труднее.

Они получили задания – каждый свое, с указанием времени, текста и адресатов, и разбрелись по всему дому. Время необходимо было определять внутренним счетом – этому их тоже учили. У Дины ее внутренние часы всегда спешили, и надо было постоянно делать поправку на собственную торопливость. Она, конечно, отправилась в библиотеку, где наткнулась на Руту.

– Я уйду, – предложила Дина, но та покачала головой:

– Ня, ня надо. Я пойду в лабораторию.

– А ничего, что мы будем знать, где каждая из нас? – усомнилась Дина. – Я ведь должна была найти тебя.

– Зато я ня знаю, где остальные, – спокойно ответила литовка, – а для тебя у меня только одна передача.

Она ушла, а Дина подумала, что Руте этот тест можно было и вовсе не проходить.

Дина уселась в своем любимом углу, рядом с окошком, выходившем на пруд и крыльцо. Ровно в восемь во всем доме погасили свет. До начала сеанса ОВ пришлось долго успокаивать Анну, которая не понимала, как можно перенести ужин и выключить плиту на самой важной стадии его приготовления. Электричество в данном случае мешало и самому ОВ – ведь ему надо было оценивать сразу несколько потоков информации.

Фонарей на улице не было, луны тоже, а маленькую лампочку над крыльцом погасили вместе с остальными. К тому же, чтобы быть полностью честной, Дине пришлось зашторить окошко. Она с детства не любила и боялась темноты, особенно вот такой – «хоть глаз выколи». Когда родители отправляли ее к бабушке на дачу, ей всегда было страшно оставаться одной в комнате на втором этаже. Тьма там тогда стояла кромешная. Где-то беспокойно лаяли собаки, пугали голоса…

Конечно, до настоящей фобии это не доходило, но, в отличие от Влада, нервную систему Дины нельзя было назвать устойчивой. Однако свои страхи она тщательно скрывала – иначе не продержалась бы и дня в Университете. Вспомнить только их практику, так называемую «сказку», во время которой студентов погружали в заданное сновидение, и они не знали, что все это не на самом деле. Помнится, Дина тогда уговорила врача-психолога не заострять внимание преподавателей на показателях ее кардиограммы. Правда, тот все-таки кое-что написал, но педагогу, обнаружившему отличные результаты Корнеевой по «сказке», и в голову не пришло заглянуть в медицинские расшифровки.

Дина постаралась сосредоточиться. Она точно знала: в этом доме, где все дышало надежностью, опасаться нечего. Здесь не действовала энергетика Взлома, враг не мог нагнетать мрак – по крайней мере, снаружи. Проблема была в богатом воображении Дины. Вот и сейчас с ней происходило что-то странное, ни на что не похожее. Сердце заколотилось сильнее, руки похолодели, а на лбу выступила испарина. Посторонние звуки – скрип кресла, любой шорох – казались преломленными и многократно усиленными.

А в углу библиотеки действительно что-то шуршало – скорее всего, маленькие полевые мышки облюбовали себе хлебосольный дом для зимовки. Но девушка ясно «увидела» там змею, и не одну, а нескольких. Шорох как будто приближался, и Дина слышала, что одно из отвратительных пресмыкающихся зигзагами подбирается к ее креслу. Почему-то у змеи оказалось человеческое лицо – женское, очень злобное. Она убьет и не задумается, но яд ее отравляет саму змею – изнутри… Она – Дина это точно знала, умрет, как только укусит. Ближе, ближе… Девушка попыталась избавиться от навязчивого образа, но ее охватило странное чувство, что кто-то смотрит на нее из темноты немигающим взглядом. Дина не выдержала и вскочила.

Ощущение прошло так же неожиданно, как и возникло. Прекратился и шорох в углу. Огромным усилием воли Дина заставила успокоиться бешено колотящееся сердце, несколько раз повторив себе, что это просто проделки ее больного воображения. Она даже потрясла головой – ну что за бред? Уже целую историю сочинила, и почти потеряла ощущение времени. Как всегда, показалось, что прошло больше, чем на самом деле. Дина вспомнила свое задание. Так, ее передача через три минуты. Она выкинула из головы все посторонние мысли, чтобы сосредоточиться – и вовремя. Ей поступили сообщения – причем сразу два одновременно. Дина поняла, что ОВ специально так составил задания – надо было разделить оба потока, идентифицировать их и успеть среагировать.

