Читать книгу: «(Не) Пофигистка Имперского масштаба», страница 4

– Подожди, – я схватила Настю за руку и остановилась, не отводя взгляда от ложи.

Гости, в том числе Елена Дмитриевна, которую слуга в губернаторской ливрее провел в ложу через боковой вход, устроились на стульях, а Георгий Петрович вышел вперед и остановился перед микрофоном, встав на небольшое квадратное возвышение, чтобы его было хорошо видно всем присутствующим. Скажу честно: я в его речь не вслушивалась, да в ней и не было ничего особенного, обычные поздравления и слова напутствия. Меня больше интересовали гости. Кто они такие? Я пыталась вспомнить, видела ли я их фотографии в газетах. Понятно, что в губернаторской ложе могли находиться только титулованные особы. Лицо мужчины с бородкой показалось мне знакомым, а вот женщину и девушку я до сегодняшнего дня точно не видела.

Раздались первые аплодисменты. Я разжала пальцы, отпуская Настю. Подходить к Измайловым сейчас, чтобы познакомить с ними своих подруг, было не ко времени. Это понимала не только я, но и девочки, поэтому мы молча наблюдали за тем, как в ложе появился руководитель академии – Зигмунд Литке. Он обменялся с присутствующими мужчинами рукопожатиями, поцеловал руки женщинам и заговорил с губернатором. Еще через минуту от подошел к боковой части ложи и что-то сказал ожидающему его указаний проректору. Тот козырнул и побежал по лестнице, придерживая рукой висевшую на бедре саблю.

Сверкнули на солнце трубы, пропев сигнал: «Слушайте все!». Взлетели в воздух сигнальные ракеты. Литке привычным жестом поправил усы. Впечатлительная Анечка была не в силах бороться с охватившем ее волнением и схватила меня за руку. Оркестр взорвался маршем, а несколько десятков техников в темно-серых комбинезонах бросились на поле к стоявшим там аэропланам. Выпускники академии появились чуть позже. Все в одинаковых кожаных куртках, шлемах с поблескивающими на солнце зеркальными очками, с длинными белыми шелковыми шарфами, щегольски переброшенными через левое плечо. Оркестр грянул новый марш, и выпускники, пройдя мимо трибуны парадным строем, остановились перед губернаторской ложей.

Литке выдержал паузу, поднял правую руку и резко взмахнул ею. Проректор повторил его жест, и строй курсантов рассыпался. Изредка срываясь на бег, видимо, в силу волнения, выпускники поспешили к аэропланам. Мы с девочками, как и все собравшиеся на трибуне зрители, дружно зааплодировали. Хлопая, я продолжала наблюдать за теми, кто находился в губернаторской ложе. Где же я видела этого мужчину с бородкой и волевым подбородком?

Почти одновременно взревели моторы аэропланов, и тут я, наконец, вспомнила: это же князь Менжинский, наместник императора во французской губернии! Почему о визите должностного лица такого ранга не пишут газеты? Или просто мне не попалась на глаза эта публикация? По-видимому, болезненного вида дама – его жена, а девушка в голубом – дочь. Мысли лихорадочно метались у меня в голове до тех пор, пока Настя не дернула меня за руку:

– Хватит буравить взглядом господ, присутствующих в губернаторской ложе! Посмотри лучше, какое восхитительное зрелище!

Я подняла глаза, автоматически придержав рукой шляпку. А посмотреть было на что: одни аэропланы кружили в воздухе, другие выруливали на полосы, готовясь к взлету, часть ждала своей очереди. Литавры гремели, трубы пели, флаги трепетали на ветру, заставляя дрожать длинные флагштоки. На некоторое время я действительно забыла о персонах, собравшихся в губернаторской ложе, охваченная искренним восторгом. Я пыталась отыскать глазами аэроплан Николая, но не смогла. А он был очень приметным: на передней части фюзеляжа была нарисована приоткрытая акулья пасть. Другие самолеты тоже были разукрашены. Их бока украшали свивающиеся кольцами драконы, скалившиеся медведи, летящие ястребы и другие представители фауны.

