Лигориум

Ксанна попыталась приподняться.

– А ну! – раздался сердитый шепот. – Сиди тихо!

Снова послышалось бренчание – Советники рыскали по тупику, негромко переговариваясь. Минута, две, пять, десять – они обшаривали каждый угол. Ксанна лежала, не шевелясь, рядом слышалось чье-то сопение. Наконец, Советники снова поравнялись с лавкой, потом бренчание стало удаляться. Минуту спустя спаситель Ксанны заговорил:

– Совсем дурная? Бродишь одна в такое время! А мне спасай тебя. На Шушу вон наступила.

Раздался скрип, и доски, загораживавшие свет, немного отодвинулись. Сощурившись, Ксанна увидела мальчика лет десяти-двенадцати – худого, чумазого и очень сердитого. На руках у него сидела такая же тощая и грязная кошка.

– Еда у тебя хоть есть? – требовательно спросил мальчик. Ксанна покачала головой.

– Эх, никакого от тебя проку!

– Зачем ты мне помог? – спросила Ксанна, поднимаясь с пола. Мальчик вытаращил глаза.

– То есть, как это, зачем?

– У меня нет денег. Мне нечего тебе дать.

– Почему ты думаешь, что мне от тебя что-то нужно?

Ксанна внимательно посмотрела на него.

– Потому что люди ничего не делают просто так.

Мальчик резко поднялся. Кошка с визгом слетела с его рук и унеслась в темноту.

– Я пожалел тебя, дура. Знаешь, что такое Залы Советников? Тебя изнасиловали и убили бы, ты этого хотела? Тогда иди, догони их.

– Откуда ты все это знаешь?

– Оттуда. Днем они ходят в караул и берут простолюдинов. Тем более простых девиц. Тем более тех, кто ошивается по закоулкам.

– Спасибо, – сказала Ксанна. – Как твое имя?

– Какая разница? – хмуро спросил он. Потом прибавил: – Можешь звать меня Тук.

– Тук, я признательна тебе за спасение. Жаль, нечем тебя отблагодарить.

Мальчик снова уставился на нее.

– Говоришь как благородная. А ну-ка, покажи лицо! – он подошел ближе и бесцеремонно потянулся к капюшону Ксанны. Та попятилась и уперлась в стену.

– Не хочешь, значит, – Тук задумчиво потер лицо, – точно благородная. Ладно, твое дело. Я не спрашиваю тебя, ты меня, идет?

Ксанне ничего не оставалось, как согласиться. После этого Тук замолчал и уселся на пыльное сиденье возле стены. Ксанна подумала было вылезти, но разгуливающие по городу Советники ее пугали. Лучше дождаться ночи, решила она, и стала осматриваться. Свет от сдвинутых досок падал на неровный каменный пол, застеленный какими-то тряпками. В углу валялись остатки когда-то роскошного покрывала. Остальную часть подвала Ксанна разглядеть не могла, только слышала какое-то шуршание. Она перевела взгляд на Тука – мальчик демонстративно не смотрел на нее.

– Скажи, маль… Тук, ночью в городе безопасно?

Он помолчал.

– Тут никогда не бывает безопасно.

– А патрули есть?

– Как же без них.

– Советники?

– Не, эти днем ходят. Ночью городская стража.

– Почему же Советники ходят днем?

– Ты нездешняя, – он не спрашивал, утверждал, – но знаешь о Советниках. Значит, бывала здесь. И хочешь идти ночью. Куда?

Умен, подумала Ксанна. Уж поумнее некоторых неосторожных Ойей. И может выдать. Наверное, Раэль убил бы его. Ксанна бросила взгляд на худенькие плечи, взглянула в большие серые глаза. Нет. Она не сможет.

Тук продолжал смотреть на нее, вопросительно подняв брови. Будь что будет, решила Ксанна.

– Тук, мне нужно выбраться из города в Темный Лес. Не спрашивай, я не отвечу, зачем.

Они очень долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, Тук сказал:

– Я могу помочь тебе. Мне известно, когда ходят Советники, какие улочки патрулирует стража. Я проведу тебя.

– Зачем тебе это, Тук?

– Ты странная. Но вроде ничего, – просто ответил он. И, помолчав, добавил: – Мне кажется, ты хорошая. И бежишь от чего-то плохого. Я тоже бегу.

– От чего?

Новый знакомый предпочел проигнорировать вопрос.

