Геноцид антигосударства

Известный советский психолог Борис Михайлович Теплов^[64] в своей книге «Психология. Учебник для средней общеобразовательной школы»^[65] (1943, 1954) писал:

«Воля выражается в преодолении трудностей, а преодолевать трудности человек может только в том случае, если он знает, во имя чего он это делает. Поэтому первым и решающим условием воспитания воли является формирование мировоззрения, развитие общественных чувств и на этой основе – воспитание в себе чувства долга.

Вторым условием воспитания воли является овладение уменьем хотеть. Пока стремления человека выливаются в форму вялых, расплывчатых и бездейственных желаний, не может быть и речи о развитии сильной воли. В записной книжке Г. И. Котовского, героя гражданской войны и боевого командира красной конницы, есть такая запись: «Хотеть – значит мочь». Для людей большой воли, к которым принадлежал Котовский, желание есть могучая сила, для которой нет непреодолимых препятствий. Но таким может быть лишь желание, вытекающее из основных жизненных установок человека, а не из мимолётных впечатлений и изменчивых настроений. Таким является то «страстное большевистское желание», о котором говорил товарищ Сталин, подчёркивая его решающее значение для достижения успеха (речь на совещании хозяйственников в 1931 году).

Третье условие воспитания воли – не принимать решений неисполнимых и не вооружаться намерениями, которые не будут осуществлены. Никто так часто не принимает решений и не имеет так много добрых намерений, как люди слабовольные. Человек же, стремящийся воспитать в себе сильную волю, должен к каждому своему решению и намерению относиться, как к делу ответственному, помня, что неисполнение принятого решения развращает волю.

Четвёртым условием воспитания воли является образование привычки оценивать свои действия, осознавать их последствия, смотреть на них со стороны. Не выработав критического отношения к себе и к своим поступкам, нельзя воспитать в себе сильную волю. Большая требовательность к себе – один из характерных признаков человека сильной воли.

Наконец, последнее условие воспитания воли – постоянная тренировка себя в преодолении внутренних и внешних препятствий, постоянное упражнение волевого усилия. То своеобразное состояние внутреннего напряжения и активности, которое называется «волевым усилием», составляет характерную особенность всякого волевого действия. Там, где не требуется усилия, там нет основания говорить о серьёзной волевой задаче. Но «способность к волевому усилию», а, следовательно, и уменье преодолевать препятствия развиваются в результате практики. «Уже и маленькая победа над собой, – писал Горький, – делает человека намного сильней». Воля формируется в действии. Только тот способен проявить сильную волю в больших делах, кто долгим упражнением закалил её на сотнях маленьких дел.

Возможность воспитания человеком своей воли безгранична. Каждый учащийся должен сознательно работать над воспитанием своей воли. Смелость и упорство в труде, дисциплинированность, высокое чувство долга – вот те требования, которые предъявляет к молодёжи наша страна».

Итак, и в масштабах личности, и в масштабах страны без изменения и формирования нового, нерабского мировоззрения, без постановки целей и задач и желания их достижения (преодоление социальной инертности), без ответственности за свои действия и их результаты, без постоянной тренировки и применения этих качеств самоконтроля, без преодоления трудностей – невозможно ни поставить заслон новому Средневековью XXI века, ни вывести на чистую воду организаторов и исполнителей геноцида, ни, преодолев эти трудности, перейти к новой формации человеческого общества.

Освобождение от собственной воли: подчинение легитимному авторитету

Антигосударство и геноцид в нём, не важно, военными ли средствами, либо путём создания немыслимых условий существования или тихого умерщвления наций, не могут существовать без тысяч и тысяч агентов. Алчущая верхушка объективно нуждается в тех «солдатах», которые доведут злодейские замыслы до реализации. И здесь способы и средства этих замыслов не столь важны: это могут быть плохие стандарты, предполагающие ввоз и распространение на рынке страны ядовитых материалов, вредных продуктов или услуг, этим оружием могут стать вакцины с тяжелыми металлами и патогенными формами, вызывающие болезни; сюда же входят опасные экологические проекты, загрязняющие окружающую среду, отравленный или низкокачественный хлеб, повышение пенсионного возраста, ювенальная юстиция – все эти безобразия требуют тысяч рук исполнителей, голосующих за них, поддерживающих их, вбрасывающих бюллетени голосования, фальсифицирующих выборы, отбирающих детей из семей при реализации ювенальных мер.

И возникает закономерный вопрос: а откуда берутся все эти люди? Откуда взялись «людоеды-рыночники» в стране развитого социализма СССР в 1991? Откуда они берутся сейчас в «православной» России?

