1.0.2.-30. Вот таким образом, Бог являет Свою волю¹⁴¹. Человек – личность, а потому несет все свойственное личности и воля – одно из них, а потому, чтобы служить Богу, чтобы быть подобным Ему, необходимо творить жертву по Образу Его и по подобию своему (также в форме периодичности, повторяемости). «Это отношение становится реальным, осуществляется посредством воли, направляющей природу к Богу, в Котором человек должен найти полноту своего бытия». Иными словами, если окружающий мир движется по этим законам с одной стороны самопроизвольно, стихийно и в то же время повинуясь воле Творца, то мы по образу Божьему тоже наделены волей и потому в нашей природе хотя и есть место стихийности, но есть желание или долг обуздать стихию и упорядочив в Его прообраз, направить ее совокупно Воле Творца на Суд Его. То есть тоже как Он делаем это не стихийно, а уже целенаправленно по любви, чтобы быть сопричастником к Его воле, соучастником в преображении Вселенной, соратником Его творчеству и этим имея всю полноту общения с Ним продолжать движение к Нему. Так как подобием пустоте является абсолютно правильная окружность, то в поле нашего обозревания рождается годовой, недельный и ежедневный кругооборот в нашем поведении, чтобы улучшить единение с Богом. Потому этот кругооборот востребован в молитве. Живое Царствия Небесного или эта радость Райских Обителей, оказавшаяся в пределах земных условий, адаптируется в них, образуя живое тело, жизнь которого обусловлено полнотой счастья от единения с источником всех радостей. "Душа бо человеческая, – говорит святой Тихон Задонский (XVIII в.), – яко дух от Бога созданный, ни в чем ином удовольствия, покоя, мира, утешения и отрады сыскать не может, как только в Бозе, от Которого по образу Его и подобию создана; а когда от Него отлучится, принуждена искать себе удовольствия в созданиях, и страстями различными, как рожцами, себя питать, но надлежащего упокоения и отрады не обретает, и так от гладу следует умрети, духу бо духовная пища потребна есть"

1.0.2.-31.а Внимание на Боге – самое тяжелое и самое значимое для человека и всего живого состояние. Все вокруг и все в природе самого человека заточено под это пребывание сознания в постоянной связи и единстве с Ним. Чтобы пребывать в таком состоянии внутреннего мира физиологии человека, необходим такой труд, при котором можно было бы сочетать полезное для выживания с приятным богообщения и который бы стал продолжением физиологических процессов организма, то есть не отвлекал бы ум от этого периодичного духовного делания – молитвы (хотя и то, и другое – разные имена одного и того же). То есть труд должен стать несколько машинальным, что позволяло бы сконцентрироваться на Творце без ущерба труду и вообще общему делу всего коллектива или государственности. Да это труд монотонный и нудный, но таким он представляется, если нет молитвы^305-3а. Да, сие можно сравнить с нирваной, но есть одно важное «но». Нирвана – это отказ от всякого желания ради Божественной чистоты. Но эта полнота односторонняя, ибо ради всеобъемлющей полноты единения с Богом мало только подобия Ему в чистоте духа, нужна еще непосредственная беседа с Ним. И трудно тут понять, что именно важнее или одно и другое идут в тесной связке. Связка и того, и другого, но не приоритет одного по отношению к другому. Языческая традиция нам несет образ-схему отношений человека с Богом, но это не беседа живых душ, это только механизм. Это такой автомат Калашникова, который может быть оружием сдерживания, а может стать орудием преступления. Хорошо об этом сказано в Священном Писании, змей, как образ спасения, стал проводником дьявола.

Беседа – это тоже является частью Вселенной, как динамическая связь личностей, а потому игнорировать сие никак нельзя⁴¹⁸. Представьте себе, что стоят два человека и каждый из них постоянно отрекается от всего того, что этих людей разъединяет. Они не дают пролететь между ними даже мухе, скажем просто. Это хорошо. Ну, а если им просто вести беседу, то все остальные устремления к чистоте отношений личностей теряют смысл. В этом тоже разница между религиями, практикующими Нирвану (освобождение) и Православием.

