История города Черкасска – Станицы Старочеркасской XVI – начала XXI вв.

450-летию станицы Старочеркасской посвящается (1570–2020)

«В безмолвных памятниках Черкасски читаем мы историю доблестей и подвигов донских казаков. Здесь казаки торжествовали свои победы, здесь же оплакивали потерю своих товарищей, и на сей земле, под звуки мечей образовывался воинственный дух казаков».

В.Д. Сухоруков, донской историк

«…Старый Черкасск останется вечно монументом, как для русских, так и для иностранных путешественников».

Н.Н. Раевский, генерал от кавалерии, герой Отечественной войны 1812 года

© Астапенко Е.М., 2024

© ООО «Мини Тайп», 2024

Вступление

На Донской земле есть места, удивительные и славные своей историей и памятниками архитектуры. Таков Черкасский городок — ныне станица Старочеркасская — историческая столица донского казачества. Судьба pro всегда была щедра на бурные события и неожиданные перемены.

…1570 год – первый год в истории Донского края, с которого начинается официальное признание московскими царями существование войска Донского как части русского культурно-исторического и политического центра. Этот регион был во многом уникален, цивилизация существовала здесь ещё в античное время. Донские казаки существенно отличались по своему положению и образу жизни от всех остальных слоёв населения России и оказывали воздействие на внутреннее и международное развитие страны. Представляя собой типичное порождение российского феодального общества, казачество служило своеобразным щитом для защиты южных рубежей страны. Для развития Дона характерно, с одной стороны, существование феодальной основы— военной службы казаков русскому царю, а с другой – с отсутствием в крае феодально-крепостнических отношений, наличие органов казачьего самоуправления, что делало Дон привлекательным для многих людей в России.

Донцы селились на прибрежных островах – труднодоступных и в тоже время легко укрепляемых территориях, чтобы турки и татары – извечные противники казаков – не могли неожиданно напасть на них. В числе первых казачьих городков, возникших на Дону во II половине XVI столетия, был город Черкасск – столица донского казачества.

Известный писатель-драматург Н.Ф. Погодин, побывавший в Старочеркасске летом 1925 г., справедливо заметил, что «история Старочеркасской – это история Дона. Очень многое и большое нужно описывать, чтобы припомнить старочеркасскую старину».^[1]

А посетивший Старочеркасск в июне 1820 года герой войны 1812 года, генерал Н.Н. Раевский вместе с великим русским поэтом А.С. Пушкиным отметил, что «…Старый Черкасск останется вечно монументом, как для русских, так и для иностранных путешественников».^[2]

И действительно, история Старочеркасска – это не локальный момент в истории Дона. Памятники, сосредоточенные в бывшей донской столице и её окрестностях, настолько сильно вобрали в себя историю Дона XVII – начала XIX вв., что, рассказывая об истории Черкасска, мы приподнимаем пласты общедонской истории, вспоминаем славное прошлое Дона. А ведь оно так необходимо людям сегодняшнего дня, ибо, познавая прошлое, мы полнее и ярче сможем оценить настоящее и с оптимизмом смотреть в будущее.

История донского казачества привлекала и до сих пор привлекает многих исследователей, и интерес к этой проблеме все возрастает. Кто только ни писал о донских казаках, кто только ни пытался исследовать загадочную душу и природу непобедимых вольных донцов, а история их и поныне пестрит загадками и тёмными местами, да и не исследованы по-настоящему мощные пласты донской истории, хотя многие выдающиеся историки и литераторы прошлого обращались к изучению такого уникального явления невиданного в мировой истории, каким было казачество.

То, что вклад казаков в историю государства Российского был значительным, не оспаривалось никем. Речь шла только о степени этого вклада.

Л.Н. Толстой считал, что «вся история России сделана казаками».^[3]Бесспорно, в этом утверждении есть значительное преувеличение, но если внимательным взглядом окинуть историю России со времён Ермака Тимофеевича, то можно увидеть, что многие события нашей истории не обошлись без участия донских казаков. Едва появившись на Юге России, они включились в военную и политическую жизнь страны.

