Тайна горного озера

Книга первая. АЛМАЗЫ ДИКТАТОРА

Глава первая

Медведь бодро шел на заклание.

Он уже успел за это лето изрядно набрать жирка на поспевших таежных малинниках. О чем красноречиво говорила, хотя бы, шкура исполина. Она буквально лоснилась своей бурой шерстью, переливающейся на мощном загривке чуть ли не шоколадными оттенками.

Они особенно заметны сейчас – в лучах утреннего солнца. Которое уже успело и само выглянуть из-за ближайших вершин, и миллионами блесток отразиться в каплях ранней утренней росы.

Эта серебристая влага, выпавшая в тайге после прошедшей, довольно прохладной ночи, обильно покрывала сейчас все вокруг: траву, листья кустарников, иголки кедров и пихтачей. И даже, выпиравшие из утоптанной земли, круглые гальки на пешеходной тропе.

Вот по нему-то – единственному пути в дремучих зарослях дикой природы и спешил озабоченный топтыгин, флегматично переваливаясь со стороны в сторону упитаной тушей.

И только острые клыки в, раскрытой от вожделения, пасти, да мощные когти, оставлявшие царапины даже на камнях, напоминали о совсем не миролюбивом нраве зверя. Правда сейчас, вовсе не походившего на себя прежнего – безоговорочного хозяина тайги.

Явно потеряв былую осторожность, медведь неумолимо спешил вперед.

Так торопился, что уже не принюхивался к запахам и не озирался по сторонам. Как обычно делал в поисках добычи или примет возможной опасности.

Сейчас он просто двигался по самому верному пути к манящей цели, выбрав для этого тропу, протоптанную охотниками и туристами.

Вот и очередная группа их, ставшая лагерем у последних кедров перед долгим травянистым подъемом к перевальной седловине, была готова продолжить движение. Но, что – то тревожное и людей охватило этим ранним часом.

Туристы и сами по себе медлили, собирая рюкзаки и вещи бивувка, тут же вообще оторопели полным своим составом. Замерли все во главе с верховым проводником, с двумя его лошадьми и даже звонкоголосой, обычно, лайкой Керзоном. Теперь собака, боязливо поджав хвост, терлась рядом с хозяином, когда мимо них, важно прошествовал громадный зверь. Не удосужившийся даже на то, чтобы просто рявкнуть упреждающи на неожиданное препятствие.

Происходило как будто так и должно было быть – медведь выпонял некую миссию, мешать которой не мог никто, оказавшийся на его дороге.

Исчез он столь же стремительно, как и появился. Оставив после себя, на росистом грунте между камнями, глубокие отпечатки лап, как свидетельство тому, что вовсе не привидился испуганным очевидцам, упитанный мишка на его последнем пути к горному озеру.

Дольше других, задумчиво смотрел во след косолапому, одетый совсем не так как другие – штормовочное братство, самый важный в компаниии – проводник. Несмотря на теплую погоду, на нем был, гремящий при каждом движении грубым брезентом, плащ-палатка, доставлявший особое удовольствие старику-алтайцу.

Остальные уже переглядывались между собой, словно ища подтверждения увиденному, а проводник продолжал глядеть только туда, где за поворотом тропы, нырнувшей в очередной увал, исчез виновник общего переполоха.

Ожил старик лишь тогда, когда истома запоздалого страха охватила лошадей. И ту, на которой, перед тюком с грузом сидел хозяин, и другую – навьюченную еще большим количеством рюкзаков.

Нерадостно – как бы извиняясь за допущенную промашку, тявкнула собака.

Потом, лайка бодрее попробовала голос.

Залилась на все урочище звонким лаем, не напоминавшем, однако, стремление тут же пуститься в догонку за грозной дичью.

– Будет тебе, Керзон проклятый, – незлобиво, все понимающе, осадил его хозяин. До того мгновения не сводивший глаз с медведя, пока тот не скрылся в таежной зелени.

Потрепав успокаивающе и лошадь по, все еще напряженной, шее, он произнес слова уже не для собственной «свиты», а для спутников:

– Миновала беда!

После чего спрыгнул, как молодой на землю с лошади и принялся снимать с седла плклажу.

Сбросил сначала один мешок со своей послушной лошадки, а потом снял и все, что прежде успел навьючить на вторую «тягловую силу».