Конечно, хорошо в направлении разложения беспринципных людей действует фактор подкупа. Но подкуп не покупает миллионы. Это разложившийся класс начальников, но не подчинённых. А что движет теми?

Одним из факторов является феномен «деструктивной повинуемости легитимным авторитетам». Оговоримся сразу, он не всесилен, и он преодолевается теми людьми, которые привыкли к ответственному поведению, имеют собственные высокие моральные принципы и культуру. Но в массе своей он, к сожалению, действует среди населения. Расскажем об этом явлении подробнее.

С 1971 по 2018 год в мире социальной психологии не стихали споры по поводу исследования профессора Стэнфордского университета Филиппа Зимбардо, получившего название «Стэнфордский тюремный эксперимент».

Профессор Зимбардо разделил своих студентов-добровольцев на две группы, одной из которых было поручено играть роль надзирателей, другой – роль заключённых. Условия содержания заключенных были воспроизведены с максимальной реалистичностью за счет привлечения в качестве консультанта Карло Прескотта, который до этого провел 17 лет в тюрьме Сан-Квентин за покушение на убийство.

Результаты эксперимента шокировали и экспериментаторов, и широкую научную общественность: до того не проявлявшие склонности к садизму молодые люди-«надзиратели» измывались над своими собратьями-заключенными, всячески унижали их. Эксперимент был прекращен досрочно, через семь дней с момента его начала из-за опасений за психическое здоровье участников.

Ф. Зимбардо назвал этот эффект перерождения хороших людей, «подчинившихся» негативной социальной роли, «эффектом Люцифера», по имени первого ангела Бога, перешедшего на сторону зла.

В 1973 году выдающийся философ и психолог XX века Эрих Фромм раскритиковал эти результаты, так как полагал, что они опровергаются иным поведением таких же социальных групп в условиях нацистских концентрационных лагерей.

И, надо сказать, в критике Э. Фромма содержится разгадка сути результатов эксперимента, которая не менее важна, чем то, о чём заявлял Зимбардо.

В действительности никакого «перерождения» хороших людей в плохих не происходит. В реальной жизни и заключённый, и охранник знают, что их действия могут иметь последствия (т. е. действует фактор ответственности за поведение). Когда экспериментатор снимает ответственность с испытуемых за их поведение, он освобождает их от собственной воли, поэтому и создаётся ситуация, где они способны на поведение гораздо худшее, чем в своей обычной жизни.

Разработку этой важнейшей тематики по времени ранее Зимбардо начал другой американский социальный психолог Стэнли Милгрэм, который в 1962 в Йельском университете провёл свой эксперимент.

Под предлогом проверки свойств памяти, в лабораторию университета приглашались двое человек, из которых один был подставным сотрудником лаборатории. Таким образом, испытуемым был лишь один человек – мужчина средних лет, которому за вознаграждение предлагалось принять участие в эксперименте по изучению памяти. Эксперимент проводился между «учителем» и «учеником». Двум пришедшим, включая подставного, предлагалось тянуть жребий. По жребию определялось, кто из них будет в эксперименте «учителем», а кто – «учеником». Испытуемый всегда оказывался «учителем», а подставной сотрудник лаборатории – «учеником». Учитель должен был произносить группы слов в разном порядке, ученик должен был их запомнить, а потом вспомнить, в какой из 4 групп было продиктовано названное ему «учителем» слово.

В течение всего эксперимента негласно проводилась киносъемка через полупрозрачную стенку лаборатории, а также в комнате находился экспериментатор, который давал указания учителю, а также записывал ход эксперимента. Экспериментатор, одетый в белый халат, как научный сотрудник, перед началом эксперимента доводил до «учителя» информацию о том, что человек лучше запоминает под угрозой применения наказания (!), поэтому в случае неправильного ответа «учитель» должен был включать разрядник, и «ученика» за неправильные ответы било коротким разрядом тока. При этом каждый последующий разряд, начиная от 15 вольт и до 345 вольт, был сильнее прежнего. Всё выглядело очень солидно и по-научному, при этом экспериментатор объяснял, что никакой угрозы жизни и здоровью испытуемых не возникает.

«Ученика» размещали либо за перегородкой, либо рядом с «учителем», при этом реально никакого разряда тока при неправильном ответе не было, хотя «ученик» и имитировал боль, издавал крики, протестовал, требовал прекращения эксперимента. При этом задача экспериментатора состояла в том, чтобы убеждать испытуемого «учителя» в необходимости продолжать эксперимент.

