Почему надо поддержать президента? Основные вопросы

Получается, что молитвеннику всякая тяжесть будет еще одной фиброй стяжания радости. Исходя из этого, мы понимаем теперь поступки отшельников, кои обживали северные территории, мы понимаем также всю глубину подвига пророка Авраама. Мы понимаем суть древней славянской традиции.

Еще один оттенок-слагаемое. В то же время человек, пребывающий в единстве с Богом, понимает, что теперь, чтобы хранить свое счастье, ему надо быть осторожным и не позволять себе многого. Он как бы несет свой кувшин с драгоценным содержимым, обходит с особой осторожностью все препятствия, кои могут повредить полноту кувшина, и боится его расплескать – он теперь уже не скачет, как раньше, по валунам, к примеру, а, оберегаясь, не отступает от протоптанной тропы закона общежития ни на шаг – все безопасно обходит стороной. В этом же прообразе все в природе человека заточено на достижение только этой цели – удержать радость в уме. Потому человеку не надо иметь физиологических достоинств, ибо он в прообразе недосягаемости Бога осторожен во имя любви ко всему тому, куда он несет в себе свою радость. Вселенная человеком счастья имеет смысл и торжествует именно его присутствием. Человек недосягаем ради счастья тех. от кого он прячется и для кого он недосягаем, чтобы быть досягаемым для них. Вселенная – это наше тело, кое радуется головой и служит Богу через голову – через наибольшее подобие Ему в человеке. С одной стороны, голова инородна телу как компас – путнику, ибо постоянно понуждает к переориентации, но в то же время, как компас, имеет соприродность телу. В счастье все лимитировано только тем, что достаточно для его присутствия, а потому оптимальностью и лаконичностью. Чего-то лишнего вне этого плана не существует или оно тут же уходит в небытие. Такова «диктатура» радости и счастья во всем – условие суровости аскезы и тяжести жизни в самых трудных условиях, коя благодаря радости как ущемление не воспринимается. Телу достаточно радости для души. Так же ведет себя инок. Душевная радость – превыше всего, конечная цель всего и вся, а потому отшельник понимает, исходя из собственного опыта жизни, что это счастье удержать можно несением креста своего, постами, кои со временем он стремится усилить. С другой стороны, усиливать или возрастать в способностях физиологии можно только не выходя за пределы радости. То есть перед нами марафонец, поставивший рекорд мира, который смог достичь таких результатов в пределах своей духовной радости.

Тяжесть жизни не должна травмировать психику, ибо всякая нагрузка имеет место в бытии только для одного – активирует еще большую полноту счастья и появилась в реалии Вселенной только для усиления переживания экстаза. Вне этого плана физическая трудность любой тяжести в бытии бы не возникла. Если этого нет, то вина в этом того, кто терпит этот ад как наказание. Только в этом случае он чувствует свое присутствие в Святом Семействе, вне Коего нет ему жизни. Это можно сравнить с пловцом, коему, чтобы видеть Солнце, надо поддерживать себя на поверхности водной глади, то есть постоянно делать движения руками и ногами в воде. В этом прообразе и на достижение только лишь этой цели заточен весь функционал тела. В процессе эволюции тело получает такие достоинства, кои этому содействуют все лучше и лучше. Так, организм все лучше и лучше утверждает работу мозга, сильнее потворствует ясности ума. А само тело получает такие достоинства, кои могут сильнее способствовать богообщению в более общем плане – ведении образа жизни, хозяйства и политической деятельности.