Аэропланы кружили над полем, выполняя различные фигуры пилотажа. Рокот моторов больше не оглушал, наверное, я к нему привыкла. Я вновь взглянула на губернаторскую ложу. И тут рядом раздался испуганный вскрик. Аня стояла, закусив нижнюю губу и, не моргая, смотрела вверх. Я проследила за ее взглядом и тоже замерла, сжав руки перед грудью в замок. Два самолета неслись навстречу друг другу. Зрители на трибуне, как по команде, замолчали. Настя прошептала:

– Они же сейчас врежутся!

В установившейся тишине ее слова прозвучали неожиданно громко. Позади меня раздался женский крик, который оборвался, достигнув высокой ноты. Я почувствовала, как голова закружилась и пол под ногами пришел в движение. На фюзеляже одного из самолетов был ясно виден акулий оскал.

– Почему никто из них не сворачивает? – бормотала Анечка, дергая меня за руку и не замечая этого.

То, что я так долго описываю, длилось всего несколько мгновений. Потом аэроплан Николая поднырнул под второй самолет и, скользнув тенью у самой земли, почти вертикально взмыл в небо. Трибуны взревели, взорвавшись аплодисментами. Даже губернатору не хлопали так громко и с таким энтузиазмом, как летчику, сумевшему предотвратить катастрофу. После испуганной тишины зрители заговорили все разом, а я, придя в себя, посмотрела на Семена Аркадьевича. Отец Николая был бледен и взволнован. Он подошел к начальнику академии, и мужчины обменялись несколькими фразами. Дамы тоже обсуждали событие последних минут, склонившись друг к другу. К беседе присоединился губернатор. Ректор взмахнул рукой, подзывая заместителя. Когда тот подбежал, все снова о чем-то заговорили, сбившись в кружок. Волнение мужчин, не свойственная им в повседневной жизни суета и общая озабоченность подтвердили мои опасения: произошедшее в небе не было заранее отработанным маневром с целью удивить или шокировать зрителей. Произошла нештатная ситуация. Чтобы проверить свою догадку, я посмотрела на поле и увидела, что самолет Николая приземлился и катится по полосе, подпрыгивая на неровностях почвы. Второй аэроплан, сделав круг над летным полем, тоже заходил на посадку. Голова перестала кружиться, но наступила слабость, вызванная только что пережитым волнением. Мне захотелось сесть прямо на пол и стать незаметной для всех, даже для моих подруг.

– Смотри, он идет сюда! – раздался голос Анастасии. Я посмотрела туда, куда она показывала, и увидела Николая. Он бежал вверх по ступеням трибуны, сжимая в левой руке летный шлем. Белый шарф, развеваясь, летел за ним. Я подалась вперед, думая, что Николай смог увидеть меня в толпе и теперь спешит успокоить, но он ворвался в ложу и тут же попал в объятия отца. Я поняла, что граф не просто рад видеть сына, он гордится им, ведь мастерство Николая позволило сохранить не просто дорогую технику, а что намного важнее – жизнь товарища. Обняв и похлопав Николая по спине, Семен Аркадьевич отпустил сына, предоставляя возможность пожать ему руку сначала князю, а потом губернатору и ректору академии. Когда все мужчины выразили выпускнику академии свое уважение, он подошел к дамам. Жена князя что-то сказала, протягивая руку для поцелуя, а ее дочь неожиданно, наплевав на приличия, бросилась ему на шею.

Я замерла, чувствуя, как по телу пронеслась холодная волна, дыхание сбилось. Что происходит? В этот момент Елена Дмитриевна повернулась и взглянула на меня. Я поняла, что она видела меня с самого начала, хоть и не показывала вида. На лице графини появилась довольная и немного презрительная улыбка. Это был настолько говорящий взгляд, что я все поняла. Никогда мне не достичь такого уровня мастерства: всего лишь взглядом дать понять человеку, какое место тот занимает в обществе. Не заданный мною вопрос больше не нуждается в ответе. Елена Дмитриевна ясно дала понять, что она думает обо мне, и обрисовала перспективу наших с Николаем отношений.