Таким образом, экспериментатор выступал в роли легитимного авторитета, испытуемый «учитель» – в качестве агента его воли. А задача состояла узнать, когда произойдёт отказ испытуемого выполнять команды, то есть, по сути, откажется применять наказание к «ученику».

Исследования проводились в разных комбинациях: команды отдавались как экспериментатором, находившимся в одной комнате с испытуемым, так и по телефону, а также в виде бумажного документа-инструкции.

Для того, чтобы определить, осознают участники физический вред и степень болевого шока, которые испытывает жертва, перед началом исследования была введена такая деталь: «ученик» заявлял, что у него больное сердце и он не сможет выдержать боли от электрических ударов. В ходе исследования «ученик» жаловался на боли в сердце, умолял остановить процесс. Однако такие изменения не внесли особых корректив в полученные результаты: 65 % «учителей» выполняли свои обязанности и доводили напряжение до максимума.

По результатам эксперимента был снят показанный в том числе в России по центральному телевидению (1993 г.)^[66] фильм «Повинуемость»^[67] (“Obedience”)^[68].

Результаты были поистине сенсационными. Выполняя команды экспериментатора, все исследуемые повышали наказания и дошли до отметки 300 вольт (когда «ученик» бил в стену, умолял его отпустить, а потом замолкал и не давал никакого ответа). Конечно, самым неожиданным и шокирующим было то, что значительное количество исследуемых прошла всю шкалу до максимума. Только 14 участников отказались выполнять приказы. 26 исследуемых (65 %) завершили эксперимент на отметке 450 вольт. Они были в состоянии сильного стресса, волновались за состояние человека, проявляли неприязнь к экспериментаторам, но все же подчинялись. В последней части эксперимента, когда ученик умолкал, исследуемые были чрезвычайно взволнованы. Чтобы снять это состояние дискомфорта, облегчить состояние участников исследования, их после окончания эксперимента проинформировали обо всех тонкостях, довели общий замысел исследования и их роль. Участников спрашивали об их мыслях и чувствах во время эксперимента, также появлялся «ученик» и дружески мирился с каждым испытуемым^[69].

Эксперимент показал, что испытуемые не оказывали сопротивления «главному» – исследователю, который был одет в белый халат и требовал причинить страдания другому участнику. В целом исследование продемонстрировало такое свойство поведения, как подчиненность авторитету, и ее глубокую укорененность в человеческой природе. Участники выполняли приказы экспериментатора, хотя переживали дискомфорт и моральный внутренний конфликт. Эксперимент был повторён многократно, как С. Милгрэмом, так и другими специалистами, а затем и в других странах, при примерно одинаковых результатах.

Начиная исследования, проф. Милгрэм ставил в том числе такую научную цель, как выяснить, почему немецкие граждане участвовали в уничтожении миллионов невинных людей в концентрационных лагерях. Он планировал провести повторный эксперимент в Германии, так как полагал, что жители этой страны в большей степени склонны к послушанию (подчиненности). Однако, проведя первый же эксперимент, он заявил: «Я нашел столько повиновения здесь, что не вижу необходимости проводить этот эксперимент в Германии».

Тот факт, что примерно две трети исследуемых наносили своей жертве удары электрическим током, произвел сильное впечатление на всех, причастных к проведению этого исследования.

Были проведены дополнительные эксперимент вне стен Йельского университета, чтобы проверить гипотезу о доверии испытуемых научному авторитету университета, в убогом помещении в Бриджпорт (штат Коннектикут) под вывеской «Исследовательская ассоциация Бриджпорта». При этом ученый не ссылался на Йельский университет. Исследовательская ассоциация Бриджпорта была представлена как коммерческая организация. Результаты проведенного в таких условиях эксперимента были достаточно близкими к основному исследованию, но всё же ниже: пройти всю шкалу наказаний согласились 48 % испытуемых. Уже это указывало на правильное направление поиска – результат зависел от авторитета и легитимности экспериментатора в глазах испытуемых.

В другой исследовательской серии Милграм показал, что женщины-«учителя» вели себя так же, как и мужчины в первом эксперименте. Результаты свидетельствовали, что представительницы слабого пола не были более сердечными и сострадательными.

В результате дополнительного исследования было доказано, что альтернативная гипотеза об определенных психических отклонениях участников не имела под собой никаких оснований. Все участники, которые откликнулись на объявление Милграма с приглашением принять участие в исследовании влияния наказания на память, по своим данным, образовательному уровню, профессии были обычными людьми, их ответы на вопросы специальных тестов личностных свойств свидетельствовали, что это вполне нормальные и уравновешены лица. Характеризуя своих испытуемых, Милграм сказал, что они были довольно обычными людьми, по которым можно сказать, что «они и есть мы с вами».