1.0.2.-31.б Для утверждения следующей мысли, уместным будет вспомнить слова из послания Феофила Антиохийского о том, что человек «сотворён по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом; если же наоборот, сотворил бы его смертным, то сам оказался бы виновником его смерти. Итак, Он сотворил его … способным и к тому, и к другому, чтобы, если устремится он к тому, что ведёт к бессмертию, исполнял заповедь Божию, получил от Него в награду за это бессмертие и сделался бы Богом; если же уклонился к делам смерти, не повинуясь Богу, сам был бы виновным в своей смерти. Ибо Бог сделал человека свободным и самовлстным». Бессмертие – это всегда еще одно имя радости. Именно это и произошло в истории человечества, ведь выродились лишь те, кто не смог быть счастливым (машинальный и нудный физически тяжёлый труд отягчает жизнь и отпугивает от этого образа выживания), ибо нудный, машинальный труд вспомоществует общению с Богом и дарует и еще более усиливает высшую экзальтацию экстаза, а потому делает его потребностью жизни. Физический труд возник только для большего и более качественного бытия в радости. Это потом уже приятное он вынужден был совместить с полезным, с еще одной гранью счастья. Человек в этом состоянии более всего распознает влияние, исходящее от мощей усопших родственников, а также необходимость постов. Потому именно по этой причине произошёл отход человека от охоты к собирательной экономике полуголодного образа жизни, то есть человек обрел оседлость.

Надо сразу сказать, что иное имя богопознания и богообщения – радость в экстазе – основа земного бытия человечества, а потому именно оная выставляет свои требования, в согласии с коими формируется как внешний облик самого человека, так и внутренние процессы организма, так и образ его жизни, так и степень полноты духовного приобщения человека к своей Родине, к своему естественному бытию жизни во Царствии Небесном¹³⁰. Если мы приглядимся к любому образу деятельности человека, то заметим, что любое движение человека несёт в себе цикличность, в коей есть и начало, и завершение. Это свойство живого в земных условиях –жизнь Царствия Небесного, явленное нам в границах, в природных ограничениях. Если вдруг появилось начало, а законченности нет – это уже хаос, бесформенное, не понятное и не нужное. К примеру, пошли мы в лес за грибами и не вернулись. Или забросили сеть в море и не вытащили её. Или съели что-то и не переварили. Или вобрали в себя воздух и не выдохнули. Или если мы начали рисовать круг и не закончили, то кругом это не будет, но просто кривой линией. И так далее. Не завершенность – признак ада, погибели, смерти. Молиться при таком образе хаотичного бытия и деятельности очень тяжело и даже невозможно, ибо одно инородно другому, отвлекает внимание. А если человек постоянно отвлекается от непосредственного богообщения, то наступает боль и человек постоянно ждет окончания трудовой деятельности на отдых, чтобы дать возможность зарубцеваться травме психики. Вот почему бытие определяет работу сознания, то есть образ не законченной деятельности, как не соприродное, не поддерживает комфорт богообщения в молитве, ради чего эта деятельность вообще имеет место (это высказывание нам понадобится, когда мы будем изучать вопрос о том, почему древние приняли оседлый образ жизни). Бытие определяет сознание и сознание определяет бытие – два образа жизни, которые определяют и два образа формирования экстаза богообщения: один – радость по достижению жизненно важной цели; второй – радость уже прямо сейчас в самом этом процессе движения к цели. В принципе, как мы увидим – это два разных этапа формирования человечества, в коих одно другому не стало инородным, но одно дополнялось другим. Становление цивилизации, переход от кочевого образа жизни к оседлости_{(смотри 777-07-7.9)}. Работа ума, плодовитость работы мозга – это тот важный момент, оказавший на человека образующее действо. В мозг идут все нервные окончания, а потому экстаз получают не органы тела, а мозг опосредовано работы органов его тела, как проводников. Человек – это беседа двух личностей Бога и человека, а потому все в природе Вселенной подчинено комфортным условиям только этого. Человек – это сцепление со Вселенской Шестерней (смотри выделенное 777-07-7.9). Поэтому образ жизни нужен не физическому здоровью организма, а высокой работоспособности головы_{(смотри 777-07-7.9)}, а точнее лучшей ясности ума³³⁸. А это облегчает задачу – создание условий для эффективной работы разума не требует обильной еды и огромной мускулатуры, каких-то особых достоинств организма – это такой знаменатель, который утверждает все в меру, потребление диктуется не красотой тела или хорошего тонуса организма, а умственной способностью к духовному деланию и анализу. Понятно, что с этого момента человек становится слабым как воин и для выживания ему нужно искать не только убежища, но ради выживания быть в сообществе. Так как такой образ жизни, не смотря на всю его аскетичность и довольство малым, полностью удовлетворяет всем требованиям физиологии и при нём активируются духовные силы, которые усиливают радость бытия, то оказывается не востребованным искать что-то иное альтернативное. То есть активируется в природе человека то общее для всех окружающих, благодаря чему сообщество обретает единство. Это с одной стороны, а с другой слабость диктует иное. Дело все в том, что теперь для достижения радости бытия, как конечной цели, достаточно меткого попадания в цель. А это исключает перенапряжения и связанные с оными востребованные достоинства в строении организма¹³¹.