Мне стало невыносимо обидно и больно, одновременно хотелось и кричать, и плакать. Одна часть меня хотела сбежать, скрыться ото всех в маленькой комнатке, чтобы страдать. А вторая мечтала подойти к Николаю, который, как я теперь видела, был с княжной в близких отношениях, и отвесить ему пощечину. Интересно, что он будет делать в этом случае? Что скажет влюбленной в него княжне? Попытается оправдаться или сделает вид, что мы не знакомы? Я даже шагнула вперед, но Анастасия поймала меня за талию и, шепнув на ухо: «Пойдем», потащила за собой. Анечка пристроилась сзади. Увлекаемая подругами, то и дело оборачиваясь, я пошла по проходу прочь, как можно дальше от людей, находившихся в ложе, и неожиданно встретилась взглядом с Николаем. Хотя почему неожиданно? Я желала, чтобы он увидел меня. Ведь это он прислал мне приглашения на выпускной для меня и моих подруг, значит, рассчитывал, что я здесь буду. Почему же тогда ничего не сказал о прибытии князя Менжинского, а главное – его дочери? Или он поступил так намеренно, чтобы избежать разговора и последовавшей бы за ним ссоры. А может он хотел, чтобы я собственными глазами все увидела? Но зачем? Разве не благороднее было бы объяснить все в личной беседе, а не вот так, на глазах у всех, известить меня о невозможности наших отношений?

Взгляд Николая был растерянным. Может, он действительно не виноват в том, что произошло? Неужели все это подстроила Елена Дмитриевна, которой я, как теперь выяснилось, совсем не понравилась? И тут княжна что-то сказала Николаю. Он отвел взгляд от моего лица и с улыбкой повернулся к ней. Я вздрогнула и, глотая текущие из глаз слезы, побежала по проходу между трибунами прочь от места, где разбились мои мечты.

Я плохо помню, как мы шли в толпе, как сели в машину и поехали домой. Анечка гладила меня по руке всю дорогу, а Настя сосредоточенно молчала. Возле дома мы попрощались, и я бегом взбежала по лестнице. В комнате по-прежнему пахло сиренью, но этот аромат меня больше не радовал. Я ходила, заламывая руки, пытаясь успокоиться, но слезы все равно продолжали течь. Потом позвала горничную и потребовала чаю с валерианой и мятой. Матушка с сестрой уехали с визитами и должны были вернуться к вечеру. Что я им скажу? А стоит ли вообще что-то говорить, помолвки же не было, значит, и обязательств тоже… Рассказать отцу? Нет, это плохая идея. Да и чем он сможет мне помочь? Дуэли давно запрещены, да и не желаю я этого! Что же мне делать? Я снова принялась ходить по комнате, пока мне в голову не пришла гениальная идея. Зачем страдать самой, мучить подруг и родных, если можно выбрать другой путь? Я уеду подальше отсюда и начну все заново. Отец меня поймет, мама рано или поздно простит, а Николай… Мне все равно, что подумает и решат Николай и Елена Дмитриевна. Пусть живут как хотят, мне плевать на всех этих потомственных аристократов. Мы, Рябовы, тоже не лыком шиты, да и времена изменились. Работающая девушка уже не является чем-то невиданным и никого не удивляет. Только уехать нужно как можно дальше, за тысячу километров отсюда. Я крутанула стоявший на тумбочке глобус и, зажмурив глаза, ткнула в него пальцем. К счастью, попала не в океан, а в небольшой и очень далекий остров. Решено: я уеду в английскую провинцию, устроюсь там на работу и больше никогда… никогда ни в кого не влюблюсь!

Я вздрогнула и разжала руку. Медальон со стуком упал на пол. Я подняла его и положила на ладонь. Он был довольно большим, около пяти сантиметров диаметром. В центре был изображен дракон. Чем-то он напоминал огромную летучую мышь. Может, распахнутыми перепончатыми крыльями, может, зубастой пастью, не знаю… Помнится, я так и сказала Николаю, когда он мне его подарил, что дракон какой-то ненастоящий. Он в ответ лишь засмеялся и ответил, что тех, кто видел драконов, давно уже нет в живых. А от самих рептилий остались лишь легенды и рисунки.