Человеку свойственно расти, ибо ему когда-нибудь, через много времен, надо быть подобным Богу, ради чего Он, Творец, принимает нас с вами как одного из Своего Семейства. Просто Он знает, что когда-нибудь мы станем такими, как Он, по Благодати. То есть Он общается с нами как с Одним из Предвечного Совета на равных и даже всецело несет послушание у нас. Он живет заботами о каждом из нас и нашими печалями. Ведь мы тоже общаемся с ребенком так же, как с личностью, хотя процесс становления его как адекватного человека еще далек от завершения. Подвиг аскезы как способ бытия в радости Божьей становится сначала нормой жизни, а потом в процессе эволюции все сильнее переходит в физиологические признаки, становится характерной особенностью организма. А как только подвиг аскезы становится нормой жизни, так сразу же уходит острота борения с собой, а потому уходит и острота переживания экстаза, человек слабнет в созерцании Творца. И, чтобы вновь зреть Его в прежней кондиции, человек вновь делает следующий шаг ужесточения аскезы ради бытия своего в ней самой – в экстазе. К примеру, он старается принимать меньше пищи при той же активности образа жизни. То есть лишь бы аскеза была, чтобы восстановить вожделенный контраст в прежней кондиции, ибо вне его нет счастья. Причем самоистязания иной раз заходят так далеко, что для людей сие становится чудом. Надо сказать, что движение к удержанию прежнего контраста, в пределах коего тлеет радость, имеет разные направления: либо живое идет туда, где тяжело жить, либо это живое ограничивает себя, отказывается от какого-то природного достоинства, благодаря коему обусловлена живучесть тела. К примеру, тяжело осваивать воздушное пространство, но через много лет эволюционно появляются крылья. Но так же тяжело жить, если живое отказывается от применения крыльев в той ситуации, когда без них тяжело. Если живое выживает, то постепенно необходимость в крыльях исчезает, и эволюционно от них уже ничего не остается, кроме всего того, что потом оформится как руки с пальцами. Именно по этой же причине человечество приняло оседлый образ жизни – так тяжелее, но зато есть все остальное. Таким образом, подвиг инока – это направление активации и активация всех эволюционных процессов только в одном направлении – к большей близости с Богом, в стяжании человечности в образе Того, кто, если говорить данным понятийным языком, вообще видимым образом не имеет достоинств, и Его визуально даже нет, ибо Ему абсолютно тяжело быть землянином. Он видимым образом даже не присутствует на Земле и, более того, Сам постоянно жертвует Собой, отдает на растерзание Себя.

Мы видим результат эволюции жизни: человек не имеет звериных достоинств, то есть как бы отказался от мощных рогов, копыт, от всего остального – только любит, и на этом все.

Итак, подвижники веры настолько счастливы, что даже и не ведали о том, что их плоть сильно изношена и истощена потугами, ибо бремя – это процесс ношения в себе радости. В чистом виде бремя без радости бытия становится мукой во имя достижения цели.

По этой причине можно сказать о Воскресении Христовом в том образе, в коем он предстал перед взором Его учеников после сошествия Духа Святого в Пятидесятницу. Это не каторжный труд миллионов людей, запускающих в околоземное пространство первого космонавта. Они видели, как Он, отведав рыбу и хлеб, поднялся на Небо с плотью. Это и есть конечная реальность того контраста, озвученного на этих страницах совершенства в границах абсолютно, казалось бы, невозможного. К этому мы должны прийти путем эволюционного становления человечества. Даже если бы этого не произошло, то все равно человечество шло бы к этому. Но зачем нам какие-то иные образы человека, кои возникнут благодаря эволюционному развитию в будущем без Христа, без шествия за Ним? Ведь всякое открытие высвобождает огромную энергию, но только в одном случае оная живительно красива – когда энергия высвобождается в образе человека, который с Богом. Всякое иное высвобождение энергии ведет к иному – к трагедии. После чего человечество жаждет оседлать это явление, то есть вернуть его в должный образ человека с Богом, только посредством научного подхода. Такова суть грехопадения, после коего мы в изначальном стремлении оседлать Вселенную и ее ближний и дальний космос. И тут два мнения. Одни говорят, что если человек «живет о Бозе», то не заметит своего положения, то есть научный прогресс становится костылем для людей. у коих вера ослабла, и человек болен. И для выздоровления ищет силы не в Боге, а в окружающем мире (вспомните, чем прикрывал свою наготу в беседе с Творцом в Райском Саду после грехопадения, – он не пошел к Отцу Небесному, но сорвал листья смоквы). Другое мнение – о том, что научный прогресс дает возможность человеку более полно входить в межличностные отношения с Творцом. И то и другое мнение верно только в совокупности, ибо дает возможность жить во Царствии Небесном, совмещая с бытием в космосе, в глубинах океанов и так далее. То есть научный прогресс должен служить жизни, а не быть инородным телом в спине цивилизации.