В ситуации, когда экспериментатор выходил и оставлял своего «ассистента», лишь 20 % участников соглашались продолжить эксперимент. Поэтому нельзя считать, что экспериментальная возможность наказать «жертву» приносила исследуемым удовольствие. Когда участники сами имели возможность определить меру наказания, 95 % останавливались в пределах 150 вольт.

С другой стороны, близость или отдалённость авторитета (экспериментатора) и тот способ, которым он общался и передавал команды «учителю» влияли на процент отказа. Чем «ближе» был экспериментатор к «учителю», тем выше был процент исполнения наказаний и меньше процент отказов. Когда указания по ходу эксперимента предоставлялись по телефону, «послушание» становилась меньше (она была свойственна лишь 20 % участников). В такой ситуации исследуемые только делали вид, что продолжают эксперимент. Если участник попадал в ситуацию с двумя исследователями, один из которых приказывал остановиться, а другой настаивал на продолжении, то он отказывался дальше участвовать в эксперименте.

Было установлено, что эмоциональная дистанция между «учителем» и «учеником» также изменяет уровень подчинения. Наивысшего уровня подчинения было достигнуто тогда, когда «ученик» находился в другой комнате и его нельзя было ни видеть, ни слышать. Уровень подчинения в такой ситуации был 93 %, столько исследуемых доходили до максимального уровня наказания. Если же оба участники находились в одной комнате и исследуемом приходилось самому прижимать руки «ученика» к электродам, уровень подчинения падал до 30 %.

Исследуемые хорошо осознавали опасность электрических ударов для участников эксперимента, были нормальными обычными людьми и не имели склонностей патологического характера, по крайней мере, они точно не были садистами. Когда испытуемым позволили по собственному усмотрению выбирать соответствующий уровень наказания, ни один из участников не поставил переключатель выше 45 вольт.

Томас Бласс, исследователь из Мэрилендским университета, в 2002 г. в журнале Psychology Today «рассмотрел результаты всех повторений эксперимента Милграма, которые были проведены в США и других странах. Было выяснено, что до конца шкалы доходят от 60 до 66 % исследуемых лиц, и данные не зависят от времени и места исследования.

Что же заставляет обычных людей вести себя таким образом?

Милграм так объяснял результаты своего исследования: в сознании человека глубоко укоренилась необходимость подчиняться авторитетам. Определяющую роль играла неспособность испытуемых открыто противостоять «начальнику» (исследователю), который предписывал выполнять задачи, несмотря на сильную боль, нанесенную «ученику». Милграм говорил, что очевидно, что если бы исследователь позволил остановить эксперимент, то участники это сразу же выполнили бы. Они не стремились выполнять задачи, видели страдания жертвы и были обескуражены. Они просили экспериментатора остановить исследование, но когда не получали разрешения, то продолжали нажимать на кнопку. Исследуемые выражали протест, потели, просили освободить жертву, хватались за голову, сжимали кулаки так, что ногти отражались на ладонях, кусали губы, некоторые нервно смеялись.

Милграм в своем эксперименте отметил такие существенные моменты:

Прежде всего, чрезвычайно сильную тенденцию к покорности. В исследовании принимали участие обычные люди, не склонные к жестокости. Милграм указывал, что люди вели себя так покорно, нарушая усвоенные с детства нормы, что нельзя причинить боль другому человеку, потому что были под влиянием авторитета экспериментатора. Однако надо определить, в чем же заключался этот авторитет, ведь сам экспериментатор не делал особо серьезного давления на испытуемых, не использовал никаких особых действий, чтобы заставить участников подчиняться. Они были совершенно свободны в том, чтобы проигнорировать все просьбы и приказы, действовать по своему усмотрению им никто не запрещал. Главной силой принуждения была сама ситуация, которая запускала привычное поведение.

Выстраивая противодействие этому синдрому, важно помнить, что личностные факторы (черты, убеждения) являются более определяющими, чем тенденция к подчинению авторитету.

Кроме того, удаление авторитета, нарушение связи с ним и ниспровержение кумиров правдой всегда способствует тому, что у народа открываются глаза, и рано или поздно он выходит из рабского подчинения, это касается и тех, кто сейчас безропотно следует преступной, но авторитетной воле.

Уголовно-правовая характеристика геноцида

История юридического термина «геноцид»

Геноцид (от греч. γένος – род, племя и лат. caedo – убиваю) в современном его понимании – это действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо социальную группу как таковую. Именно так, геноцидом, варварским преступлением по международному праву – «delicitio juris gentium», предложил рассматривать действия, направленные на уничтожение или разрушение расовых, этнических, религиозных и социальных сообществ в октябре 1933 г. польский юрист – криминалист профессор Рафаэль Лемкин (Лемке, Raphael Lemkin) на 5-й Конференции по унификации международного уголовного права в Мадриде.