– София Михайловна! – отвлек меня от размышлений голос Любаши, ворвавшейся ко мне в комнату с подносом, уставленным мисочками, тарелками и пиалами. Я сжала медальон в руке и встала с кровати.

– Чай я чуть позже принесу… – пыхтя, произнесла горничная, ставя поднос на стол.

– Куда столько, голубушка? – я растерялась, увидев такое изобилие.

– Миссис Клэптон так разволновалась, когда узнала, что вы себя плохо чувствуете. Сразу побежала на кухню, ну а там, понятное дело, Елизавета Павловна расстаралась.

– Оставайся, Любаша. Поужинаем вместе, одна я столько не съем. – Мне хотелось с кем-нибудь поговорить, чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний. – Кстати, мальчиков покормили?

– Конечно. Этот, как его… рыжий… Бенджамин! Уже домой убежал, а молодой граф еще в библиотеке. Что-то рисует. – Горничная замолчала, разглядывая поднос. – Сейчас чаю принесу. Вы творожную запеканку с изюмом будете? Там еще сырники есть и варенье…

– Любаша…

– Хорошо, тогда только запеканку, – и девушка выскочила за дверь. Я подошла к туалетному столику и засунула медальон в одну из шкатулок. Там ему самое место. И Николай, и то, что было между нами, – все это осталось в прошлом.

Глава 6

Глава 6

Воистину просто замечательно, когда твои задумки реализуются так, как планировалось. Вот уже неделю шли работы по благоустройству парка. Рабочие, которых подобрал мистер Мэтьюз, показались мне ответственными и трудолюбивыми. Первые дни я много времени проводила в парке, наблюдая за их работой. Наконец они поняли, что я от них хочу, а я разобралась с тем, что им нужно, и получила выговор от Елизаветы Павловны, за то, что занимаюсь не тем, чем, по ее мнению, должен заниматься управляющий.

Ее пламенная речь меня не убедила, но после разговора с кухаркой я решила, что, если работа по благоустройству идет своим чередом, пора заняться следующим вопросом. Узнать все, что можно, про старинный замок, обломанным зубом торчащий на скале и неуклонно привлекающий к себе мое внимание.

Сказано-сделано, и вот уже час я еду в бричке по отвратительной проселочной дороге по направлению к городу. Прощаясь, Джеймс вручил мне написанный его каллиграфическим почерком адрес антикварного магазина мистера Эндерсона и письма графу. На последнем я настояла сама. Зачем гонять лошадь в город два раза? Перед посещением магазина я вполне могу заглянуть на почту и отправить письма, мне это совсем не трудно.

Мы простились с Тихоном, кучером графа Новодмирского, на центральной площади, договорившись встретиться здесь же в пять часов вечера. Отсюда до почты и лавки антиквара было рукой подать.

В первую очередь – дело, поэтому сначала я отправила письма, и лишь потом пошла к антиквару. Шагая по улицам, я пришла к мнению, что город был достаточно большой и как многие подобные ему имел старинную центральную часть, бывшую когда-то крепостью. От неё в настоящее время осталась лишь полуразрушенная стена, камни из которой местные ремесленники использовали для строительства примыкающих к ней жилых зданий, узких улочек с каменными мостовыми и расположенными вплотную друг к другу домами. Тихон сказал, что в городе есть вокзал, большой рынок, а на центральной улице расположены модные магазины, куда поставлялись вещи из центральной части Империи. Я заметила несколько острых башен костёлов и решила, что городок очень даже ничего, хотя с моей любимой Казанью точно не сравнится.

Маленькая, вымощенная камнем улочка привела меня к небольшому антикварному магазину, где из-за стеклянной витрины за мной пристально наблюдало чучело совы. Я перешагнула порог, вслушиваясь в веселую трель дверного колокольчика. Чучело медленно повернуло в мою сторону голову и моргнуло круглыми оранжевыми глазами. Выходит, сова живая? Я на секунду замерла, а потом позвала:

– Мистер Эндерсон! – кричать я опасалась, чтобы не спугнуть птицу. Может, поэтому мой голос прозвучал как-то жалко и по-детски.

