Морской хирург

Тогда Чиру взял луковицу и пригоршню зерна, растолок зерно, накрошил лук и приготовил пластырь. Но от этой массы боль в шее только увеличилась. Не прошло и часа, как Джиаллука сорвал с шеи повязку и в раздражении бросил ее вместе с пластырем в море; затем, чтобы подавить в себе болезненное раздражение, он сел на руль и долгое время не отходил от него. Ветер снова поднялся, и паруса весело затрепетали. В ясной ночной дали показался маленький островок., – вероятно, Пелагоза – похожий на осевшее на воде облако.

На утро Чиру, взявшийся вылечить товарища, пожелал осмотреть больное место. Опухоль увеличилась, распространившись почти на всю шею, приняла новую форму и потемнела, приобретя в середине фиолетовый оттенок.

– Это еще что? – воскликнул он в изумлении таким тоном, что больной побледнел. На зов Чиру явились Ферранте, братья Таламонте и остальные.

Мнения разделились. Ферранте предполагал, что это ужасная болезнь, от которой можно задохнуться. Джиаллука, немного бледный, с широко раскрытыми глазами молча выслушивал заключения товарищей. Небо заволокло облаками, море стало мрачным, стаи чаек с криком понеслись к берегу, и какое-то неопределенное чувство ужаса овладело душою Джиаллука.

В конце концов Таламонте-младший решил:

– Это злокачественная опухоль.

Остальные согласились с ним:

– Что же, возможно!

Действительно на следующее утро кожица под опухолью оказалась приподнятою кровавым пузырем и вскоре лопнула. Больное место стало походить на осиное гнездо, из которого обильно вытекала гнойная материя. Воспаление и гнойный процесс быстро распространялись и углублялись.

Джиаллука в отчаянии взмолился Святому Рокко, исцелителю язв, обещав ему сперва десять, потом двадцать фунтов воска. Он становился на колени посреди палубы, простирал руки к небу, с торжественным видом произносил обеты, поминая отца, мать, жену, детей. Окружавшие его товарищи с серьезными лицами творили крестное знамение каждый раз, как он произносил имя Святого.

Чувствуя приближение сильного порыва ветра, Ферранте Ла Сельви хриплым голосом крикнул приказание среди шума моря. Лодка сильно накренилась на бою Массачезе, братья Таламонте и Чиру бросились на помощь Ферранте. Нацарено скользнул вдоль мачты. Паруса были мигом спущены, остались только два малых, и лодка полетела, сильно качаясь, по верхушкам волн.

– Святой Рокко, Святой Рокко! – кричал Джиаллука в религиозном возбуждении, возраставшем под впечатлением окружающей бури, стоя на палубе на четвереньках, чтобы не упасть от качки.

Время от времени более сильная волна обрушивалась на нос судна, и соленая вода заливала всю палубу с одного конца до другого.

– Ступай вниз! – крикнул Ферранте Джиаллуке.

Джиаллука спустился в трюм. Он чувствовал в теле болезненный жар и лихорадочную сухость кожи; страх перед болезнью сводил ему живот. Внизу в слабом освещении трюма, все предметы принимали странный вид. Снаружи доносились до слуха глухие удары волн о бока судна и скрип всего корпуса.

Через полчаса Джиаллука снова появился на палубе; лицо его было так бледно, точно он встал из могилы. Он предпочитал оставаться на палубе, чтобы чувствовать бурю, видеть людей, дышать вольным воздухом.

Ферранте был поражен его бледностью и спросил:

– Тебе хуже?

Остальные моряки со своих мест принялись обсуждать средства помочь ему, повышая голос, чтобы перекричать завывание бури. Поднялся оживленный спор; каждый предлагал свое леченье. Они рассуждали с уверенностью докторов, забывая в споре об опасности. Массачезе пришлось видеть два года тому назад, как настоящий врач делал в подобном же случае операцию в боку Джиованни Маргадонна. Врач вырезал опухоль, обмакнул кусочки дерева в какую то дымящуюся жидкость, прижег рану и вынул чем-то вроде ложки прижженное мясо, похожее на кофейный осадок. И Маргадонна был спасен.