Дорога за горизонт. За золотым крылом

Когда рыцарь чуть повернулся к говорившему, Амир рассмотрел рисунок на щите – красный дракон на золотом поле. Впрочем, это ему ни о чем не поведало.

– Неправильно это, – вздохнула девушка, бросив в костёр веточку. – Не могу толком объяснить, но вот не похож он на имперца!

– Прошлый тоже, – махнул рукой великан. – Не похож был. И что в результате? Пойду-ка я и дальше за стоянкой следить: вдруг он там не один.

Рыжий поднялся на ноги и бесшумно двинулся прочь – при таком росте, мощной комплекции и порывистых резких жестах эта бесшумная мягкость походки оказалось неожиданной.

– Оро! – возмутилась девушка вслед, но тот только отмахнулся.

– И все-таки, – сказал рыцарь, – я жду ваших рассуждений, а не сплошных невнятных предчувствий и возмущений.

– Если он не имперец, и не наш, так кто же тогда? – вдруг подал голос человек в сером плаще, что наконец отвлекся от своей арфы, подняв голову. Теперь Амир видел кончик острого носа и тонкий подбородок.

«Эльф? Или нет?»

– На прислужника колдуна тоже не смахивает, действительно… – пробормотал рыцарь, искоса посмотрев на полубессознательного Амира. – К тому же совсем юнец! Но бард-то прав – тут одно из двух, или союзник, или враг… Айду, нам необходимо что-то решать поскорее, мы не можем задерживаться из-за каждого лазутчика!

Говорили они достаточно негромко, но Амир, благодаря своему наследственному волчьему слуху, прекрасно различал все слова. Что эти четверо говорили о нем, он понял преотлично. Только подумав о том, что надо как-то выбираться из этой скверной ситуации, он почувствовал присутствие своего дракона и облегченно вздохнул.

«Амир!» – раздался в голове всадника голос Льюлы – «Не оборачивайся и не выдавай, что пришел в себя! Я позади тебя, за деревьями. Когда скажу – беги!» Мысленный шепот драконицы стих, и она прочитала заклинание, которым распутала веревки, стягивающие руки и ноги Амира. Тот осторожно вытащил руки из ослабших пут, и, стараясь все так же не привлечь ненужного внимания, двинул ногами, освобождая от веревок и их.

«Давай!» – приказала драконица, и Амир, резко вскочив, бросился наутек.

Незамеченным маневр не прошел, но Льюла на то и не рассчитывала.

– Куда!? Стоять! – крикнул рыцарь, и бросился следом, почти настигнув беглеца в три прыжка. Остальные вскочили, как по команде, едва их товарищ вскрикнул, но тут рыцарь остановился, точно налетев на невидимую стену, и изумленно уставился в чащу, вскинув руки в примиряющем жесте, потом что-то тихо сказал.

Остальные тоже недоуменно замерли. Рыцарь развернулся к своим, и из-за деревьев рядом с ним, опираясь на крыло драконицы Льюлы, вышел Та-Амир. Рыцарь медленно поклонился, все еще напружинено-настороженно поводя плечами и нехотя убирая руку с меча. Прошептал явно потрясенно:

– Драконий всадник… быть этого не может!

Следом за ним поднялась и точно так же сдержанно поклонилась девушка, прижимая ладонь к сердцу. После, чуть помедлив, присоединился к приветствию и бард в сером плаще, еще более настороженно и неохотно. Явившийся же незамедлительно на шум верзила лишь слегка склонил голову. Впрочем, довольно почтительно.

«Лью, ты что-нибудь понимаешь?» – мысленно спросил изумленный всадник драконицу.

Та лишь покачала головой:

«По крайней мере, они вроде бы не собираются больше причинять нам никакого вреда!» – похоже, она тоже была немало изумлена.

Тем временем странная компания переглянулась меж собой, и девушка чуть вышла вперед, сказав:

– Приветствуем тебя, наездник на драконе! – говорила она с небольшим акцентом: странным, но приятным, и не похожим ни на один слышанный ранее, это Амир разобрал только сейчас, хотя и судьбу его они обсуждали на знакомом ему с детства языке эльфов Краймора, пусть и несколько старомодном в произношении.