После чего у ног коновода оказались все, доверенные ему, рюкзаки с самым тяжелым содержимым туристического скарба клиентов – консервными банками, палатками и прочим.

– До завтрашнего утра с места не трогаемся! – категорично заявил конюх, завершив разгрузку.

Потом, видимо, догадался, что необходимо бы и популярно объяснить причину своих самовольных действий. Что и сделал, но при этом обращаясь сразу ко всем, а не только, к озадаченному не меньше других, руководителю:

– Пойдем дальше попозже медведя. Если, конечно, сами не желаем, вот как он, попасть духу в лапы!

Уверенность в том, что никто не станет ему перечить, явно читалась на лице человека, прежде еще не успевшего дать повод, подозревать его ни в малодушии, ни уж точно – в слепом суеверии и поклонении перед темными силами.

Хотя знакомство туристов со своим будущим проводником было явно не шапочным. Оно состоялось еще за несколько дней раньше и имело вовсе не случайный характер.

…До этого, с момента выхода по маршруту от поселка Чибит, беспрекословно следовали за своим «Дерсу Узала», как назвали своего местного провожатого, начитанные сельские школьники.

Впервые попавшие в самое сердце Горного Алтая, они были искренни рады участию в мероприятии столь бывалого человека. И еще этим утром все без оговоросно всерьез считали:

– Нет более авторитетного следопыта.

И вот теперь выяснилось, что думали столь лестно про того, кто только что – на полном серьезе проявил дремучесть, присущую кому угодно, только не современнику конца просвещенного двадцатого века.

– Вот и выходит, что совершенно зря и явно не по делу рекомендовали нам его поселковые жители в качестве наилучшего в этих местах, знатока природы, – начала считать дюжина подростков, во главе с самоуверенным, подтянутым с нескрываемым армейским шиком, педагогом.

Действительно, что и говорить, иным было первое мнение, когда ребята высадились из рейсового автобуса, доставившего их на берег быстрой реки Чуи. Где знавали и куда более серьезных путешественников, чем этих участников пешегодного путешествия всего-то первой категории сложности.

Старший среди приезжих – Борис Ефимович Коротун тогда и отыскал себе сопровождающего.

Не по собственному, впрочем, почину, а во всем следуя инструкции, полученной им на работе, где среди педагогического коллектива школы вовсе не считался специалистам по краеведению.

Но так оно и было.

Ведь, вовсе не по своей воле бывший ракетчик – старший лейтенант запаса оказался замешаным в истории, связанной, как выяснилось, со всевозможной чертовщиной, включая сумашедших медведей и, подобных им, знатоков окружающей тайги.

– И вообще, – по мнению Бориса Ефимовича. – С самого начала затея данного похода по настоящим горам долго весела на волоске.

Она не сразу вызвала одобрение у руководства районного «Управления образования», куда обратились с «главной» школы райцентра участники туристической секции, успевшей к тому времени облазать на «своих двоих» всю степную округу.

На стороне энтузиастов было, впрочем, немаловажное обстоятельство.

Перспективы после осуществления похода сулились неплохими. В том числе – участие в краевом конкурсе. Заявку куда школьники уже подали, не посоветовавшись ни с кем. Как говорится, «сунувшись поперек батьки в пекло».

И все же согласилось районное начальство командировать спортсменов. Те же и рады стараться – уже все оформили, приобрели необходимое в дорогу, как вдруг новая напасть поставила под угрозу неизбежного срыва проведение столь важного воспитательного мероприятия:

– Понадобился новый руководитель!

Стал коим, по горячему настоянию директора школы Чермена Васильевича Аверина, именно преподаватель начальной военной подготовки Борис Ефимович Коротун. Лично не желавший, однако, ввязываться в подобные авантюры.

– Не подводи весь коллектив, соглашайся заменить пострадавшего коллегу! – приказным порядком обратился тогда к нему директор. – Не каждый год подобные походы организовываем, чтобы срывать их из-за какой-то там травмы одного человека – учителя физкультуры.

И далее тот разговор шел на повышенных тонах.

Один отказывался, как мог, «браться за гуж», другой, используя, что называется, административный потенциал, проникновенно убеждал военрука со всей директорской хитростью:

– Как же ты, Борис Ефимович, не понимаешь, что ребята целый год мечтали о походе по Горному Алтаю, готовились к нему, – голос с повелительного перешел на вкрадчивый. – Теперь же, только из-за тебя все может рухнуть.