Первое сообщение было лаконичное и «звонкое», как для себя определила Дина. Оно пришло от Кати и гласило: «Я у себя в комнате. Запомни цифры…» – и дальше шел цифровой код. Быстро и легко запоминать цифры, кстати говоря, Дину научили вовсе не в Университете. Один знакомый фокусник еще в Динином детстве объяснил ей, как это делается. Каждому десятку чисел присваивается «серия», к примеру – числа от одного до десяти – это самые близкие члены твоей семьи, от одиннадцати до двадцати – предметы быта, третий десяток – преподаватели, четвертый – цвета или названия книг, и так далее. Потом все серии учатся наизусть, и счет доводится до автоматизма, а когда тебе надо запомнить длинное число, перед глазами встает картинка или сюжет.

Второе сообщение оказалось от Олега. С ним у Дины установленной связи не было, и парень нашел ее первым. Правда, Дина с трудом разобралась в его сообщении, так невнятно оно прозвучало. Один из братьев Цурских сообщал, что сидит на кухне, а у Анны на ужин – то ли запеканка, то ли творожный пудинг – Дина так и не поняла.

Она послала ответы, что сообщения приняты. Времени больше не оставалось, и Дина передала сначала для Нелли, а через несколько минут – для Руты: «Нахожусь в библиотеке. Мой любимый цвет – темно-синий». Сама Нелли обнаружилась в столовой и прислала ей не текст, а картинку – у Нелли эти вещи получались отлично. На картинке – она сама в костюме наездницы девятнадцатого века. Дина не сдержалась, и отправила Ковалько вместо стандартного ответа несанкционированное послание – так ей хотелось показать, что и она кое-что умеет. На своей картинке Дина изобразила первое, что пришло в голову – осеннюю аллею, по которой удаляется дама в темно-синем платье. Хотя, конечно, не стоило вступать в конкуренцию с Ковалько на ее территории – Нелли прекрасно рисовала, рисунок ее был утонченным, с подробностями и деталями, а Дина просто вспомнила давно понравившийся образ.

В течение следующих пятнадцати минут она передавала сообщения в соответствии со своим списком и сама принимала информацию. Влад сидел в гостиной и сообщал, что его любимый фантаст – Рэй Брэдбери. А любимая фраза из Брэдбери: «Они слили вместе религию, искусство и науку: ведь наука в конечном счете – исследование чуда, коего мы не в силах объяснить, а искусство – толкование этого чуда».

«Я тоже люблю «Марсианские хроники», – ответила Дина, снова не ограничившись простым «принято». Она в очередной раз восхитилась, как легко и четко Влад умеет работать с информацией – его сообщение было самым чистым.

Леня находился на улице. Сообщил он ей нечто странное. Дина поверить не могла, что это ОВ написал ему такое задание. Точнее, задания ОВ давал не полные, разрешая дополнить предложения собственными ответами, но… В общем, тест сообщения от друга звучал так: «Я на улице и вижу всех. Слева от тебя – твоя боль, выше – моя».

С Ником и Лидой у Дины связи предусмотрено не было. Теперь надо просто подождать, когда включится свет. Дина расслабилась. Никакие шорохи уже не беспокоили ее – после обмена сообщениями она «видела» полный народа дом и знала, где находится каждый. Из любопытства или от скуки она решила поискать остальных, и очень быстро нащупала Лиду – в их общей комнате, и Ника – на лестнице в кабинет ОВ. Анна, конечно же, сидит на кухне и боится покинуть свои сковородки. А где же сам шеф? Искать его рискованно, можно навлечь на себя недовольство – кто-кто, а ОВ это мигом почувствует. Однако искушение оказалось сильнее. Дина мысленно проверила кабинет, но шефа там не обнаружила. Впрочем, если тот не захочет, чтобы его «видели», никто и не увидит.