Для охоты свойствен хаос и если есть сумбур и бесформенность в образе поведения, то есть ум не может акцентироваться на главном – его внимание на противоестественном. Оторванность от общения двух личностей Бога и человека – есть самое страшное зло, которое требует энергоемкие затраты. Человеку свойственно видеть личностные свойства во всем вокруг и относиться ко всему вокруг только как к личности, то есть как к самому себе. Благодаря этому мир окружающий тоже относится к человеку как к личности, а точнее к Личности Своего Творца через человека. Благодаря этому мир дает человеку все свое самое сокровенное и даже дает распоряжаться собою. Человек приручает флору и фауну, обуздывает и одомашнивает природу материи и подминает под себя всю Вселенную как Властелин о Боге. Даже сама по себе охота первобытного человека – это в первую очередь форма приручения животного. Если зверя не приручить, если не видеть в нем личность, то и охота не будет успешной. Это уже тонкости, взятые из опыта потомственного бывалого охотника. Не видишь личность – нет любви, не будет и взаимности.

Ведь во время охоты ум сосредоточен на достижении иной инородной разуму и духу цели – на убийстве животного, убивая которое человек в первую очередь наносит ранение своей же душе. Этот естественно возникающий во время охоты хаос инороден естеству человека, ибо бомбардирует естественное для человека состояние экстаза, во время коего должна быть концентрация на самом важном – на непосредственном единстве с Богом, на внимании человека ко Творцу_{(смотри 777-07-7.9)}. Уму естественно быть только во Царствии Небесном, а охота – это хотя и также является общением с Творцом, но уже через посредники, которые легко могут стать инородными идолами, что также травмирует душу. Человеку свойственно избегать самое страшное для него, что раздражает психику, тиранит душу, даже если это стимулирует аскетическое делание, многое воздержание. Именно на этом принципе жизни людей оформилось дальнейшее направление становления эволюции. Говоря современным языком православных отцов, человек в поисках непосредственных отношений с Творцом начал избегать не нужной суеты мира ради единения с Творцом, а если востребован физический труд, то только ради единения с Ним как можно сильнее адаптировать сие в самом образе труда¹³², то есть сделать его циклично-однообразным. Вот каково эволюционное становление.