Откуда в человеке сие? На самом деле все это тоже заложено в нем – как память, как путь возвращения, как специфическая грань той же радости Царствия Небесного. Сам факт, что человек ходит на ногах, вместо того чтобы разумно ползти, говорит о многом. Люди выгодой никогда не пользовались, а русские выгодой никогда не жили. Да, это тяжелее, опаснее и бессмысленнее, чем передвигаться лежа, но зато мы счастливы так сильнее, и этого достаточно, чтобы идти на любые жертвы, и об этих тяготах даже не ведаем. Более того, даже пускаемся в кружение танца или совершаем полеты в небе без парашюта. В этом прообразе вершится всякая победа над смертью, и Голгофа Христова – первообраз сему. Ведь тяжесть жизни стимулирована радостью бытия, и радость бытия сопряжена с тяжестью жизни, коя в радости перестает быть тяжестью, так же как ад в присутствии Творца становится Царством Небесным, так же как зло становится добром в присутствии добра, а тьма становится освещенной в присутствии свечи – становится проводником световых лучей. Возникшие трудности обусловливают возможность через эти болезни и страдания четче видеть Лицо Творца в чудесах выживания. Все трудности мира – способ видеть Лицо Бога экстазом, без чего мы теряем самих себя. Иными словами, не лежать, а стоять на ногах – этот прообраз Голгофы Христовой не тупость, а средство и способ жить во Царствии Небесном. Так создается видимость контраста, обуславливающая переживание экстаза, с помощью чего мы получаем возможность видеть Его Лик и благодаря этому переживать восторг счастья в Нем. То есть это еще и природа познания.

Мы когда-то были червем и им остаемся, но, неся в себе его несовершенство, движемся к более Божественным высотам красоты. Хотя он так и остался змеем. То есть мы носим его в себе в виде пищеварительной системы и ее желудочно-кишечного тракта.

Контраст контрасту рознь. То есть контраст должен быть образу Его. То есть мы подняли голову как можно выше к небу, и это более подобно Творцу, Который выше всего. А ведь могло быть иначе. Человек мог, к примеру, не ходить на узеньких стопах, а кувыркаться – это тоже тяжесть, но не в образе Бога. А раз так, то это тупик эволюции. Ведь только Он не имеет конца эволюции до подобия Ему из-за Его величия.

Человек и далее будет идти вперед, к большей полноте контраста в Боге, благодаря чему в пределы коего все сильнее будет включаться вся Вселенная (в том числе благодаря научному прогрессу). Человек будет усложнять себе жизнь только для этого, только для этой способности видеть Бога и быть членом Его Семьи, при этом связав в себе всю Вселенную, включая и бездну. Он, человек, отказавшись от чего-то в самом себе, обусловливающего облегчение, и пойдет на иной прообраз Голгофы Христовой, но лишь бы быть на ней всегда. И так будет во все времена бытия человечества. Повторю эту мысль еще раз. Радость о Творце, благодаря коей человек не чувствует тягот, – это не часть физиологии, а он сам и есть по природе, ибо в процессе эволюции не человек природный, а радость адаптируется к этой тяжести. Именно так человек стал прямоходящим, а не ползающим лежа – просто так больше счастья. Человеку нужна эта контрастность в прообразе черного и белого, благодаря коей различимы ориентиры, ведущие к счастью – вечно быть и жить. Мы живем в белом, а черный нужен для свидетельства о белом. Неважно, какой природы данная трудность – она нужна не для того, чтобы испытывать боль, а для того, чтобы найти и удержать в своем сердце счастье, и потому место человека – всегда на краю пропасти, между-между, то есть там, где есть возможность активировать контраст, в коем Божественная крайность контраста переходит в противоположную составляющую контрастности. Таково еще одно определение человека с Богом на понятийном языке эволюции. Этот момент был белой линией древней веры ариев.

Теперь, в наши дни, тяжесть аскезы, к которой он вновь начал адаптироваться, опять имеет несколько иные яви, но, как и прежде, они остаются в пределах утверждения радости бытия того же Царствия Небесного в пределах земного. Счастливому в Боге не следует забывать о том, где он пребывает, и помнить надо, что условием его радости остается радость тех, кто вокруг него. После того как мы покинем этот мир, мы также будем делать то же самое – делиться своим счастьем, и поле брани останется тем же, но уже в иных перспективах и с другими возможностями. То есть аскеза не должна покушаться на счастье человека, но поддерживать его – это очень важно. Причем возрастание в аскезе нужно и жизненно важно, ибо сие есть естество живого, но, опять же, возрастание только в пределах счастья о Боге, то есть без разрушения полноты радости. К примеру, больше и больше работать физически, меньше и меньше есть или обходиться меньшими и меньшими бытовыми удобствами. То есть путь роста может идти именно в этом направлении. Таков путь к Богу.