Огорченно отвернувшись от подчиненного, Аверин шумно налил в стакан воды из граненого графина, но пить сам не стал, протянул посетителю:

– Не можем, мы – педагоги такого себе позволить, чтобы обмануть ребят. Как хочешь, а не позволю им потерять веру в справедливость. – снова стал горячиться директор. – И вообще – разве позволительно испортить детям летние каникулы!

Сам инициатор путешествия – легкий на помине физрук Николай Петрович Михеев, при этих словах тоже появился в директорском кабинете.

Правда, он вошел туда уже к самому концу жаркого разговора.

С мученическим выражением лица поздоровался с коллегами, после чего демонстративно принялся нянчить свою левую руку, по локоть закованную сейчас в белый «панцирь» гипсовой повязки.

Всем своим видом словно показывая, что никак не может привыкнуть к боли с тех пор, как прошлым вечером, поливая грядки на огороде, подскользнулся, упал на мосток у ручья и сломал руку.

– Лучевая кость пострадала, – вновь озвучил пострадавший огородник-любитель, полученный им, вердикт травматолога райбольницы.

И далее виновник новоявленных личных и школьных проблем не оставил медицинской темы:

– С таким диагнозом хорошо бы мне к началу нового учебного года выздороветь, а не то что в горы идти.

Увидев полный стакан воды, стоявший до сих пор нетронутым перед «кандидатом в туринструкторы», Михеев шагнул ближе к директорскому столу, взял емкость за граненые бока и выпил ее его содержимое залпом. А так как присутствующие продолжали таить молчание, с укором гладя на жаждущего, то и добавил извиняющимся тоном так, как будто уже все было решено в пользу его питомцев по туристическому кружку:

– Уже и билеты заказаны. В Рубцовске – на поезд до Бийска, оттуда – на автобус до самого Чибита.

В голосе чувствовались нотки гордости за собственную хозяйственность и предусмотрительность даже в дорожнывх мелочах.

– Снаряжение и провиант ребята уже получили. Завтрат – выезд.

Не ожидая даже и намека на возражение, он перевел взор с директора на своего «сменщика» в деле летнего активного оздоровления школьников:

– Ты не думай, Борис, мои ребята тебя не подведут. Все – как на подбор, что мальчишки, что девчонки.

После чего на стол были выброшены «козыри»:

– Особенно постарались твои же любимчики из стрелковой секции – Мишка Костромин с Татьяной Комаровой, да Вовка Шестаков. Они тебя еще больше потом порадуют.

Тут у травмированного физрука вновь появился серьезный союзник с неменее весомыми аргументами:

– Да и другие туристы опытные. Все заботы возьмут на себя, заявил Аверин, – Припасов хватит с избытком, деньги получены, не считая тех, что еще и родители собрали.

При этих словах, обладатель «гипсовой руки» неловко достал из накладного кармана рубашки плотный пакет:

– Вот маршрутная книжка и схема всего пути. Бумаги утверждены, комар носа не подтточит.

Тут Михеев вдруг сменил деловой тон на просящий:

– Ну, в крайнем случае, возьмете с собой в качестве провожатого, кого – нибудь из местных. И как проводника, и в роли погонщика вьючных лошадей. В Чибите такие имеются. И вообще – забот всего на каких – то там десять дней. Три дня – до озера, столько же – обратно, не считая отдыха на живописном месте. Позагораете. Рыбалка там, говорят, отменная. Ну, выручай…

То ли уговоры так подействовали, то ли Коротуну вдруг и самому захотелось ненадолго сменить свое привычное амплуа – руководителя начальной военной подготовки на работе и работяги «при жене» на приусадебном участке. Особенно там – где весь отпуск пришлось бы провести, вот как и Михееву – на поливе, да на прополке.

Так что, в конце – концов он позволил-таки себя уговорить.

Выцыганив, впрочем, неприменное условие, которое первым делом и поставил перед туристами и их родителями, собравшимися на «Автостанции», откуда уходил рейсовый автобус до ближайшего города – Рубцовска:

– При первом же «ЧП» – чрезвычайном происшествии, поворачиваем обратно, безо всяких там разговоров!

Все радостно согласились. Стараясь угодить великодушному человеку – новому руководителю похода:

– Лишь бы только он не переменил Коротун своего решения.

