Читать книгу: «Хозяйка темного эльфа», страница 3

Глава 5

Элай принял меня в библиотеке, которая заменяла ему рабочий кабинет. Обстановка в ней была на редкость чинной, учитывая обычные пристрастия принца. Никаких тебе кальянов и курильниц, ровные ряды книжных полок, аккуратно выставленные по порядку томики. Ненавязчиво пахло благовониями и небольшими лимонными деревьями, которые расставили в кадках по нескольким библиотечным комнатам, аркадой переходящим одна в другую.

Принц сидел в дальнем, самом просторном зале в окружении стеллажей. Свежий воздух из сада проходил через ажурную деревянную оконную решетку и создавал прохладу. На столе лежало несколько книг – поэзия, разумеется. Одну из них Элай задумчиво читал, закинув ногу на ногу.

Сегодня он выглядел приличнее – под шелковым кафтаном виднелась белая рубашка, хотя и расстегнутая на груди. Из-под небрежно повязанного простого белого тюрбана торчали непослушные темные волосы. При всей любви к роскоши Элай был на редкость равнодушен к вычурной одежде – одна из немногих черт, которые мне в нем нравились.

Услышав шаги, он отложил книгу. На красивом лице появилась улыбка.

– Леди Мелевин, какая приятная неожиданность!

Я изогнулась в поклоне.

– Спасибо, что согласились меня принять, ваше высочество.

Он приподнял бровь и красноречиво огляделся. Зал был пуст, если не считать двух стражников на входе и замершего у дальней стены слуги.

– Ведь ко мне так много посетителей… – насмешливо заметил Элай. – Кажется, все, кто мог сегодня составить мне компанию, отсыпаются после вчерашней вечеринки.

А горожане попроще давно уже поняли, что если и обращаться во дворец, то не к принцу. Он все равно не занимался делами провинции.

– К слову о вчерашнем вечере, ваше высочество, – осторожно начала я. – Вино и правда лилось рекой, а дым кальянов кружил голову даже тем, кто к ним не прикасался. Возможно, и я стала его невольной жертвой. В знак того, как высоко я ценю дружбу с вами, мне бы хотелось вернуть вам кое-что, что принадлежит вам.

Я протянула небольшой свиток, тот самый, на котором Элай вчера бодро и явно не подумав о последствиях расписался в том, что одно из его поместий переходит к победителю в игре.

К моему удивлению, принц несколько мгновений озадаченно смотрел на бумагу, как будто не понимал, что это, и наконец встрепенулся.

– Ах да! Иллех Громовержец, я так напился, что уже и забыл, как и на чем составил для Мирале проклятую расписку. Благодарю вас, леди Мелевин, – он даже встал из-за стола и подошел ко мне, чтобы взять свиток у меня из рук. Неожиданно Элай перехватил мою ладонь и легко ее поцеловал. – Это очень мило с вашей стороны.

Пальцы у принца были мягкими и нежными, а прикосновение губ – едва ощутимым.

– Любопытно, что раба-дроу вы решили оставить себе, а поместье вернули, – тихо произнес Элай, не сводя с меня пристального взгляда больших миндалевидных глаз, будто подведенных сурьмой.

У меня похолодело внутри. Я надеялась, что принц, уставший от игрушки, обрадуется поместью и забудет об Аштаре. Но когда с драконами все шло в точности по плану?

– Прошу прощения, ваше высочество, – я с ложной стыдливостью потупилась. – Не поймите неправильно. Раб-дроу – редкость даже на границе с Берзаном, что уж говорить о нашей глуши? Они все так горды, что убивают себя, как только появляется возможность. Аштар – исключение, и тот, кто им владеет, немного выделяется среди знати. Вы особа королевской крови, дракон, вы и так выше всех нас. А мое скромное положение…

– Не кокетничайте, леди Мелевин, – Элай вздохнул и выпрямился. – Вы и сами редкая жемчужина среди провинциального бисера. Даже не столько из-за внешности.

Его рука скользнула по моим волосам. Их пшеничный оттенок в самом деле нечасто встречался в Сенавии. Моя бабка была родом с Севера, и белизна ее кожи, светлота локонов перешли по наследству ко мне. Ниса и Диса, наоборот, обе родились темноволосыми, как и вся другая наша родня.

– А из-за чего же? – с наигранной наивностью спросила я.

Принц чему-то улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и кивнул на свиток с распиской.