– Подождем ночи, потом пойдем. Плохо без еды, конечно. У меня только пара лепешек и яблоко – одному-то мало.

– Мне не нужно, спасибо, – поспешно пробормотала Ксанна. Мальчик, не слушая ее, полез в темноту. Через минуту он вернулся с двумя сероватыми лепешками и большим желтым яблоком. Не слушая вялых протестов порядком изголодавшейся девушки, Тук протянул ей лепешку. Та была слегка черствой, но после недельного поедания корений показалась Ксанне удивительно вкусной. Покончив с лепешкой, Ксанна обнаружила возле себя неровную половинку яблока. Вторую, деловито причмокивая, ел Тук.

– Так, еды у нас больше нет, – проглотив последний кусок, вздохнул мальчик. – Ну да ладно, раздобудем, – сказав это, Тук прикрыл глаза, облокотился о стену и замолчал.

Доев, Ксанна облюбовала запримеченное ранее покрывало в самом углу подвала. Она сразу решила, что не сомкнет глаз и будет наблюдать за странным соседом. Вот только усядется поудобнее… В следующий, как ей показалось, момент, Тук тряс ее за плечо.

– Вставай, нам пора. Да проснись же ты.

Ксанна открыла глаза… и ничего не изменилось. Постепенно предметы, подсвеченные слабым лунным сиянием, стали обретать очертания. Она увидела склонившуюся над ней маленькую тень.

– Наконец-то, – прошептал Тук. – Ну ты и спать. Пойдем.

Они подошли к проему.

– Я первый, вылезай сразу за мной, и не шуми, – Тук полез наверх, но не успел высунуться и наполовину, как сзади раздался визг. Что-то темное метнулось мимо Ксанны и повисло на ногах мальчика.

– Шуша! – Тук слез и прижал к себе облезлую кошку. – Ну что ты, глупая, я вернусь через пару дней. Я недавно видел тут пару крыс – голодной не останешься!

Кошка, как показалось Ксанне, укоризненно на него посмотрела, бесшумно спрыгнула и унеслась в темноту подвала. Тук секунду глядел ей вслед, затем подтянулся и на этот раз окончательно вылез. Ксанна поспешила за ним.

***

Они крались уже несколько часов, когда Тук внезапно вжался в стену ближайшего дома и поднес палец к губам. Это была одна из улочек недалеко от Темной площади. Здесь, в основном, торговали рыбой, и гнилостный запах не рассеивался даже ночью. Послышались голоса. Ксанна понадеялась было на ночных гуляк, но тут же вспомнила, что в Темном городе ночью не ошиваются даже самые смелые. Значит, стража. Она прижалась к стене рядом с Туком. Голоса звучали все ближе. Наконец, стражники поравнялись с улочкой, на которой прятались Ксанна и Тук.

– Кажись, я слышал какой-то звук! – донесся до Ксанны грубый голос. Она увидела отсвет факелов в начале улочки и несколько смутных фигур. Ксанна сильнее вжалась в стену.

– Да нет там никого, Дэйр.

Свет приблизился – стражник пытался осветить всю улицу.

– Это крысы.

– Нет же, я точно слышал!

– Ты точно слышал крыс. Пошли, ребята, – улочка начала погружаться в темноту. Рядом с Ксанной тихонько выдохнул Тук.

Они немного постояли, затем Тук коснулся ее руки и пошел вперед. Мальчик ничего не сказал, и Ксанна была ему благодарна. Это она нашумела, споткнувшись и едва не упав. Подумать только, маленький горожанин крадется тише, чем Ойя-воительница! Вот тебе и могущественные нелюди, с горечью подумала Ксанна.

Все детство девушка провела в водах Безмолвия, пробудивших ее. Маленькую Ойю постоянно окружали мудрые, величественные сестры. Движения их были неторопливыми и плавными, тихие голоса напоминали журчание ручьев, лики дышали умиротворенностью. Ее наставнице Вивианне было больше трехсот лет, поэтому даже самые шальные проделки юной Ксанны не выводили Ойю из равновесия. Однако когда Ксанна предпочла боевые умения мудрости Ойей, многие были недовольны.

– Ксанна, юная сестра, – увещевала ее Вивианна, когда растрепанная, вся в царапинах Ойя возвращалась из Темного леса, – ты Ойя. Твой удел – мудрость. Оставь войны нашим братьям.