И вот, надо же, эта их готовность во всем слушаться старшего, выходила теперь боком, уже через несколько дней пути, на таежной тропе, когда все реально почувствовали вкус настоящего приключения:

– Того и гляди раздумает Борис Ефимович сам идти дальше и вести с собой подопечных?

Так и получилось.

Едва факт медвежьего визита по свойски, с привкусом мистики и суеверия прокомментировал старик Чепоков, как бразды общего правления на маршруте взял на себя Коротун:

– Не только до завтра здесь торчать не будем, а сразу, прямо сейчас, повернем обратно!

Хотя солидно басил изрядно перепуганный и озадаченный происшествием педагог, но сам он уже чувствовал, как унимается противная дрожь в коленях.

– Коли здесь дикие медведи, как цирковые артисты по городскому проспекту шастают, то детям без оружия делать нечего! Нет, нельзя больше рисковать…

Его слова заставили школьников забыть и о разочаровании в проводнике, и о, только что перенесенном, испуге.

Самый бойкий их них – Михаил Костромин сбросил с себя маску прежнего абсолютного послушания и с упреками набросился на таежника с его замашками закоренелого поклонника всевозможной чертовщины:

– Ты бы, дядя Ваня, помолчал лучше. Или ответил – почему сам не стрелял в медведя. Что, ружьецо не заряжено?

Только явный сарказм, переполнявший огорченную душу юного критика различного рода суеверий, остался совершенно невоспринятым объектом его устремления.

Проводник, не обращая внимания ни на слова взрослого «клиента», ни уж тем более – на упреки рядового школьника, продолжал, как будто ни в чем ни бывало, заниматься все тем же, что увлекло его при объявлении назапланированной дневки на месте встречи с необычным явлением.

Скинув с себя, гремящую как жесть, плащ-палатку, он аккуратно повесил ее на крепкий сучок ближайшего дерева. Где еще раньше уже успел примостить и свою старенькую двухстволку шестнадцатого калибра, с давно забытым другими, не современным – курковым механизмом боя.

После чего, двигаясь все так же невозмутимо, как заранее запрограммированная машина – робот, достал из алюминиевого узорчатого портсигара неизменную свою овальную сигарету – горлодер.

Прикурил ее от уголька, поднятого с не до конца, как оказалось, залитого водой костра. И в завершении действа с нескрываемым удовольствием выпустил струю дыма.

На чем и «прокололся», не добившись театрального эффекта законодателя таежной моды.

Крепко закашлялся.

Только и это не сбило его с толку.

Уже без предисловия старик вернулся к ответу на возмущение Костромина:

– Заряжена двухстволка, как полагается, картечью. Только никто бы в этого медведя не выстрелил. Так до самого места на него и зверь коготь не поднимет. Не его дичина, коли одет на зов самого.

– Кто это его мог позвать?

– К кому еще здешние медведи в гости ходят как Винни – Пух с Пятачком – к Кролику?

– Заливаешь ты, дедушка, нам как мальцам каким?

Когда гомон возмущения стих, таежник, удобно устроившись на корточках возле кострища, поднял наверх – на туристов свои лукавые прищуренные глаза.

Но теперь разговаривал в основном не с ними, а уже только со своей ровней – еще одним взрослым в честной компании:

– Не серчай, Борис Ефимович, на них. Ребята справные, пусть сходят на озеро, посмотрят на настоящую красоту. Не следует поход отменять! – после чего таежник для убедительности добавил. – Ручаюсь за то, что теперь насытился Кер-балык и до самой осени никого не потревожит. И этот мишка-амикан не в свой черед отправился завершать земной путь. Раньше-то, в разгар лета подобного не происходило. В основном – весной, да осенью, забирал он кого нужно – перед снегом. Видать, что – то случилось. Как у вас говорят…

Он вызывающе бросил взгляд на Костромина с его незабытыми обвинениями в дремучести:

– Глобальное потепление. И на нас, очевидно, оно влияние теперь оказывает!

Старик досмолил «Астру» до самых черных ногтей на заскорузлых пальцах.

Поднялся на ноги, аккуратно втоптал окурок в землю носком кирзового сапога и заключил, как отрезал:

– Ставьте палатки, пусть просохнут после прошлого ночлега.

Переменчиво, оказывается, бывает настроение не только у подростков переходного возраста, оказавшихся на природе.

И Коротун уже пожалел о своей пылкости в отношении идеи прекращения пути. Что же тогда говорить о мальчишках с девчонками, переживших психологический переход от испуга к разочарованию и потом уже – ко всеобщей радости.