– Достоинство, разумеется. Вы не коршун в отличие от большинства аристократов.

– Благодарю за похвалу, ваше высочество, – я снова слегка поклонилась.

– И тот факт, что вы женщина, – добавил он совсем другим тоном. – Хотя законы разрешают женщинам владеть землей и распоряжаться имуществом, немногие из них решаются стать главой рода и управлять делами. Еще меньше тех, кто достигает в этом успеха. Это вы редкость, Мелевин.

– Вы здесь достаточно давно, чтобы знать мою историю, – уклончиво ответила я, не желая принимать такой комплимент. – Я встала во главе рода не потому, что этого хотела, а потому что осталась единственной, кто мог это сделать.

– У вас есть племянница – это раз, – напомнил Элай.

– Она была несовершеннолетней, когда убили нашу семью. Я обучаю ее, но она пока не готова взять бразды правления на себя.

– Вы могли выйти замуж – два, – непререкаемым тоном произнес он, по-прежнему нависая надо мной.

Я заставила себя улыбнуться. Проклятый дракон… Не такой уж он дурак, каким хочет казаться.

– Могла, ваше высочество. Только вот в чем загвоздка: убийцы моих родителей и братьев так и не были найдены. Вдруг бы я вышла замуж за того, кто причастен к их смерти?

Я медленно, но смело подняла голову и посмотрела принцу в глаза. Тот несколько мгновений выдерживал мой взгляд, затем усмехнулся.

– Что ж, ваша правда – Аштар никак не мог в этом участвовать. Если память меня не подводит, в тот момент он успешно давал отпор моему светлейшему брату у границ Берзана. И я могу понять ваш выбор. Внешность у него необычная, женщины, как я слышал, считают его привлекательным на свой лад. Некоторые внешне благопристойные дамы даже одалживали у меня его на время ради телесных утех…

Теперь мои щеки вспыхнули уже безо всякого притворства.

– Ваше высочество! Как вы могли обо мне так подумать!

Он рассмеялся.

– О, как только я не думаю о вас! Вы же красивая женщина, леди Мелевин. К тому же одинокая. А учитывая, что вы справляетесь с управлением владениями не хуже многих мужчин, наверное, и аппетиты у вас соответствующие.

Я криво улыбнулась. К сожалению, моего воображения хватало на то, чтобы представить, как именно обо мне думает принц.

– Вы ошибаетесь, – коротко ответила я.

Элай опять засмеялся, но затем резко посерьезнел. От такой быстрой перемены в его настроении у меня прошлись мурашки по спине.

– К демонам все это. Забирайте его, и знать не хочу, для чего, как и зачем его будут использовать. Сдохнет или вы его перепродадите кому-то еще – да хоть в зверинец отправьте. Теперь это ваша собственность и ваша забота.

Он тяжело сел за стол, снова закинул ногу на ногу, подхватил брошенную книгу и уставился в нее. Почему-то мне казалось, что принц не читает, а лишь делает вид.

Что-то здесь было не так.

– Ваше высочество, – мягко произнесла я, – если вы хотите получить темного эльфа обратно…

Это предложение шло вразрез с приказами Хведера. Если вдруг Элай согласится, у меня появятся серьезные проблемы с хелсарретскими магами, а они, судя по обмолвкам северянина, и так были мной не очень-то довольны. Однако я решила рискнуть. Интуиция подсказывала, что принц откажется.

Так и случилось.

– Нет. Надоел он мне, – Элай равнодушно перелистнул страницу. – Ублюдка вообще давно следовало убить по-тихому. Даже имя его слышать отныне не хочу.

Его настроение со всей очевидностью испортилось. Дальше угнетать дракона было опасно – в таком состоянии ему могло взбрести в голову что угодно. Я молча поклонилась, чтобы ненароком не вызвать его гнева, и вообще стараясь привлекать поменьше внимания, и развернулась к выходу.

Я успела сделать два или три шага, когда принц, задумчиво отстукивающий ногтем по столу незнакомый ритм, позвал:

– Леди Мелевин.

– Да, ваше высочество? – я повернулась.

Он склонил голову набок. В глазах, переливающихся золотом, плескалась тьма.

– Когда мой предок король Надим двести лет назад завоевал Сенавию, он решил сохранить ваш обычай, по которому женщинам давалось гораздо больше свободы и прав, чем у нас на родине. Возможно, вы не слышали, но там ни одна женщина, кроме дракониц, не может стать главой рода. В Сенавии привыкли считать, что Надим не хотел допустить возмущений аристократии и потонуть в дрязгах, которые обязательно возникли бы из-за раздела земель. Знаете, в чем правда?