– Меня уже поприветствовали, – проворчал Амир, держась за разбитую бровь.

– Прошу тебя, прости эту грубую выходку Оро, – девушка качнула головой, наградив коротким сложночитаемым взглядом размалеванного верзилу. – Он ничего не смыслит в добрых приветствиях, коими чтят гостей хозяева. Правда, сложно его за это винить, но все же – мы сожалеем.

– Эй! – отозвался с ленивым возмущением верзила. – Я думал, это шпион! И вы были почти согласны же! Даже говорили мы все не по-гаэльски именно поэтому!

«Так вот оно что!» – мельком подумал Амир, толком не поняв пока что сам, что же за «оно» его так удивило. Вслух же он удивления не выразил:

– Никакой я не шпион, – Амир мрачно покосился на компанию и понял, что всерьез обиделся на них за отвешенную плюху и нелестное предположение.

– Прошу, будьте нашими гостями, и мы все объясним, – сказал рыцарь, сделав приглашающий жест к костру. Видно было, что он напряженно думает над чем-то.

Всадник рассеяно кивнул – в голове еще шумело, и присесть сейчас было бы не лишним. Драконица, чуть помедлив, тоже согласно качнула головой.

Едва они расселись кто куда, Айду – так представилась та девушка – начала рассказывать, кто они такие, и почему заподозрили в незнакомце шпиона. Попутно смывая с виска и скулы юного всадника засохшую кровь и замазывая рассечение какой-то светло-зеленой мазью, она умудрилась очень коротко, но емко поведать о происходящем в тех местах, куда Амира занесло его любопытство.

Амир попытался было протестовать против заботы Айду, но девушка, обезоруживающе улыбаясь, настояла на своем, особенно упирая на то, что это она делает в качестве извинения за грубое первое знакомство. Пришлось согласиться, хотя выглядело все, с точки зрения Амира, все очень ненатурально. Но почем знать, может, здесь так принято извиняться? В конце концов, другая страна, не Краймор и тем паче не Эльфиз.

Себя незнакомцы назвали гаэльцами, а землю свою – как Силас и обмолвился однажды – Гаэлью.

И, если верить словам Айду, народ этой земли в силу не совсем понятных причин оказался разделен на два враждующих государства, Восточную и Западную стороны. Восточная Гаэль испытывала вот уже без малого двадцать лет как различные притеснения со стороны Имперского правительства Западной Гаэли и рыцарского Ордена Красного Дракона. В основном это выражалось в том, что имперцы вертят Советом двора Восточной Гаэли как хотят, постоянно подстрекая собрать армию и выступить на соседнее государство, Краймор, едва соседний берег снова возник рядом, точно и не пропадал на три сотни годовых оборотов. «А Силас говорил – Гаэли не было в этом мире не меньше тысячи оборотов, как так? Или он чего напутал? Послушать их, так время тут текло… ну, явно не тысячу и даже не полтысячи лет отдельно от нашего!» – подумал Амир, но переспросить не решился, жадно вбирая крупицы рассказа. Пока что он понимал одно – в стране гражданская война: вялая, но затяжная.

Воевать с соседом за морем гаэльцы восточной части не горели желанием, что в общем-то и неудивительно. Но соседи напирали раз за разом, и как раз это и породило существующий порядок: отношение к любому незнакомцу, которого можно повстречать в лесах Гаэли, было всегда настороженным, а уклад жизни оказался далек от спокойного и размеренного.

Вердэн – тот самый рыцарь, что догонял Амира при его попытке улизнуть – оказался единственным из своего Ордена, кто осмелился противиться руководству Красных Драконов, и тоже не поддержал их захватнических амбиций, за что и был изгнан и из Ордена, и с места при дворе Императора. После чего, немного пораздумав, он присоединился к народу восточных лесов Гаэли.