1.0.2.-32. А теперь, исходя всего выше изложенного, рассмотрим собирательную экономику древнего человека. Все вещи в бытии человека возникли не на ровном месте. Дело все в том, что мы уже другие и живем иначе. Многое нас сильно пугает и только потому, что мы уже давным-давно потеряли человечный образ. Иносказательно, сие выглядит так. Мы видим нож и начинаем шарахаться от него и людей с ним в руках. На самом-то деле, мы ошибаемся, ибо предназначен он для иного. Сам факт, что мы так судим об этом, говорит только об одном, что мы давно утратили первозданную человечность, благодаря коей мы вообще смогли выжить. Там каждое движение, хотя и монотонное и нудное есть, но в каждом мгновении имеет непрерывную последовательность, цикличную завершенность и результативную полноту цикличности (в отличие от труда охотника). Сам по себе замкнутый цикл несет в себе такое бытие определяющее сознание в специфическом образе Творца³¹¹, способствующем высвобождению ума, столь востребованного для всего остального и особенно для главного. Так как цикл несет в себе Образ Божий, гармонично в него вписывающийся, то автоматически оный становится частью всего биологического процесса человеческого организма. То есть человек даже во время работы может теперь спокойно пребывать в эйфории «нирваны» богообщения^305-3в. Только, если сама по себе нирвана в индуизме, буддизме бессмысленна, эгоистична и не предполагает какой-либо физической активности с пользой для будущего (потому это понятие могло возникнуть только на основе инородности природе человека), то в Православии оная наоборот противоположна – мы имеем дело не с молчанием, а с динамическим общением с Творцом на Его Предвечном Совете Троицы, а это более всеобъемлющая полнота и имеет ещё одну грань – служение ближнему и плодотворную конечную цель – новая возникшая физиология тела имеет совсем иной вид. При нирване физиология тела не только пассивна, но даже отвергаются все её влечения и поползновения на спокойствие психики. То есть мы просто отвергаем все то в себе и в своём внутреннем мире, что мешает и возмущает внутренний покой – так это практикуется нирваной. Но так было до Рождества Христова, ибо когда не ведаешь о направлении движения к Богу, то лучше вообще никуда не ходить. А Православие утверждает движение. Но если есть движение, то только в одном верном направлении – к Богу. Всякая альтернатива исключается, ибо нет более в бытии ничего иного, кроме Него. То есть либо стоять, а если идти, то ко Творцу. На самом-то деле, в природе человека не может быть ничего лишнего, ибо каждая фибра нашего тела появилась в природе человека не спроста, ибо оная как-то там соучаствует и вспомоществует душе в её богообщении во время естественно востребованного экстаза. Каждый волос для торжества в брани важен и значим. Все в природе человека цепляется за соломинку для спасения. Православные не отвергают отрешенность от мира сего, но и не замыкаются на этой отрешенности. То есть, все то, что мешает или возмущает внутренний покой в нирване – все в самом процессе богообщения становится на свое место соучастия, а потому усиливает радость, делает ее на много более полной и становится вспомоществующим элементом для плодотворного отношения с Творцом. Вот как соотносятся Индуизм с Православием. Если мы присмотримся к древней традиции славян, то увидим много такого, что напоминает схемы отношения человека с Богом, чем и руководствовался, скорее всего, древний славянин. Мы видим много символов, которые описывают то, как происходит утверждение жизни на Земле, привязанных к физиологии тела. Это перешло и в Индуизм. Человек следовал этим схемам, подражал процессам природы. Иудаизм же дает нам иное. В Священном Писании мы видим целые трактаты речей, даже инструкции, видим общение двух личностей Бога и человека в чистом виде, то есть одна живая душа общается с другой живой душой. Все остальное – как сложится, как Его воля будет. Под эту речь от Него и к Нему подстраивается все вокруг. Так примерно, Русь до христианская соотносится к той, что стала после Крещения св. Владимиром. То есть в Православии человек течения физиологии не уничижает, а направляет к более полному единству с Богом, если не стоит на месте, а идёт в точном направлении, где Бог, усиливая экстаз в общении с Ним. Хотя так тоже говорить нельзя, ибо экстаз – всегда сопутствующее, но никак не главная цель.

Работа тела становится частью всего молитвенного делания души, то есть тело – составляющая часть речевого процесса. Ибо физическое напряжение тела теперь уже не только во ради бытия человека в экстазе, но обрело осмысленность и результативность. Ведь тело тоже остро нуждается в богообщении – оное для этого возникло в бытии, хотя общение происходит через посредники-носители Его энергий, то есть тело, оказывается, изначально призвано только для активного соучастия в этом¹³³ – это уже иное состояние духа, еще более высшая степень экзальтации разнопланового счастья, куда более всеобъемлющего и более полного, чем нирвана. Посредством тела душа сочленяет в процесс речи человека с Богом все, что попало в поле его досягаемости.

