Герой из героев. Попытка не пытка

Я вмиг потерял и аппетит, и настроение. Да, что со мной такое? На каждой ерунде спотыкаюсь!

– Ты очень грустный, Морьяр, – заметила перемены во мне девочка, но об истинной их причине, конечно, не догадалась, а потому предположила свой вариант. – Наверное, это потому, что ты болеешь. Тебе надо перестать болеть.

– Да, мне надо перестать болеть, – тут же разъярился я на Элдри потому, что нашёл на кого ещё можно было сорваться. – А тебе надо продолжать тренироваться, а не отлынивать от дел!

– Я устала. Не хочу.

– Живо давай!

Я грозно взглянул на Элдри. Она испытывающе посмотрела мне в глаза, грустно вздохнула и всё же приступила к практике. Я ощутил, как через неё заскользила непреображаемая энергия. Пока ещё очень и очень слабым прерывистым потоком. Но постепенно сопротивление снизилось бы. На всё нужно время. А там, глядишь, и до пригодной для магии энергии дело дошло бы.

– Знаешь, что? Побудь здесь. Не думаю, что, если ты будешь вести себя тихо, кто‑либо начнёт возмущаться. Потренируешься, съешь ещё пирожок. Но, главное, присмотри за вещами. А я пока село обойду. Спрошу про ночлег да… В общем, по делам схожу.

– Но ты вернёшься? – вдруг забеспокоилась Элдри.

– Вернусь. Почему ты думаешь, что я не вернусь?

– Мне не нравится, что ты хочешь куда-то уходить. Давай хотя бы пойдём вместе?

– Прекрати.

Я резко поднялся на ноги. Гудящая из-за простуды да былой травмы голова тут же сильно закружилась. Меня пошатнуло, а от солнечного света глаза заслезились с новой силой.

– Но я не хочу здесь одна сидеть.

– Придётся. Сиди и жди меня. Не обещаю, что скоро, но до темноты я заберу тебя отсюда.

Из вещей я оставил при себе только меч, плащ да поясной мешочек, в котором хранился сушёный табак. Сам я не курил, но рассчитывал сбыть его кому‑нибудь. Возможно, при торгах за лошадь им получилось бы сбить цену. Хотелось, во всяком случае, в это верить… Хотя куда как больше мне хотелось согреться нежели чего иного! Кости ломило, и мысль о бане становилась всё настойчивее. Однако не успел я до конца разведать всё, что желал, как навстречу мне попалась компания из пяти сильно выпивших мужичков. А ведь был ещё не такой глубокий вечер.

– Какой парниша странный. Не хромой, не калека, а не в армии, – заметил один из них и другой, сосредотачивая на мне взгляд, влёт припомнил:

– Ага. Странный. В трактире монеты ненашенские вроде как предлагал. Чай, не шпион ли?

– Я не шпион.

– А тогда ну! Показывай, что в мошне таскаешь.

Как хорошо, что я храню деньги в кармане!

– С какой стати я должен вам вещи свои показывать?

Следующими моими словами должна была стать фраза следующего содержания: «Но если хотите знать, то там табак. И всё». Но м-да. Не вышло у меня произнести это вслух. Я сам не понял, как и отчего оказался на земле. Удар кулака по челюсти сбил с ног так быстро, что до меня даже не сразу дошло ощущение боли. А потом мир погрузился во тьму.

Вывод. Не надо взывать к логике пьяниц, ищущих с кем бы подраться.

Подумав, я подчеркнул слово «вывод» двойной линией, потому что до сих пор периодически наступал на те же самые грабли, хотя, вроде как, прекрасно осознавал возможные последствия.

Глава 14

Открыв глаза (точнее попробовав это сделать, потому что по ощущениям вместо век у меня вдруг оказались стальные заслонки), я увидел яркий солнечный свет. Это удивляло. Мне хорошо помнилось, что вечерело. А затем снова пришло ощущение сильнейшей боли. Непроизвольно я застонал, и надо мной сразу склонилось заплаканное личико Элдри.

– Проснулся, – улыбнулась она сквозь слёзы и тут же обратилась к кому-то. – Морьяр проснулся! Он проснулся!

– Тпр-ру, – донёсся до меня мужской голос.