Мне пришлось подождать какое-то время, периодически пытаясь привлечь внимание хозяина. С каждым разом мой голос звучал все тише, пока я не замолчала и, дав волю своему любопытству, стала обходить магазин, стараясь держаться подальше от птицы.

Деревянные шкатулки, вырезанные из каменного дерева, китайские веера, множество книг, порой в таких необычных переплетах, что я не могла даже представить, из кожи какого животного они были сделаны, посуда и целые ряды стеклянных баночек с притертыми крышками и надписями на неизвестном языке. Перемещаясь от одной витрины к другой, разглядывая стоящие на полках необычные, а порой весьма странные вещи, я потеряла счет времени.

– Выбрали что-нибудь, мисс? – голос, напоминающий карканье вороны, так резко прозвучал в тишине, что я вздрогнула.

Обернувшись, я увидела пожилого мужчину с совершенно седыми волосами, которые торчали во все стороны, делая его похожим на одуванчик. Взгляд черных глаз был пронзительным и умным, а длинный нос покраснел от любопытства, хотя не исключаю, что причиной мог быть виски или какой-нибудь другой крепкий напиток.

– Я ищу книгу, и мне порекомендовали ваш магазин, – я заставила себя улыбнуться.

– Книгу? Позвольте поинтересоваться, какую именно? – совершенно бесшумно на плечо старика опустилась сова и снова, не мигая, уставилась на меня.

– Мне нужна информация о старинном замке, расположенном рядом с имением графа Новодмирского. Может быть, у вас есть книги, в которых рассказывается о том, кто и когда его построил, о его нынешних хозяевах…

– Зачем?

Честно говоря, на столь конкретный вопрос мне отвечать не хотелось. Это заняло бы слишком много времени, да и как-то глупо рассказывать об истинной причине моих поисков. Оборотни, домовые, русалки, лешие – это все вымышленные сказочные персонажи. Наверняка хитрый старик поднимет меня на смех, как только я заговорю об этом.

– Мистер Клэптон, наш дворецкий, сказал мне, что последними хозяевами замка были некие Мэнсфилды. Может, мне с ними поговорить, если у вас нет интересующей меня книги? – Я решила зайти с другой стороны и тут вдруг вспомнила, что не представилась.

– Прошу простить. Меня зовут Софья Михайловна Рябова, я управляющая имением графа Новодмирского…

Старик усмехнулся, но взгляд его, как мне показалось, потеплел.

– Старуха Мэнсфилд ничего не скажет вам, барышня. Она давно уже свихнулась и целыми днями только и говорит, что о своем пропавшем сыне.

– А вы? – я с надеждой взглянула на старика. – Вы мне поможете?

– Есть у меня одна книга… – мистер Эндерсон стряхнул с плеча сову, которая перелетела на шкаф и сердито уставилась на меня, приоткрыв крючковатый клюв. – Где же она? – и старик исчез за одним из шкафов. Теперь до меня доносился лишь его дребезжащий голос:

– Корешок такой приметный, с золотым тиснением… Да где же она… Вот! – раздался торжествующий вопль, и антиквар снова появился передо мной немного растрепанный, словно все это время искал книгу на нижних полках своих многочисленных стеллажей, из-за чего ему пришлось часто наклоняться.

– Я книгу не продам, – заявил он, сверкнув глазами не хуже своей ручной совы. – Могу дать в аренду на десять дней. Что вы готовы отдать в залог?

Я посмотрела на висящую на руке сумочку и беспомощно развела руками:

– У меня ничего нет…Я не знала, что книга не продается… А давайте я заплачу вам за нее, как будто купила, и напишу какую-нибудь расписку, – я чуть не добавила: кровью, но вовремя прикусила язык.

