Великий камень Сардиса

Глава III. Маргарет Рэли

После завтрака на следующее утро Роланд Клив сел на лошадь и поехал к красивому дому, стоявшему на холме в полутора милях от Сардиса. Лошади, почти вышедшие из употребления в первой трети века, теперь снова входили в моду. Многие люди теперь ценили то удовольствие, которое эти животные дарили миру с начала истории, и место которых в эстетическом смысле не могла занять ни одна неодушевленная машина. Когда Роланд Клив спрыгнул с седла у подножия широкой лестницы, дверь дома открылась, и появилась дама.

– Я увидела, что вы едете! – воскликнула она, сбегая по ступенькам навстречу ему.

Она была красивой женщиной, высокого роста и лет на пять моложе Клива. Это была миссис Маргарет Рэли, партнер Роланда Клива по работам в Сардисе и, по сути, главная владелица этого большого поместья. Она была вдовой, а ее муж был не только ученым, но и очень богатым человеком, и когда он умер, в самом начале своей карьеры, его вдова сочла своим долгом посвятить его состояние продолжению и развитию научных работ. Она знала Роланда Клива как усердного студента и труженика, как человека блестящих и оригинальных идей и как автора планов, которые, в случае успешной реализации, поставили бы его в ряд великих изобретателей мира.

Она не была ученой женщиной в строгом смысле этого слова, но у нее была самая глубокая и благодарная привязанность ко всем формам физических исследований, и в целях, на которые Роланд Клив направил свой жизненный потенциал, были своеобразность и величие, которые заставили ее объединить все свои средства и личную поддержку в работе, которую он возложил на себя.

Поэтому основная часть состояния, оставленного Гербертом Рэли, была вложена в мастерские и литейные цеха в Сардисе, а Роланд Клив и Маргарет Рэли стали партнерами и совладельцами бизнеса и предприятия.

– Я рада приветствовать вас снова, – сказала она, взяв его руку в свою. – Но мне кажется странным, что вы приехали на лошади, я бы предположила, что к этому времени вы уже пронесетесь над верхушками деревьев на воздушных коньках.

– Нет, – сказал он. – Я конечно могу изобрести такую штуку, но я предпочитаю использовать лошадь. Разве вы не помните мою кобылу? Я ездил на ней перед отъездом. Я оставил ее на попечение старого Сэмми, и он ездил на ней каждый день.

– И был рад этому, я уверена, – сказала она, – потому что я слышала, как он говорил, что больше всего на свете он ненавидит мертвые ноги. "Когда я не смогу пользоваться своими, – говорил он, – пусть меня будут возить живые". Это такое милое создание, – добавила она, пока Клив искал место, к которому можно было бы привязать животное, – что я очень хочу научиться ездить верхом!

– Женщина на лошади была бы странным зрелищем, – сказал он, и с этими словами они пошли в дом.

В то утро в библиотеке миссис Рэли состоялось долгое и несколько тревожное совещание. В течение нескольких лет деньги из состояния Рэли свободно и щедро расходовались на предприятия в Сардисе, но до сих пор ничего существенного не принесли. Многое было выполнено достаточно успешно на разных стадиях, но ничего не было закончено, и теперь двум партнерам пришлось признать, что работа, которую Клив рассчитывал начать сразу после возвращения из Европы, должна быть отложена.

Тем не менее, ни в голосах, ни в лицах – можно сказать, в душах мужчины и женщины, которые сидели и разговаривали за столом, не было и намека на уныние. Он был полон надежды, как и прежде, а она – веры.

На них было интересно смотреть. Он, смуглый, со слегка впалыми щеками, легкой линией беспокойства на лбу, красивыми, хорошо подстриженными усами, без бороды, с несколько худощавым, но крепким телосложением; мужчина с изящной, но непринужденной походкой, одетый в пальто для верховой езды, бриджи и кожаные гамаши. Она, щеки которой раскраснелись от серьезности мыслей, а серые глаза стали больше, чем обычно, когда она подняла взгляд от бумаги, в которой вела расчеты, была одета по простой современной моде того времени. Ниспадающие складки полуприлегающих тканей хорошо облегали фигуру, которая даже в этот момент отдыха выдавала скрытую энергию и активность.

– Если нам придется ждать артезианского луча, – сказала она, – мы должны попытаться сделать что-то еще. Люди наблюдают за нами, говорят о нас, ждут от нас чего-то; мы должны дать им нечто. Вопрос в том, что это будет?