– Ну и что, что я Ойя! – вскидывалась Ксанна. – А как же Лианна? А Динна и Миена? А Ойи в Западном лесу?

– Немногие выбирают путь войны. Это их путь, и никто не вправе препятствовать им. Но никто, никто до тебя, Ксанна, не принимал подобное решение, будучи одиннадцатилетней.

– Какая разница, сколько мне лет, Вивианна?

– Ты можешь передумать. Ты передумаешь. Но обратного пути не будет. Война и мудрость несовместимы.

Кажется, тогда Ксанна выпалила, что не хочет через триста лет превратиться в скучную мумию, и убежала. С тех пор ее никто не трогал, а заботам Вивианны поручили другую, только что пробудившуюся Ойю.

Чем старше и мудрее была Ойя, тем большего единения с водой она достигала. Верховные Ойи могли поднять реку из берегов и управлять ею, так что, людские легенды в чем-то не врали. Одного горожане не могли понять – Верховная Ойя не станет пользоваться своей силой. Слишком далеки мудрые дочери Безмолвных от подобных разборок. Те же Ойи, кто, воюя, оберегал своих сестер и с удовольствием направил бы подобную мощь против людей – вот парадокс, – силы такой не имели. Порой Ксанне казалось, что всесильная природа создает собственный баланс, не давая одним своим детям уничтожить других. С другой стороны, для Арвов такого исключения не существовало – все как один были первоклассными солдатами.

Тук тихонько позвал ее, и Ксанна отвлеклась от раздумий.

– Мы на Мышиной улочке, – прошептал мальчик, – тут недалеко до Темной площади. Нужно переждать, днем пойдем через площадь.

– Как днем? – удивилась Ксанна. – А как же Советники?

– В два часа на площади будет казнь, – объяснил Тук. – Народу соберется уйма, на нас никто не обратит внимания. Прямо с площади по Улице можно минут за пятнадцать выйти на Слепой тупик – там есть, где спрятаться до темноты.

– Но почему мы не можем идти сейчас?

– Ночью на площади много стражников. Придется идти в обход. Скоро рассветет, мы точно не успеем.

Ксанна вздохнула, поняв, что добираться к Арвам было легче.

– Постой, – вдруг подумала она, – а почему мы начали путь ночью тогда?

В темноте она плохо видела лицо Тука, но он, кажется, смутился.

– Ну… я не подумал…, – вдруг его тон изменился. – Короче, так получилось. В общем, дальше пойдем днем, слишком большой шанс, что попадемся.

– Спрячемся где-нибудь.

– Я знаю там только одно укрытие, – мигом ощерился мальчишка, – и это Слепой тупик. А до него мы дойти не успеем. Но можем остаться здесь, прижаться к стене и молиться всем Защитникам, чтобы нас не заметили.

– Слушай, – зашептала Ксанна, – ты только что предлагал спрятаться где-то здесь. И тут же говоришь, что не знаешь, где укрыться, кроме Слепого тупика. Давай останемся тут. Переждем в этом укрытии, заодно и придумаем, как ночью мимо стражи пройти.

Тук посмотрел на нее и вдруг улыбнулся.

– Если леди настаивает, – елейным тоном заговорил он, – мы спрячемся и переждем здесь. Прошу за мной.

Ксанна поразилась произошедшей в нем перемене. Тук выпрямился и гордой неторопливой походкой пошел вглубь Мышиной улочки. Похоже, он забыл про осторожность. Ксанна заспешила за мальчиком.

Пройдя несколько десятков метров, Тук остановился. Ксанна внимательно осмотрела ближайший домик в поисках притаившейся лазейки. Ничего. Она растерянно уставилась на Тука.

– Где же укрытие?

Вместо ответа спутник указал на щель между двумя домами.

– Лезь, – коротко приказал он.

Ксанна молча проследила за рукой. Да, прятаться здесь больше половины суток было невозможно. Даже если их не заметят, провести часов пятнадцать в таком положении…

Вздохнув, Ксанна начала протискиваться в щель. Затем Тук махнул ей рукой, и девушка остановилась. Мальчик пролез вслед за ней – ему это далось проще – и отодвинул от стены какую-то плоскую деревяшку. Заслонив ею проход, он придвинулся к Ойе. Та стояла, едва дыша – настолько узким было расстояние между домами.