Старик подозрительно взглянул на меня, явно ожидая какого-нибудь подвоха:

– У вас есть паспортная книжка? – наконец произнес он, а я, вздохнув, неохотно полезла в сумочку. Как все-таки сильно отличаются некоторые люди! Например, мистер Клэптон, обнаружив меня на дороге, в первую очередь пытался помочь и не слишком интересовался моей личностью. Мне даже пришлось настоять, чтобы он все-таки проверил документы и убедился в том, что я именно та, за кого себя выдаю. А здесь доверия не было и в помине. И если бы не книга, которая была мне очень нужна, я бы и не подумала подтверждать свою личность, тем более хозяину магазина.

Антиквар поднес книжку к носу и долго ее изучал, бросая на меня оценивающие взгляды. Наконец, он вернул ее мне, буркнув:

– Пишите расписку.

Устроившись за небольшим столиком в дальнем углу магазина, я написала расписку и отсчитала нужную сумму. Старик в это время перебирал многочисленные склянки, стоявшие на полке за прилавком.

– Все, мистер Эндерсон, готово!

Я промокнула записку пресс-папье и, захватив деньги, направилась к старику. Он, даже не взглянув на мою расписку, вместе с деньгами сунул ее в ящик стола и протянул мне книгу. Потом секунду помедлил, снял с полки баночку и молча вложил мне ее в руку.

– Что это? Зачем?

Поджав нижнюю губу, старик с сомнением смотрел на меня. «Неверное, у меня был такой же задумчивый вид, когда он спросил, зачем мне нужна информация о замке. Он что-то знает, но не хочет говорить».

– Вы ведь сегодня возвращаетесь в имение?

– Да.

– Если, не приведи Бог, с вами что-то случится в дороге, разбейте эту баночку.

– И что произойдет? – мне действительно было любопытно.

– Увидите.

– Я обязательно верну вам книгу, не сомневайтесь. – Старик сделал вид, что не услышал меня. – До встречи.

Я положила баночку в сумочку, а книгу, оказавшуюся неожиданно очень тяжелой, сунула под мышку. Мистер Эндерсон взмахнул рукой, прощаясь. Видимо, предназначенные мне слова у него закончились. Неудивительно, что все время, пока я находилась здесь, никто из покупателей и просто случайных посетителей не зашел в магазинчик. С таким-то гостеприимным хозяином…

На улице я взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что прошло около двух часов, а я этого даже не заместила. Заглянув в несколько магазинов женской одежды, но так ничего и не купив, я оказалась возле ресторана со знакомым названием «Славянский базар». В первую секунду я не поверила своим глазам: известный московский ресторан в провинциальном английском городке… Как такое возможно? Взяв себя в руки, я вошла внутрь, все еще охваченная изумлением. Во-первых, было время обеда, а во-вторых, мне было интересно, похоже ли это заведение на своего московского тезку?

В первые минуты я испытала разочарование. Здесь не было падающего сверху света, наполнявшего московский ресторан воздухом. Отсутствовали чугунные колонны, и все до единого купидоны, так поразившие меня в детстве, разлетелись и попрятались по углам. Я вздохнула, собираясь покинуть ресторан, но не успела: ко мне подбежал официант. По каким-то признакам он узнал, что я русская, и, расхваливая старомосковскую сборную солянку, похлебку «по-суворовски» из осетрины и фруктовый суп с бисквитами, увлек меня к столику.

Как часто именно от обслуги зависит, примешь ты решение приобрести какую-то вещь или, например, присесть за столик в незнакомом ресторане. Я едва успела положить на соседний стул книгу, прикрыв ее сверху сумочкой и перчатками, как официант снова появился возле стола, протягивая мне меню. Есть не хотелось, но я понимала, что мне предстоит еще несколько часов провести в бричке, добираясь до поместья. Когда я приеду в «Хрустальные родники», уже будет ночь и будить Лизу с просьбой покормить меня будет неправильно, если не сказать иначе.

Я сделала заказ и уже спокойно стала рассматривать заведение. Половина столиков пустовала, но это ни о чем не говорило. Городок небольшой, и ресторанное меню, скорее всего, было рассчитано на приезжих. А вот насколько хорошо здесь готовили, я сейчас узнаю. Избалованная стряпней Елизаветы Павловны, я была настроена критически.