– Я смотрю на это так, – сказал ее собеседник. – Долгое время вы наблюдали, ждали и ожидали чего-то, и пришло время, когда я должен дать вам что-то, теперь вопрос в том…

– Вовсе нет, – сказала она, прерывая его. – Ты слишком много о себе возомнил. Я не жду, что вы мне что-то дадите. Мы работаем вместе, и мы оба должны дать этому бедному старому миру что-то, что удовлетворит его на время, пока мы не сможем открыть ему это великое открытие, более великое, чем все, что он когда-либо мог себе представить. Я хотела бы продолжить разговор об этом, но не стану этого делать, мы должны привязать наши умы к какой-то текущей цели. Итак, мистер Клив, за что мы можем взяться и немедленно приступить к делу? Может быть, это будет большой снаряд?

Клив покачал головой.

– Нет, – сказал он, – работа по нему продвигается замечательно, но нужно еще многое сделать, прежде чем мы сможем экспериментировать с ним.

– С тех пор как тебя не было, – сказала она, – я часто наблюдала за проектами, чтобы посмотреть на них, но все вокруг кажется таким медленным. Однако, я полагаю, все пойдет гораздо быстрее, когда все будет закончено.

– Да, – сказал он. – Я надеюсь, что этот проект будет идти достаточно быстро, чтобы перевернуть артиллерию всего мира, но, как вы говорите – не позволяйте себе говорить о том, чего мы должны ждать. Я внимательно рассмотрю все, что находится в работе, и завтра предложу то, с чем мы можем идти дальше.

– В конце концов, – сказала она, когда они стояли рядом перед расставанием, – я не могу отвлечься от артезианского луча.

– Я тоже не могу, – ответил он, – но сейчас мы должны приложить наши руки к чему-то другому.

Артезианский луч, о котором говорили эти двое, был изобретением, над которым Роланд Клив экспериментировал в течение долгого времени, и которое было и оставалось объектом его трудов и исследований во время пребывания в Европе. В первом десятилетии века было принято считать, что рентгеновские лучи, или катодные лучи, были разработаны и применены в максимальной степени своих возможностей. Он использовался в хирургии, в машиностроении, во многих видах научных исследований, но в течение четверти века не было отмечено значительного прогресса в области его применения. Но Роланд Клив поверил в существование фотосилы, несколько похожей на катодный луч, но имеющей бесконечно большее значение и важность для искателя физической истины. Проще говоря, его открытие представляло собой мощный луч, созданный новой комбинацией электрических ламп, который проникал вглубь земли, проходя через все вещества, которые встречал на своем пути, освещая и раскрывая все, через что проходил.

Все вещества, которые можно было найти под поверхностью земли в этой части страны, были испытаны Кливом, и ничто не устояло перед проникающим и освещающим воздействием его луча, названного артезианским, так как он был предназначен для проникновения в недра земли. Проведя множество мелких испытаний силы и мощности своего луча, Роланд Клив взялся за строительство массивного аппарата, с помощью которого, как он полагал, можно было генерировать луч, который мало-помалу, возможно, фут за футом, проникал бы в землю и освещал все между самой дальней точкой, которой он достигал, и линзами его аппарата. Иными словами, он надеялся получить длинное отверстие света диаметром около трех футов и такой глубины, на которую его можно будет опустить, и в котором он сможет увидеть все разнообразные пласты и отложения, из которых состоит земля. Как далеко он сможет спустить этот пронзающий луч света, он даже не позволял себе задумываться. С маленьким и несовершенным аппаратом он видел на несколько футов вглубь земли, с большим и мощным аппаратом, который он сейчас строил, почему бы ему не заглянуть ниже самой глубокой точки, до которой когда-либо доходили знания человека? Настолько далеко вниз, что он должен будет следить за его нисходящим лучом с помощью телескопа; вниз, вниз, вниз, пока он не откроет скрытые тайны Земли!

Особенностью этого луча, дававшей ему огромное преимущество перед всеми другими проникающими лучами, была способность освещать объект, проходить сквозь него, делать его прозрачным и невидимым, освещать непрозрачное вещество, которое он встречал на своем пути, и после этого делать его прозрачным. Если бы камни и земля в цилиндрической шахте луча, который Клеве уже создал в своих экспериментах, были действительно удалены кирками и лопатами, высвеченное отверстие глубиной в несколько футов не могло бы выглядеть менее реальным, дно и бока маленького колодца могли бы быть показаны более резко и отчетливо, и все же в земле не было никакого отверстия, и если бы кто-нибудь попытался поставить ногу в высвеченное отверстие, он обнаружил бы, что оно такое же твердое, как и любая другая часть земли.