– Ну что, останемся здесь, переждем спокойно, придумаем что-нибудь в этой располагающей обстановке? – миролюбиво улыбаясь, предложил Тук.

Вот сорванец, подумала Ксанна, и, насколько могла, покачала головой.

***

К тому времени как по Мышиной потянулись люди, хотя времени прошло немного, у Ксанны занемели все конечности, а в руки вонзилось заноз десять. Тук, напротив, выглядел бодро и тихонько насвистывал какую-то мелодию. Когда звук шагов на улице стал особенно густым, Тук прекратил свистеть и сказал:

– Когда я выйду, подожди немного и быстро вылезай. Иди направо, толпа уже плотная, тебя не заметят. И отряхни одежду по дороге.

Проинструктировав ее, мальчик юркнул к началу прохода, в мгновение ока отодвинул деревяшку и исчез.

Ксанна протиснулась к выходу. Людей было довольно много, и она беспрепятственно влилась в толпу. Заметив впереди Тука, Ойя двинулась вперед, не выпуская его из виду. Горожане оживленно обсуждали предстоящую казнь. Как поняла Ксанна, должны были казнить фрейлину леди Карен, жены лорда Фирзы. Молодая и до неприличия красивая девушка обвинялась в покушении на жизнь жены лорда Фирзы и мятеже. Опальная фрейлина была третьей по счету благородной, казненной за этот месяц. Горожане, похоже, не очень верили в то, что кто-то покушался на жену Фирзы – леди Карен.

– Небось, Фирза покусился на честь этой вертихвостки, – сказала идущая впереди торговка, поправляя сальную от грязи косынку. Ее попутчица громко рассмеялась.

– Если бы я была похожа на облезлую свинью, сама подложила бы моему Хиггу другую бабенку.

Идущий впереди толстый стражник обернулся.

– Ну-ну, кто тут наговаривает на светлейшего лорда и его почтенную супругу?

Горожане притихли и уже молча продолжали свой путь.

Тем временем они вышли на площадь. Все пространство вокруг было забито людьми. На площадь выходили окна самых знатных семей города – из них уже высовывались дамы, разодетые в шелка. Тук остановился в нескольких шагах от Ксанны. Та протиснулась вперед и, встав у мальчика за спиной, слегка коснулась его. Тук чуть повернул голову и еле слышно прошептал:

– Пойдем прямо тут. Иди сзади, к плахе не подходи. Остановлюсь – становись за мной, как сейчас.

И Тук пошел сквозь толпу, иногда вытягивая шею, будто ищет место получше. Ксанна осторожно последовала за ним.

Вокруг царила суета. Люди толпились, ругались, дрались и давили друг друга. Стражники периодически разнимали их, а иногда и сами принимали участие в склоках. Путники почти дошли до конца площади, когда Тук внезапно остановился. Тут же зазвонил колокол. Ксанна обернулась и посмотрела на место казни. Она различила пеструю фигуру глашатая, разворачивавшего длинный свиток. Тук поднялся на цыпочки и оперся о Ксанну, чтобы лучше видеть.

Два стражника в тяжелых доспехах вывели на помост фрейлину. Платье на той было в клочья изодрано, лица Ксанна не разглядела. Приглядевшись, она заметила у старого собора, верхушку которого венчали исполинские фигуры Защитников, небольшое возвышение. На неком подобии трона сидел невысокий худой мужчина, облаченный в темно-золотую мантию. По правую руку от него восседала особа поистине устрашающих размеров. Даже издалека были заметны перекатывающиеся под пышным зеленым платьем складки жира. Огромный красный рот леди Карен то и дело расплывался в мерзкой улыбке. Чуть ниже расположились придворные. Всю эту компанию окружало плотное кольцо стражников в металлических доспехах, ярко блестевших на солнце.

– Послушай, – произнесла Ксанна, слегка отклонившись, чтобы Тук ее слышал, – а где дворец Фирзы? Разве не на площади?

– Конечно, нет, – тихо усмехнулся мальчик, – этот слизняк боится даже собственной тени. Его владения находятся почти на самом юге города. С одной стороны – рвы, с другой – Залы Советников. И, конечно, куча стражи. Фирза, по-моему, только на казни и вылезает из своей норы.

Пока Тук рассказывал, высокий палач в красной балаклаве успел подняться на помост вслед за стражниками. Толпа возбужденно загудела.