«Казачество, – писал А.И. Герцен, – отворило дверь всем нетерпеливым и не любящим покоя, всем искавшим приключений и жаждавшим сильных ощущений, всем, рвавшихся к опасным подвигам… Оно вполне соответствовало тому буйному началу, которое выражается русским словом «удаль» и составляет одну из характерных черт славян. Казак не хотел знать никакого правительства, кроме своего выборного, но родине служил верой и правдой и не жалея лил за нее свою кровь».^[4]

Н.В. Гоголь считал казачество явлением чисто славянского духа: «Когда бранным пламенем объялся древле-мирный славянский дух и завелось казачество – широкая, разгульная замашка русской природы… Это было точно необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед. Вместо прежних уделов, мелких городков, наполненных псарями и ловчими, вместо враждующих и торгующих городами мелких князей возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью против христианских хищников».^[5]

То же отмечал известный ученый К.Д. Кавелин, подчеркнувший, что «казачество – это поэзия русско-славянского мира. Да и где ей было развиться, как не там, куда каждый, недовольный своим положением, бежал пожить на просторе, и где не стесненный ничем, он мог по-своему развивать и изведать все свои силы».^[6]

Особой печатью отмечено в истории донского казачества время освоения необозримых просторов Сибири. «В покорении Сибири, – отметил выдающийся русский писатель В.Г. Распутин, – казаки сыграли роль исключительную, почти сверхъестественную. Только сословие людей дерзких и отважных, не сломленные тяжелой русской государственностью, чудесным образом смогло сделать то, что удалось им». Отмечая большое значение продвижения казаков в Сибирь, А.И. Герцен писал: «Горсть казаков перешла на свой риск океаны льда, и везде, где оседали кучки людей в мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и садами…».^[7]

На протяжении всей своей истории донские казаки принимали участие практически во всех военных кампаниях России. Оценивая вклад донского казачества в победу над Наполеоном, фельдмаршал М.И. Кутузов писал: «Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам их в течение кампании 1812 года, которые были главнейшею причиною к истреблению неприятеля….Сие чувствование завещаю я и потомству моему».^[8]

А выдающийся французский полководец Наполеон Бонапарт так отзывался о казаках: «Надо отдать справедливость казакам: именно им обязаны русские своими успехами в этой кампании. Это бесспорно, лучшие легкие войска, какие только существуют».^[9]

Но боевой доблестью и совершенными на благо Отечества подвигами заслуги донского казачества перед Россией не исчерпываются. Казачество было колыбелью русской свободы. В народе широко воспеты деяния Степана Разина, Кондратия Булавина, Емельяна Пугачёва – донских казаков, предводителей крестьянских войн в России, заступников простого люда. Именно поэтому великий русский поэт А.С. Пушкин назвал С.Т. Разина «единственным поэтическим лицом русской истории».^[10]

Огромным был вклад донского казачества в культуру России. Писатели М. Шолохов, Ф. Крюков, П. Краснов, А. Калинин, А. Серафимович, художники Н. Дубовской, Н. Пономарёв, И. Крылов, М. Греков, композиторы С. Траилин, А. Листопадов, К. Думчев, историки В. Сухоруков, С. Сватиков, Х. Попов, поэты А. Леонов, Н. Туроверов, Н. Келин, певцы И. Ершов, Я. Тетеревятников, Н. Гедда, скульпторы С. Корольков, Е. Вучетич, геолог И. Мушкетов, биолог А. Краснов и многие другие внесли неоценимый вклад в развитие литературы, науки и искусства России.

Во время гражданской войны на Дону были уничтожены сотни тысяч казаков. Многие оставшиеся в живых вынуждены были уйти в изгнание, но невозможно было убить казачий дух. «Для наших потомков будут завещаны казачьи вольности, – писал русский писатель А.И. Куприн. – Справедливость требует сказать, что с ними не особенно бережно считалось правительство дореволюционного времени, еще помнившее былые смуты и тревожные годы. Но союз с вольным человеком прочнее с человеком подневольным. Вот потому-то не только ошибкою, но и государственным преступлением было посылать казаков усмирять внутренние уличные беспорядки». И добавляет: «Пусть мои глаза и не увидят чаемого счастья Родины (Куприн писал эти строки в эмиграции – Е. А.), но так же, как непоколебимо верю я в грядущее оздоровление и обновление Великой России, верю я и в будущую неразрывную связь казачества с нею, за это говорят века общей истории, общих войн, общей религии, общих интересов, общего языка».^[11]

История донского казачества представляет собой самостоятельную тему в отечественной исторической науке. Подтверждением тому служит повышенное внимание учёных к истории казачества, их стремление дать ответы на многочисленные вопросы: откуда и когда появилось казачество, роль казаков в истории России, этимология слова «казак» и др.