Востребованы не резкие, но плавные движения во время собирательной деятельности соразмерны биологическому такту и мыслительному процессу. Они не перенапрягают работу сердца, повышают кровяное давление до такого значения, кое нужно для высокой активности мозга кондиции. Благодаря этому деятельность вписывается в физиологию таким образом, что мозг обретает выдающуюся работоспособность и умственную свободу мышления. А так как голова человека – это есть организм (все остальное в нас – вспомогательные инструменты), то происходящее в ней куда более важнее, чем то, что творится с остальным телом – в головном мозге формируется счастье, явленное в простой ясности ума и поддерживается телом. (07.01.00) Понятно, что этот момент радости бытия трудно распознается, но если человек испытал ее, то становится пленником ее навсегда. Если вдруг происходит перемена в этом состоянии, то человек тут же понимает то, что он утратил, что стал инороден естесву радости и стремится вернуться. Это самое важное для нас людей⁴¹⁹.

1.0.2.-33. Это ещё не все. Дело в том, что, так как после грехопадения организм человека формировался эволюционно, то есть, если когда-то он имел вид примитивных форм жизни, то неизбежно эти формы живого остались в нашем теле навсегда и требуют к себе того же самого, благодаря чему они зародились и жили в свое далекое время. Причем в самом мозге, как носителя самого раннего этапа становления эволюции. Ведь мозг самый сложный организм, следовательно дольше всего терпел эволюционное становление, то есть он, как живая реальность, первый возник на земле¹³⁴. Потом в развитии всё множественно усложнилось, но это только внешние изменения, а мозг все равно несет в себе то самое изначальное семя радости бытия, то есть те составляющие древней примитивной жизни и они составляют основу её до сей поры. Поэтому, чтобы активировать мозговые клетки, необходимо давать им то, что они требуют по своему подобию и естеству. То есть питание мозга происходит как и в те времена только наипростейшей примитивно сложенной живой тканью, как это могло быть изначально. Эта ткань присутствует в любом живом организме. Организм ищет её и выделяет эту ткань из продукта, воздуха и поставляет в мозг.

1.0.2.-34. (07.01.00)Чтобы владеть явлением, надо найти и овладеть его началом и причиной. В пределах причины и Начала всех начал не надо много усилий для того, чтобы владеть миром. Более того нужна абсолютная слабость, ибо слабое живое ищет именно в этом свое спасение. Быть с Началом всех начало – естество образа Божьего в человеке. Именно причина, как подобие нашему основанию жизни, доставшемуся нам по наследству от самого первого акта зарождения живого на Земле, питает наш мозг. Начало начал во Вселенной питается Началом начал в ней же. Мозгу для питания нужна только та же самая примитивная ткань жизни, которая была в самый первый акт появления живого на Земле, когда первый фотон Солнца прикоснулся к поверхности Земли (конечно, так говорить нельзя, но так понятнее мысль). Всякое начало максимально подобно пустоте, в противном случае говорить о явлении без начала нельзя_{(смотри 777-01-2.1)}. В каждом из нас сидит этот младенец и живет именно он в нас, и именно его мы бережем в себе и кормим его этой же пищей. Именно по этому ничто нас так не радует, как дети.

Владеть причиной самого себя в эволюционном становлении – это и есть то самое, что наделяет разум властью над его собственным телом. В этом же прообразе телом становится постепенно вся Вселенная.

Как уже сказано, все в природе заточено на то, чтобы человек пребывал в сцеплении с Богом. Человек набирался опыта, а потому уразумел также и то, что для более качественного бытия в единстве с Ним нужен пост, ибо в такой пище легче питать мозг. Просто в растительной пище совокупно с голодом более всего той ткани, коя зародилась в первые мгновения бытия жизни и оная более доступна, отчего работа мозга улучшается. Желанная ясность ума более продолжительна. После принятия оседлого образа жизни, в рационе питания оказывается в основном растительная пища и рыба, то есть то, что возникло на самых ранних этапах становления жизни. Тем самым максимально активируя и облегчая работу сознания, улучшая его мыслительную деятельность (она становится приобщенной к Началу начал, что называется глубиной мысли) и всем этим выше названным все более и более усиливая экстаз от ещё большей близости Богу, которая поддерживается вот этим образом жизни и этим качеством еды. Только под это и только под это качество обыкновенного радостного бытия эволюционно усложняясь подстраивается вся физиология человека, его всеядность, развитость кистей рук, относительно слабо развитая мускулатура, не развит костный состав и вообще все особенности внутреннего строения тела – счастьем их совершенство не востребовано, ибо счастье – состояние ума, а не физики тела – эволюционное усложнение востребовано физикой тела для наибольшего подобия уму в свойстве вечности. А так как для ума нужно питать мозг, а не мышцы, то собирательная экономика древних людей, с её растительной пищей, монотонной нудностью, повторяемостью труда, как раз стимулирует это качество духа, свойственное Царствию Небесному – «будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Небесное». Если вам приходилось собирать ягоды в лесу, то меня понимаете, о чем именно тут говорю. В последствии по этой же схеме, как верно заметил Пампанацци, возникла государственность, как высшее изобретение для удобства богообщения в монотонном труде всех форм кругооборотов жизни, как продолжение физиологии тела. Так удобнее беречь свою ясность ума и, чтобы пост был согласованным для всего сообщества, появилось религиозное учение.