– Внимайте! – заголосил глашатай, отчасти перекрывая возрастающий гул. – Сегодня состоится справедливый суд над предательницей, осквернительницей чести благородных, подлой змеей, пригретой на груди благочестивой и милосердной леди Карен, образцом добронравия, милости, благодушия…

Палач, подошедший сзади, легонько ткнул глашатая под ребра. Тот дернулся, но далее читал исключительно по свитку.

– Фрейлина леди Карен, Низа из рода Пирров, обвиняется в преступлении против леди Карен из рода Маркрен, жены правителя Темного города, лорда Фирзы Мудрого из рода Шорреев! Горожане, слово которых не подвергается сомнению, являлись очевидцами попытки жестокого отравления благородной леди Карен!

– Такую тушу попробуй отрави, – шепнула впереди стоящая женщина своей соседке. Обе мрачно ухмыльнулись.

Глашатай между тем продолжал.

– Также Низа из рода Пирров, по показаниям благородных горожан, являлась организатором мятежа против достойного лорда Фирзы и была…, – тут глашатай сделал паузу, обвел глазами толпу и проревел, – и была замечена в связях с нелюдями!

Повисло гробовое молчание. Торговки больше не шептались, пьяницы перестали драться, даже маленькие дети замерли, вслушиваясь. Ксанна внимательно смотрела на стоящих рядом горожан. Никто больше не усмехался и, похоже, не подвергал слова глашатая сомнению. Ненависть, отвращение и страх – вот что читалось в каждом лице. Обернувшись, Ойя взглянула на Тука, по-прежнему опиравшегося на ее плечо. Тот насмешливо посмотрел на Ксанну и негромко сказал:

– Ну, раз приплели этих, будет интересно.

– Неужели они поверили в эту чушь? – так же тихо спросила Ксанна. Толпа, отмерев, начала гудеть с утроенной силой. Послышались выкрики «Сжечь ее заживо!» и «На колесо шлюху!».

Тук ухмыльнулся.

– Одно упоминание про говорящие полена, и горожане забывают, что такое здравый смысл.

В висках застучало, руки вдруг стали ватными.

– Арвы не полена! – забывшись, выкрикнула Ксанна. Тук внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Этот взгляд слегка отрезвил Ойю. Великие воды, нельзя же быть такой глупой! Ее могли услышать в толпе!

Не успела Ксанна в полной мере предаться самобичеванию, как глашатай снова ожил.

– На допросах предательница полностью признала свою вину! – он вновь остановился, ожидая, пока толпа затихнет. Затем, откашлявшись, продолжил. – Низа из рода Пирров, ты будешь казнена через отсечение головы!

Толпа забурлила. Наказание явно казалось ей слишком мягким. Ксанна сощурилась и посмотрела на девушку. Вроде бы та плакала.

Глашатай попытался утихомирить горожан, но не тут-то было. Люди орали, выли и пытались залезть на плаху, чтобы самолично покарать мятежницу. Вдруг все стихло – поднялся лорд Фирза. Он неторопливо проследовал до помоста – стражники окружали лорда плотным кольцом – взошел на него, воздел руки к небу и заговорил. Словно в противовес тщедушному телосложению, голос лорда был сильным, глубоким.

– Люди Темного города! Сегодня мы казним предательницу! Она водила дружбу с теми, кто противен нам, кто опасен и жесток – с нелюдями!

Толпа вновь заголосила. Стражники, выстроившиеся полукругом перед лордом, угрожающе подняли копья. Фирза заговорил громче.

– Но мы – мы с вами не такие, как наш враг! Мы – люди из плоти и крови, а не отродья Ужаса! Нам не должно быть чуждо милосердие к оступившимся, какими бы ужасными ни были их злодеяния. Уймите свой гнев! Позвольте несчастной умереть!

Произнеся это, Фирза, по-прежнему в окружении стражи, вернулся к леди Карен. Горожане затихли.

Низу из рода Пирров схватили за руки и поволокли к месту казни. Девушка не сопротивлялась. Ксанне показалось, что она вот-вот лишится чувств.

Несчастную фрейлину положили на плаху. Палач поднял тяжелый кованый топор, немного постоял, примеряясь, и с размаху опустил его на обреченную. Раздался истошный крик, затем хрип и стон. Глашатай, удовлетворенно потерев руки, прочистил горло и обратился к толпе.

