Мизгирь

Дизайнер обложки Мария Дубинина

© Елена Воздвиженская, 2022

© Мария Дубинина, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-9912-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все права защищены законом об авторском праве. Никакая часть электронной и печатной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет, на любой из платформ, озвучивание текста, а также частное и публичное использование текста без письменного разрешения владельца авторских прав.

Мизгирь

Глава 1

– И чего мы там забыли в этой, как её? – я посмотрел на друга, мучительно припоминая название деревни, которое так и вертелось у меня на языке.

– Мизгирёвка, – ответил Влад, не глядя на меня, и со старанием отмечая маршрут на бумажной карте, что лежала у него на коленях.

– Название-то ещё какое, – фыркнул я, – Мизгирёвка. Откуда оно, интересно, взялось?

– Люди тамошние поклонялись какому-то Мизгирю, – сказал Влад, – Вроде как божеством он у них был.

– Не слышал про такого, – нахмурился я.

– Да это вроде паука кто-то.

Я фыркнул:

– Серьёзно? Ну надо же, поклоняться пауку! А ты откуда узнал про эту Мизги… Мирги… Тьфу.

– Про Мизгирёвку рассказал мне коллега мой по цеху, Анатолий Александрович, Саныч по-простому, так мы его все зовём, лет шестьдесят ему. Мы недавно с мужиками день рождения отмечали, дача, баня, шашлыки. И вот Саныч мне на уши и присел, завёл разговор про то, про сё, и после про детство своё принялся рассказывать да про ту самую Мизгирёвку.

В той деревне жила когда-то его прабабка. А он сам в детстве там часто гостил, пока она жива была. Рассказывал про устои их, про уклад. При нём уже, конечно, не было такого открытого поклонения божеству. Времена были не те, тогда и в Бога не верили, не то что в пауков. Но это только внешне. На самом же деле все обряды, переданные от предков, свято соблюдались в Мизгирёвке, тщательно скрываясь от советской власти.

– И что это были за обряды? – спросил я.

– Разные. Мизгирь этот был у них духом домашнего очага, благополучия в доме. Убить в избе паука, хоть самого маленького, считалось у них самым страшным грехом. Полагалось, что после того удача уйдёт из твоего дома на семь лет. Мало того, пауков принято было подкармливать. Им в специальном месте в избе, навроде красного угла, оставляли пищу. Если пища исчезала, значит дух благоволил к жителям дома, ну а нет, так значит прогневили они чем-то его.

– Мда, – ответил я, – И это всё?

– Ну почему всё? – сказал Влад, – Много было разных обычаев. Вот, к примеру, когда ребёнок рождался, то вторым крёстным ему непременно паука звали. Для девочки крёстную выбирали среди женщин, а мальчику из мужчин, ну а вторым крёстным был паук. То есть как в крёстные, это уж я выразился так, а был там конечно свой какой-то обряд вроде нашего крещения. Посвящение новорожденного этому самому Мизгирю.

– Интересно, – протянул я, – Какая только ересь не придёт людям в головы.

– Когда хоронили кого-то, – продолжил Влад, – То в руки покойному непременно моток пряжи вкладывали.

– Это ещё зачем?

– Считалось, что после смерти, Мизгирь забирал душу человека к себе и делал её пауком. Ну и вот, значит, чтобы усопший мог сплести себе первую свою паутину, и оставляли ему эту пряжу. Кстати, потому и пауков нельзя было убивать, считалось, что это души почивших предков возвращаются затем в виде пауков в дом и охраняют его от злых духов, плохих людей, от бед и всё такое.

– Паучье царство какое-то, – вздохнул я, – Ну, хорошо, рассказал тебе твой Саныч об этих, скажем так, особенностях своей малой родины, но нам-то зачем туда ехать? Да там, небось, уже и нет ничего. Вымерла вся деревня, как и большинство ей подобных во время развала СССР, а?

– Вот потому нам туда и надо, что вымерла, – хитро глянул на меня Влад, – Никто не помешает.

– Чему не помешает?

– Саныч мне одну местную легенду поведал, – Влад отложил, наконец, свою карту и придвинулся ко мне поближе, – В общем, был у них там свой вроде как храм в честь этого самого Мизгиря. Находился он в лесу, неподалёку от деревни, на болотах, так, чтобы власть местная не пронюхала. Там, за деревней сразу, начинаются болота, несколько их, друг за другом идут.