Так как единство с Богом, общение с Ним возможно только в экстазе, без которого жизнь невозможна, то под самое важное делание единения с Богом заточено абсолютно все в природе людей, в природе флоры и фауны и вообще в природе всей Вселенной. Все вокруг радуется о Боге человеком, человеком все Ему служит и через человека движется к Нему. Этому подчинены все устремления в человеке и этому служит каждое его дыхание, и помысел. Таким образом, необходимо сделать важный вывод о том, что сформировавшийся образ ведения хозяйства и образ жизни – это часть устроения востребованного жизненно важного всеобъемлющего счастья и радости от полноты единства с Богом. Государство – это часть физиологии или такое же значимое звено востребованной полноты живого биологического процесса человека (как потребление пищи), покушение на который также является преступлением. К примеру, казачество – это культ.

Тяжелый нудный труд, как несущий травму психики, покушается на здоровье человека, расстраивает волю его только лишь в одном случае – когда он противоестественен самой основе психики человека, пребывает вне положения в общей бионике его. Вместо того, чтобы усиливать экстаз и укреплять психику, в этом случае, он её разрушает. Поэтому богообщение остается единственным условием нормальной жизни человека. Единственно естественное положение человека – пребывание и соучастие в Предвечном Совете Бога Троицы в пределах Замысла Бога о человеке. Исходя из этих посылов, нам становится ясным очевидное. Дело в том, что в условиях северных земель и северных широт, разделение труда было высшим изобретением, при котором каждый был занят нудным тяжёлым трудом. Да, труд так и остался разнообразным, но в разделении стал монотонным. Вместо того, чтобы ранить психику человека террором безысходной нудности, наоборот начинает её наполнять живоносным соком, то есть по иному и в большей полноте стимулировать радости в экстазе. Вдруг оказывается, что настоящая жизнь не в сытости, не в плотских утехах и не в постоянной лежанке, а в самом этом процессе рабочего замкнутого цикла, тяжесть которого только усиливает остроту и высоту экзальтации переживания радости. (07.01.00) Монотонный физический труд в поте лица становится составной частью биологического процесса организма, с помощью коего радость бытия Царствия Небесного сохранена. А потому отдых становится иным – оный не может быть вне его же физиологии, также как нельзя отдыхать от работы легких своего дыхания или работы сердца, или процессов пищеварения. Как только труд стал нести в себе специфический образ Божий, так сразу он стал частью природы человека, вне коей жизнь невозможна. Человек перестает ждать окончания своего труда, но старается остаться в этой кондиции физических нагрузок, ибо просто начинает жить большей полнотой радости, от чего он счастлив и при этом за свое счастье он получает ещё и другое счастье – результативные вознаграждения от трудов своих. Более того, жизнь во Царствии Небесном, как уже много раз сказано, в пределах земных имеет только вот такой образ. Это та же самая кондиция бытия в Раю, только «другими красками» утверждения, а потому психика человека формировалась в контексте самого замысла Бога о человеке.