Итак, человек жил и живет во Царствии Небесном всегда, и несет радость бытия Его через всю историю человечества, и передает ее по наследству, как эстафету. Ничего иного, кроме этой радости о Боге, направления и образа пути к ней, по наследству передать не может. Хотя, конечно, опыт аскезы как условие выживания идет в будущее из глубины веков и адаптирован в физиологии. (Если знания в математике и физике не вписываются в этот опыт аскезы, то они уйдут в небытие как инородное.) Будущее аскезы будет активировать борьбу за спасение Земли от наступления пустынь и в пределах этого рост во всем ином.

Человек – это радость. Вопрос только в том, насколько полно и гармонично радость человека вписывается в эту реалию абсолюта счастья Царствия Небесного в пределах этого временного нашего земного бытия. С этим столкнулись самые древние люди Земли и свой опыт выразили на том языке символов, который был им понятен.

Итак, подобное рождает только свое же подобие. Потому Бог мог дать человеку только доброе – все Свое Царство Небесное, и потому все вокруг нас не может быть злом, а только раем. В пределах именно этого рая может быть мирное сосуществование, и всякое взаимодействие может идти именно в пределах радости рая. Зла нет в природе, но есть противоестественное восприятие человеком этого дара Божьего, инородное Ему поведение и инородное миропонимание о Нем. Бог не дает зла – только добро. Трудность аскезы лишь в том, что добро Его очень тяжело принять как добро на пользу, а без единства с Ним просто невозможно, и от этого мучительно больно.

То есть трудность тут – одно из двух. Либо становится мукой, чтобы человек вернулся к единению с Творцом. Либо усиливает радость восприятия Бога, благодаря чему трудностью оная не воспринимается, ибо оная есть составляющая природы контраста, то есть экстаза, в пределах чего радость распространилась бы сильнее и шире и человек ею владел бы как можно больше в пределах торжества счастья над горем, торжества жизни над смертью.

Так же как марафонец усиливает нагрузку на тренировках, то есть не покушаясь на самое-самое – на радость быть в экстазе посредством бега, он растет в скоростных режимах своего бега. Иными словами, не покушаясь на самое-самое в пределах полноты счастья, человек должен возрастать в аскезе и, довольствуясь малым, должен вобрать в себя всю Вселенную, преобразить ее и представить на Суд своему Творцу. Это все важно проговаривать, ибо ущемление полноты счастья ведет к тому, что человек начинает отрубать все то, что оказалось ему помехой. Он впадает в алкоголизм самого разнообразного проявления.