– Да и как им было не торжествовать от того, что поход продолжается. Порадовал к тому же неожиданный день отдыха при отличной погоде на ягодном месте!

В чем уже успели убедиться накануне, собирая в компот для ужина спелую малину и синебокую жимолость, уродившуюся, по мнению Чепокова, как никогда.

И теперь, хозяйственные Вовка Шестаков с Борькой Малининым, подавая пример другим, отправились на заготовку дров.

Вскоре, следом за ними и Таня Комарова с подружками уже звенели голосами в зарослях ягодников, собирая дары тайги.

И только Мишка Костромин не знал куда девать, охватившие его, тревогу, озабоченность и одновременно любопытство.

Очень уж хотелось узнать:

– Что скрывается за словами старого охотника насчет неведомой очереди для зверья на поедание страшилищем? К которому на его глазах увела тропа могучего медведя?

Опять он не утерпел, пристал как банный лист к искусителю:

– Дядя Ваня, что это за «Балык» такой, который всеми повеливает и каждый его боится, да слушается?

Только проводник, собравшийся заняться серьезным делом – отвести на пастбище своих лошадей под присмотром умной собаки, не стал спешить с утолением любопытства того, кто буквально минуту назад обвинял его в отсталости.

Он укоризненно остановил собеседника:

– Ишь, какой прыткий. Не спеши. Все доподлинно узнаете, когда время на то ваше придет.

– И когда же? – не сдавался Мишка.

– Да хотя бы и сегодня вечером! Когда вернусь обратно, одробно поведаю, ничего не утаю. – усмехнулся старик. – Так что попридержи вопросы до ужина.

Уже не оседлывая свою ездовую кобылу, Чепоков степенно увел под уздцы ее и другую – грузовую лошадь на луговину перед перевалом.

Туда, где посреди огромной заболоченной пустоши высилась, наподобие крепостного бастиона, одинокая скала с намалеванной на нем маслянной краской «маркой» – указанием маршрута движения плановых туристов с республиканских турбаз.

К той поре уже спокоился, пришел в себя не только старик, но и отошли от шока все остальные.

До самого захода солнца жизнь на поляне напоминала разворошенный муравейник – от деятельности ребят, желавших стремглав выполнить любое задание инструктора, дабы он не сменил проявленную милость на безудержный гнев.

И в другом этот бивуак уже не походил на прежний – вчерашний с беззаботными обитателями.

Едва стемнело, уже никто не отваживался отходить далеко от света костра. Особенно в сторону перевала, куда утром ушел, увлеченный таинственным притяжением, бурый таежный великан, на которого нашлась еще более могучая сила.

Способная, как выяснилось, подчинить себя все окружающее пространство.

Глава вторая

До того, как прослыть ретроградом – сторонником «бабушкиных сказок», Иван Карпович Чепоков слыл среди приезжих личностью поистине легендарной. Во всяком случае именно он уже спасал экспедицию Коротуна.

Введь, вообще выход из поселка по направлению к горному озеру сельских школьников из степного Алтая мог бы вообще не состояться.

Возможно даже – к вящей радости нежданного их руководителя.

И по приезду в Чибит, как и прежде, не имевшего особо страстного желания тащиться оттуда «к черту на кулички» пешком, а не преодолевая расстояния как обычно, на своем желтом «Жигуленке», любовно выпестованом Коротуном за годы обладания юркой легковушкой.

Тем более, что успел он намаяться в качестве пассажира, так, как и сулил отставной инструктор – Михеев:

– К цели добираться ему со школьниками пришлось на переклажных – автобусом, поездом и снова автобусом.

Настроение не поднялось за то время, пока ехали уже по Чуйскому тракту от самого Бийска компаниеи, гомонящей по любому поводу.

Чего, впрочем, и следовало ожидать от оравы ребятни из числа старшеклассников, выбравшихся из – под навязчивой родительской опеки на вольную волю.

Ту самую, каждый новый день которой все сильнее омрачал командировку Бориса Ефимовича.

Тогда, перед прощанием с цивилизацией, еще более не прибавила ему настроения и промежуточная остановка у Чебита маршрутного автобуса, следовавшего далее до райцентра Улаган.

Уж очень мрачным, особенно, при их высадке с «ПАЗика» – в вечерний час, было ущелье у быстрой горной реки, подпертое к ледяной Чуе огромной лысой горой.