Лошадь, а вместе с ней и повозка, остановились. Это я понял по звукам и ощущениям. Потом зрение даровало мне возможность увидеть возницу. Им оказался седой длиннобородый старик с добрыми светлыми глазами.

– Хорошо, что пришёл в себя. Как вы, молодой человек?

– Отвратительно, – прохрипел я. – Насморк стал хуже.

– Ха, ещё и шутите! – принял он за юмор мои слова.

И зря. По мне, так нет ничего хуже отсутствия возможности нормально дышать. Я был готов мириться с нынешними побоями и гематомами, я был готов терпеть горящие лёгкие, бесконечный грудной кашель, опухшее горло, но… Великая Тьма, только не сопли!

– Ладно дело. Видимо и правда в рубашке родились. Кости все целы вроде, так что с таким настроением на поправку быстро пойдёте.

– А кто вы?

– Я молящийся Артур.

– Молящийся?

– Я жрец богини Энкаймы. Служу ей с тех пор, как овдовел.

– Не знаю такой, – мысленно перебирая имена всех известных мне богов, ответил я. – В каком мы мире? За пределами Звёздного Ока?

– О-о-о, – вдруг протянул старик. – Кажется, девонька, он умом помешался. Такую ерунду несёт.

– Морьяр всегда странно говорит.

– Молодой человек, на вас вчера разгулявшиеся добрые люди напали. Подумали, что супостат вы засланный да осерчали без разбору. Хорошо, что соседка моей невестки Варьюшки добрая женщина. Она устыдила охальников, охолонула. А то б зашибли вас насмерть… Никак любы вы богине, раз оберегла так.

– Да что это за богиня такая! – начал сердиться я, но мой голос из-за вынужденной хрипоты не прозвучал грозно.

– Самая заботливая и добрая, – с лаской ответил старик и попытался напоить меня водой из фляги. Попутно и разъяснениями своими «развлёк». – Она всех немощных бережёт, за благие дела награждает, учит против зла не бояться идти да помогает от магии противоестественной избавляться. Хорошо, что наш добрый герцог в богиню уверовал. С именем её очистим весь Амейрис от магов, а в особенности от Чёрного Ордена, Тьме служащего! И да останутся только добрые люди в нашем мире. Спалим всех волшбу творящих на кострах за их мерзкое желание сравниться с богиней Энкаймой!

При своих последних словах он гордо и с восторгом посмотрел куда-то в сторону. Пристально. И я, проследив за его взглядом, едва не поперхнулся подаваемой мне водицей, так как увидел две конструкции, похожие на вертикально закреплённые лесенки. На них были распяты сожжённые человеческие тела.

И да, у меня не возникло даже тени сомнений. Это определённо был некий обряд захоронения… Такой, где, ай-яй-яй, нехороших волшебствующих людей отправляют в последний путь добрые неволшебствующие люди.

Замечу, я излишне часто говорю тогда, когда следует промолчать. Но на этот раз не стал совершать глупость. Однако не скажу, что этому поспособствовал интеллект. Скорее больное горло да пробравший меня животный страх…

Хочется верить, что причины шли именно в таком порядке.

– Напились, юноша?

– Д-да, – заикаясь, прошептал я.

– Тогда поедем дальше.

– Ку-куда?

– Моя дорога в город Ниттер лежит. Вызвали меня туда из монастыря зачем-то. Зачем не сказали, – голос старика приобрёл ворчащие нотки, – а ехать с седмицу! Хорошо хоть полдня пути только и осталось. К вечеру приедем. А там вас в храме на ноги быстро поставят и будете дальше людям добро нести.

Я? Добро? Да сдохните все!

– Да. Конечно, буду.

… Что поделать? Страх издревле являлся отличным средством вербовки для любой из религий.

– Как хорошо, что вера в Энкайму основана на доброте.

Артур, не уловив за моим смиренным хрипом сарказма, улыбнулся и ответил:

– Да, истинно так. Любовь самое важное для верующих в Энкайму. И я уверен, что вы вскоре почувствуете её милость и присоединитесь к нашей вере. Ведь эта вера единственно настоящая. Она полна очень важных и истинных заветов, ограждающих всех людей от любого зла.