– Палач приносит извинения за столь неожиданный и досадный промах. Как мы видим, вместо того, чтобы отрубить Низе из рода Пирров голову, многоуважаемый палач по недоразумению отсек предательнице руку. Будем надеяться, во второй раз все сложится удачно.

Удачно все не складывалось еще три раза. Наконец, изрубленная вдоль и поперек Низа из рода Пирров потеряла сознание, и под вой и улюлюканье толпы палач отрубил ей голову.

– Люди, – грустно подытожил Тук за спиной ошарашенной Ксанны. – Пойдем, нам пора.

Та не могла сдвинуться с места. Тук цепко схватил ее за кисть и потащил за собой. Ксанна шла, как во сне. Чудовищная, беспричинная жестокость, предваренная лживыми речами Фирзы, ошеломила ее.

Тук протащил девушку к Улице и почти сразу свернул направо, все время оглядываясь. Улочки, которые они пересекали, были все как одна пустынны – никто не захотел пропускать казнь. Сзади послышался нарастающий гул – представление окончилось, люди возвращались к своим делам. Тук выпустил Ксанну.

– Придется немного пробежать. Сможешь сама?

Та кивнула, и Тук побежал, почти задевая стены домов. Они сворачивали несчетное количество раз, и с каждым поворотом сердце билось все чаще. Наконец, Тук свернул в особенно грязную и захламленную улочку. На угловом доме было выцарапано «Слепой ту». Тук проходил мимо одинаковых домов и лавок, поочередно заглядывая в них. Вскоре он нашел то, что искал – маленькую хибару, окна которой были забиты досками. Опустившись на корточки, Тук отодвинул пару ящиков, за которыми скрывалась прислоненная к стене деревяшка. Сняв ее, мальчик открыл небольшой лаз. Ойя, не задумываясь, пролезла в него. Она упала в подвал, как две капли воды похожий на их прежнее убежище. Голые стены, каменный пол, какие-то старые тряпки. Разве что кошки не было. Или Ксанна просто ее не видит?

Закончив возиться снаружи, Тук залез в подвал. Он придвинул деревяшку почти вплотную, и теперь только узкая полоска света падала на пол.

Они уселись на разбросанное тряпье.

– Ну? – требовательно спросил Тук.

– Что ну? – удивилась Ксанна.

– Кто ты?

Она в растерянности уставилась на мальчика.

– Кажется, мы договорились…

– Это было до того, как ты призналась в любви к деревяшкам. Вот-вот, именно так ты и посмотрела на меня на площади. Не сжимай так кулаки, кровить будет.

Ксанна свирепо уставилась на Тука. Ярость, клокотавшая внутри, искала выход.

– Ты из этих, да?

Она молчала, едва сдерживаясь.

– Хотя нет, – водя рукой по холодному камню, протянул Тук. – Будь ты деревяшкой, не выдала бы себя так легко. Они же не такие тугодумы?

Ксанна не заметила, как вскочила на ноги. В следующий момент Тук полетел на землю. Ударив его, Ксанна тут же пожалела о содеянном. Она бросилась к мальчику, но тот оттолкнул ее.

– Прости, прости меня! Я не хотела!

– Как же, не хотела, – он поднялся. В полутемном подвале кровь на губах казалась черной. – Не надо, не трогай меня. Зря я вообще помочь тебе решил. Дурак.

Она ударила ребенка. Любой из братьев только похвалил бы ее, да и сестрам было бы наплевать на человека. Но не ей. Неприятный холодок разлился по груди. Ксанна посмотрела на Тука. Тот сопел, утирая губу. Она сделала шаг.

– Не подходи! – огрызнулся Тук.

– Тук, я Ойя.

– Кто?

– Ты не знаешь, как мы зовемся?

– Ойя, Ойя… – забормотал Тук, нахмурившись. – Что-то слышал, погоди… – вдруг он изменился в лице. – Ты…, ты… – мальчик попятился, хватая ртом воздух.

– Не бойся меня, прошу. Тебе рассказывали неправду про мой народ. Я не причиню зла.

Тук молчал. Молчал так долго, что Ксанна отчаялась. Глупая была идея, как, впрочем, все, что она делала в последнее время. Что ж, ждать больше нет смысла, нужно убираться отсюда. Ксанна развернулась и молча отодвинула заслон. Она почти вылезла из подвала, когда сзади раздалось:

– Стой.