И эта настороженность самой природы стало первым «знаком свыше» для новоявленных путешественников.

Особенно для одного – взрослого, не удосужившегося подумать о том, что шутки на этом месте закончились окончательно и пора наступает нести настоящие дорожные тяготы.

Зато иное показали подопечные военрука, на лето разжалованного в турорганизаторы. Они наглядно убедили Коротуна в том, что действительно, а не на словах основательно подготовились к походу в горы.

Не дожидаясь особых распоряжений педагога, парни и девчата быстро поставили на речном берегу брезентовые палатки.

Накрыли их парусину кусками полиэтилленовой пленки – на случай возможной непогоды.

После чего принялись стаскивать ото всюду ветки, поленья, чурбаки и все остальное, годное для костра.

Возле которого уже колдовали дневальные, разводя сухое молоко для какао и вспарывая ножами консервные банки, определенные под готовку рисовой каши.

Однако ужин, хотя и в горах, был приготовлен не полностью «по – туристски», а с использованием остатков роскоши – даров цивилизации.

В виде того же хлеба из продуктовой сети предыдущего райцентра, где автобус делал остановку.

Не отказались юные путешественники и от молока с творогом, предложенных по сходной цене здешними – уже поселковыми хозяйками.

Но и такая еда приободрила всех.

Даже явного новичка походной жизни – педагога, вселив в Коротуна веру в то, что уже ничто не помешает им на следующее утро пуститься в путь по тропе.

Той самой, что так призывно уходила от их места у моста через Чую прямо в зеленые заросли кустарника.

Сплошной стеной покрывавшего высокий массив подножия, первого в их жизни, пусть и не категорийного, перевала.

Тем временем, наступившая вокруг темнота, словно подшпорила усталость, разом вдруг навалившуюся на ребятишек, сменивших несколько транспортных средств, перед тем, как оказаться на месте своих давних мечтаний.

Все – вместе взятое сделало свое дело.

Лагерь гомонился не долго.

Затих на сон еще до того, как погасли последние огоньки в окнах домов самых отъявленных полуночников из числа местных жителей.

Где-то еще бродили припозднившиеся гости, а в небольшом палаточном городке уже посапывали в своих спальных мешках юные естествоиспытатели, набираясь сил к предстоящим испытаниям.

Катастрофа едва не случилась на утро, когда, позавтракав остатками вечерешней – «цивильной пищи», все собрали рюкзаки и, уложив в чехлы палатки, уселись «на дорожку».

Заодно ожидая указаний от руководителя, хранившего при себе главную ценность – путевую карту.

Большое полотно, вручную перечерченное с другой карты на кальку, оно было за зиму учено-переучено до буковки, до каждого топографического значка на занятиях в кружке туристов.

Так что все ожидали ее появление на свет как старого, доброго знакомого, переданого военруку Михеевым лишь на временное пользование при передаче дел от травмированного преподавателя физкультуры.

Борис Ефимович, понимая важность момента, с должным почтением отнесся тогда к бумагам: и к маршрутному листу, заверенному печатью ближайшей от их села «Маршрутно-квалификационной комиссии» – города Рубцовска, и к «нитке» путешествия, набросанной поверх географических символов – отрогов, гор, речек и прочих препятствий на протяжении от Чибита до озера Шавлинского.

Содержимое пакета еще у себя дома он разделил поровну. Обернув каждый документ для пущей надежности плотным полиэтилленом.

Но если маршрутный лист требовался постоянно, при посадке с одного транспортного средства на другое, то карта только теперь должна была начать свою «работу».

И не начала.

– Помню, что прятал ее подальше в своих вещах, чтобы поближе забрать, и вот на тебе! – не столько других, сколько самого себя сконфуженно уверял теперь Коротун, все более виновато роясь в личном рюкзаке. – Где-то она должна быть?

Он ошибался.

Сколько не перетряхивал вещи, пакета с картой в них не нашлось.

Забытая дома учителем, она уже ничем не могла помочь туристам, лишившимся после долгой дороги последнего шанса вкусить таежной экзотики.

Несказанно расстроенным при этом оказался, наряду с приезжими и их пожилой «коновод» Иван Карпович Чепоков, накануне нанятый Коротуном для того, чтобы на своих лошадях он помог доставить часть груза туристов до горного озера.