– В чем? – покорно спросила я, понимая, что от меня ждут этого вопроса.

– В том, – сказал Элай, пристально глядя на меня, – что такие женщины возбуждают.

Ничего не ответив, я еще раз поклонилась и вышла из библиотеки.

Глава 6

Домой я вернулась поздно и сразу легла спать, а на следующий день рано утром уехала на одну из плантаций.

Кофе в Сенавии рос только в Тайезе – нашей провинции – благодаря одновременной близости моря и гор. Хотя мои плантации занимали не так много места, зерна расходились по всей стране и попадали даже на королевскую кухню. Доход они приносили существенный, причем не только в золоте. В городе было всего три кофейни, и две из них принадлежали мне. Чтобы выпить чашку горького ароматного напитка, который придавал бодрости весь день, туда захаживал весь цвет местной аристократии, зачастую при этом обсуждая между собой личные дела. Все, что требовалось, это держать уши раскрытыми, и жизнь становилась значительно легче, а деловые партнеры – гораздо сговорчивее.

Поэтому запускать плантации было никак нельзя, но и возвращалась я оттуда вымотанная до предела. Солнце уже садилось, когда я устроилась в садике внутреннего двора с большим кубком холодного шербета, чтобы немного отдохнуть перед сном и полистать книгу.

Это был тот самый поэт, которого так увлеченно читал Элай в нашу встречу. Я запомнила название книги и отправила слуг поискать ее в городе. Поэт, как выяснилось, имел некоторую популярность, и уже сегодня томик лежал у меня.

Чтиво оказалось своеобразным, по крайней мере в этом сборнике. Может быть, он написал что-то еще, более достойное, но я видела перед собой лишь груду посредственной любовной лирики. Еще и в основном на одну тему – герой потерял возлюбленную и теперь страдал на все лады, мечтая о том, как уйдет следом за ней, как это будет красиво и так далее, и тому подобное.

Не долистав до середины, я с раздражением отбросила книжку.

Чушь. В смерти нет ничего красивого, философского и прочего, о чем так любят живописать поэты. Наверное, у них это и получается настолько притягательно, потому что они, не видевшие смерти, пишут для тех, кто тоже ее не видел.

Я в их число не входила. И мне казалось странным, что Элая могла заинтересовать подобная дребедень. В былые времена он ходил вместе со старшим братом в военные походы. Да и написал бы он даже лучше, хоть и не особенно талантлив. Может, заметил популярность стишков и захотел проверить, что же в них такого?

Убрав книжку, я обнаружила, что рядом мнется управляющий.

– Еще шербета? – голосом слаще самого напитка спросил он.

– Лучше сразу говори, в чем дело, – посоветовала я, чувствуя себя слишком уставшей, чтобы играть в обычные игры.

– Новый раб, госпожа… Его помыли, одели и выделили ему комнату еще вчера.

– Комнату? – переспросила я.

Вроде бы я ни о чем таком не распоряжалась. Аштар – необычный раб, но личная комната – это чересчур хорошо для кого-то, кто носит ошейник. Как бы не поползли ненужные слухи.

– Простите, госпожа. Это не то чтобы нарочно вышло. Никто из других слуг не захотел, чтобы к ним подселили дроу. Они… они боятся спать, когда он рядом, – промямлил Кидат.

Пальцы сами выстукали ритм по подлокотнику широкого кресла. Тук-тук, тук, тук-тук… Где же я его слышала? Вспомнить не получалось.

– Ладно, пусть будет комната, – неохотно согласилась я. Тревожить весь дом из-за одного дроу тоже плохо. – Что-то еще?

– Вы не распорядились насчет того, чем ему заниматься, пока он не в мастерской.

– И что? – не поняла я. – Ты не смог найти ему дело? В доме еще десяток рабов. Ты же как-то управляешься с другими.

– Они люди, госпожа! – Кидат виновато склонился. – Они совсем иначе себя ведут, с ними и говорить проще. А этот… Он опять сел, сидит второй день на одном месте и даже не шевелится. Повторяет, как попугай, что он ваш раб, что никаких приказов вы ему не отдавали и что он не сдвинется, пока вы что-нибудь не прикажете.