Вот тут для Амира и началось самое интересное – то, почему к юноше так резко изменили отношение. Народ, сообщил Вердэн, был разобщен, и не зависимо от того, начнется ли война в полной мере, это не шло стране на пользу, рыцарь это видел. Вердэн искал изо всех сил то, что могло бы объединить народ – и нашел, по его словам. Легенду, предание, пророчество ли – или только лишь слова одного из королей древности. Он-то и напомнил гаэльцам о уже изрядно подзабытом государе и его словах, так и не исполнившихся когда-то.

– Легенда о силе всадника на «сияющем, как золото» драконе уже однажды повела за собой гаэльский народ. Тогда две дочери нынешнего короля Восточной Гаэли, вдохновленные этой историей, отправились на поиски неведомого всадника, что должен будет принести мир в Гаэль, – усмехнулся рыцарь. – Все дело в том, что государь наш, чьи слова я извлек из-под пыли веков, сам был всадник.

– Тогда, когда Джейн искала всадника, говорили – Пророчество, а не легенда, – уточнила Айду. – Но у нее ничего не получилось. Не найдя всадника ни в Акларии – той было не до помощи другим странам, так вышло, ни в Марбод Мавкант – там их вовсе никогда не бывало много – принцесса Джейн Мааркан решила сама стать наездником на драконе. Но погибла при довольно странных обстоятельствах, и мы так и не узнали, нашла ли она себе крылатого спутника или же нет. Континент наш на многие годы погрузился в самое настоящее лихолетье, выбрался кое-как, и вот теперь снова нас тянут куда-то в войны и немирье – будто так уж много мы видели спокойной жизни!

– А отчего ваша земля стала недосягаема для путников из других краев?

– Не только для путников извне, мы-то тоже никуда не могли попасть, – отозвалась Айду задумчиво. – А почему… Сокрытые Боги ведают, да знанием не делятся, так-то.

Больше она ничего не пояснила, и Амир сделал вывод, что это какие-то внутренние события здесь привели к тому, что Гаэль оказалась отгорожена от остального мира. Он подумал, речь шла о магических войнах прошлого, Силас о чем-то подобном говорил не раз. Но и войны закончились, а Гаэль все так же оставалась потаенной, опричной землею.

– Да уж если говорить честно, мирное время у нас было не столь коротко и бесприютно, как сейчас, верно, по твоим словам решит всадник, – заметил Вердэн. – Но от этого не становится слаще, что сейчас он, этот мир, трещит по швам. Увы, во многом как раз стараниями моего Ордена… пусть и бывшего – моего. Нам, юноша, нужно как следует постараться тоже, чтобы было что противопоставить бывшим моим братьям.

– Что же?

– Орден то и дело возносит пышные речи о военном господстве и величии Гаэли как военной державы среди всех остальных стран, и Император поддерживает любое начинание их в эту сторону. Понимаешь, к чему это ведет? Поход за походом, война за войной – если говорить честно, Гаэль не осилит поднять этого камня, не сейчас, когда мы отвыкли от всех соседей и от моря. Принадлежащего не только нам. Но кому хочется слушать о слабости собственной державы? А жители восточной части страны, не желающие развязывать бесконечные войны то тут, то там, должны, просто обязаны противопоставить какую-то другую, не менее высокую идею этим словесам. До сих пор эта идея была одна – мирная жизнь в своей стране. Но этого, как оказалось, маловато, чтобы переломить наконец давление Империи. Так, из пучины забвения, на свет снова появилась история о драконьем всаднике – не скрою, моими личными стараниями, при поддержке Айду и ее соратников, теперь уже ставших и моими, – Вердэн чуть усмехнулся.

Амир только покачал головой, укладывая в мыслях новое знание. Выглядело пока что все странно.

Пока Вердэн и Айду рассказывали, товарищи ее не вмешивались в разговор, занимаясь каждый своим делом – Оро (так звали того здоровенного раскрашенного типа) принес воды и еще дров, и занялся приготовлением обеда. Нелюдимый мужчина с арфой – его имя было Кальбар – оставил-таки свой инструмент и взял на себя обязанность наблюдения за границами лагеря. В общем, маленький отряд был – не смотря на постоянно вспыхивающие между ними препирательства – довольно слаженным и крепким. И именно Айду, как казалось, едва ли не верховодит всей этой компанией.