Вместе с тем по истории донского казачества до сих пор нет всеобъемлющего исследования, которое затрагивало бы все стороны жизни казаков. Внимание историков было обращено к изучению отдельных вопросов казачества: крестьянским выступлениям в России, органам управления, участию в войнах России, социальным отношениям.

В настоящее время история донского казачества также привлекает многих исследователей. Это связано с процессом радикальных экономических и политических преобразований конца 80 – начала 90 гг. XX в., что потребовало осмысления многих периодов истории России. В этот период громко о себе заявило казачество, учредив общественно-политическую организацию «Союз казаков». С этого времени казачество участвует в современной политической истории страны. И это вызывает активный интерес не только со стороны различных политических партий и движений, но и со стороны многих учёных. Такой интерес продиктован двумя причинами. Во-первых, казачество интересует исследователей с точки зрения путей дальнейшего развития. Во-вторых, внимание к казачеству как к организованной части российского общества, причём объединённой вокруг патриотической идеи, провозглашающей цели построения сильного Российского государства.

Поэтому возрождение и развитие казачества в настоящее время невозможно без знаний прошлого, его истории. Именно историческая наука помогает разрешить многие вопросы, связанные с казачеством. Прав был классик, сказавший о том, что «плох тот народ, который не помнит, не ценит и не любит своей истории». Именно такой народ обречён на деградацию и в дальнейшем на вымирание и исчезновение с исторической сцены.

Актуальность темы определяется особой ролью города Черкасска как одного из древнейших казачьих городков. На примере Черкасского городка можно проследить ряд специфических явлений, связанных с донским казачеством, его интеграцией в административную и социальную среду Российской империи, его культурным развитием.

В современных условиях, сложившихся после распада СССР, возрастает роль исторической науки, одной из задач которой является объективное понимание и разрешение многих исторических проблем.

Донской край, в силу своего геополитического положения, является уникальным центром, связывавший европейские и азиатские страны. Донское казачество на протяжении многих веков накопило немалый опыт в политической системе, развитии социальных отношений, культурных традиций. Изучение этого опыта, на наш взгляд, является главным аспектом для выработки правильного исторического подхода к решению многих проблем истории казачества.

Вместе с тем, история казачества сохраняет многие нерешённые проблемы по той причине, что исследуются на макроуровне, т. е. рассматриваются общие проблемы казачества. В то же время мы полагаем, что ответы на многие вопросы могут быть понятны на конкретном материале истории становления и развития казачьих поселений. Среди таких проблем представляется целесообразным рассмотреть историю Черкасска.

Глава 1
На просторах Дикого поля

Прежде чем приступить к раскрытию темы истории Черкасска – станицы Старочеркасской, необходимо коснуться истории возникновения донского казачества.

Вопрос о появлении казаков в южнорусских степях вызывал и вызывает до настоящего времени споры среди историков.

Обратимся к историческим исследованиям по этому вопросу и рассмотрим различные точки зрения историков. Интерес к прошлому донских казаков проявляется начиная с XVII в. В это время господствовало мнение о казаках как о людях, ушедших из русских городов и уездов. В XVII столетии оформилась официальная правительственная концепция происхождения казачества, для которой характерным стало признание бегства на Дон делом антигосударственным и четко выражено отношение к казакам как к «ворам» и противников российских порядков.