Я в изумлении наблюдала за управляющим. Уж кем-кем, а дураком или слабаком он не был и всегда сам решал такие проблемы. Более того, первые полгода после смерти моих родителей, пока я возвращалась домой из Хелсаррета и пыталась разобраться в ведении хозяйства, им управлял, по сути, один Кидат. И делал это замечательно, поэтому я никогда не боялась оставить все на него.

– Последний раб, которого мы купили… Забыла, как его, – я рассеянно помахала рукой, – который сейчас на дальней плантации. Он тоже был упрямцем, и ты его быстро построил. Что сейчас не так?

– Тому, предыдущему, было достаточно пригрозить. А этому… – Кидат поднял на меня страдальческий взгляд. – Госпожа, ну какой из генерала темных эльфов раб? Он так смотрит в ответ, что сердце в пятки ухает. Его все боятся. Даже стражники.

– Днем темные эльфы слабы.

– А ночью-то нет, – резонно возразил он.

Я вздохнула. Ланона Чудотворица, ну почему только одно то, что перед ними не человек, приводит этих лоботрясов в ступор? В Сенавии не только люди живут, пусть нас и больше всего! На кой тогда в поместье вообще нужна стража?

Надо будет разогнать всех к демонам. Правда, как бы потом не выяснилось, что новые стражники еще хуже.

– Приведи раба ко мне.

Через минуту Аштар стоял передо мной.

Ему подобрали приличную одежду: свободные темные штаны, светлую тунику, подпоясанную кушаком. Рукава Аштар закатал, оставив открытыми по-мужски крепкие предплечья. Их покрывала целая сеть старых шрамов. Следы от порезов так тесно ложились друг к другу, словно загадочные иероглифы, вычерченные прямо на коже.

Просторный наряд на деле лишь подчеркивал узкие бедра и широкие плечи дроу. Он расставил ноги и сцепил ладони на животе, по-прежнему держа взгляд устремленным в землю. Это была поза не раба, а воина, который пытается убедить себя в том, что он раб, но еще не забыл, что способен за пару мгновений изрубить всех вокруг на куски.

Мне опять стало не по себе. Я вернулась к мыслям о стражниках и решила, что ну их, пусть остаются.

– Вы звали, госпожа, – Аштар почтительно поклонился.

Как интересно – склонялся он, а крохотной и слабой себя чувствовала я.

– Говорят, ты выказываешь неповиновение.

– Простите, – в его голосе зазвучало недоумение. – Как я могу не повиноваться приказам, если мне их не отдавали?

– Кидат – управляющий в этом доме. Не сомневаюсь, что тебе прекрасно известно, что это значит. Пока меня нет, ты должен подчиняться ему.

– А если он отдаст приказы, которые будут противоречить вашим? Или я пойму, что они могут вам навредить?

Я поджала губы.

– Ты насмехаешься надо мной?

– Прошу прощения, госпожа, – он низко склонился, в голосе появились виноватые интонации. – Быть рабом для меня в новинку. Я не вполне понимаю, как это устроено у сенавийцев.

– Ты уже целый год раб, – напомнила я.

– Полгода я был пленником и содержался в темнице. И всего полгода назад стал рабом его высочества принца Элая вей-Амрана.

Аштар поправил меня так вежливо, будто говорил мне: «У вас опечатка в этом слове, перепишите, пожалуйста», и будто его не пытали в это время всеми мыслимыми способами.

– И что, ты не подчинялся управляющему принца?

– Его высочество Элай имел на это твердое мнение: я обязан исполнять только его приказы, чтобы никто другой не мог использовать меня в своих интересах. Так он и сказал, – по-прежнему очень вежливо произнес дроу.

Хм. Вообще-то в этом был смысл.

– У меня другие правила, – отмахнулась я, решив не углубляться в споры. – Отныне ты будешь подчиняться мне и Кидату, если его требования не противоречат моим. Размышлять о том, кому и как они могут навредить, не твоя задача.

– Да, госпожа. Теперь мне все понятно.

Идеальнейшая покорность.

«Все-таки насмехается», – подумала я.

Он молчал, все еще склонив голову. Следовало бы отправить его в комнату и предоставить разбираться с ним Кидату, но чем дольше я смотрела на мужчину, чей вид и слова категорически не сочетались друг с другом, тем яснее понимала, что мне придется им заняться самой. Управляющий прав – передо мной кто угодно, но точно не обычный раб.