Глава IV. Миссия Самуила Блока

Недалеко от предприятий в Сардисе находился большой пруд, образовавшийся в результате запруживания ручья, который в этом месте протекал между высокими холмами. Чтобы получить достаточную глубину воды для своих морских экспериментов, Роланд Клив построил необычайно высокую и прочную плотину, и этот водоем, который назывался озером, значительно расширялся за плотиной и простирался более чем на полмили.

Рано утром следующего дня он стоял на берегу этого озера в компании нескольких рабочих и осматривал любопытное судно, пришвартованное неподалеку, когда к нему подошла Маргарет Рэли. Увидев ее, он оставил мужчин и пошел ей навстречу.

– Вы не смогли дождаться момента, пока я подойду к вашему дому, чтобы рассказать вам, что я собираюсь делать? – сказал он, улыбаясь.

– Нет, – ответила она, – не могла. Артезианский луч не давал мне спать почти всю ночь, и я чувствовала, что должна успокоить свой разум как можно скорее, дав ему что-то реальное и осязаемое, за что можно ухватиться. Так что же вы собираетесь делать? Что-нибудь по корабельной линии?

– Да, – сказал он, – что-то в этом роде. Но давайте отойдем немного назад, я не совсем готов рассказать всё и всем. Я думал, – сказал он, когда они вместе шли от озера, – о том практическом предприятии, за которое мы должны взяться и закончить, чтобы оправдаться перед общественностью и теми, кто разными способами поддерживал наши предприятия, и я пришел к выводу, что лучшее, что я могу сделать, это осуществить свой план путешествия к северному полюсу.

– Что! – воскликнула она. – Вы же не собираетесь попытаться сделать это… вы, вы сами?

И когда она говорила, ее голос слегка задрожал.

– Да, – сказал он, – я решил, что поеду сам, или пошлю Сэмми.

Она рассмеялась.

– Нелепо! – сказала она. – Послать Сэмми Блока! Вы шутите?

– Нет, – сказал он, – не шучу. Я планировал экспедицию, и думаю, что Сэмми будет отличным кандидатом, чтобы возглавить ее. Я мог бы пройти часть пути, по крайней мере, достаточно далеко, чтобы начать его, и я мог бы так организовать дела, чтобы Сэмми не испытывал трудностей с завершением экспедиции, но я не думаю, что смог бы уделять этому время, которого заслуживает такое предприятие. Недостаточно просто найти полюс, нужно остаться там и сделать наблюдения, которые могут оказаться полезными.

– Но если Сэмми сам закончит путешествие, – сказала она, – слава будет принадлежать ему.

– Пусть он ее получит, – ответил Клив. – Если мой метод исследования Арктики решит главный вопрос полюса, я буду удовлетворен славой, которую получу от задуманного. Простое путешествие к северному концу земной оси не имеет большого значения. Я буду рад, если Сэмми отправится первым, а за ним последуют многие, кто решит отправиться в этом направлении.

– И все же это великое достижение, – сказала она. – Я бы многое отдала, чтобы стать первым человеком, который поставил ногу на северный полюс.

– Боюсь, что вы промокнете, – улыбнулся Клив, – но это не та слава, которой я жажду. Если я могу помочь человеку отправиться туда, я охотно сделаю это при условии, что он представит мне достоверный отчет о своих открытиях.

– Расскажите мне об этом, – сказала она, – когда вы отправитесь? Сколько человек поедет?

– На судне нужно кое-что сделать, – сказал он. – Позвольте мне дать людям распоряжения, а потом мы пойдем в офис, и я все вам расскажу.

Когда они расположились в тихой маленькой комнатке, пристроенной к одному из больших зданий, Роланд Клив приготовился описать предполагаемую арктическую экспедицию своему партнеру, в голове которого возникло удивительное предприятие, изгнав настойчивые мысли об артезианском луче.

– Вы уже рассказывали мне об этом, – сказала она, – но я не совсем уверена, что все это осталось у меня в голове. Вы отправитесь, я полагаю, в подводной лодке – то есть, кто поедет, тот и отправиться в ней?