Но оказалось, что я ошибалась. Первое блюдо (я заказала солянку) было прекрасным. Куропатка в брусничном соусе была великолепна. Я не смогла удержаться и заказала десерт, который оказался не хуже, чем в моих детских воспоминаниях.

Довольная и сытая, я решила, что хоть рестораны и отличаются внутренним убранством, наверное, при оформлении зала учитывалась местные привычки и специфика, блюда были великолепны. Здешний повар мог бы составить конкуренцию нашей Лизе, что само по себе уже просто невероятно.

Расплатившись, надев перчатки, взяв сумочку и сунув под мышку книгу, я наконец направилась к выходу. Встречавший меня швейцар куда-то отошел, что между нами говоря, было недопустимо. Дверь была тугой и открывалась тяжело. Я отметила это еще когда входила в ресторан. Поэтому я собрала все силы, которые смогла отыскать в своем расслабленном и сытом организме, и со всей силы толкнула дверь. И вот тут произошло то, чего я никоим образом не ожидала. Дверь открылась настолько легко и так быстро, что я просто вылетела наружу. Моя рука разжалась, и меня повлекло куда-то вниз со ступенек. Я взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, услышала, как книга с глухим стуком упала на камни мостовой, и ахнула, чувствуя, что больше не управляю своим телом. Все эти мысли пронеслись в моем сознании подобно вспышке молнии, время на мгновение остановилось, а потом снова пошло с обычной скоростью. Я почувствовала, как чья-то сильная рука подхватила меня, не дав упасть на мостовую, а приятный барион произнес в ухо:

– С вами все в порядке?

Я схватила ртом очередную порцию воздуха и попыталась выпрямиться. Заботливые руки поддержали меня и придали телу вертикальное положение.

– Нормально… – ответила я, пытаясь отыскать глазами суперценную книгу, которую мне дали всего на десять дней, да еще и под расписку. Мужчина наклонился, поднял мое сокровище, осторожно отряхнул и вручил мне. Я взяла ее и чуть снова не уронила на мостовую, потому что узнала своего спасителя. Это был граф Кирилл Петрович Новодмирский собственной персоной. Пока я хлопала глазами, разглядывая графа, он снова заговорил:

– Прошу меня извинить. Я не ожидал, что вы держитесь за ручку с той стороны и слишком сильно дернул за нее. К счастью, вы не пострадали… – и он стал так внимательно разглядывать меня, словно пытался отыскать во мне невидимые глазу повреждения.

Я попыталась улыбнуться:

– Спасибо, со мной все хорошо, – не очень уверенно произнесла я, по примеру графа осматривая себя. Время было упущено. Представляться было глупо. Появившийся на пороге швейцар и проходившие мимо люди глазели на нас. Я зачем-то сделала книксен и, засунув книгу под мышку, пошла прочь.

Я шла и злилась на себя за то, что все получилось так глупо. Граф не узнал меня. Справедливости ради стоит сказать, что он и не мог этого сделать. Ранее мы никогда не встречались, а только переписывались. А вот его фотографии я видела и не раз в самых разных изданиях. Работа в императорском министерстве финансов сделала его весьма известной личностью. А глупо потому, что мы обязательно встретимся в имении в самое ближайшее время, и мне придется объяснять, почему я не представилась, и как оказалась в городе. Допустим, я могу сказать, что была здесь по личным делам, а в ресторан зашла пообедать. Что ж, звучит вполне логично и, главное, – правдиво. Но как мне убедить графа в том, что я его не узнала? А если узнала, то почему так глупо себя повела? Не посчитает ли он меня ограниченной и незрелой особой, не способной справляться с работой управляющего? Неприятно осознавать, но, кажется, у меня получилось создать именно такое впечатление… Какое невезение! Лучше бы я вообще никогда не заходила в этот ресторан!

Тихон ждал меня в условленном месте. В пути я пыталась читать книгу, но не могла сосредоточиться и в конце концов оставила это занятие. Я смотрела на каменные домики, лепившиеся друг к другу, как гнезда ласточек, и старалась ни о чем не думать. Вечерело. Солнце бежало за бричкой, не пытаясь обогнать ее. Деревья что-то шептали, и это действовало умиротворяюще. Незаметно для себя я задремала.