Бог говорит человеку слово Свое, и человеку, чтобы понять Его мысль, нужно быть таким же, как Он, великим или иметь возможность стать совеликим Ему. А Богу, чтобы быть понятным для человека, следует унизить Себя до ничтожества воспаления грехом. Здесь мы видим прообраз сотворения мира. Человек будет великим хотя бы в бесконечно далеком будущем благодаря возрастанию, из-за чего он уже личность, уже Бог в Благодати Духа Святого. Так же как эмбрион в самые первые моменты после зачатия уже есть младенец, уже личность человека, охраняемая Законом Конституции на равных с теми, кто уже родился, но оформится до естественного нам вида не сразу, а со временем – в процессе взросления. Сам факт, что Бог слышит нас, говорит о том, что когда-то мы должны вырасти до Его Высоты. То есть возрастание до подобия Ему – это часть Божественного Образа и полноты Его, коя не закончится никогда. Сама смерть – это необходимость для дальнейшего взросления, человеку в том его состоянии земного места мало для величия, ему тесно. А вот это-то и есть еще одна грань природы трудности и скорби. Человек возрастает до образа Творца в процессе эволюции, и сам этот факт делает его личностью, делает его членом Предвечного Совета Бога-Троицы не когда-то там, в бесконечном будущем, а уже сейчас – в этой жизни. Да, эмбрион в утробе матери… насколько он мал и слаб, но это уже личность, и нам следует относиться к нему как к личности. Лишь бы полнота Божественного в развитии эмбриона не была нарушена, и продолжалась бы всегда в верном направлении, и имела бы точный образ совечности Творцу. Так что человек, природа которого эволюционно становится до абсолюта Творца, уже есть собеседник Бога, то есть призван понимать речь Творца к нему, ибо родственны в Естестве природной Сущности абсолютно. Надо вписаться уже при жизни земной в бытие во Царствии Небесном, то есть вобрать в себя всю Вселенную. И, чтобы понять, а точнее, понимать Его Слово и возрадоваться или постоянно радоваться Им, нужно приложить или прикладывать усилия в поте лица постоянно. И сие имеет много граней проявления, и славянская вера – одна из них. К примеру, Бог дает силы через зерновые культуры. Но их для начала надо выделить из всех растений как особую культуру, потом окультурить и даже вспахивать почву. Это сделал древний. Но и сего мало, ибо день год кормит, и если не знать времени посева, то злаковые могут замерзнуть во время всходов, а если поздно посеять, то могут и не дозреть до наступления холодов. Чтобы точно знать время начала пахотных работ, необходимо иметь постоянную точку отсчета в прообразе Божьем, то есть немного лучше вписаться в Его Царство. Это тоже форма речи Бога к человеку, в коей свои законы оформления слов и предложений. Вокруг нас все есть Царство Небесное, и нам надо в него гармонично вписаться, и вот календарь – это следующий шаг в извечном движении людей по направлению к этому Раю богообщения (мы можем полнее отдавать себя молитве, коя лучше звучит в новом образе жизни). Повторюсь, что так как мир вокруг нас – это постоянное общение личностей Бога и человека (об этом сказано в содержании ниже), то понять мысль Творца в Его Слове к нам становится самым важным и приоритетным, без чего выживание невозможно. Ведь Он есть жизнь и может сказать только Слово жизни вечной в любом его земном явлении. Человек искал понимания Его слов и здесь, и сие есть поиск Истины. Не это ли ищет ученый?.. А ищущий всегда найдет – так люди заметили, что раз в году, в самый короткий день, Солнце начинает подниматься в строго определенной точке горизонта. Этот момент стабильности – как первый признак абсолютной стабильности Божественного, как отклик из Царства Небесного – и был взят за основу отсчета годового цикла, благодаря чему праздник жизни беседующей с Богом души более полно адаптировался в земных условиях. То есть теперь время посевов можно планировать не вслепую, а выравнивать так, чтобы и побеги не замерзли весной, и урожай успел бы созреть до холодов осенью. Мир вокруг нас, как уже сказано, – это Царствие Небесное, в него надо только гармонично вписаться, чтобы быть счастливым в естественной для человека Божественной полноте. Иначе говоря, человек, изобретя календарь, в радость этого бытия окружающего Царства Небесного вписался более полно – теперь он собирает более устойчивые урожаи, а значит, меньше голодает, то есть его молитва Богу сильнее. Божественное в человеке опять не дает ему покоя – нет уже той должной кондиции остроты борения себя. Высвобождаются руки для творчества и созидания в иных сферах мировосприятия, и теперь он может утверждаться в радости уже иначе. Верно понимая мысль Творца, человек радостью и счастьем более полно становится членом Предвечного Совета Троицы в пределах дозволенного ему присутствовать на Нем. Эту цель преследовали строители Стоунхенджа. Теперь они могут назначать время встречи для торжеств и многих дел любви. Не для войн и не для военных экспансий, ибо тогда бы Бог календари разрушил, а только для нового, следующего шага единения всего человечества к единой молитве Богу, ибо в этом ее сила умножается. Тем самым смогли достичь выдающейся цели – очень много людей, живущих на данной территории, оказались сопряжены в беседе с Творцом. Подобное порождает только свое же подобие – надо быть радостью, чтобы творить вокруг себя тоже радость и утверждать мир. Повторюсь, что вся окружающая нас реальность – это уже Царство Небесное, о коем он, древний, мало что знает, и история человечества – это именно поиски наиболее гармоничной адаптации человека в окружающем его Царствии Небесном уже сейчас, при этой земной жизни. Во имя того, чтобы, став счастливым, сотворить мир по образу Его и подобию Его – в счастье. То есть человек все сильнее и сильнее отходит от того образа, который он получил после общения с дьяволом в том прообразе, который дьявол имел. Этот образ так и остался кровоточащей раной до самого Пришествия Сына Божьего в мир, после Тайной Вечери Коего червь в виде пищеварительной системы стал дополнительной формой беседы человека с Творцом во Царствии Небесном. Именно в этот момент эволюционного становления вписывается не только переход к оседлому образу жизни первобытных людей, не только Стоунхендж и не только приручение огня, но и все остальное – научная революция в современном мире – в том числе. Мы дальше отошли от дьявола, то есть мы перестаем делать дела Божьи (а мы все живем только ими) не ко времени, не к месту, не в меру мало или много, а все сильнее сопряжены с Божественным промыслом. Человек уже сейчас живет в Раю. То есть уже здесь мы должны быть в Раю и, распознав радости Рая Небесного, жить в них уже при земном нашем бытии, чтобы остаться в нем после перехода в мир иной когда-то там, потом. Поэтому-то и только поэтому мир движется к еще одному образу Бога и Его Царства – все люди должны оказаться в едином сопряжении беседы на Предвечном Совете Бога-Троицы. И вот тут и появляются религиозная система, речь с мощной философско-богословской базой, государственность, научный прогресс – как инструменты, позволяющие оставаться единым целым с Предвечным Советом Бога. Каждый человек в этом процессе значим и обязательно должен быть счастлив в Нем. Тут нет бомжей, нет извращенцев, но есть всеобщая молитва Ему. Это очень важно сказать хотя бы для более ясного понимания того, как велико для славян значение наследия древней веры их. И в то же время их вера, как «всякое дыхание да славит Господа», должна вписываться в общий контекст мирового процесса богообщения, вне коего славян ждет участь вырождения как отсутствие полноты бытия в Нем. Тут никогда не могло быть узурпации истинной веры в каком-то одном народе.