– Почему ты выбрал книжную мастерскую? – наконец заговорила я. – Мы далеко от Берзана, но легенды о тебе долетали даже сюда. Ты великий воин. Почему не попросил дать тебе оружие?

– Зачем, госпожа?

Гад.

– Чтобы охранять плантацию, например, – мрачно ответила я.

– Мне для этого не нужно оружие. Меня и так все боятся, – спокойно, без капли превосходства сказал он.

Этого не отнимешь…

– Сядь.

Я указала ему на место напротив своего кресла и, поколебавшись, кинула туда одну из мягких подушек, на которых сидела сама. Я сделала это даже не столько из-за просьбы Хведера, сколько потому, что мне самой претило усаживать кого-то на холодный камень, раб передо мной или нет.

– Принесите письменные принадлежности для Аштара, – приказала я слугам, затем обратилась к нему: – Прежде чем отправить тебя работать в книжную мастерскую, я должна понимать, что и насколько хорошо ты умеешь. Моя мастерская очень скромна по сравнению с другими в городе, но любого, кто работает в таком месте, все равно окружающие начинают уважать.

– Даже раба? – спросил дроу.

По его тону было невозможно понять, насмехается ли он снова или нет. Я решила, что лучше буду выглядеть дурой, втолковывая взрослому мужчине элементарные вещи, чем истеричной злыдней, которая ищет в каждом слове попытку ее оскорбить.

– Не знаю, как с этим обстоят дела в Берзане, а у нас даже раб может стать уважаемым человеком и в конце концов получить свободу, – пояснила я. – Особенно те, кто умеет читать и писать. Хорошее образование получают только аристократы, жрецы и те, у кого хватает заплатить за обучение в одной из школ. А это, как ты наверняка уже сам догадался, зачастую дети либо аристократов, либо жрецов. Соответственно, если в книжной мастерской будет работать грубый, необразованный человек, это плохо скажется на ее репутации. Даже если он всего лишь подносит иллюстратору краски или подметает пол.

Аштар молчал, опустив голову. Внезапно я поняла, отчего мне с ним так не по себе. Не только из-за его явной физической силы, но и из-за того что он не хочет смотреть в глаза. Прячет их. Оттого и создается впечатление, что эльф либо лжет, либо издевается.

– Вы хотите понять, достоин ли я такой милости, как работа в мастерской, – утвердительно произнес он.

– Да. Ты будешь привлекать внимание, Аштар. А следовательно, и я, как твоя хозяйка. Все, что ты сделаешь, отразится на мне.

Он опять помолчал, затем повернул голову, посмотрел на книгу, которую я положила рядом с собой на сиденье, и вдруг продекламировал:

– В том не любовь, кто буйством не томим,

В том хворостинок отсырелых дым.

Любовь – костер, пылающий, бессонный…

Влюбленный ранен. Он – неисцелим!¹

Голос у него был поставлен очень хорошо, мог звучать громко и твердо, когда требовалось. Я поймала себя на том, что одобрительно киваю, хотя от полководца сложно было бы ожидать невнятной тихой речи.

Скорпионий хвост! Оказалось легко забыть о том, кто перед тобой, когда Аштар так покорно себя ведет. Может, на то он и рассчитывает?

– Что это за стихи? – спросила я.

– Человека по имени Хилайят, который написал эту книгу, – дроу указал на томик на моих коленях. – Он умер около ста лет назад. Сборник стихов – единственное наследие, которое он оставил.

Вспомнив дурацкие четверостишия, я поморщилась.

– Жаль. Ему было бы лучше заняться чем-нибудь другим.

– Он нашел отклик в сердцах сенавийцев, – мягко возразил Аштар. – Его стихи переписывают даже спустя век, это любимый поэт его высочества Элая.

– И что же такого особенного в его произведениях, по-твоему?

– Он воспевает краткость человеческого века и призывает ценить такие радости, как любовь, потому что они длятся всего миг, но согревают сердце целую вечность.

Я покачала головой. Ничего подобного я там не увидела.

– Это твое мнение или принца Элая?

– Мое.

– Его высочество, вероятно, думает точно так же? – усмехнулась я.

– Возможно. Его высочество никогда мне об этом не говорил.

– Тогда за что же, по-твоему, он любит этого поэта?

– За то, что его стихи – это зеркало, в котором его высочество видит себя.

Я нахмурилась. То ли я чего-то не знаю об Элае, то ли мне опять мастерски дурят голову.