Позже этот термин был им же воспроизведён в книге «Основное правило в оккупированной Европе» (“Axis Rule in Occupied Europe”)^[70], изданной в Вашингтоне в 1944 году. Причиной написания книги стали зверства нацистов на территории Европы в ходе Второй мировой войны.

Из предисловия к книге (издание 1944 года)^[71]:

«…Закон о военной оккупации не соответствует той неограниченной власти, которую силы вторжения приобретают над временно находящимися под их контролем жителями.

В соответствии с этим законом, как официально трактовал его почти полвека назад Президент Соединенных Штатов Америки во время войны с Испанией в 1898 г., жители оккупированной территории «имеют право на безопасность в своей личности и собственности и во всех их частных правах и отношениях”, и это является обязанностью командующего оккупационной армией “охранять их в своих домах, в их занятиях, а также в их личных и религиозных правах…

Автор настоящего Тома, доктор Рафаэль Лемкин, известный польский ученый и адвокат, указал на множество примеров и случаев, в которых действия держав Оси были намного ниже ранее установленных гуманитарных стандартов, особенно тех из законов и обычаев войны, которые были установлены Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 годов, стремившихся уменьшить зло войны путем размещения жителей оккупированных территорий “под защитой и верховенством принципов международного права, как они вытекают из обычаев, установившихся у цивилизованных народов, из законов человечности и диктата общественного сознания”.»

Р. Лемке первоначально были предложены и описаны более широкие признаки этого преступления:

Первый самостоятельный признак – это разрушение культурных ценностей и исторического наследия посредством передачи детей одной этнической группы в другую, принудительного и систематического изъятий цивилизационно-культурных элементов; запрет на использование родного языка, систематического уничтожения книг на родном языке этой группы, разрушения объектов исторического и культурного наследия (памятников, религиозных учреждений, музеев и т. д.).

Второй самостоятельный признак – это акты жестоких агрессий в отношении отдельных физических и социальных лиц; насильственное вторжение в частную жизнь представителей конкретных групп; целенаправленное уничтожение исторической, культурной и экономической основ этих групп.

Вторым идеологом введения в юридической оборот этого понятия стал румынский юрист В. Пелла.

Слово «геноцид» использовалось в обвинительных актах на судебных процессах в Нюрнберге в отношении нацистских преступников немецкого Третьего Рейха, проводившихся с 1945 года, но исключительно в качестве описательного термина, но не в качестве официального юридического понятия. Так называемые польские судебные процессы по геноциду Артура Грейзера и Амона Леопольда Гота в 1946 году стали первыми судебными процессами, в которых в приговоры был включен юридически квалифицированный термин «геноцид». Международный правовой статус это понятие получило после Второй мировой войны в декабре 1948 года с принятием странами ООН «Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него», определившей его как тягчайшее преступление против человечества.

После принятия этой Конвенции сразу же возникло несколько спорных вопросов, в частности, вопрос об обратной силе её как международного уголовного закона.

Конвенция сама по себе не содержит положений, которые допускали бы её ретроактивное применение. Из её буквального толкования следует, что её цель – возложить обязательства только на государства-участники и только на будущее (Статья 28 Венской конвенции о праве договоров, согласно которой международное право запрещает ретроактивное применение договоров). Этот вывод оспаривался, так как, по мнению других юристов, ст.28 Венской конвенции о праве договоров вовсе не исключает обратное действие международных договоров, а только обуславливает это наличием желания сторон договора. Кроме того, Венская конвенция о праве договоров вступила в силу 27 января 1980 года, то есть уже после вступления в силу Конвенции о геноциде, поэтому, если следовать логике первой стороны, она не применима к более ранней Конвенции о геноциде.

Второе противоречие возникло ещё при обсуждении текста Конвенции. Р. Лемке и другие юристы предлагали включить в определение «геноцида» и политические убийства, но СССР и некоторые другие страны не согласились считать действия, направленные против групп, идентифицированных по политическим или социальным признакам, геноцидом. Поэтому по политическим и дипломатическим соображениям эти группы были исключены из «Конвенции…».

СССР ратифицировало Конвенцию в 1954 году, однако в УК РСФСР и союзных республик статья «геноцид» отсутствовала, и в России впервые вошла в редакцию УК РФ 1996 года (вступил в силу с 01.01.1997 г.).