– А что с теми, кто хоть в чём-то нарушает эти священные правила?

– Они будут очищены страданиями. Тогда Энкайма простит их. Наша милостивая богиня любит каждого из своих чад.

Артур вернулся на место возницы. Я же, пользуясь моментом, подтянул к себе Элдри за рукав так близко, как мог, и зашипел ей прямо в ухо:

– Ни слова о магии! Поняла?!

– Да.

– И продолжай практиковаться! Сейчас же!

Не хватало только, чтобы кто-то из таких вот фанатиков почуял в девчонке одарённое дитя! Треклятье! Только бы никто там не умел видеть энергоцентры! Мне тогда с моими сразу хана.

Элдри утвердительно кивнула. Достаточно быстро и уверенно, чтобы мне успокоиться. Так что я снова лёг и постарался расслабиться. Однако что-то возле левой руки мешало моему покою. Я попробовал вытащить это нечто, и им оказался крошечный, основательно потрёпанный медвежонок Катрин.

– Он поможет тебе поправиться, – сказала девочка в ответ на мой растерянный взгляд.

Я криво улыбнулся, подумал и, отложив медведя в сторонку, спросил:

– С чего ты так обо мне заботишься? Сама убить хочешь?

Она задумчиво наклонила голову набок и серьёзно ответила:

– Да.

– Тогда постарайся сначала вырасти.

Я прикрыл глаза и в намерении сбежать от боли решил поспать. Заснуть получилось на удивление легко. Похоже, моё состояние и правда было тяжёлым. А проснулся я нескоро и скорее от некоего неприятного ощущения и натянутой тишины, нежели от какого-то звука или физической потребности. При этом мой взгляд сразу уловил верхние этажи каменных домов на фоне по-осеннему серого вечернего неба. Они мне не понравились из-за закрытых ставень и отсутствия шума толпы.

Моё тело крайне болезненно отреагировало на намерение привстать, но у меня всё получилось. Однако я тут же пожалел, что не предпринял такую попытку хотя бы минутой ранее – когда была ещё возможность спрыгнуть с телеги и бежать без оглядки. А так, городские ворота успели сомкнуться за повозкой и, судя по количеству вооружённой суровой охраны, уже не открылись бы. Ни за что.

Непроизвольно я сделал непривычное для себя движение. Нащупал под покрывалом Элдри и прижал её к себе. Она тут же шевельнулась и показала наружу заспанную головку.

– Что у вас тут такое творится? – вертя головой по сторонам и натыкаясь взглядом на пустынные улицы, озабоченно спросил Артур у подоспевшего к нему капитана стражи.

– Беда.

– Великая Энкайма! Почему никого нет? Что случилось? Какая беда?

Великая Тьма, да как он не понимает какая?!

– Чума Борхайта, – ответил я одновременно с офицером.

***

В отличие от жреца мне с первого взгляда было понятно, что присевшие на мостовую люди мертвы. И я прекрасно чувствовал из-за чего. Инфекция внутри них для моего восприятия словно бурлила чёрной массой.

– Зачем вы привезли нас в город с чумой! – требовательно и агрессивно спросил я.

Старик явно растерялся и замямлил:

– Но… Но… Я не знал. Я думал, что здесь в храме вы сможете восстановиться. Это казалось мне большей добродетелью, чем оставлять вас умирать за околицей. Вы выглядели очень плохо.

– Пусть нас с дочкой выпустят обратно!

– Нет-нет, сударь, – грозно вставил своё слово капитан стражи. – Я, конечно, сожалею, что ребята, увидев в повозке невинных людей, ничего заранее не сказали. Но они никого уже не выпустят, пока болезнь не уйдёт. Зараза не должна просочиться за пределы города.

– Хотя бы малышку, – жалобно проблеял старик. – Она же совсем дитя!

– Правила для всех едины, и так порой возникают беспорядки. Но ваше появление, святой Артур, определённо поднимет всем дух!

– Что вы, что вы. Не зовите меня святым.

– Сила ваших молитв известна всему Юрвенлэнду. Уверен, что только благодаря вам город покинет эта ужасная напасть!

Страж опустился на колено и поцеловал сухонькую руку жреца. Я скептически смотрел на это действие.