И вдруг… Она вдруг ясно поняла, что ОВ находится на втором этаже, в маленьком предбаннике возле комнаты Цурских, то есть практически у Дины над головой. Девушка хотела тут же отключиться, но шеф уже засек ее и сразу передал: «Дина, вам скучно?» Стараясь выстроить связь как можно чище, она сказала: «Волнуюсь за результаты». И сразу же получила ответ: «Вы справились. Правда, каждая передача ушла раньше секунд на десять. И переусердствовали с импровизациями». Неизвестно, что произошло с Диной, и откуда взялись эти дурацкие слова – ну, не оправдаться же она хотела? Скорее, обрадовалась, что в интонациях шефа прозвучала добрая усмешка, а не сухой разбор ошибок, и решила то ли пожаловаться, то ли подшутить над своими страхами. «Просто у вас в библиотеке завелись змеи», – сообщила Дина и сразу же испугалась. Что теперь он подумает про ее психику?

Но шеф молчал. Буквально через пару секунд врубился свет, и Дина покинула библиотеку, опасаясь посмотреть в дальний угол – будто там и правда завелось змеиное гнездо.

Все собрались в гостиной и, пока не вернулся шеф, принялись проверять друг друга. Но сразу умолкли, когда вошел ОВ. Он велел записать на бумаге все полученные сообщения с указанием точного времени. Потом, разумеется, похвалил Руту и Влада.

– Но и остальные молодцы. Нелли, ваша дама-жокей просто великолепна, нарисуете мне такую на бумаге? – улыбнулся он Ковалько.

– А у меня все плохо, шеф? – Олег хмурился.

– Не настолько. Ты сделал все, что мог. Мой совет – во избежание накладок передавай информацию короткими и лаконичными фразами, не вникая в детали, – произнес шеф. – И, кстати, имейте в виду, если связь перехватили, то обнаружить ее источник можно в течение пяти минут. Так что старайтесь после сеанса быстрее менять место.

А потом хитро улыбнулся и добавил:

– Так что все-таки на ужин у Анны? Кто-нибудь понял?

– Я приготовила сырники со сметаной, – веско произнесла пани, заходя в комнату, и вызвала этим просто взрыв смеха.

Так и не поняв, что смешного они нашли в ее сырниках, оскорбленная экономка сообщила, что ужин на столе, а салат она сделать не успела, кто хочет – может резать сам, и покинула гостиную.

Все вместе они отправились в столовую, но по дороге Влад догнал шефа и довольно громко поинтересовался, как он оценивает передачи Дины и Лени. ОВ действительно не успел сказать об этом ни слова. Дина хотела бы ошибиться, но интерес Муромцева объяснялся не повышенной заботой, а ревнивым желанием убедиться, не оказалась ли Корнеева в чем-то лучше.

ОВ бросил на нее взгляд – внимательный и тревожный, но вслух произнес:

– Все замечательно. Леонид молодец, может, только немного «тихо». И Дина справилась прекрасно, разве что поторопилась.

– Как всегда, куда-то спешишь? – хмыкнул Муромцев, тоже оглядываясь на нее.

Он и не думал скрывать, что замечание в адрес Корнеевой его успокоило. Но она, к собственному удивлению, даже не обиделась. В своем желании быть первым Влад напоминал ей теперь ребенка – наивного и упрямого. Он просто такой как есть… и, видимо, всегда был таким. Просто издали было проще приписывать ему качества, которыми он не обладал.

За столом Лида уселась рядом с Леней, и, оказывается, неспроста – она все еще дописывала отчет о полученных передачах. Шепотом поинтересовалась:

– Лень… Я забыла – пешка на Е-4, а конь куда?

– Какая пешка? – изумленно поинтересовалась Дина.

– Тише, тише, – испугалась Лида. – Ну, Леня передал шахматные ходы, а я не запомнила…

Дина во все глаза смотрела на друга, который спокойно поглощал сырники и не собирался что-либо объяснять. Интересно, а шеф знает, что Леня передал ей совсем не то, что другим?