В Индии ради практики состояния Нирваны активируют болевые ощущения, чтобы создать контраст норме своего бытия (видеть через сие черное то, что есть белое). Наш осмысленный труд в поте лица, столь востребованный в наших широтах, подменили бессмысленной практикой йоги, причиняют себе неудобства и даже болевые ощущения ради поиска того в себе, что дарует спокойствие духа, выход из себя. Благодаря чему боль уходит или уже перестает восприниматься. Это тоже черное, посредством коего видно белое, а конкретно – настоящую радость, над которой боль не властна. Боль уходит по той простой причине, что все встает на свое естественное место, в коем каждому покушению на живое соответствует свое противоядие, своя пята с толстой кожей. Тут тоже мы видим то же самое – поиск всего того черного, что контрастирует белому, усиливая восприятие. Тьма бесконечна, но источник света оная не может вобрать в себя из-за бессилия своего. Да и вообще, такое высказывание не корректно, ибо бессилие – это небытия, это то, чего нет, отсутствие силы. (Это слова молодого Альберта Эйнштейна). Если бы не тьма, нам невозможно было бы видеть путь к свету. В этом случае, даже тьма является вспомоществующим элементом нашему движению ко спасению, к возвращению во Царствие Небесное.

1.0.2.-36. Нирвана требует смотреть внутрь себя, чтобы избавиться от желаний. Что предлагает нам Православие? Православие требует смотреть на Творца. Так как Истина одна, то достаточно смотреть только в одну сторону – на Неё, что выразилось в природе человека и всего живого ^{смотри в томе 3 пояснение №79}. Умом мы можем смотреть только в какое-то одно место и оное более всего привлекает внимание при молитве, а все, что слабое и ложное, и больное уходит в небытие, оставляя только то, что имеет приобщение к Истине, а значит и радости бытия. И тут надо сказать о важных посылах, чтобы вести какие-то исследования. Дело в том, что вся физиология человека в одном случае, как вспомоществующее для бытия в экстазе, является достоинством его, а в другом, если человек пребывает во грехе безделья, то – с точностью до наоборот – мешает радости бытия. Этот момент обозначился в образе жизни народов. Нирвана^{смотри в томе 3 пояснение №79}, как понятие в современном облике, родилась в пределах мягкого климата и изобилия съестного, а потому столь сверхинтенсивный физический труд был не востребован. Отсюда следует, что все то в природе людей, что в северных широтах несло утверждение жизни и радости её, из-за не востребованности в данных реалиях рая земного имеет знак противоположности – мешает радости своей незадейственностью. Так возникла эта практика освобождения от всего того, что мешает человеку быть счастливым – освобождение от всех желаний плоти^{смотри в томе 3 пояснение №79}. На самом деле человек родился в абсолютном счастье для духа, но в то же время на Голгофе для его физиологии. Ведь физиология призвана поддерживать душу в состоянии постоянной экзальтации экстаза опосредовано физической нагрузки¹³⁵. Если человек с Богом, то Голгофа контрастом даже усиливает радость и животворит психику, ибо для неё в природе человека оказывается своя пята и он призван на Голгофе жить, а не умирать. И при этом жить вечно. А если без Него, то даже изобилие всего несет боль и страдания. Человек бежит от тяжести и ищет себе упокоение в лени. При этом следует сказать, что просто физических нагрузок для полноты счастья явно не достаточно. Если цель угодна Богу, то удовольствие усиливается, ибо достигается самое основное зерно полноты. Это видно из примера. Представьте, себе, что вы катаетесь на лыжах. Да это приносит удовольствие, а теперь ту же физическую нагрузку если трансформируем в уборку снега, то уже полноты радости больше, ибо это уже доброе дело, а потому есть благодарные люди и теперь уже ясности ума вкупе с хорошим рабочим тонусом присутствует чувство морального удовлетворения. Убирать снег можно с чайными перерывами для бесед после каждых 40 минут. Теперь полноту радости можно усилить ещё сильнее, если снег убрать вокруг Храма. Тут уж трудно что-то рассказывать, ибо уже какое-то иное влияние от Храма активирует иные не ведомые новые переживания духа, открываются какие-то до селе не ведомые грани этого бытия и просто приходит уверенность в себе и радость тем родным, коих нет уж с нами. Это большая полнота. Через это уже надо пройти, ибо этот опыт чисто личный. (Этот труд возле Храма откроет нам, почему древние строили сооружения усопшим). После