И в текущей гражданской войне они, судя по всему, принимали весьма активное участие.

Амир так и не понял, как они собирались решать довольно непростой вопрос с нахождением союзника-всадника, если так вцепились в эту легенду… или Пророчество, кто их там разберет. Понял только одно – сейчас именно его, Та-Амира, и его дракона Льюлу, считают вполне подходящим на роль воплощения древних сказаний. То ли искренне полагают «посланцем судьбы», то ли просто хотят попросить подыграть им в этом и помочь положить конец измотавшей народ войне – это он не разобрал. Льюла, как оказалось, тоже не уловила этой тонкости. Все это выглядело не слишком понятно, но Амир решил, что пока что не особенно хочет покидать компанию доброжелательно расположенных к нему людей – в особенности, если про гражданскую войну правда, и в любой момент чужак может оказаться между молотом и наковальней.

– В общем, мы уже было потеряли всякую надежду, – закончила Айду, задумчиво пошевеливая веткой в костерке. – Но сейчас я уверена – Боги сами послали вас к нам навстречу, что бы это ни значило. Слишком стройно для простой случайности.

– Не знаю, называть ли случайностью, или промыслом богов все произошедшее сейчас, но я меньше даже полудюжины дней на этой земле. Я только несколько суток назад прилетел, если совсем уж точно, – Амир пожал плечами и, в ответ на удивленный и вопросительный взгляд, рассказал ей свою короткую историю, умолчав лишь о собственном оборотничестве.

– Это точно знак! – убежденно заявила девушка, выслушав историю Амира.

Тот лишь пожал плечами, дескать, какой из него герой легенд? Шестнадцатилетний юнец, которого изгнали из эльфийской столицы за то, что ему не повезло с наследственностью и характером, и только!

К моменту, когда со знакомством было закончено, и положенные рассказы о себе завершились, как раз поспел обед, о чем и возвестил Оро. Все снова собрались у костра, чтобы разделить трапезу.

– Ну что, всадник, давай нормально знакомиться? – вполне дружелюбно предложил Оро, передавая миску Амиру. Всадник извлек свою ложку из сумки и осторожно попробовал предложенное яство. Похлебка из кореньев и трав, сдобренная уже в миске мелко наструганной копченой олениной, оказалась густой, ароматной и вкусной, хотя и очень непривычной – ничего подобного Амир раньше не ел.

– Вкусно! – искренне отметил он, прожевав первую ложку угощения.

Здоровяк обаятельно, хоть и несколько хищно улыбнулся в ответ. Светлые, что родниковая вода, глаза излучали вполне чистосердечное дружелюбие, ничуть не менее честное, чем предшествовавшая им неприязнь. Это Амира несколько обескуражило, но он решил не подавать виду. Все-таки лучше подружиться с этими ребятами, решил он про себя, тоже улыбнулся и сказал:

– Ну, мою историю ты вроде бы слышал, Оро.

Рыжий вояка верно понял сказанное Амиром как предложение рассказать о себе, и потому, усевшись рядом, со своей миской в руках, начал не торопясь:

– Я – Оро МэкНайр, самый обычный гаэлец, ни родовых титулов, ни земель или званий, в отличие от всех остальных, если ты понимаешь, про что я. Деревенский парень, в общем. Сидеть дома мне показалось смертельно скучным, особенно когда по всей стране творится Зор знает, что… Наша деревенька – ну, та, где моя многочисленная семейка сейчас живет – местечко сейчас вполне тихое, отсидеться там было вполне можно. Не то, что та проклятая дыра, где мы до этого жили! Но это как-то нехорошо – такой здоровый лоб, а на войну не пошел, как считаешь?

– Оро, будь честен – тебе дубиной махать нравится больше, чем поле пахать или коров пасти! – усмехнулся в капюшон подошедший последним бард, придирчиво возя черпаком в котле.

– Ну, есть такое, – не стал отпираться Оро.