Во-первых, у Артура я не чувствовал никакой специфической ауры. То есть либо он, как и я, был магом, не творящим никаких заклинаний, либо являлся самым обычным человеком, и вся вера в его силу проистекала только из удачно произошедшей череды событий.

Во-вторых, сам бы я не дал прикасаться к себе вероятно заражённому человеку. Вероятно, потому что на стадии инфицирования без целенаправленного воздействия мне было не разглядеть, кто является носителем, а кто нет. И применить это воздействие я не мог, спасибо тебе, Эветта. Всегда ты умела меня развлечь.

– Вы проводите нас к храму, капитан? Я давно не был в Ниттере и боюсь заплутать.

– Да, конечно. Для того я и здесь.

Путь до храма большую часть прошёл в молчании. Артур время от времени осенял себя каким-то знаком да горько вздыхал, смотря по сторонам. Не особо понимающая страха взрослых Элдри жалась ко мне, по-детски сильно ощущая лишь возникшую тревожную атмосферу. Капитан глядел только вперёд. Кольчуга на нём тихо позвенькивала. Ну а я… А что я? Я снова лёг подремать, предварительно набросив покрывало на нос и рот. От заражения такая защита не особо помогла бы, но и столь примитивное профилактическое средство успокаивало нервы.

Треклятье! Чума Борхайта… Надо же в такое вляпаться!

Называлась болезнь так по имени своего мага-создателя. Нет, конечно, не сам Борхайт создал чуму. Он её просто умело модифицировал, сумев довести летальный исход почти до стопроцентного уровня. При этом заражение стало происходить не только при прямом контакте, но и капельно-воздушным путём (то-то мне никогда не нравились ни прикосновения, ни дыхание других людей!). В среднем инкубационный период составлял от двух до пяти дней – достаточно долгий срок, чтобы больной продолжал считать себя уцелевшим счастливчиком и активно заражал действительно здоровых неудачников. А затем наступала острая стадия, проходящая в два раза быстрее. В это время резко повышалась до критического уровня температура, начиналась и постепенно становилась кровавой рвота, появлялась сыпь и набухали гноем лимфатические железы. Ну, а дальше без вмешательства магии или вакцины (если говорить о мирах высокотехнологичных) почти всегда наступала смерть. И если судить по отношению местных к волшебству, хорошо, если со всего города останется хоть десяток уцелевших от морового недуга.

… И чего я не расспросил Ванессу, отчего ей так хотелось именно в Старканию, а не в Юрвенлэнд? Почему у меня ничего не ёкнуло, когда я услышал, что герцог Юрвен нетерпимо относится к магам? С какого прибамбаса я наивно посчитал, что он им просто налоги завышает?

Треклятье, как будто совсем не знал в какой паршивый мир свой нос сунул!

– Когда всё началось?

– Одиннадцать дней назад, – ответил капитан на вопрос Артура. – Может и раньше, но понятно стало именно тогда. Портной решил Энкайме всё состояние перед смертью завещать, а потому в его дом позвали жреца. Этот жрец и забил тревогу.

– Очень грустные вести.

– Но раз вы так удивились чуме, то у нас получилось не выпустить её?

– Да. В окрестностях слухи не гуляют.

– Видимо ещё и потому, что до Хлеборода всё произошло. Все по домам сидят.

– Слава Энкайме.

– Слава… И слава богине, что вы откликнулись на наш зов! С каждым днём всё больше и больше людей умирает.

– Я буду молиться за жителей Ниттера. Спасибо, что проводили. Я уже вижу храм и дальше сам управлюсь. У вас наверняка сейчас хватает тяжёлых забот.

– Благословите меня, святой Артур!

– Благословляю, сын мой.

В храм меня заботливо внесли на носилках. Я не стал мешать такой очаровательной добродетели жрецов, рассчитывая по итогу отыскать для себя и Элдри укромное местечко, из которого бы мы до конца трагедии стали выходить только за едой. Поэтому не особо и огорчился, пропустив разговор Артура с иерахоном – официальное звание главного жреца города. Достаточно было, что меня уложили на удобную постельку, накормили, напоили да наложили на лицо и гематомы на теле приятно пахнущие лекарственными травами повязки. Можно сказать, я почувствовал себя практически счастливым. Недовольство вызвало только то, что Элдри вывели из комнаты, когда меня принялись раздевать для профанского лечения, а потому я не знал, куда она запропастилась.