– Да, – сказал он, – часть пути. Мой план состоит в том, чтобы проследовать на обычном судне на север до мыса Тариф, взяв на буксир "Дипси", мою подводную лодку. Исследовательская группа с необходимыми запасами и приборами пересядет на "Дипси", но прежде чем они отправятся в путь, они установят телеграфную связь со станцией на мысе Тариф. Дипси будет нести один из этих легких, портативных кабелей, который будет намотан на барабан в ее трюме, и это будет выплачиваться по мере того, как она будет продолжать свой путь. Таким образом, с помощью кабеля от мыса Тариф до Сент-Джонса мы сможем поддерживать постоянную связь с Сэмми, куда бы он ни отправился, ведь нет причин полагать, что океан в этих северных районах слишком глубок, и это позволит успешно проложить телеграфный кабель.

– Мой план очень прост, но поскольку мы не обсуждали его некоторое время, я опишу его подробно. Все исследователи, которые пытались добраться до северного полюса, встречали одну и ту же неудачу. Они не могли преодолеть огромные и смертельные ледяные пространства, которые лежали между ними и той далекой точкой, к которой они стремились, смертоносная ледяная земля всегда была слишком тяжела для них, они погибали или поворачивали назад.

– Когда около двадцати лет назад летательные аппараты были доведены до нынешнего совершенства, считалось, что полюс будет легко достигнут, но там всегда дули сильные и свирепые ветры, которые сводили на нет любое управление аппаратом. Мы можем рулить и управлять нашими судами в самые сильные штормы на море, но когда океан движется одной большой приливной волной, наши рули бесполезны. Все стремительно мчится, и наши самые сильные корабли оказываются выброшенными на сушу.

– Так случилось с канадцем Багне, который отправился в 1927 году на лучшем из когда-либо созданных летающих кораблей, который, как предполагалось, мог устойчиво держаться на курсе игнорируя влияния самых сильных ветров, но сильный ураган обрушился с севера, как будто квадратные мили атмосферы неслись вперед сплошной массой, и бросил его и его аппарат на айсберг, и ничего от его воздушного судна, кроме кусков дерева и железа, которые медведи не смогли съесть, больше никогда не видели. Это была последняя полярная экспедиция такого рода, впрочем как и любого другого рода, но мой план настолько прост в исполнении, по крайней мере, мне так кажется, и настолько лишен риска и опасности, что меня удивляет, что его никогда не пробовали применить раньше. На самом деле, если бы я не думал, что отправиться на полюс будет таким сравнительно легким делом, я думаю, что уже давно был бы там, но я всегда считал, что это можно сделать в определенное время, когда более трудные и увлекательные проекты не будут давить на меня.

– Я предлагаю опуститься ниже дна льда в арктических регионах, а затем двигаться по прямой линии на север к полюсу. Расстояние между нижними частями льда и дном Северного Ледовитого океана я считаю вполне достаточным, чтобы предоставить мне все необходимое для навигации. Я не считаю нужным даже рассматривать случай, что самый большой айсберг или льдина достигнет дна арктических вод, следовательно, без проблем и опасности "Дипси" может держать прямой курс прямо на север.

– С помощью приборов, которые будет нести "Дипси", будет сравнительно легко определить положение полюса, и прежде чем эта точка будет достигнута, я полагаю, судно окажется в открытом море, где сможет подняться на поверхность. Но если этого не произойдет, будет выбрано сравнительно тонкое место во льдах, и в нем будет проделано большое отверстие с помощью подъемного снаряда, несколько из которых она возьмет с собой. Затем она поднимется на поверхность воды в этом отверстии, и будут проведены необходимые исследования.

– Мистер Клив, – сказала Маргарет Рэли, – это настолько жутко, что я не могу даже думать об этом. Возможно, "Дипси" придется проплыть сотни и сотни миль подо льдом, закрытым, словно гигантской крышкой. Что бы там ни случилось, он не сможет подняться и выбраться, это будет то же самое, как если бы над ней простиралось огромное ледяное небо. Я думаю, что сама мысль об этом заставила бы людей содрогнуться и умереть.

– О, все не так плохо, как вы представляете, – ответил Клив. – Нет ничего дороже для морского исследователя, чем много воды и много места для плавания, и подо льдом "Дипси" найдет все это.

– Но есть так много опасностей, – сказала она, – от которых нельзя уберечься заранее.

– Это верно, – сказал он, – но я так много думал о них, так много изучал и консультировался по ним, и думаю, что предусмотрел все опасности, которые мы можем ожидать. Для меня все это дело выглядит как очень простое, прямолинейное плавание.

– Оно может показаться таким здесь и сейчас, – сказала Маргарет Рэли, – но совсем другое дело под арктическими льдами.