грехопадения человек так и остался жителем Царствия Небесного и потому естественно ему быть только в постоянном общении с Богом. Только теперь уже это общение, стимулирующее прежнюю высшую степень экзальтации экстаза, происходит «в поте лица». Итак, Истина – удел Царствия Небесного, тогда приобщение к Нему в естественном порядке (в поте лица будешь добывать хлеб) стимулирует тот же райский наивысший экстаз. Беседа с Творцом, активирующая экстаз богообщения – стимул всех подвигов человека, даже при самых тяжёлых нагрузках и жертвенности. А отсутствие оной бьёт по рукам, человек способен даже на лишение себя жизни без каких-либо причин и в райских условиях. Состояние души остается главным критерием и мерой всех реалий Вселенной. Так как радости всегда мало, то человек, пребывающий в Божественной радости жаждет идти на подвижничество, чтобы еще более усилить радость. Потому именно для успешного поддержания души человека в этой кондиции духа призвано все и в природе организма, и в окружающем мироздании. Под это подстраивается мышечная масса, ум, пищеварение, работа сердца, вращение Земли и так далее – все способствует только счастливой жизни не в минуты безделья, а во время самого процесса монотонных трудов. То есть настоящий экстаз и полнота жизни не во время отдыха, а в самом процессе деятельности, которая, если вписывается в образ Божий в виде цикличной монотонности, становится частью физиологии, составной общего биологического процесса организма, также как иные процессы (дыхания, пищеварения и так далее) – как можно отдыхать от собственной природы? Именно в этом направлении могла идти эволюция Вселенной, если оная есть в природе вещей. И тут не надо говорить о том, что люди жили так из-за того, что имели силу духа. Да это было, но дураков тоже нет, ибо все равно только радость толкает к жертвенному служению и наделяет человека жизнью, ибо деятельность должна иметь ещё и угодную Богу цель – это также значимая часть полноты счастья. Если вы не видите радость из-за того, что труд этот бесполезный для выживания, то и работать не будете, причем тут сила духа? Человек родился ребенком и радостью ребенка он продолжает жить всегда – мы несем в себе ребёнка всю жизнь. По слову Ф.Достоевского «ничто на земле не стоит плача детей», то есть в каждом из нас живет этот младенец и он должен пребывать в радости. (07.01.00) Мы выводим этого младенца из себя и прячем от тяжести физической, чтобы не повредить его спокойствие – вот что такое экстаз. Природа человека в процессе эволюции этот момент подчеркивает, ибо голова пытается быть как можно дальше от процессов организма. Остается только экстаз этот упорядочить в естественном ритме жизни причем так, чтобы он вписался в земные реалии служения общественной безопасности. Надо гармонично включить его в общественные отношения для мирного сосуществования, то есть создать государственную структуру. «Нужно точно попасть в мишень». То есть цикличность, монотонность, периодичность и повторяемость активируют машинальность, освобождая и очищая ум для самого важного действа – плодотворного общения с Богом, тем самым обуславливая экстаз бытия. Чтобы ритм жизни в радости гармонично вписался в природные условия и тем самым труд начал бы приносить ещё одну грань счастья – был плодотворным, необходимо быть в ритме вселенских циклов, к примеру, точно знать все сроки посевов. Именно для этого оказался востребован календарь, чтобы жизнь в таком ритме точно вписалась в годовой цикл. Ведь нужно точно знать, когда именно надо начать свой монотонный, однообразный труд на посевной¹³⁶. Точность – это одна из важных составляющих образа и подобия человека Богу, благодаря коей живое обретает Его свойство лимитизированной оптимальности (прообраз оптимальностив чистом виде – это точки, Начала начал). Таким образом, Стоунхендж – это просто ещё один шаг эволюционного становления, в котором организм посредством каменных рукотворных сооружений принимает более вселенские масштабы, но опять наделён тем же неизменным образом выражения Божественной Сущности в земных условиях, то есть тем же образом единства Его проявления – теперь уже в новых масштабах цикличности спирали истории. Ведь организм живого несет в себе множество повторений циклов начиная от самого элементарного строительного материала – атома и заканчивая ритмом биения сердца. Это уже называется ритуалом, в погоне за точностью исполнения которого, упражнялись древние арии. Вот так выглядит путь эволюции жизни на Земле.