– М-м-м, слушай, так если до этого тоже жили в какой-то, как ты говоришь, дыре, то почему там было неспокойно? – удивился Амир.

– Ай, потом как-нибудь расскажу, – Оро на секунду помрачнел, молча упихал ложку в рот, откусил здоровенный кусок лепешки. Но, прожевав, снова расцвел в улыбке:

– А ты здорово от нас припустил, и вообще крепкий парень! После знакомства с моей дубиной ты первый так быстро очнулся, да еще так резво рванул!

– Это потому, что он всадник, – снова вклинился Кальбар. – Был бы ты, Оро, посообразительнее, сам бы додумался.

Оро привычно отмахнулся.

– Да уж, – Амир скривился.

– Серьезно, извини. Я совершенно честно думал, что ты с каким злым умыслом крадешься.

– Если бы я так же, не раздумывая, нападала на всех, кто покажется мне подозрительным, вам бы тоже не сильно поздоровилось, – внезапно вступила в разговор Льюла. Она уже умяла предложенную ей Вердэном печеную холодную куропатку и огромную лепешку, и свернулась на травке, улегшись чуть в стороне. Все наверняка думали, что дракон задремал – кроме Амира, разумеется. Тот отлично знал, что Льюла чутко прислушивается к словам новых знакомых, готовая в любой момент снова встать на защиту своего всадника.

Оро чуть не выронил миску от изумления.

– Дракон… разговаривает?

Вердэн и Айду смеялись так, что чуть не распугали всех птиц на пол-лиги вокруг. Кальбар же ограничился крайне недовольным косым взглядом в сторону Оро и фразой, буркнутой под нос – про деревенских болванов, не знающих элементарных вещей.

– Конечно, разговариваю, – надменно ответила Льюла. – Меня зовут, между прочим, Льюла, дочь Раката и Саиры.

Отставив миски, Айду и Вердэн очень церемонно поклонились молодой янтарной драконице, когда та представилась: лезть к дракону с разговорами до этого они считали невежливым.

Амир снова подумал, что не скоро еще привыкнет к странным манерам местных – и к той неописуемой почтительности, сыплющейся на его драконицу и попутно на него самого тоже.

– Ладно-ладно, все поняли, что я болван, все этому шумно порадовались, – Оро поднял ладонь вверх, признавая свой промах. – Головой биться об дерево я по этому поводу не стану, и не просите.

– Хорошо, не будем, – Амир усмехнулся.

Оро только коротко хохотнул, оценив шутку.

– Ну так что – мир? – снова вернулся к теме извинений он.

– Мир, мир, ладно, – юный всадник хлопнул по протянутой ладони Оро.

– Хорошо, – кивнула Льюла. – Постарайся больше так не делать – и будет мир.

– Не буду, Льюла, – очень серьезно кивнул Оро.

Кажется, не такой уж он и деревенщина, а просто почему-то любит из себя его строить, подумал мимолетно Амир.

– Ты говорил, что вырос среди серебряных эльфов? – сменил тему разговора Вердэн.

– Да, так и есть, – Амир кивнул

– Странные они, не находишь? – неожиданно спросил рыцарь.

– Есть такое, – признал Амир. – Я так ни с кем и не завел даже приятельских отношений за всю свою жизнь, и вообще начал уже думать, что с эльфами так никогда и не сдружусь. Вот только со своими домашними наставниками и дружил. Но они оба – сильно старше меня, да и не эллеральцы к тому же. Даже внешне не особенно похожи, к слову. Хотя тоже – эльфы. Только в Эллерале все – или почти – светловолосые. А наставники – и старший, и младший – они из-за моря, и оба черноволосые.

– Ну, мы-то тоже не похожи, к счастью, – фыркнул Вердэн. – Так что не зачесывай всех под одну гребенку.

– Ты сейчас о чем? – не понял Амир.

– Гаэльцы в общем-то тоже, как там это у вас на континенте называют, эльфы. Вот же ж, насколько терпеть это слово не могу, а приходится объяснять именно им! – Вердэн скривился на слове «эльфы».

