Читать книгу: «Бегущая от Тьмы», страница 7

Моя рука пытается отстраниться, когда сквозь трещины наваждения начинает пробиваться смущение. Но он перехватывает её раньше. Его пальцы обвивают мои, уже не позволяя сбежать так просто.

– Ты спас меня. Опять. И, боюсь, танцем мне больше не удастся отплатить, да?

Мой голос… он больше не звучал привычно. Он стал другим – ниже, насыщеннее, как будто сквозь него просачивалась сама Тьма, пропитанная лоском и мрачным пороком.

Впрочем, как и каждое моё движение. После Становления всё во мне дышало силой, которую я прежде даже не знала. Точно Тьма, убаюканная тишиной своей клетки, теперь медленно просыпался с жадным блеском в моих глазах, едва почуяв свободу.

Я не управляла ею – я утопала в ней, беспомощная в её волнах.

Данте же был той спокойной гаванью, что мне была нужна. Ведь тянуло к нему меня почти с жуткой безысходностью. И, кажется, маг более чем прекрасно осознавал это.

Стоило мне лишь податься ближе – на расстояние вдоха, – чтобы уловить знакомый аромат его кожи, как остатки разума рассыпались в прах, оставив только жажду.

Вот только нужен мне он был в тот момент так же сильно, как и я ему. Данте признаётся в этом нехотя, мрачным, хриплым шёпотом, который ревностно желал украсть ветер:

– У меня были свои корыстные цели. Я хотел тебя, а не танец.

Мой тихий, размеренный вдох. Такой же спокойный выдох, полный абсолютного принятия. Штиль снаружи. Ураган внутри. Пусть сердце в груди предательски заходилось в бешеном ритме сальсы. А я всё неотрывно смотрела в его полуночные глаза, оттенка цвета моей новой любви.

– Ну так забирай, – шёпотом, просьбой и приказом на выдохе произношу я, даже не задумываясь о своих словах.

Он улыбается, и, имея власть, он целует меня. А я безропотно падаю в эту бездну, уже тогда точно зная, что без страха смогу коснуться её дна.

Потому что руки его были каким-то извращённым орудием пыток, которому я сдаюсь без боя даже слишком рано. А жар его силы опаляет, почти обжигая так же страстно, как и огонь, которого я больше не боялась.

Мне нравилось гореть вместе с ним.

Оттого мой стон, его рык и неуемные чувства, змеёй пригретые внизу живота, сжирали любые мои трезвые мысли. Пальцы бездумно теряются в его синих волосах, а его ладони хватают меня за бёдра так, будто и сам он уже не был властен над собой. Мы падаем вместе на выстланную цветами землю, как жертвы собственных инстинктов.

Его прикосновения к бёдрам как скольжение шёлка по телу, как медленный яд. И, растекаясь по жилам, желание душит меня, доводит до дрожи. Уже тогда я точно знала: не вырвусь из его рук в эту мрачную ночь. Да и не хотела.

И именно это пугало больше всего.

Ведь куда страшнее были не его прикосновения, а моя собственная тяга к ним. А опаснее стали и всех проклятий была нежность его, которая слишком изящно жалила, разоружая меня и заставляя поднять свой белый флаг. И, глядя на него в тот миг сквозь полуопущенные, застланные пеленой желания ресницы, я видела в нём такого же монстра, каким являлась и я сама.

Вот только этот монстр был настолько созвучен моей душе, что, когда он наконец тянется к подолу моего платья, я лишь молча подаюсь навстречу, торопливо помогая в ответ стянуть с его плеч рубашку.

И из груди вырывается сдавленный стон, будто весь мой мир в этот миг вспыхивает и разлетается на осколки, чтобы тут же раствориться во всепоглощающей Тьме. Шелест крон ивы и песни цикад на фоне скрыли это вежливо и тактично. При этом, кто из нас был на той поляне хищником, а кто жертвой, было совсем не ясно.

Всё становится неважным для меня в этот миг. Ибо на деле рычала и изгибалась на излом теперь именно я, словно в том ритме безумия заключалось всё моё проклятое существование.

И, если бы это сплетение тел было партией в шахматы, я бы позволила ему играть мной как фигурой, позволяя любую рокировку, любое движение. Его ход конём – жаркий поцелуй в шею. А я впервые не стремилась к победе, готовая проиграть эту игру с одним громким стоном.

Он замер на моих губах, так и не сорвавшись. Однако последовавший взрыв в ночи, казалось, обязан был уничтожить весь мир. Но Данте предусмотрительно, жадно обвивает меня в ответ крепче, глуша и впитывая в себя каждую каплю моей силы до последней.

Мне оставалось лишь мгновение, чтобы вдохнуть его запах, уткнувшись в грудь, словно в спасительное укрытие, и на ощупь найти себя в этом слепом сплетении жара, Тьмы и дрожащего удовольствия.

Только моя голова всё равно невольно поворачивается к ночному лесу, чьё безмолвие всегда хранило чьи-то тайны. И я прислушиваюсь к нему, пытаясь понять, что мешает мне и дальше так сладко забываться в тёплых руках.

Ведь Данте всё ещё мурлычет что-то мне на ухо, неспешно целует шею, словно хочет зажечь во мне новый пожар, но… меня уже тревожит иной.

Тот, что пляшет на горизонте, в чёрной глотке ночи.

– Огонь. Там… Там деревня горит!

С этим осознанием внутри меня что-то обрывается. Страсть обугливается в одно мгновение, превращаясь в пепел. А я отстраняюсь от мага не телом, а всей душой, становясь льдом, застывшим в разгорающемся пламени.

И то, что секунду назад казалось счастливым финалом, оборачивается хлёсткой пощёчиной реальности, в которой больше не оставалось места нам обоим.