Григорий Котошихин, подьячий Посольского приказа, в ведении которого находились донские казаки, говоря о происхождении донцов, писал: «А люди они породою москвичи и иных городов, и новокрещеные татаровя и запорожские казаки, и поляки, и ляхи и многие из них московских бояр торговые люди и крестьяне, которые приговорены были к казни в розбойных и татиных и иных делах, и покрадчи и пограбя бояр своих, уходят на Дон; и быв на Дону хотя одну неделю или месяц, а лучится им с чем-нибудь приехать к Москве, и до них вперед никакова дела ни в чем не бывает никому, кто что ни своровал, потому что Доном от всяких бед освобождаютца. И дана им на Дону жить воля своя».^[12]

В русских летописях упоминается народ, называемый казаками. Так, в «Гребенской летописи, или повествовании об образе чудотворныя пресвятыя Владычицы и приснодевы Марии…», составленной в городе Москве в 1471 году, говорится: «Там, в верховьях Дона, народ християнский воинского чина зовоми казаци, в радости сретающе (встречая) его (великого князя Дмитрия Донского) со святыми иконами и со кресты поздравляюще ему о избавлении своем от супостатов и, приносящи ему дары от своих сокровищ, иже имеху у себя чудотворные иконы в церквах своих». ^[13]

В данном случае речь идёт об участии казаков в Куликовской битве 8 сентября 1380 года, завершившейся победой русского воинства над татарами. Великий князь Московский, как сказано в летописи, казачье «воинство велми тъелесныя дары обогатив и почтив, и по все лета уставя им казакам свое жалование».^[14]А донские казаки, как отмечает летописец, преподнесли князю Дмитрию Донскому икону-хоругвь Донской Богородицы и образ Богородицы Гребенской.^[15]

Таким образом, из этих сведений видно, что донские казаки не только существовали к 1380 году, но и имели свою боевую организацию, храмы и иконы.

Сами казаки в XVII в. свое появление на Дону связывали с протестом против усиления закабаления в Московском государстве. «Отбегаем мы с того государства Московского, из работы вечныя, из холопства невольного, от бояр и от дворян государевых», – жаловался по этому поводу в «Исторической повести об Азовском «осадном сидении» казачий писарь, есаул Фёдор Порошин в 1641 году.

Некоторые изменения во взглядах на донское казачество начинают проявляться в XVIII в., когда происходит становление и укрепление Российской империи, когда казачество начинает играть немалую роль во внешней политике государства. Расширился круг проблем по истории Дона. Это не только происхождение казачества, но и освещение боевых действий донцов в войнах России. Кроме того, появляется первая наиболее обобщающая книга по истории донского казачества, написанная в 1778 году военным инженером, главным строителем крепости св. Димитрия Ростовского, генерал-майором А.И. Ригельманом.^[16] На основе собранного материала по истории и этнографии Дона он делает вывод о том, что многие казаки в то время «считали себя природою не от московских людей», а «только обрусевший», заявляя: «Я не москаль, но русский, и по закону, и по вере православной, а не природе».^[17] Ссылаясь на труды византийского императора Константина Багрянородного, Ригельман пишет, что «начало казаков происходит со времени 948 году, от славного победителя татар Косака, и по его имени проименовалось воинство его казаками».^[18] В то же время Ригельман утверждает, что не все казаки настаивали на своем нерусском происхождении. «Некоторые верховых станиц казаки», настроенные более демократично, чем низовые, не склонны отделять себя от России.^[19]

Г.З. Байер, со ссылкой на вышеупомянутого императора Константина Багрянородного, пишет, что казаки «в 948 жили в нынешней Кабарде, где они от великого князя Мстислава в российское подданство приведены были», и добавляет, что прием в их ряды в последующие столетия беглых «россиян, поляков и других не препятствует, чтоб казаков можно было почитать за древний народ».^[20] Такая оценка донского казачества предполагала по-новому изучать вопрос об их появлении. Впервые высказана идея древнего, не русского, а кавказского происхождения донских казаков.

Эту теорию в дальнейшем подхватили и развили многие дореволюционные исследователи России. В.Н. Татищев считал, что часть донцов ведёт родословную от запорожцев, которые с князем Михаилом Вишневецким помогали царю Ивану Грозному в его борьбе с татарами за Астрахань, а потом обосновались на Дону, построив Черкасский городок. Самих запорожцев Татищев выводит из «черкес от Бештау», поселившихся в 1282 году под Курском, а затем пришедших на Днепр и основавших здесь город Черкасы.^[21]

В XIX столетии интерес к истории казачества усиливается, что было связано с участием донцов в Отечественной войне 1812 года и Заграничных походах русской армии, где казаки проявили свои лучшие качества воинов.