Стоит также заметить, что висящие на моей шее покорёженные часы заставили хромого горбатого лекаря всерьёз насторожиться. От моего внимания не ускользнул его полный беспокойства взгляд, а потому я буркнул: «Подарок». И, так как механизм мало походил как на принятые обереги, так и на какой-либо широко известный символ или руну, то покамест это объяснение всех устроило. Однако я сделал вывод, что следует как можно скорее убрать из поклажи вещи Ванессы. Скрывать в самой келье их, правда, было негде, но всегда ведь можно найти какой-нибудь подходящий закуток, да? А потому, когда меня оставили одного, пересиливая немощь тела, я поднялся и сложил в свою чёрную рубашку все опасные предметы. После чего спрятал узел под кровать и основательно задумался.

Мысли привели к тому, что по итогу я высунул голову за окно. Хмурым взглядом я смотрел с высоты четвёртого этажа на город, после внимательно вгляделся в каждую деталь храмового двора и только после всего этого лёг в постель. Теперь у меня имелось твёрдое знание куда перепрятать имущество.

Кому-то может показаться странным, что я так заботился о вещах, которые могли привести к негодованию жрецов Энкаймы. Не проще ли избавиться? Но тогда этот кто‑то забывает, что элементарно «выбросить каку» мне тоже некуда было. В моём родном мире не существовало мусоропроводов или канализации. Иначе, конечно, я бы смыл в унитаз некоторые из порошков, вот уж точно. Но без всего этого куда их девать? В милостиво оставленном мне ночном горшке их запросто приметит какой-либо непривередливый послушник, любящий сунуть нос как в любое чужое дерьмо, так и не в своё дело!

Лёжа на кровати, я сцепил пальцы в замок. Наконец-то у меня появилась уйма свободного времени, а потратить его на саморазвитие не получалось. Вдруг среди жрецов имеется маг веры? В виденных мною других мирах было множество орденов, выступающих против магии. И среди них такое было принято! Как же обойтись без собаки-нюхача?

Ужас, мне оставалось только бездеятельно ждать Элдри! Но девчонка куда-то откровенно запропастилась. Её не было больше двух часов, я я уже был готов начать бить тревогу, как вдруг услышал за окном детский смех.

Вновь превозмогая себя, я совершил очередной подвиг ради того, чтобы увидеть, как вредная герцогиня сражается на палках с мальчишкой, одетым в миниатюрное подобие рясы. Эти двое были примерно одного возраста, а потому с удовольствием прыгали, как кузнечики. При столкновении палки издавали громкие звонкие звуки. Азартные выкрики разносились на весь двор. Дети заигрались настолько, что выбежавшего останавливать непотребство жреца они просто-напросто не увидели и не услышали, пока тот не скорчился от случайного удара палкой по животу. Оба фехтовальщика тут же остановились. Элдри на пару секунд уставилась на страдающего из-за её оплошности мужчину, а затем опасливо заозиралась и, сталкиваясь со мной взглядом, испуганно сглотнула слюну. Я показал ей большой палец и ободряюще улыбнулся. Настроение стало прекрасным.

Никогда не любил людей. Но людей, не любящих магов, я откровенно недолюбливал больше.

Раздался гул массивного колокола. Четверо послушников, пока жрец отчитывал и уводил детей, открыли внутренние ворота и через них во двор стянулось девять человек в крайне странных нарядах, виденных мною лишь на какой-то древней гравюре. Абсолютно все части тел у них были закрыты мрачной одеждой, похожей на традиционную мантию Чёрного мага. Различие было небольшим. Вместо капюшона покрой предполагал высокий стоячий воротник, а само одеяние украшали, как спереди, так и сзади, огромные белые капли, вписанные в круги. Лица этих людей скрывали черные балаклавы и жуткие белоснежные маски, необычные по форме и виду – на месте вырезов для глаз закреплялись диски полупрозрачного зелёного стекла.