Она заглянула в свой блокнот. «Твоя боль – слева…» Дина сидела в библиотеке спиной к окну, в самой правой части дома. Что было у нее слева? Как минимум, столовая, кухня, терраса и гостиная. То есть Влад, Нелли, Олег и Анна. Ее боль – это Влад, так считает Леня? Ну и дурак… Никакой боли она уже не испытывала, последнее время она больше раздражалась на него, чем страдала от неразделенности чувств. Или он имеет в виду Нелли, она находилась к Корнеевой ближе всех. Ревность? Да, это больше похоже на боль, но сладкая парочка уже не волнует Дину так, как раньше. Есть забота и поважнее – что теперь думает ОВ про ее глупую передачу о змеях?

Дина снова посмотрела в свои записи. «А моя – выше». На втором этаже были Лида, Катя и ОВ. Интересно… Дина бы искренне обрадовалась, если бы друг наладил отношения с кем-то из девушек. Хотя… Лиде, кажется, нравится Олег. Не про эту ли боль говорит Леня? Бедняга… Не везет парню, что и говорить!

После довольно позднего ужина все разбрелись, кто куда. Дина по странному порыву вернулась в библиотеку. Ну, не исследовать же углы она собралась, чтобы обнаружить беспочвенность своих страхов? И все-таки – какое странное лицо она выдумала этой гадюке! Никогда не встречала ничего похожего…

Она остановилась у входа – в библиотеке сидели ОВ и Рута, разложив на столике карту. Дина успела углядеть, что это карта Москвы и даже заметила несколько кружочков – в районе «Динамо» (ну, это понятно), площадь трех вокзалов и южнее, кажется, в Чертаново. Бросив извинения, она повернула обратно.

– Дина, не уходите! – окликнул ее шеф, хотя и сидел к ней спиной.

– Я могу это взи-ять? – Рута показала на карту.

– Да, конечно, но сегодня работать не надо, отдохни. Завтра с утра удели час тому, о чем я тебя попросил.

– Gerai, – ответила Рута по-литовски и ушла, оставив их одних.

Надо было начать разговор, но Дина не представляла, как это сделать.

– Я хочу найти книгу. Можно? – неловко поинтересовалась она.

В глазах шефа все это наверняка выглядит нелепо, будто бы она специально искала его, чтобы поныть про свои страхи или, что еще хуже, снова потребовать объяснений. Поэтому она быстро отправилась вдоль полок, рассеянно глядя на обложки. Остановилась, взяла первую попавшуюся книжку и открыла наугад. Стихи?

«Боюсь смотреть в свои глаза,

Они из бездны зазеркальной

Все норовят мне рассказать

Мои же собственные тайны…»

Снова тема зеркал… Она решила запомнить столь близкого ей по духу автора, но не успела. Конечно, Дина слышала шаги, но не обернулась, пока шеф мягко не отнял у нее книгу.

– Дина, расскажите, что за змеи мерещились вам в темноте?

Она подняла глаза и с досадой произнесла:

– Да нет… просто сморозила чушь… Боюсь мышей – хороша защитница! А про змею – это просто воображение разыгралось.

– Дина, воображение часто подсказывает нам что-то важное. Опишите мне все.

– Да нет же… – она не знала, как к нему обращаться.

Аббревиатурой – невозможно, а фамильярно-уважительное «шеф» она не произнесла бы даже под пыткой.

– Нет же, – повторила Дина. – Не забывайте, я – не мистик. Потусторонних видений у меня не бывает. Просто фантазии.

– Как знать… – задумался ОВ. – Понимаете, змея в моем доме – это чересчур символично. Признаюсь, вам удалось меня напугать.

– Вы же не думаете, что кто-то из нас… – Дина опешила.

Еще не хватало, чтобы из-за ее идиотских слов шеф перестал им доверять. А может, он не доверяет именно ей? Что он тогда заявил про свое странное к ней отношение? «Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело…»

– Вы неправильно меня поняли, – шеф покачал головой. – У меня уже есть враг со змеиной кличкой – я вам его называл. И этот враг очень часто думает обо мне. Боюсь, ваши видения доказывают, что он подобрался достаточно близко.

– О, нет! – Дина с облегчением выдохнула. – Мне теперь все понятно – как это я сразу не догадалась? Все у меня на чем-то основано, даже сны. Я ведь не Леня, и даже не Влад. Я услышала вчера эту кличку – Змен, и воображение нарисовала мне змею, вот и все.