Точку зрения официальной дворянской историографии выразил Н.М. Карамзин. «Происхождение их не весьма благородно», – писал о донцах Н.М. Карамзин, считая, что их предками являлись азовские казаки, «которые в XV веке ужасали всех путешественников в окрестностях Дона», и беглые из России, которые «искали дикой вольности и добычи в опустевших улусах Орды Батыевой».^[22] Далее Карамзин пишет, что казаки «составили один народ, который сделался совершенно русским, более и более размножаясь числом, питая дух независимости и братства. Казаки образовали христианскую республику».^[23] Но не это определяло их роль в истории государства, а склонность к анархизму и участие в народных движениях, чему, с точки зрения Карамзина, не могло быть никакого оправдания.

В пореформенный период история Дона также вызывала большой интерес среди историков. Внимание уделялось не только происхождению казачества, но и вопросам, которые ранее не рассматривались: истории заселения Дона, различным промыслам, хозяйственному освоению, вопросам культуры.

С.М. Соловьёв считал, что донское казачество возникло в то время, когда из бурлящего русского общества стали выделяться «толпы людей, искавших приволья в степи», и характеризует их как «бродяг и разбойников».^[24] Казаки были «людьми безземельными, бродячими, которые разрознили свои интересы с интересами общества, которые хотели жить за счет общества, жить чужими трудами».^[25] Следовательно, по мнению С.М. Соловьёва, казачество являлось той силой, которая тормозило развитие страны. Естественно, при таком рассмотрении истории казаков правильно решить вопрос о его происхождении он не мог.

Такой же точки зрения придерживался по этому вопросу крупный историк XIX В.Н.И. Костомаров, считая, что казачество «тогда возникло, когда удельная стихия пала под торжеством самодержавия, оно было противодействием старого новому».^[26] В казаках он видел выразителей вольного начала, тормозившего прогрессивное развитие России. Н.И. Костомарову удалось показать расслоение среди казаков в XVII веке на домовитую и голутвенную часть, а также значительную группу казаков, не принадлежавшей голытьбе, однако беднее, чем домовитые.

Другой представитель русской исторической мысли В.О. Ключевский отметил, что «казачество составляло слой русского общества, некогда распространенный по всей Руси. Еще с конца XIV века казаками называли: наемных рабочих, батрачивших по крестьянским дворам, людей без определенных занятий и без определенного места жительства».^[27] Сами причины появления донского казачества он связывал с историей развития хозяйства России XIV–XVI вв. Идея эта была новой, но не раскрыта в полной мере. Кроме того, касаясь вопроса происхождения казаков, Ключевский не касался аграрных отношений в России. Поэтому он не рассматривал социальные отношения в России в этот период. А без их рассмотрения невозможно понять причин ухода на Дон многих групп населения русских городов и уездов в XVI–XVII вв.

Такое отношение дворянских историков к казачеству в XIX в. было связано с усилением великодержавных тенденций в официальной идеологии в связи с углублением кризиса крепостнической системы. В этих условиях ещё более возросла нетерпимость русских историков к донским казакам, как зачинателям и активных участников народных движений XVII–XVIII вв.

Поэтому донские историки XIX— начала XX вв. заняли особую позицию в вопросе происхождения донского казачества. Появилось несколько обобщающих работ по истории Дона, авторы которых стремились дать решительный отпор тем историкам, которые пытались принизить или недооценить роли донского казачества в истории России. В центре их внимания по-прежнему были вопросы происхождения донского казачества, его боевой истории, а также впервые в донской историографии рассмотрели проблемы внутреннего устройства жизни на Дону, описания обычаев и обрядов. Особенностью историографии истории Дона XIX в. стало появление работ, созданных самими казаками.