– Очаровательно, Эветта. Жаль, ты не видишь этих клоунов, – проговорил я вслух и прилёг на кровать с самым прескверным настроением.

По всему выходило, что жрецы не только молились за здравие, благоразумно накрепко закрыв все двери в храм, но и безрассудно пробовали заниматься врачеванием.

… Любопытно, они банально разрезали бубоны или всё же имели хоть какое-то действенное средство?

Глава 15

Больше двух суток меня никто не беспокоил. Несколько раз, правда, моё состояние заходил проверять горбатый жрец по имени Стефан. Ещё приносил еду один и тот же послушник. Но оба они были приятно молчаливы, быстро появлялись и не менее быстро уходили. Элдри, после того как получила от служителей Энкаймы за бой во дворе положенное занудное нравоучение, отныне никуда не выходила и тихонечко играла с медвежонком да деревянными фигурками в углу кельи. Так что я был спокоен и вполне доволен жизнью, покуда в комнатку не вошёл мужчина в новёхонькой рясе. Непроизвольно я даже присел на кровати. Было что-то настораживающее в его манере держаться. Что-то воинственное и крайне опасное. Интуиция верещала, что вскоре грядут большие неприятности.

– Я молящийся Рикард. Молящийся Стефан сказал, что ты быстро выздоравливаешь, юноша, но мне самому хотелось бы узнать про твоё здоровье.

– Насморк к сегодняшнему утру прошёл. Так что да, вполне хорошо. Теперь значительно легче дышать.

Отчего-то жрец улыбнулся, причём искренне, и довольно похлопал меня по плечу. Я никак не ожидал от него такой реакции, а потому замер в напряжении до тех пор, пока молящийся Рикард не произнёс:

– Ещё юнец, а поведение достойно настоящего мужчины! Синяков да шрамов только женщинам страшиться надо.

Фу, вот он о чём! Побои совсем не мешали мне жить, так как я умел ослаблять собственную чувствительность. Сделал то, чему так настойчиво не хотела учиться Ванесса, и позволил телу выздоравливать, не мешая мне занудными сигналами нервной системы. Но вот сопли… сопли действительно изводили! Как ни уменьшай чувствительность, а дышать как‑то надо.

– Смотрю, у тебя при себе меч. Ты воин?

– Нет.

– Тогда зачем оружие? – Рикард подошёл к прислонённым к стене ножнам и вытащил мой клинок. – Тем более такое отменное оружие?

«Двадцать шесть, двадцать пять, двадцать четыре», – начал я мысленный обратный отсчёт до начала взрыва – чужая рука не должна касаться меча мага, созданного по индивидуальному заказу в кузнях междумирья. Это элементарное правило из основ безопасности жизнедеятельности.

– В дороге всегда может понадобиться защитить себя.

– Похоже, оружие ковалось под человека твоей комплекции. Делали его именно для тебя?

Восемнадцать. Семнадцать.

– Да… Элдри, выйди.

– Зачем?

– Принеси мне воды.

Тринадцать. Двенадцать. Одиннадцать. Десять… Ушла.

– Хорошая девочка, – сказал Рикард и, уверенным движением вложив мой меч обратно в ножны, отпустил рукоять.

О, ещё поживём!

– Когда слушается.

– Дети часто создают проблемы, – понятливо кивнул головой жрец и наконец-то перешёл к делу. – Молящийся Стефан сказал, что у тебя при себе странный амулет. Покажешь?

– У меня нет никакого амулета.

– Что тогда хранишь у сердца?

– А, вы про это, сударь? – я вытащил из-под рубашки цепочку. – Это подарок, а не амулет.

– На вид очень необычная вещица, – Рикард приблизился и наклонился вперёд, рассматривая разбитые часы. Руки свои он к ним не стал тянуть. И хорошо. А то бы дотронулся ещё до моих, ставших ледяными. – Чей это подарок?

– Его мне подарила женщина.

– Как её звали?

– Не могу ответить. Я не спросил.

– Не спросил, но принял подарок? – жрец хмыкнул и скептически поднял брови.

– Мне это не показалось важным, но она была достаточно мила, чтобы мне захотелось сохранить память о ней.

– И когда это было? Где? Как?