На всякий случай следует дать более полный комментарий тому, что Благодать Духа Святого стирает все национальные границы и делает семьей все народы. Но подвиг аскезы все же национальность имеет, и надо здесь учитывать исторический путь становления народа, его физиологическую уникальность. Надо говорить о Творце на понятийном языке того народа, в пределах жизни коего ведется проповедь о Христе. А если говорить о нашем времени, то вообще нужна нежность, ибо надо все делать в пределах радости каждого человека. Ведь современное общество из-за научной революции искалечено бытовой неподвижностью жизни. Современный человек боится физических нагрузок, так как оные разрушают счастье, усиливают травму и без того уже больной психики. Скованность в движении, коя свойственна некоторым формам жизни, утверждена необходимостью обездвижения того, что не имеет в себе радости. Движение призвано усиливать переживаемый экстаз в Боге. А если для этого нет должной полноты Его присутствия, то усиливается уже диаметральность экстазу – появляются боль и рана. Это страшнее всего. Поэтому, чтобы ограничить зло и защитить счастье, Бог обездвиживает. Именно по этой причине люди без Благодати становятся ленивыми и постоянно ждут перерыва на отдых, то есть живут минутами отдыха. Сей момент выражен в древних учениях более наглядно.

Поэтому для ясного понимания нам, как тем древним праславянам, удобно прибегать к аллегориям при формировании своего уникального понятийного языка. Будем формировать его, прибегая к тем же инструментам, коими пользовались наши предки. Это нужно делать не только для того, чтобы узнать себя и свое национальное лицо в религиозных концепциях той самой древней поры, но и сделать доступными осознанию современные научные разработки.

Вопрос состоит в определении Рая: «какой он». Это все важно знать, ибо, только ведая о природе души, можно подвигнуть ее на подвиг. Ведь человеку на самом деле жить ради стяжания земных благ противоестественно. Он в первую очередь должен быть в Семье и решать Семейные дела, в пределах чего могут быть блага земные, а могут и не быть в нашем понимании (мы в радости всего этого не видим). Только в этом случае человек пойдет на подвиг, ибо движим любовью к своим родным.