Так, директор учебных заведений Войска Донского А.Г. Попов, автор первой книги по истории Дона, считал, что казаки произошли от амазонок.^[28]

Донской историк XIX в. В.М. Пудавов считал казаков потомками древних славян, несших сторожевую службу у хазар в VIII–X столетиях и сумевших сохранить в течение шести веков свою веру, обычаи и боевую организацию.^[29] В.М. Пудавов обратил внимание на наличие сходства между европейским средневековым рыцарством и донским казачеством.^[30]

Владимир Броневский высказывался о происхождении донских казаков в духе Н.М. Карамзина, «считая их разбойниками, которых выгнал из России и частично перевел на Дон Иван IV».^[31] По мнению В.Д. Сухорукова, данный труд В. Броневского представляет собой «смесь пространных нелепостей» и «грустную компиляцию со всех сочинений, в которых что-нибудь говорилось о Доне».^[32]

Во всех этих работах можно заметить относительно небольшое использование авторами источников по истории Дона, а также ярко выраженную тенденциозность. Но к середине XIX столетия появляются работы, авторы которых стараются более осторожно подходить к вопросу о происхождении донского казачества. Первым таким историком был В.Д. Сухоруков. Труд Сухорукова издавался в 1867 и 1903 гг. Последнее издание осуществлено Н.С. Коршиковым и В.Н. Королевым в издательстве «ГинГо» в 2001 г.

В.Д. Сухоруков, «прикосновенный к заговору» декабристов, начал заниматься историей донского казачества по поручению комитета об устройстве войска Донского в 1821 году. Для сбора материалов он исследовал многие донские архивы станиц.

Касаясь вопроса происхождения казачества, он отмечал: «Надлежит верить Татищеву и Болтину, что имя «казак» стало известно в России от монгольских баскаков, кои, начальствуя в некоторых российских городах, имели при себе казаков для охранения своего и для других надобностей. Первое упоминание о наших казаках находим 1444 года в Рязани. Собственно о донских казаках упоминается в первый раз в 1549 г.»^[33] В указанной работе В.Д. Сухоруков рассматривал историю казачества неразрывно связанной с историей России, ставил своей задачей осветить внутреннюю историю казаков. Самих казаков он считал неоднородными по своему составу. Подчеркивая преобладание русского элемента, В.Д. Сухоруков говорит о том, что в ряды казачества принимались «и запорожские черкасы, и азовцы и даже татары».^[34] Но В.Д. Сухоруков не смог показать появление казачества как целостный исторический процесс. Тем не менее, он одним из первых тщательно изучил ряд архивных источников, находившихся в делах Посольского приказа, что позволило ему более глубоко исследовать многие проблемы.

В начале XX века появилось издание «Столетие военного министерства», авторы которого полагали, что «в казаки уходили не бунтовщики против царской власти и не политические враги Московской Руси», а «обязанность служения государству и повиновения царским властям признавалась, безусловно, всеми. Казаки были ярыми сторонниками принципа устранения средостения между царем и народом», т. к. казаки всегда отличались «платонической преданностью русскому царю».^[35]

Известный донской историк Евграф Савельев считал казаков особым народом и выводил их предков из необозримых глубин истории – от этрусков через скифов, сарматов, гуннов, хазар и славян.^[36]

Русский историк П.П. Сахаров, внесший немалый вклад в изучение истории Дона, отмечал, что возникновение казачества – «явление не из старых», но не ранее XVI столетия, и что в этнически разнородной среде казачества преобладали русские».^[37]

Основная мысль этого историка— превращение мирных русских промысловиков в воинов-казаков и поселение их на Дону в 40 гг. XVI века. У П.П. Сахарова можно видеть характерные для историографии того времени высказывания о существовании «расовой ненависти» к татарам в XVI в., что противоречит многим фактам приёма в казаки татар и других народов. В то же время Сахаров использовал более широкую источниковую базу, нежели его предшественники. Благодаря этому он дал аргументированную критику идеи выживания древне славянского населения на Дону до XVI в. и нерусского происхождения казаков.^[38] П.П. Сахаров высказал идею двух «ветвей» образования казачества: рязанско-мещерской (донской) и северской (донецкой).