Проснулась я от резкого толчка и последовавшего за ним падения. Взволнованный голос Тихона окончательно разбудил меня:

– С вами все в порядке, Софья Михайловна?

И тут я осознала, что не сижу, а лежу, причем как-то криво, ноги выше головы. Спустя еще несколько мгновений я поняла, что проблема в бричке, и это она накренилась на одну сторону.

– Что случилось, Тихон?

– Колесо, будь оно неладно!

– Помоги мне выбраться, – попросила я, пытаясь выровнять положение тела и хоть как-то сесть, при этом не сползая в угол.

– С вашего позволения, – кучер вытащил меня из брички, и мы вдвоем стали рассматривать колесо.

– Ось полетела, – профессионально заверил меня Тихон и, сев прямо на землю, закурил.

– Починить сможешь? – поинтересовалась я, заранее зная ответ.

– Куда там…

– Тогда что же нам делать? Скоро совсем стемнеет. До усадьбы далеко?

– Верст двадцать, а может поболе будет…

– Что же делать? – я обошла вокруг брички. Понятно, что пешком мы до «Хрустальных родников» быстро не доберемся, если доберемся вообще. Дорога плохая, того и гляди в какую-нибудь яму в темноте попадем. Не хватало еще ногу вывихнуть или того хуже – сломать. Ночевать здесь, прямо в бричке? Тоже так себе вариант. Да и холодно сейчас спать на открытом воздухе.

– Распрягай лошадь!

– Что? – оторопел кучер.

– Верхом поедем. Не куковать же здесь до утра… – отрезала я и полезла в бричку за книгой.

Через двадцать минут мы уже ехали по дороге. Я сидела впереди Тихона, повесив сумочку на руку и прижав к груди книгу, тихо радуясь, что поела в ресторане. У Тихона поужинать, судя по всему, не получилось, потому что я слышала, как у него от голода бурчит в животе. Он, по-видимому, догадывался, что я слышу эти звуки, и поэтому изредка виновато вздыхал. Ночь кралась за нами по пятам, пока не догнала и не укрыла сверху своим мягким одеялом. К счастью, было полнолуние, и дорога была хорошо видна. Я вспомнила недавний разговор с Любашей. Это было около недели назад, когда после находки медальона с изображением дракона, мы вместе ужинали. Именно тогда я решила расспросить ее об оборотне. Начала я, как водится, издалека:

– Послушай, Любаша, мы тут с Бэнджи гуляли по парку и увидела замок. Ну тот, на холме. Бэнджи говорит, что там живет оборотень. Ты что об этом думаешь?

Не ожидавшая такого вопроса горничная поперхнулась чаем.

– Оборотень?

– Ну да.

Любаша поджала губы и отвела глаза. Я поняла: сейчас соврет. Так и случилось:

– Не слышала я ни о каком оборотне. Выдумал все малец, вот вам истинный крест.

– Да ты не спеши креститься, – остановила я девушку. – Сдается мне, что ты, голубушка, врешь!

– Как можно, барышня!

– Ну не хочешь говорить правду – и не надо, – я сделала вид, что обиделась.

Любаша отодвинула в сторону тарелку, на которой пять минут назад лежал кусок запеканки, а теперь остались крошки, и со вздохом произнесла:

– Не обижайтесь, Софья Михайловна, но дело с этим оборотнем самое что ни на есть темное и непонятное. Ходили слухи, тут я утверждать не могу, свидетельницей не была, что в том замке действительно жил оборотень. Он-то и погубил жену графа.

– Что? – теперь пришел мой черед давиться чаем. – Ты ж говорила: несчастный случай!

– Это не я так говорила, а следователь, который приезжал сюда в имение, расследовать дело о гибели графини. А наши шептались, что виной всему оборотень, который напал на машину, в которой ехала графиня с сыном. Машина потеряла управление и врезалась в дерево. Жена графа скончалась на месте, а юный граф с тех пор стал инвалидом. Каких только Кирилл Петрович врачей к нему ни приглашал, никто помочь не смог…