– Она обозналась и поздоровалась со мной. Мы долго говорили, а потом она сделала подарок и ушла. Это было много лет назад, и после встречи с ней я побывал во многих других местах. Я не помню названия города, где мы встретились.

– Очень необычная вещь для случайного подарка. Её делал отличный мастер. Искуснейшая работа!

Самая обычная конвейерная.

– Я не лгу, сударь.

– А я и не говорю, что не верю твоим словам. Меня настораживает, что может делать в Юрвенлэнде такой человек, как ты.

– Эм-м?

О, Великая Тьма! Где я мог спалиться?

– Почему ты, на первый взгляд сущий бродяга, обладаешь вещами, достойными сокровищницы герцога? Меч, кулон, сапоги из кожи необычной выделки. А уж плащ!

– А что с плащом не так?

Непроизвольно я покосился на крючок, где висел обсуждаемый предмет. Последнее время, ради скромного облика, я носил его наизнанку. Не хотел привлекать внимания вышитыми серебром заклинаниями. И всё же, несмотря на то, что именно сейчас их было видно очень даже хорошо, выявить по ним магические свойства являлось непростой задачей. Прежде всего, аура волшебного плаща была тщательно сокрыта. Подобное необходимо, когда ты регулярно общаешься с кем-то уровня богов. Ни к чему им с первого взгляда определять, зачем тебе тот или иной аксессуар. А, во-вторых, чтобы сообразить, что аппликации не так просто так для красоты, нужно было как минимум понимать значение рун Тьмы. Так что я разыграл недоумение, пожал плечами и проговорил:

– Сударь, ну подумаешь узор?

– Узор не важен.

– Да?

– Я ни разу не видел такого переплетения нитей. Человеческие руки неспособны произвести нечто подобное, – Рикард пристально поглядел мне в глаза и процедил: – Кто ты и из какой страны?

– Из какой страны? Этот-то вопрос откуда!

Слова вырвались машинально. Я был шокирован тем, о чём меня спрашивали.

– Если бы ты был из Юрвенлэнда, то не обращался бы ко мне «сударь». Даже малолетние дети знают, что к именам жрецов Энкаймы добавляется слово «молящийся» и никакое другое.

Ясно. Понял.

– Я Морьяр, и я родом из Амейриса, – мрачно сознался я.

– Зачем ты пришёл в Юрвенлэнд?

– Найти родственников девочки, что со мной. По линии матери у неё здесь дед где‑то.

– Так ты хочешь сказать, что твоему желанию даже война и чума не помеха?

– Если бы так! Они определённо мешают мне.

Рикард задумчиво прикусил нижнюю губу и продолжил пялиться на меня. Я, в свою очередь, продолжил смотреть на него и взгляда не отводил, хотя неприятный холодок в очередной раз пробежал по моему хребту.

Стоило ли идти на такую откровенность? Не наговорил ли я лишнего?

– Ты во всём сказал правду, – наконец заключил жрец и, как мне показалось, не очень-то довольно. – Я хорошо чувствую ложь, но ты не лгал. Однако не сократил этим число моих вопросов.

– Тогда эта беседа будет долгой, – мои губы непроизвольно изогнулись в кислой улыбке.

– Нет, я более не служу дознавателем. Я молящийся и не более того, а потому, пока ты не нарушаешь заветы Энкаймы и не несёшь опасности для Юрвенлэнда, мне нет нужды раскрывать твои секреты.

– Это почему вы так уверены, что я не несу опасности для Юрвенлэнда?

Язык мой – враг мой, но заявление молящегося Рикарда меня оскорбило.

– Тогда бы ты не валялся трупом в храмовой келье.

Уел, гад!

– Морьяр, я принесла. Пей на здоровье.

Элдри протянула мне глиняную кружку, и я выпил содержимое до дна, хотя ощутимая примесь песка неприятно осела на языке.

Из дворовой лужи эта мелкая вредина черпала воду, что ли?

– Ты добрая девочка, – похвалил её Рикард и с лаской спросил. – Не расскажешь, где твои родители? Они заслуживают похвалы за такое хорошее воспитание.

Жрец мягко улыбнулся, и, замечу, его актёрская игра была великолепна. Я был уверен, что Элдри ничего не заподозрит. Однако она испуганно отшатнулась и поспешно взяла меня за руку.