В то же время в работах П.П. Сахарова есть неточности. Он явно идеализировал раннее казачество. Однако ему, безусловно, были известны факты разбойных нападений казаков на купеческие суда, шедших по Волге. П.П. Сахаров мотивировал это существованием т. и. «воровской части донцов», которых он назвал люмпен-пролетариатом».^[39] Кроме того, он преувеличил численность населения Дона в середине XVI века, считая, что к 1549 г. здесь было множество «станиц, зимовищ, городков, разбросанных по донецким, оскольским и донским дебрям».^[40]

Таким образом, споры между российскими и донскими историками по вопросу о происхождении казачества в дореволюционной историографии были острыми. Исследователи поставили многие вопросы, касающиеся не только происхождения казачества, но и такие, как вопрос о времени появления казаков, этническом составе, предпосылках заселения Дона. Однако разрешены они не были. Причины здесь можно назвать следующие: отсутствие объективного подхода к решению этих проблем, многие авторы руководствовались своими интересами и политическими амбициями; разрешение этих вопросов возможно только на основе более глубокого поиска и изучения новых источников и их объективного анализа. Кроме того, отсутствовали исследования, которые охватывали бы всю историю казачества. Оставалось много спорных вопросов.

В послереволюционный период изучением истории Дона занимались советские историки и исследователи казачьего зарубежья, белой эмиграции.

«Основание Войску Донскому было положено тюркскими народами (Сары-Азман), – считал казачий историк зарубежья Н.П. Буданов. – Кроме того, среди донских казаков было много черкесов, оставшихся на Дону, а также днепровских черкес, которые в отношении Москвы считали себя иноземцами. Было немало и калмыков».^[41] Историю казаков Буданов рассматривает как стремление Московского государства установить над ними протекторат.

Донской историк Ис. Ф. Быкадоров предков донских казаков выводил из черкасов, алан, чигов, хазар, славян и других народов «Казакии», уточняя, что «происхождение донских казаков от населения Тмутараканского княжества – Казакии устанавливается историческими данными».^[42] И добавляет, что «казаки представляли из себя отдельную от великорусской народность, имевшую единство лишь в религии и языке».^[43]

В середине XII века в Центральной и Восточной Азии проживали племена, носившие наименование «казачьих орд». Наиболее значительная из них занимала земли от Байкала до Ангары. В китайских хрониках они именовались «хакасами», что, как считал историк казачьего зарубежья А.А. Гордеев, по исследованию европейских ученых, равнозначно слову «казак». По запискам, оставленных современниками, «хакасы», или «казаки» принадлежали к индоиранской расе. Они были белокуры и светловолосы, высоки ростом, с зелено-голубыми глазами, храбры, горды и в ушах носили кольца.^[44]

«История происхождения казаков, – отмечал А.А. Гордеев, – до настоящего времени составляет один из неразрешённых вопросов. Среди различных теорий о происхождении казаков как более достоверную можно принять ту, что казачьи поселения были образованы вне пределов России и в условиях, от нее независимых. Казачество возникло на основе бытовых условий, сначала отдельными лицами или группами, а затем дружинами, впоследствии превратившихся в племенные образования, хранившие свои бытовые казачьи особенности, а также и свое название – казаки».^[45]

Для зарубежного казачьего историка XX столетия А.К. Ленивова неоспоримым является «наличие существования казаков, как казачьего народа уже в эпоху, связанную с нахождением половцев-куманов в степной полосе юго-востока Европы в 12–15 столетиях».^[46]

По мнению ГВ. Губарева и А.И. Скрылова, «казаки— народность, образовавшаеся в начале нашей эры, как результат генетических связей между туранскими племенами скифского народа Кос-Сака (или Ка-Сака) и Приазовских Славян Меото-Кайсаров с некоторой примесью Асов-Аланов или Танаитов (Донцов)».^[47]

Белоэмигрантский историк С.Г. Сватиков считал, что «земля Донская на протяжении всей своей истории была особым государственным образованием – республикой. До 1614 года эта республика была полностью независимой, с 1614 года— вассальным по отношению к России государством. С 1671 года, после принятия донскими казаками присяги на верность царю, войско Донское вошло в состав России на правах автономии при сохранении некоторых признаков государственности и республиканского строя. В XVIII веке государственность Дона была уничтожена Петром I после подавления Булавинского восстания».^[48] Однако Дон вспомнил о своей вольности «в период развала Российской государственности в 1917–1920 гг.».^[49]