Итак, мы в общих контурах разобрались с природой человека. Примерно осознали ее происхождение. Но еще непонятно главное: а именно то, как бороться за свое счастье. Может, нам всем надо «выйти на берег, отрубив то, что нас связывает с временностью мира», как это практикуют люди с мертвой душой? Или все же быть в быстро текущей «воде» мировой всеобщей относительности, которая представляется нам жизнью? Если все имеет прообраз постоянства берега, то как нам хранить этот образ? И вот тут-то начинается то, что называют духовной бранью. Приходят к нам некие умники и говорят откровенную ложь, прикрытую полуправдой. Да, счастье человека всегда имеет прообраз этого берега, то есть его множественные оттенки. То есть оное в стабильности, оное в постоянстве, оное в неизменности. Да, надо стоять за стабильность. Да, надо бороться за постоянство без утрат. Вопрос в том, как за него бороться, как стоять за свое счастье, как хранить прообраз Царствия Небесного и жить в Нем. И нам предлагается два варианта: либо отказаться от борьбы и плыть по течению всеобщей временности (оставить борение за жизнь и залить все проблемы алкоголем или наркотиками, расслабиться в нирване), либо противостоять течению и хранить образ берега, а значит, остаться в межличностном общении с теми, кого любим и кто любит нас. Этот видимый мир всеобщей относительности и всеобщей временности гнетет своей непредсказуемостью и изменчивостью, ибо рушит все, и нашу природу – в том числе. Ничто в ней не вечно, все переменчиво, непонятно и потому пугает. Если отказаться от всякого движения, от всякой борьбы, расслабиться, то человек сам становится временным, ибо вне личностного общения нет человека. Хотя, казалось бы, вот оно, счастье: избавься от всяких желаний и спи, ибо цель есть усилие во имя достижения цели, кое всегда автоматически сопряжено с понуждением. А это напряжение сил и даже страдание (помните слова Птицы Счастья в фильме Н. Птушко: «Спать, спать, спать»?). Но как расслабиться и плыть по течению, если детей надо кормить, если живешь среди любимых, да и просто надо содержать дом (об этом же говорит Садко: невозможно иметь счастье даже Богу, если кто-то несчастлив). Бросить все и расслабиться? Нет, ибо у семейного душа за них болит, ибо личность – это то, благодаря кому имеет смысл бытия даже сам берег. Берег без личностей не является постоянством. То есть все-таки нужно противостоять течению всеобщей относительности ради тех, кого любим и боремся за их жизнь. И вот другой ложный путь предлагают нам. Чтобы противостоять ему, чтобы для любимых хранить желанный покой, чтобы для любимых во всем хранить желанный прообраз Берега и видеть своих родных, нам предлагают выход из положения – проявлять силу воли. То есть как бы усиленно грести руками и ногами против этого сильного потока стихии, благодаря чему можно стоять на месте и оставаться в обществе желанных лиц. Нам говорят правду, по идее. И кто тут будет спорить с тем, что нужны огромная сила воли, выносливость и даже особые природные данные – как исключительные достоинства, сформировавшиеся эволюционно? (А некоторые говорят, что нужно иметь деньги.) А кто спорит? Все правильно. Сдаваться нельзя и при этом понуждать себя к труду и терпению. Но, к сожалению, неизбежно, как это всегда бывает: силы уходят, иссякают, деньги заканчиваются. Постепенно сдают нервы и приходит уныние от неблагодарности тех, кого любим. Нет тут возможности быть в постоянстве, ибо сил, кои мы ищем в себе, у нас нет. И вот когда сил нет, тогда и начинается ломка всего остального. Утраты за утратами. И человек сдается на милость этому водопаду, все более и более поддается течению (появляется алкогольная зависимость), и стихия временности и перемен ломает человека, уносит его в образе первого варианта, отчего мы теряем своих детей. От борения устает человек, и оное неизбежно проиграно. В хозяйстве начинается запустение. Как быть? Хитрости, к коим прибегают некоторые, рассматривать не будем.

Но вот о третьем пути борьбы нам не говорят и утаивают его. А ведь именно он является самым важным наследием, которое пришло из самой Древней Руси. Ведь как-то надо совместить в себе две реалии: и отдых нужен (то есть плыть по течению), и борение с бесконечным всеобщим током. Как совместить одно с другим, ибо обе составляющие имеют место бытия в нашей природе и без одного из них, согласно нашим суждениям, жизнь становится невозможной? Для решения этой проблемы ответим на вопрос: «Что такое отдых?». Отдых – это восстановление сил, а можно сказать, что отдых – это процесс заживания ран, возникших в психике. Равносильные понятия.