– А что такого в слове? – удивился Амир.

– Оно кривое, как не знаю что, – поморщился рыцарь. – Звучит как издевка над нашим родным языком – ты не гаэлец, тебе сложно будет понять, но… Как крайморцы умудрились вытрепать нормальное слово «элфрэ» до такого убожества, ума не приложу!

– Как бы там ни было, а мы те, кого у вас именно эльфами бы и звали. Только, выходит, довольно сильно отличающиеся от тех, что ты встречал раньше, – Айду убрала волосы за ухо, и Амир увидел, что оно и в самом деле характерной эльфийской формы, чуточку заостренное. – Я полагаю, в твоем случае это скорее хорошо, и мы все же сумеем найти общий язык, – шутливо добавила она.

– Ну и среди нас гораздо меньше предрассудков на тему полукровок, – добавил Вердэн. – Серебряные слишком серьезно к этому относятся, а мы практически не обращаем внимания. Например, моя мать – человек, а отец – гаэльский эльф. Элро, то есть. У нас говорят – элро.

– Силамарский, – тихо уточнил Кальбар.

– Да, да, я помню, что мы с тобой земляки, – Вердэн улыбнулся, но Кальбар так и не сменил мрачноватого выражения лица на более приветливое.

Бард, к слову, наконец-то снял свой капюшон – еще когда уселся обедать. Из всех мужчин отряда он как раз больше всего походил на эльфа – тонкими, острыми чертами лица, очень светлыми, едва ли не до белизны выгоревшими волосами – они оказались немалой длины и были заплетены в косу, сейчас полурастрепанную, и разрезом глаз. Только вот сами глаза были неожиданно темные – то ли орехово-карие, то ли вообще почти черные, толком непонятно.

Амир повнимательнее присмотрелся к остальным спутникам и понял, что он и в самом деле проглядел очевидное – очень уж правильные у всех были лица, именно что по-эльфийски. Только вот у Вердэна имелась аккуратная бородка, да волосы были подстрижены короче, чем даже у Силаса, Оро щеголял размалеванной физиономией, к тому же имел чрезвычайно подвижную мимику, а Айду – девушка, и ей и положено быть красивой. Все это и сбило поначалу Амира с толку.

Все четверо вдобавок еще были слишком разными, понял Амир. И внешне, и по манерам, и, кажется, по тому, чем они жили до того, как оказались все в одной компании. Единственное, что их объединяло, как он понял – цель. И она была, как ни крути, действительно благородной. Принести мир в родную страну и положить конец распрям – это звучало очень правильно. Амир понял, что действительно готов помогать этим странным лесным воинам – раз уж так вышло, что у него нет настоящей родины, может быть, эта земля сможет стать его домом?

Словно прочитав его мысли, Айду повернулась к Амиру и спросила:

– Всадник, скажи сразу – ты готов нам помочь?

– Готов, – кивнул Амир. – Все равно я не знаю, куда идти, и… и у меня нет ни дома, ни друзей. Так что ж, почему бы не помочь тем, кому это необходимо? Тем более что, как говорил мой наставник, в этом и состоит основная задача аргшетрона.

– Знал бы ты, как я тебе благодарна, Та-Амир, – тихо сказала Айду.

Верден кивнул, присоединяясь к сказанному девушкой.

– Пока что не за что рассыпаться в благодарностях, – прервал разговор Кальбар. – Мы еще даже из этой треклятой глуши не выбрались. А сейчас сниматься и идти куда-то поздно – и в итоге, мы проторчали на месте полдня…

– Кальбар, скажи мне на милость, почему ты вечно всем недоволен? – на лице Айду отразилось легкое раздражение.

– Потому что я такой, какой есть, – огрызнулся бард.

– Не пори чепухи, а! И тебе сегодня вообще будто крапивы за шиворот насовали, в чем дело?

– Это его Оро снова с утра доводил, полагаю, – Вердэн тоже не особенно был доволен перебранкой.

– Нет, Оро ни при чем. И вообще – отвяжитесь, а? – Кальбар поморщился.