Слуга тем временем принес несколько листков бумаги и чернильницу с гусиным пером, которые положил перед Аштаром.

– Умеешь писать на нашем языке? – спросила я.

– Немного.

– Покажи.

– Что мне написать, госпожа?

– Что хочешь.

Он подвинул лист к себе и откупорил чернильницу. Я следила за его движениями – точными, четкими. У эльфа были длинные пальцы, благодаря которым руки казались изящными, но крепкие запястья свидетельствовали о том, что принадлежат воину. Я задержалась на них глазами и вздрогнула. По плечам будто прошелся холодный северный ветер.

В Хелсаррете обучали не только магии, но и вполне земным наукам. Медицине в том числе. Шрамы на руках и пальцах Аштара выглядели так, словно их много раз целенаправленно ломали, сращивали, а затем ломали вновь.

Такого можно было добиться только с помощью колдовства. Ходили слухи, что среди королевских палачей и правда есть маг. Конечно, в полном смысле слова его так нельзя было назвать – обучение в Хелсаррете он не окончил, иначе я бы знала об этом. Однако и крохи дара можно отточить до такой степени, чтобы стать в чем-то мастером. Говорили, этот палач платит цену особым образом – он истязает жертв, затем забирает их боль на себя, чтобы исцелить, и получает от этого извращенное удовольствие.

Сложно было представить, сколько этот урод работал над Аштаром. Может быть, все те полгода, что его держали в темнице.

Сердце сжалось от жалости. Дроу убил захватчиков, которые пришли в его страну. Так сделал бы любой, кому дороги его родина и народ. Аштара на самом деле истязали не за то, что он убил вражеских военачальников, а за то, что он поднял руку на драконов.

Он не заслужил страданий, которые ему причинили. Как и моя семья ничем не заслужила того, что их всех перерезали.

Хотя прошло два года, эмоции по-прежнему накатывали волной, грозя захлестнуть по голову. Я глубоко вдохнула, стараясь сдержать их. Сейчас не время и не место для горьких воспоминаний.

Аштар истолковал мой вздох по-своему.

– Вам не нравится, что я пишу, госпожа?

Прочистив горло, я попыталась сосредоточиться на движениях пера. На удивление дроу водил им по бумаге твердо, многократно изломанные руки не дрожали и выписывали ровные, четкие буквы без клякс. Почерку недоставало красоты, но это мелочь – к работе переписчика раба и так не допустят, по крайней мере не сразу после приема в мастерскую. А что за текст появлялся на желтоватой бумаге…

Сначала я подумала, что это очередное пошлое стихотворение из той книжки, затем поняла, что нет – рифмы и слоги не складывались. Щеки стали разгораться, хотя на сад уже опускалась вечерняя прохлада.

Эльф писал быстро, глаз выхватывал только отдельные словосочетания. Золотые кудри, губы словно лепестки мака, шея белее и изящнее лебединой, расцветающие под полупрозрачным шелком платья бутоны сос… Что?!

Я в ужасе бросила взгляд на собственную грудь. Платье было белым, никак не полупрозрачным и совершенно приличным – ничегошеньки под ним не просвечивалось.

– Ты что такое пишешь?! – возмутилась я.

– Простите, госпожа, – рука эльфа замерла. – Мне показалось, вы читаете с интересом.

– Нет! Да как ты вообще посмел!

Сердце колотилось, как будто… как будто… У меня даже сравнение не получалось подобрать от негодования.

– Еще раз нижайше прошу прощения. У нас в Берзане принято без страха и стыда восхищаться красотой, если видишь ее в вещи или в живом существе.

– Ты сейчас не в Берзане! Не делай так больше. Здесь тебе за такое могут глаза выколоть.

– Вы так не поступите, – тихо, но совершенно спокойно произнес проклятый эльф.

– Это почему?

– Если всем выколоть глаза, кто будет восхищаться вашей красотой?

– Тебе могут отрубить руки, которые написали похабство!

– Похабство? – плечи Аштара поникли. Он расстроенно посмотрел в собственный текст. – Я старался, чтобы это было красиво, но война всегда удавалась мне гораздо лучше, чем поэзия…

– Ты меня вообще слышишь?

– Конечно, госпожа. Вы говорили, что мне могут отрубить руки. Но так вы тоже не поступите.

– Да почему, демоны бы тебя побрали!