Для наглядности вновь прибегнем к той же системе понятийного языка аналогий иносказательности (древнего славянина). Когда рассуждаем о природе человека, а именно – «берег – река», то ясно одно: оставаться в реке и быть связанным с берегом, стоять на нем можно только одним способом – надо углубиться в природу самого себя и достать дно ногами – найти брод. (Улавливаете созвучность слов «берег» и «брод»? Они – смысловые синонимы, хотя означают для нас разные вещи.) Есть твердыня под ногами – необходимость в усилиях грести против течения отпадает. А как эти аналогии в природе распознать в природе души и применить на практике? Как уже оговорено, природа человека двоична, и постоянная ее составляющая, «берег-твердь», – в нас самих. Может быть, повторюсь: надо не грести изо всех сил против бурливого потока вод, а просто искать точку опоры в том естестве, в коем люди жили до грехопадения, – на берегу Царствия Небесного. Дно реки и берег ее сопряжены и являются соприродными. Достать дно ногами при жизни, уже здесь и сейчас, – означает стать насельником Царствия Небесного. То есть уже сейчас осознать все то, что будет с ним после смерти, и жить уже сейчас по законам Рая. Достать ногами дно бурливой реки своей двоичной природы и уже при этой жизни понять природу берега и воспринять его законы Царства Небесного – быть уверенным в себе и активно этим пользоваться. То есть, повторюсь, не грести против течения, самоистязаясь, расходуя последние силы, а именно просто стоять на дне русла реки и противостоять ее бурливой скоростной стихии даже в самой сильной круговерти, ломающей все и вся. (Эти мысли важны для тех молодых людей, кои бьются в отчаянии, пытаясь удержаться.) Человек, который смог нащупать дно этой реки, осознает многое и точно будет уверенным в том, по какой твердыне он начнет ступать после смерти. Он, как младенец, распознающий грудь матери, распознает заложенное в его естестве, то есть сам найдет то, где и как он будет ходить, ибо все это уже есть и заложено в его природе. Поймет и другое: что руки и ноги ему даны не для того, чтобы грести ими в воде, а для иного совсем. Да и вообще весь мир для другого – для общения с Личностью, постоянство-берег которой есть не Она Сама, а только лишь грань ее природы. Нащупать дно реки – это начать движение к Нему для прямой беседы с Богом. Рассказывать об этом нет смысла, ибо оказавшийся стоящим на дне русла всеобщего течения сам все поймет. А тому, который не ступил на эту тропу, и смысла нет что-то говорить, ибо он не поверит в то, через что не прошел. У каждого из нас есть эти крылья, но так как образ жизни не понуждает нас к полету, то и мы знать ничего не знаем о том, что они у нас есть, – ходим и волочимся по земле и этим опытом выживания довольствуемся.

Некоторые итоги этой главы. На основе всего контента перечисленных в этой главе слагаемых, характеризующих естество природы человека, можно сделать какие-то важные выводы. В пределах этих схем и символов, как мы заметили, таится целая динамика активности реальных межличностных отношений человека с Богом. В этой твердыне дна всеобщего течения лежит суть еще одной грани Нетварных Энергий, кои открывает нам Спаситель Христос. Он открывает эту реалию бытия и делает нас всех, таких разных, едиными в ней и с самим Собой. После чего мы, оказавшись причастниками Его Сил, сами становимся проводниками Его Энергий и в возникшем контрасте переживаем экстаз самим процессом передачи. Разные религии и даже научные исследования по-своему приближают к решению этого вопроса. Но только лишь приближают, ибо нет Сущности Благодати Духа Святого. Хотя, надо сказать, даже малая близость к богоподобию вводит человека в некоторую степень счастья, пленником чего становится человек и этим довольствуется, оформив свой опыт радости в религиозном поучении. Понятно, что неполнота требует своего, и недостающее звено полноты исповеди веры всех дохристианских вер покрывается только одним – кровью. Но большинство их, как и сама наука, несут в себе одно общее с целями современного научного анализа. Дело в том, что нагрузка – это такой катализатор, который усиливает то состояние души, в коем оная пребывает. Если в душе радость, то контрастом усиливается радость. А если боль – то усиливается боль, из-за чего человек неспособен к труду. Только с радостью он может идти на подвиг. Тело с больной душой нуждается в покое, ибо только в этом случае боль минимизируется, нет усиления оной. Вот почему больные психикой ищут себе такой труд, который отличается малой подвижностью. Так вот, все атеистические учения привязаны к тому, чтобы минимизировать всякое движение или физическую нагрузку до абсолютного минимума (мы не рабы, рабы не мы), благодаря чему травма психики становится минимальной, более легко переносимой. Меньше времени для заживления малой раны. Эту же цель несут в себе не только учения дохристианской эпохи, но и сам научно-технический прогресс начинает покровительствовать процессам отмирания болящей души. Вместе с отмиранием человечества в небытие уходит все живое (человек цепляется за все, ищет источники энергии, засоряет океаны и моря, губит флору и фауну, чтобы удержаться на плаву). Повторюсь, таково положение дел: если психика больная, то физическая нагрузка в данном случае усиливает страдание. А если человек психикой здоров (един с Абсолютом хорошего здоровья), то те же физические нагрузки усиливают уже экстаз, ибо для таких потребность – делиться своим счастьем. Так решил Батюшка Небесный, ибо Он хотел, чтобы было побольше любви. То есть Он хочет, чтобы силу и авторитет имели только те личности, кои несут радость Божью. Этот момент важно подчеркнуть, чтобы внести ясность понимания того наследия, кое к нам пришло из самых древних времен, адаптировалось в православии и стало основой счастья. Тот, кто сопряжен с Богом, может многое. А тот, который не сопряжен с Ним, не имеет сил, и он неспособен на жертвы собой.