– Какая она была?

– Пожалуйста… забудьте! И не считайте меня ни мистиком, ни психом, – буквально взмолилась Дина. – Просто… просто надо завести мышеловку…

– Какая была змея? – голос шефа звучал уже сердито, и она поспешила ответить, стараясь говорить небрежно, хотя образ гадюки все еще вызывал у нее беспокойство:

– Обычная. Ядовитая. Голова – как у женщины, очень неприятная дамочка. Вот и все.

– Женская? – казалось, шеф недоумевает. – Ну, вряд ли после моего рассказа о Змене вам привиделась бы женщина.

– Ну и символического смысла, значит, тут нет, раз это не Змен, а змеюка.

– Ладно, Дина, не буду вас больше мучить, – устало, без улыбки произнес шеф. – Книжку-то возьмете?

– Возьму, – твердо произнесла Дина. – Спокойной ночи!

Он вернул ей книгу и задумчиво кивнул в ответ.

Не заходя в гостиную, откуда слышались голоса, девушка отправилась к себе, находясь в странно-возбужденном состоянии. Поднимаясь по лестнице, она вдруг замедлила шаги. А ведь шеф сегодня впервые говорил с ней нормально. Пускай в его голосе не звучали приветливость и теплота, но все-таки – это был человеческий разговор!

Дина легла на кровать, бросив книжку на журнальный столик. И, глядя в потолок, еще долго перемалывала каждое, произнесенное сегодня – вслух или телепатически, слово. Она слышала, как пришла Лида, было уже очень поздно, и Дина сделала вид, что спит. Тем более что подруге сейчас явно не до нее – до самых дверей ее провожал Олег.

КРИС

Дина покинула библиотеку, унося с собой сборник его любимых стихов. Ничего удивительного. Он давно заметил, что предпочтения девушки с пугающей точностью совпадают с его собственными.

Сейчас Крису было страшно, так страшно, как давно уже не было. Он видел, что и Дина по-настоящему напугана, хотя и пытается бодриться и приписывать свои видения нервной системе. А ведь она и понятия не имеет, что теперь напрямую связана со Зменом. Что теперь она сама – его настоящая цель. Для Криса это стало уже несомненно, все его тревоги и предчувствия приобрели сегодня совершенно ясную форму. А если бы девушка знала, что Змен еще много лет назад выработал своеобразную манеру воздействия на жертв, многие из которых после гипнотического транса оставались убеждены, что на них смотрела настоящая змея, и имел особый подчерк передач информации – с росписью-змеей в конце сообщения, то напугалась бы еще больше.

Крис сел в дальний угол, выбрав то самое кресло, в котором находилась Дина во время сеанса связи, и просидел в нем около двух часов, тщательно проверяя все возможные каналы, даже те, которые просто проходили рядом. Дело близилось к полуночи, когда он вздохнул с облегчением: Враг до усадьбы не добрался. Ничья черная энергетика не протянулась сюда, в его защищенный со всех сторон дом.

Но, не догадываясь, где расположен штаб ОВ, Змен, очевидно, уже знает о существовании Дины. И Дина почувствовала, что Змен думает про нее. Наверняка этому способствовало то, что для выполнения задания девушка полностью очистила каналы, и в душе ее восстановилась тишина. И это притом, что мистические способности у Дины вовсе не развиты.

С того момента, как Крис познакомился с Корнеевой, не проходило и дня, чтобы он не вспоминал своего пророчества. Сначала он даже связал предсказанные ему страдания с ревностью. Это незнакомое ему ранее чувство оказалось столь сильным и разрушительным, что неизвестно, как бы он справился с ним, если бы не одно обстоятельство. Крис все с большим облегчением замечал, что мысли и эмоции девушки становятся все дальше и дальше от Муромцева, причем происходило это просто стремительно. Он боялся надеяться, но и не мог не видеть, как Дина близка ему. Она и сама чувствует это, подключаясь к нему всеми своими душевными силами. Собственно, только созданный им самим барьер мешал полностью наладить эту связь, для которой не нужны ни слова, ни встречи, ни даже взгляды.