В точности, как ему это посоветовал физрук Михеев, еще в деревне делясь опытом подобных детских походов.

Долго упрашивать при найме старого охотника Борису Ефимовичу не пришлось.

Он уже давно привык считать:

– Денежки за подобную работу.

Потому сумма, обещенная новыми клиентами, была учтена в череде расходов на многочисленных внуков, собиравшихся в школу.

– Как вот эти – заезжие сорванцы из, явно, обеспеченных семей, которых следовало обслужить во время каникул.

И тут, как на грех, надо же было случиться такой неприятности:

– Взлослый человек забыл дома важнейшую вещь – карту пути.

– Никуда не пойдем, – нахмурился тогда в первый раз Коротун, поняв, что дальнейший поиск, конечно же, оставленного дома при сборах, пакета с картой, ни к чему путному не приведет. – Нельзя соваться в места, о которых теперь не будет и малейшего представления.

Шум возмущения, тоже в первый раз, поднялся такой, что сулил окончательно и безповоротно похоронить, и без того висевший на волоске, авторитет новоявленного туринструктора в глазах его учеников:

– И, возможно, даже перерасти в бунт!

Кабы на выручку своему новому работодателю не пришел, накануне нанятый тем, проводник:

– Почему это не имеется представления о пути следований? – возразил Иван Карпович. – Я вас доведу без проблем, до туда, докуда условились. Ну а потом пойдете самостоятельно. По карте, что дам вам во временное пользование.

Такого вопля счастливых обладателей, ломающихся от взросления, голосов наверное, еще не знавали горы, возвышавшиеся над поселком.

Не говоря уже о тех старожилах, кто в этот утренний час выгонял пастись коров и коз на пастбища за околицей.

В том числе и на луговину, теперь освобождаемую временными поночевщиками.

Сняв тогда с седла мешок с поклажей, Чепоков поскакал к себе домой, где под стрехой рубленой избушки, давным-давно хранились вещи, прежде не нужные в хозяйстве, но, как оказалось, лишь ожидавшие своего часа.

И он пробил, на дав сорваться выгодному для старика заказу.

Обратно конник вернулся, размеренной иноходью, уверенно правя лошадью левой рукой, тогда как правой бережно прижимал к себе, заскорузлую от времени, полевую сумку-планшет военного образца, какие были особенно в ходу в годы последней по счету мировой войны.

Спрыгнув на землю, Чепоков открыл свое сокровище.

Откуда достал несколько, пожелтевших от старости, географических карт. В том числе и нужную в предстоящей дороге.

В чем и убедились туристы, разглядев на одном из листов, выполненных вручную, знакомые очертания хребтов, речек и главное – контуры озера.

– Не сомневайтесь, все как в аптеке, знающий человек чертил. Можно сказать, мирового уровня ученый, – похвалился Иван Карпович. – И у вас, вряд ли была карта пути лучше этой.

Последнее можно было и не говорить.

Все и так по достоинству успели оценить, свалившееся на их головы, счастье.

– Откуда такая роскошь? – снова обрел интерес в походу Коротун, больше относясь к самой полевой офицерской сумке проводника.

Хотя именно ее имел в виду только он один.

Тогда как все остальные еще с долей недоверия пялился на хрупкое от ветхости бумажное полотно с топографическими символами.

– Мало ли откуда? – уклончиво ответил тогда Чепоков. – Главное, что имеется в наличии.

Зато продемонстрировал беспримерную щедрость:

– Пользуйтесь, говорю, пока будет нужно. Лишь бы, по возвращению, занесли обратно, тем более, что и адрес теперь знаете.

История происхождения карты вскоре потеряла прежний интерес.

Слишком много другого занимательного довелось услышать школьникам от своего многоопытного в житейском и охотничьем плане проводника.

И особенно жаждали спутники от него:

– Обещенного объяснения истории с беспечным медведем!

Так поразившим всех, включая животных, когда счастливой трусцой тот прошествовал мимо их бивуака в сторону озера.

Куда Иван Карпович потом не пожелал двигаться, по меньшей мере, в ближайшие сутки.

– Не то сами попадемся, как этот медведь, на зов Кер-балыка, – совсем не шутя, остерег охотник и вечером.

Когда после встречи со зверем собрался поведать ребятам у костра о самой страшной легенде, окутывавшей озеро:

– Куда проедстояло все же идти по следам бурого исполина.