Подготовка к экспедиции продвигалась с максимальной скоростью, и Клив с удовольствием отправился бы в это путешествие в неисследованные области подземных льдов, но он знал, что его долг – не терять времени и не рисковать жизнью, когда он стоит на пороге открытия, гораздо более удивительного и гораздо более важного для мира, чем достижение полюса. Поэтому он решил, что пойдет с экспедицией не дальше того места, где лед помешает дальнейшему продвижению судна, на котором они отплывут из Нью-Йорка.

Не стоит думать, что Роланд Клив намеревался доверить такую экспедицию под абсолютное командование такого человека, как старый Сэмюэл Блок. На борту "Дипси" будет электрик, который давно готовился к этой экспедиции, будут и другие научные сотрудники, будет инженер-подводник и такие мелкие офицеры и помощники, которые будут необходимы; но Клиу нужен был кто-то, кто представлял бы его, кому можно было бы доверить действовать вместо него в случае успеха или неудачи, на кого можно было бы полностью положиться, если возникнет серьезная чрезвычайная ситуация. Таким человеком был Сэмюэл Блок, и, как ни странно, старый Сэмми был абсолютно готов отправиться к северу. Он всегда был готов ко всему, что не выходило за рамки его обязанностей, а в эти рамки входило все, что хотел поручить ему мистер Клив.

Сэмми был старомодным человеком, и поэтому, обсуждая с Роландом Кливом все приготовления, он настоял на том, чтобы в отряде был моряк.

– В старые времена, – сказал он, – когда я был молод, никому и в голову не приходило отправиться в какое-нибудь морское путешествие, не взяв с собой матроса. Дело в том, что раньше они были почти все моряками.

– Но в этой экспедиции, – сказал Клив, – моряк был бы не к месту. Ни один из ваших старомодных моряков не знает, что делать под водой. Подводное плавание – это совершенно иная профессия, чем та, которой занимался старый штурман.

– Я все это понимаю, – сказал Сэмми. – Но я никогда не забуду, как здорово было плыть по морю, когда дул ветер, а вода журчала под килем. Я жил на побережье и при любой возможности выходил в море, но в наши дни все сильно изменилось. Только подумайте об этих гонках на яхтах в Англии на днях – гонка между двумя электрическими яхтами, а пара судов плывет с наветренной стороны, держа между собой ограждение высотой в тридцать футов, чтобы уберечь яхты от ветра и дать им обоим ровную воду и равные шансы. Я не могу привыкнуть к такому, и говорю вам, сэр, что если я отправлюсь в путешествие к полюсу, я хочу иметь с собой моряка. Если все пойдет хорошо, мы должны когда-нибудь оказаться на поверхности, и тогда у нас должен быть хотя бы один человек, который разбирается в надводной навигации.

– Хорошо, – сказал Клив. – бери своего моряка.

– Я положил на одного глаз, он из Кейп-Кода, и он не так уж стар. Когда он был мальчиком, люди передвигались на кораблях с парусами, и даже после того, как он вырос, капитан Джим остался отличным специалистом, чтобы управлять судном, ведь на Кейп-Коде все движется медленнее, чем в других частях света.

Итак, капитан Джим Хаббелл был назначен капитаном экспедиции, и когда он прибыл в Сардис и осмотрел "Дипси", то выразил свое мнение о ее конструкции и возможностях, что свидетельствовало о его готовности отправить ее и все другие суда, построенные по такой схеме, на глубину гораздо большую, чем когда-либо предполагали их изобретатели. Тем не менее, поскольку он очень хотел попасть на полюс, если это возможно, и поскольку предложенная ему зарплата была очень высокой, капитан Джим записался в команду. Его должность вступала в силу, когда "Дипси" будет плавать на поверхности моря как обычное судно.

За день или два до того, как экспедиция была готова к отплытию, Роланд Клиу был очень удивлен, когда однажды утром его посетила жена Сэмми, миссис Сара Блок, которая, не теряя времени, сообщила ему, что приняла решение сопровождать своего мужа в опасном путешествии, которое он собирается совершить.

– Вы! – сказал Клив. – Вы не можете отправиться в эту экспедицию!

– Если Сэмми отправляется, то отправлюсь и я, – сказала миссис Блок. – Если это опасно для меня, то это опасно и для него. Я пыталась вбить ему в голову достаточно здравого смысла, чтобы заставить его остаться дома, но у меня ничего не вышло, поэтому я решила – или я еду с ним, или он не едет совсем. Мы вместе путешествовали по земле, вместе путешествовали по воде, а если придется путешествовать под водой, то мы все равно будем путешествовать вместе. Если Сэмми идет на поляну, я иду на поляну. Я думаю, что он глупец, раз так поступает, но если он будет глупцом, то и я буду глупой. А что касается того, что я буду мешать, не стоит об этом беспокоиться, мистер Клив. Я могу готовить для живых, могу ухаживать за больными и зашивать мертвых в саваны.