– Так где твои родители, девочка?

– Мама умерла. А мой папа… Вот… Вот теперь мой папа. Он помогает мне найти дедушку.

Элдри задрожала и прижалась ко мне, как испуганный зверёныш.

Не знаю, какой вывод из её реакции сделал Рикард, но он потрепал девочку по волосам, пожелал мне скорейшего выздоровления и ушёл. Я тут же отцепил от своей руки детские пальцы и с искренним интересом спросил:

– Почему ты ему ответила именно так?

– Мама велела.

– Мама? – опешил я.

– Мама. Она сказала, что иначе этот человек убьёт меня.

– А ну-ка встань ровно!

Малышка послушно выпрямилась. Я прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на своих ощущениях, и провёл пальцами по контурам её тела. Однако никакого постороннего присутствия не почувствовал. Девочка была одна. Скорее всего, просто сработало её прозрение. Мне вот было удобно в таких случаях видеть, поэтому ко мне приходили видения… крайне редко приходили. С пророчествами у меня было туго! Но, если не отвлекаться на количество, то разницы, видения или слова, на самом деле нет. Возможно, у девочки был более развит слух, а к голосу Эветты она привыкла прислушиваться. Вот всё так и вышло.

Моё занятие прервал как сделанный вывод, так и детский шёпот:

– Что ты там щупаешь, Морьяр?

– Хочу выяснить, насколько из тебя дурь во все стороны лезет.

– Это ты так шутишь, да?

Голос Элдри звучал неуверенно, и она искренне обрадовалась, когда я подтвердил:

– Да. Обычно людям от юмора легче, а ты очень напряжена.

– А я на этот раз сразу поняла, что ты шутишь! – довольно воскликнула она, правда, тут же нахмурилась и сказала: – Только мне ни капельки не смешно.

– Если ты понимаешь, что кто-то шутит, то улыбайся, даже если тебе совсем невесело.

– Почему?

– Я заметил, что так у людей появляются друзья.

– А у тебя есть друзья?

– Мне общения с тобой хватает, – процедил я. – Ты же беспрестанно вопросы задаёшь!

– А разве это плохо, что я хочу что-то знать?

От необходимости отвечать на бесконечное любопытство меня спасло только появление горбатого Стефана. Сегодня он прихрамывал на некогда покалеченную ногу особенно сильно и, по сути, едва тащил своё тело. Зато его добродушное лицо отчего-то выглядело ещё добродушнее нежели раньше. Вероятно, предыдущий посетитель не так много гадостей смог обо мне рассказать.

– Я пришёл сюда по распоряжению молящегося Рикарда. Он сказал, что вы достаточно оправились, чтобы в ближайшие пару дней покинуть храм.

– Это обязательно? В городе с чумой сложно найти безопасное пристанище.

– Молитвы Энкайме охранят любого чистого сердцем. Истинно верующие всегда уверены в том, что болезнь обойдёт их стороной.

– Да ну? Даже гнойные чумные нарывы за прыщи посчитают, что ли? – не удержался я от язвительного вопроса и твёрдо сказал. – Мы останемся здесь. Думаю, из этой кельи богиня намного лучше услышит мои молитвы.

– Но… но это невозможно! В храме постоянно живут только жрецы, послушники и сироты.

– Я сирота.

– Маленькие сироты.

– Я могу встать на колени, – жрец так посмотрел на меня, что я изменил тактику. – А в качестве кого ещё можно продолжить временное пребывание здесь?

– Если вы здоровы, то это невоз… хм, хотя. Знаете, если вы готовы своим трудом помогать нам, то можете остаться здесь на более долгое время.

– Отлично, я готов. Что нужно?

– Вы же резчик по дереву? Верно? – спросил Стефан и выразительно поглядел на фигурки в углу, с которыми обычно играла Элдри. – Смогли бы вырезать небольшие статуи богини?

– Если у вас найдётся образец, то да.

– Замечательно. Просто замечательно! Глиняные статуэтки разошлись в первые дни, как градоправитель закрыл ворота и объявил о чуме. А желающих поселить в своем доме образ Энкаймы всё больше.