– Да хоть ради Зора и его стаи! – не вытерпела Айду.

– Ладно, Айду… извини. Я просто не выспался, – бард тут же остыл.

Бард действительно и сам не мог толком объяснить, отчего взъярился на ровном, казалось бы, месте. Просто вся эта суета вокруг встреченного мальчишки с драконом его изрядно раздражала – чем дальше, тем больше. Сам Кальбар не особо-то верил в те россказни, к которым такое пристрастие питал и Вердэн, заваривший всю эту кашу с объединением повстанцев, и горячо поддержавшая его Айду. А Оро… а что Оро? У того ума хватало только на выполнение приказов самой Айду. Вот предан он был действительно как вышколенный пес, готовый за хозяйку перегрызть любую глотку. Но этим, по мнению Кальбара, его достоинства и исчерпывались.

Самого его занесло в эту компанию так же, как и Амира – чисто случайно. Года полтора назад он спасался от преследования недругов в Силамаре, столице Западной Гаэли, и бежал в леса, где, израненный и обессиливший, был подобран Айду и Вердэном, с тех пор он и не покидал своих нежданных товарищей, а на людях появлялся под видом простого барда. Хотя вообще его основным умением было мастерство гораздо менее обыденное, чем музыка – Кальбар некогда выбрал себе в профессию ремесло наемного убийцы. Кальбар никогда не распространялся, где он этому учился, и почему предпочитал именно такой образ жизни – считал, что это никого не касается. Насильно же в душу ему никто не лез. Иногда от этого брала еще большая досада, чем если бы лезли. Позиция вечного чужака вовсе не так сильно ему нравилась, как могло бы показаться со стороны. Но, по крайней мере, его советов в отряде все же порой слушались, и ценили его навыки разведчика, собирателя полезных слухов, а порой – и ловкого шпиона. Это уже было неплохо.

Сейчас, например, не смотря на раздраженное возмущение главных в этой компании – Вердэна и Айду – к его словам прислушались тоже.

Сниматься и куда-то идти и в самом деле не имело смысла – солнце уже упало за макушки деревьев, и стемнеть под лесным пологом должно было быстро.

Пополнившийся отряд начал устраиваться на более основательную стоянку – мальчишка-всадник охотно потащился за Вердэном и Оро – добывать подходящие ветки на будущие лежанки.

У костра осталась только Айду – она по своей привычке снова начала напевать, еле слышно. Песни эти – Кальбар уже знал – не были праздной забавой. Все-таки правильно этот подобраныш, Амир или как там его, сделал вывод, что Айду – даже больше шаманка, чем маг.

Айду была из тех, кого гаэльцы называли «филид». Знающая старой, никогда не имевшей такого уж множества последователей магической традиции Гаэли, нынче одна из тех немногих филидов, кто все же отваживался ввязаться в противостояние двух частей страны. Каждая ее песня что-то значила – вот только сама она никогда не объясняла, что.

Но Кальбару нравилось ее слушать – неиллюзорная сила каждого слова могла оставить равнодушным только совсем законченного идиота, глухого и слепого ко всему, что есть в мире.

Он взял арфу и стал так же еле слышно перебирать струны – не смотря на свое основное занятие наемного убийцы, музыкант он был настоящий, как говорили обычно – «богами дар пожалован». Айду никогда не возражала против его игры – он предпочитал думать, что потому что ей нравится его музыка, а не потому, что погруженная в потоки магических сил земли чародейка вряд ли отвлечется на что-то другое. В конце концов, обоих это положение вещей устраивало.

Тем временем вечер синим пологом опускался на лес.

Стемнело непривычно быстро из-за набежавших к закату облаков, тревожными голосами перекликались в наползающих сумерках ночные птицы. Ну, хоть лагерь нормально обустроили до темноты да на беспокойно пляшущих рыжих языках огня согрели котел с поддерживающим силы травяным питьем, которым запивали поджаренную над россыпью жарких угольев лепешку. Спать путники сегодня разбрелись очень рано – день был непростым не только для Амира и Льюлы.