Сердце екнуло. Девушка вернула деревяшку на место и оглянулась. Тук смотрел на нее, и в глазах больше не было страха – лишь интерес.

– Расскажи мне. Я хочу знать.

– Я… я не могу рассказать тебе о нас.

– Тогда расскажи о себе.

– Тук…

– Я не Тук, – он внезапно выпрямился и с расстановкой произнес: – Я Терри из рода Куиннов, четвертый этого имени, старший сын вассала лорда Фирзы из рода Шорреев, наследник дома Куиннов и заброшенного поместья в Красных Скалах. Четыре месяца и несколько дней назад я сбежал из дома, сразу же после того, как мой отец – Горий из рода Куиннов, убил мою мать у меня на глазах. С тех пор я скрываюсь в городе. Меня искали и месяц назад якобы нашли мертвого. Если меня поймают… – он помедлил, – отец убьет меня. Или я неожиданно воскресну. Тогда уже он не спустит с меня глаз. И я не знаю, что хуже. Вот, – мальчик сел и посмотрел на Ксанну. – Я был честен с тобой. Теперь твоя очередь.

Ксанна была поражена. Значит, он благородный! Ее неожиданный спутник жил лучше многих жителей города, имея вдоволь пищи и развлечений. Лишения и невзгоды для него в новинку. Но мальчик сносит все без единой жалобы. Никогда еще Ойя не встречала настолько отважного человека.

– Я жду, – поторопил ее Тук.

Ни одна из ее сестер, ни один из Арвов никогда не доверились бы обычному человеку. Скорее расстались бы с жизнью. Но этот мальчик… Он – самое необычное, что видела Ксанна за все время общения с людьми. К тому же, Тук помог ей. Рисковал собственной жизнью, чтобы провести незнакомку через город. И ни разу не спросил, зачем. Он заслуживает правды, и Ксанна скажет ему все. Даже если этот поступок станет последней ее глупостью.

– Терри… – начала она.

– Зови меня Тук, – перебил тот, – Терри умер месяц назад.

– Хорошо, Тук. Я Ойя. Ты ведь знаешь, кто мы такие?

– Отец рассказывал. Только он редко называл вас так. Обычно…

– Да, вы зовете нас нелюдями.

– Но это не так?

– Нет, не так. Хотя… я не знаю точно. Может, отчасти… Мои мудрые сестры, возможно, ответили бы тебе.

– Чем вы от нас отличаетесь? Что умеете? – жадно спросил Тук.

– Не так много, как вы себе представляете, – горько усмехнулась Ксанна. – Мы есть вода. Арвы – земля. Это наши истинные воплощения. Мы рождаемся в них, происходим из них.

– Не очень-то понятно… А правда, что вы обладаете огромной силой? – в глазах Тука светилось первобытное любопытство. Ксанна укоризненно посмотрела на него.

– Тук, мы не всесильны. Иначе…

– Что, что иначе? Иначе вы бы давно нас уничтожили, так? – он мигом утратил интерес, взгляд стал жестким, колючим.

– Ты неправ, – мягко сказала Ксанна. – Пока люди не знали о нас, мы жили в мире. Твои братья и сестры хотят нашей смерти. Они жестоки и кровожадны настолько, насколько мы никогда не будем.

– Значит, вы нас не убиваете?

И снова Ксанна не смогла солгать.

– Нам приходится, Тук. Мы делаем это не из мести. Мы хотим выжить, – она невольно повторила слова Мириэна.

– А что, если мы тоже хотим выжить? – вскинулся Тук.

– Мы не трогали вас.

Ксанна почувствовала, что начинает оправдываться. Но в этом ведь нет нужды – во всем виноваты люди.

Ведь так? По крайней мере, так ее учили…

– Понимаешь, – стряхнув с себя сомнения, вновь заговорила Ойя, – если бы о нас не стало известно…

– Как? Как люди узнали о вас?

– Не уследили за молодым Арвом. Он убежал из леса, встретил горожан… И воплотился у тех на глазах.

– Неужели так бывает? – после долгого молчания спросил Тук. – Вы ничего не делали, но мы считаем вас врагами.

– Люди не принимают то, что непохоже на них. Они считают нас порождением Ужаса.

– Но разве вы не можете все объяснить? Устроить собрание или что-то вроде…

– Опомнись, Тук! – сорвалась на крик Ксанна. – Думаешь, вы можете что-то понять?! Пару часов назад казнили молодую фрейлину – только за то, что она была красивее, чем жена Фирзы! И просто убить им показалось мало! Ты слышал город? Слышал, как выла толпа? Людям это нравится, – жестко закончила она.