– Хорошо, миссис Блок, – сказал Клив. – Если вы настаиваете на этом, и Сэмми согласен, вы можете принять участие в экспедиции, но я попрошу вас ничего не распространяться о третьем классе добрых услуг, которые вы собираетесь оказать команде, потому что это может навести уныние на некоторых слабых духом.

– Навести уныние! – сказала миссис Блок. – Если все, что я слышала, правда, то наступит всеобщее уныние, которое будет похоже на то, как если бы тебе на голову повязали черный платок, и я не знаю, что я могла бы сказать, чтобы сделать это уныние еще более унылым.

Когда Маргарет Рэли рассталась с Кливом на палубе "Беспечного", большого электрического судна, которое должно было отбуксировать "Дипси" до границ судоходных северных вод, она знала, что ему предстоит долгое путешествие, почти вдвое большее, чем путешествие в Англию, прежде чем она сможет получить от него весточку; но когда он прибудет на мыс Тариф, точку далеко на северо-западном побережье Гренландии, она получит от него послание, потому что в этой точки есть телеграфная связь с остальным миром. Там была небольшая станция, созданная несколькими коммерческими компаниями, а их представитель был телеграфистом.

Переход от Нью-Йорка до мыса Тариф прошел без происшествий, и когда Клив высадился на одинокой гренландской станции, его встретило длинное послание от миссис Рэли, суть которого заключалась в том, что он ни в коем случае не должен поддаваться на уговоры отправиться в подводное плавание на "Дипси". Со своей стороны, Клив не хотел менять свои планы. На протяжении всего долгого плавания на север его сердце было в Сардисе.

Судно "Дипси" было сравнительно небольшим, но на нем с комфортом разместились дюжина человек, и хватило места для всех запасов, которые могли понадобиться в течение года. Кроме того, судно было снабжено книгами и всеми полезными и удобными приспособлениями, которые были сочтены необходимыми для этой необычайной экспедиции.

Когда все было готово, Роланд Клив оставил капитана, команду и пассажирку на борту "Дипси", и последняя, пожимая ему руку, заплакала.

– Мне кажется, мистер Клив, это похоже на массовое самоубийство общины, – сказала она. – И даже нельзя сказать, что все прихожане делают это по собственной воле, потому что это не так. Если бы Сэмми не пошел, я бы не пошла, но если он пошел, я пошла, и вот конец всему, и я полагаю, что пройдет не так много времени, прежде чем наступит конец всем нам. Надеюсь, вы передадите миссис Рэли мои последние слова, ибо даже если я увижу ее снова, мне покажется, что я начинаю все заново, и это будет конец этой части моей жизни. Я надеюсь и молюсь о том, чтобы никто из участников не умер от какой-нибудь болезни до того, как все остальные вместе придут к своему концу, ведь остаться на борту подводного судна – это то, чего мало какие нервы смогут выдержать.

Когда все попрощались, мистер Клив поднялся на борт "Беспечного", на палубе которого находились офицеры, команда и немногочисленные обитатели станции, затем стеклянные люки "Дипси" были плотно закрыты, и он начал погружаться, пока полностью не скрылся под поверхностью воды, оставив над собой маленький плавающий стеклянный шар, соединенный с ним электрическим проводом.

Когда "Дипси" уходила под воду, этот шар поднимался над судном на поверхность, и "Беспечный" тут же начинал двигаться за ней. Это было сделано потому, что Клив хотел некоторое время следовать за "Дипси", чтобы убедиться, что все работает как надо. Она шла прямым курсом, время от времени мигая огоньком в маленьком шаре, и наконец, встретив плавучий лед, разнесла шар взрывом, который стал сигналом, свидетельствующим о том, что все в порядке и "Дипси" в одиночку отправился в подводное путешествие к полюсу.

Роланд Клив окинул взглядом широкую полосу темно-зеленых волн и сверкающих гребней, где не было видно ничего, что указывало бы на жизнь, кроме далекой, устало летящей морской птицы, а затем, отвернувшись от полюса, занялся приготовлениями к обратному плаванию в Нью-Йорк, в порту которого он мог рассчитывать получить свежие новости от Сэмми Блока и его спутников.