– Потому что кто тогда будет вас ласкать и писать стихи в вашу честь?

– Ну язык-то тебе точно отрежут! – в сердцах бросила я. – Слишком он уж длинный.

– Вообще-то некоторые женщины считают это достоинством, главное – умело им владеть…

– Хватит! – не вытерпев, я вскочила с кресла. – Мне надоели твои издевки. Возвращайся в свою комнату и не выходи оттуда, пока не скажут!

– Я ни в коем случае не пытался издеваться над вами. Все мои слова были искренними. Но с радостью сделаю все, что вы пожелаете, – Аштар еще ниже склонил голову и так, не разгибаясь, встал на ноги.

Длинные волосы занавесью падали ему на лицо, но я могла бы поклясться, что он улыбается. Затем дроу развернулся и сам, не дожидаясь занервничавшей стражи, скрылся в галерее первого этажа.

Я опустилась в кресло и тут же со сдавленным ругательством подскочила обратно – забытая книжка впилась острым углом в бедро. Да что ж такое! Я швырнула злосчастный томик на землю и только после этого снова устроилась на широком сиденье, забравшись туда с ногами.

Вспышка немного помогла. Сердце медленно усмиряло яростный бег. Я могла бы успокоиться и быстрее, но рядом все еще стояли слуги. При них не хотелось практиковать дыхательные упражнения, освоенные в Хелсаррете. Пусть думают, что меня вывел из себя наглый дроу.

Так оно и было, но не совсем. К возмущению примешивалась досада на саму себя – я-то считала, что научилась лучше контролировать себя. Впрочем, на меня еще в пустынной обители сетовали из-за моей импульсивности, а если не научиться владеть собой, настоящим магом не стать. Такое себе достижение – после стольких лет обучения и тяжелых испытаний остаться трюкачом, который способен лишь подменять карты в ладжине, и то не уверен, сработает это или нет…

На магов я тоже злилась, а вернее, на Хведера. Теперь с этим дроу я повязана надолго. Хочу того или нет, придется терпеть. Да и Аштар оказался далеко не сломленным рабом, послушной собачкой, каким его выставлял Элай. Мне бы обрадоваться, что задача стала легче – не надо заново вылеплять из комка грязи генерала, внушающего ужас врагам. Но интуиция, которую в Хелсаррете мне все же значительно натренировали, подсказывала: как бы не оказалось прямо наоборот – что задача только усложнилась, потому что у дроу со всей очевидностью есть на все собственное мнение. Его не подчинишь, пытками секрет, по уверению Хведера, тоже не вытянешь. Ну и что остается?

Сбоку тенью возник склоненный Кидат с кубком свежего, прохладного шербета. Очень вовремя. Я с благодарностью приняла его и сделала глоток.

– Этот раб… – начал управляющий и робко предложил: – Может, перепродать его? Пусть кто-нибудь другой с ним мучается.

Я отпила еще, раздумывая, не приложить ли холодное серебро кубка к продолжающим полыхать щекам.

– Нет. Не сейчас, – поправилась я. – Он достался мне бесплатно, а приобретение это важное. Надо дождаться, пока за него не предложат достаточно высокую цену.

– Разумно, госпожа, – одобрил Кидат, но бросил в ту сторону, куда ушел Аштар, обеспокоенный взгляд.

Мысль управляющего читалась вполне явственно: как бы не вышло, что мы настрадаемся от дроу гораздо больше, чем потом выручим за его продажу.

Я обвела садик взглядом. Слуги убирали письменные принадлежности, солнце скрылось, и внутренний двор, закрытый с четырех сторон стенами дома, заливало сумерками. Как будто бы чего-то не хватало, но чего, я никак не могла сообразить.

– А где Ниса? – спохватилась я.

– С Дисой. Читает ей вслух, – подсказал Кидат.

Я успокоилась, хотя это было немного странно. Племянница обладала еще более лихим нравом, чем я. И если меня обтесали в Хелсаррете, смирили и закалили характер, то Ниса такой школы нигде не прошла и потому оставалась в свои восемнадцать капризной девчонкой. Которая к тому же изо всех сил старалась не дать мне покоя из-за собственных амбиций. А тут гляньте-ка, тише воды, ниже травы, еще и сестрой наконец-то занялась. Неужели испугалась дроу?

«Это подождет до завтра», – вздохнула я, вспомнив, что еще надо перебрать учетные книги с плантации, сделала последний глоток и направилась в дом.