Тук молчал, опустив голову. Затем тихо спросил:

– Вы убьете всех?

– Что?

– Отец рассказывал, что те, которые из деревьев, очень сильные. Против одного такого не выстоит дюжина лучших наших солдат. Даже сарамские скорпионы с ними не справляются. А вы… – он посмотрел на Ксанну. Та слабо улыбнулась.

– Наша сила в мудрости. Если говорить буквально – чтобы поднять со дна реку, нужно прожить не одну сотню лет.

– Вы незаметные. Это правда? Вы растворяетесь в воде и совсем невидны. Можете быть где и когда угодно…

– Это почти правда. Заметить нас все же можно. И мы не подкрадываемся по ночам.

– Почему?

– Тук, – Ксанна покачала головой, – воины – Арвы. Не мы. Мои сестры слабы физически. Большинство из них столетия своей жизни проводят в месте, породившем их.

– Что же они там делают?

– Честно сказать, не знаю. Размышляют о вечном, набираются сил… которые никогда не используют.

– Ты не такая, – медленно произнес Тук после минутной паузы. – Ты сильная. Не похоже, что… размышляешь, уж извини. И ты тут.

– Я выбрала другой путь. Братья многому меня научили. Но многое и утеряно навсегда.

– Братья? Какие браться? А… Голова идет кругом, – вздохнул мальчик, ерзая на старых тряпках.

– Ты хорошо держишься. Ведешь себя так, будто не испугался.

– Я не боюсь тебя, – протянул он. – Твоих… твоих сородичей, наверное, боюсь. Но не тебя.

Ксанна улыбнулась.

– А… а что ты чувствуешь, когда становишься… ну, водой?

– Этого я тебе не скажу, Тук, прости.

– Ладно.

Они замолчали. Разговор больше не клеился.

– Устал я немного, – наконец, сказал Тук. – Может, поспим?

– Дельная мысль.

Из глубины подвала Тук притащил ворох сыроватого тряпья. На нем они с Ксанной и улеглись. Во второй раз Ойя подумала о том, что спать нельзя. Но усталость взяла верх, и Ксанна закрыла глаза. Уже засыпая, она услышала:

– Я до сих пор не знаю твоего имени.

– Ксанна. Меня зовут Ксанна, – пробормотала девушка.

– Красивое имя. Ты правда Ксанна, или как я Тук?

Собираясь ответить, Ксанна провалилась в сон.

***

Когда она проснулась, солнце уже зашло. Вскоре глаза привыкли к темноте, и Ксанна заметила неясную фигурку напротив.

– Когда ты встал? – спросила Ойя.

– Давно, наверное, пару часов назад. Есть хочется.

– Да, и мне тоже.

– Ты ешь?

Ксанна улыбнулась.

– Тебе, что, память отшибло? Забыл про лепешки?

– Точно. А ты только… обычную еду ешь?

– Тук, я, кажется, говорила, что мало чем от тебя отличаюсь.

– Ну да, – фыркнул тот, – я обожаю прыгать в бокал с вином и исчезать там. Каждый день так делаю.

Его язвительность уже порядком утомила Ойю. Однако, поразмыслив, она решила, что игнорировать насмешки гораздо удобнее, нежели ввязываться в перепалку. Поэтому, сделав над собой усилие, Ксанна почти скучающим тоном произнесла:

– Вообще-то, я не смогу воплотиться в вине.

– Почему это?

– Моя стихия – вода.

– Но в вине она тоже есть.

– Если бы все было так просто, мы…

– Дай, угадаю, – перебил ее Тук, – вы бы давно от нас избавились и вволю плескались в лужах.

Он не мог видеть выражение лица Ксанны, поэтому спокойно продолжил:

– А вы бывали в морях? Что за ними?

– Лишь сильнейшие Ойи способны на такие путешествия. А они…

– Да-да, им нет дела ни до чего, кроме загадок мироздания. И что, ты ни разу не была в море?

– Только в Водах Безмолвия, пробудивших меня.

– А где вы там живете? Прямо в воде?

– Ни одна Ойя не может вечно быть в воде.

– Даже самая мудрая?

– Даже самая мудрая. Ты собрался замучить меня вопросами?