– И? – спросил я, не понимая.

– В том храме, который представляет из себя обычную избу, алтарь есть. На нём приносили жертву Мизгирю.

– Жертву? – не понял я, – Типа овечку там, барашка?

– Нет, – покачал головой Влад, – В том-то и дело, что не барашка. Людей там приносили в жертву.

Я засмеялся:

– Да ты совсем сдурел! Саныч тебе по-пьяни наплёл чего-то, а ты как дитя малое уши развесил. Какие ещё жертвы? Мы что, в каменном веке находимся!

– Ну, в каменном – не в каменном, – огрызнулся Влад, – А лет пятьдесят назад ещё вполне такое практиковалось в тех местах. Пропадали люди, не местные, то грибник какой потеряется, то ещё кто. Грешили на болота. Поищут-поищут, да и успокоятся. Тем более пропадали немного, в год по человеку. А на самом деле, рассказал Саныч, местные-то в жертву их приносили Мизгирю.

– Ну предположим, – сказал я, – Мы-то там что забыли?

– А то, – ответил Влад, – Что в том самом храме на болоте был, как рассказывает Саныч, изображён этот самый Мизгирь. Вроде как из камня вырезан. Да это не суть. А вот глаза у него сделаны были из некоего красного камня, и если верить рассказам прабабки Саныча, то были это настоящие рубины, с ладонь величиной. Откуда они взялись у крестьян в глухой деревне, не спрашивай, но факт, что были. Вот я и хочу побывать там и проверить, правда ли это рубины, и если они ещё там, то забрать их.

Я с сомнением поглядел на моего друга – уж не шутит ли он? Влад не шутил. Я хмыкнул:

– М-да… Прямо «Перстень царицы Савской»! Ну, предположим, поедем мы с тобой в эту Мизгирёвку. Как мы найдём на болотах этот паучий храм? Мы же там утопнем.

– Не утопнем. Мне Саныч объяснил всё, как пройти. Он там был однажды. Прабабка его с собой водила на собрание. И камни эти он тоже видел.

– За столько лет там уже всё должны были унести, – скептически заметил я.

– Это вряд ли, когда молодёжь из деревни стала уезжать, то старики пока могли, продолжали ходить в свой храм на болоте. А после, когда уже сил у них на такие прогулки не осталось, они доживали свой срок, поклоняясь Мизгирю дома. А тот храм так и стоит там, на болоте. Так ты со мной?

Я подумал и кивнул – почему бы и нет? Интрига меня всегда манила.

В эти же выходные мы уже мчались по трассе в направлении Мизгирёвки на внедорожнике Влада. Находилась она километрах в пятистах от нашего города, дорога заняла у нас часов шесть. Свернув с трассы, мы нашли деревню довольно быстро. Она располагалась буквально километрах в семи от трассы и даже грунтовая дорога, ведущая к ней, была вполне сносной, хотя здесь по словам Саныча никто не жил уже лет тридцать.

Деревня встретила нас молчаливыми улицами с потемневшими от времени избами. Ветер гнал по небу серые тучи, начал накрапывать мелкий, холодный дождь, пробирающий до мозга костей. Темнело.

– Наверное, стоит заночевать в деревне, а завтра отправимся на болота, – сказал я, глянув на небо.

– Пожалуй, что так, – поёжившись ответил Влад, – Пойдём, поищем дом для ночлега. На вид они довольно крепкие. Не удивлюсь, если Саныч ошибся и здесь даже живут люди.

Мы оставили машину у первой избы и пошли по улице, осматриваясь по сторонам.

Из-за серого дождя и низких туч, нависших над нами, уже практически стемнело и нужно было торопиться.

– Да чего выбирать? – сказал Влад, – Войдём в первый попавшийся дом, да там и заночуем. Они все одинаковые.

– А ну как здесь всё-таки остались ещё жители? – покачал головой я, – Ещё решат, что забрались какие-нибудь грабители или чёрные копатели, да ударят по башке, пока спим. Нет уж, давай-ка сначала обойдём всю деревню, чтобы точно убедиться, потом и на ночлег устроимся.

Влад нехотя пожал плечами, поправил рюкзак на спине, и мы тронулись в обход.

Деревня устроена была странно, дома здесь стояли не ровными рядами, как это бывает обычно, а вразброс. Они рассыпались по пригорку, словно кто-то бросил невидимой рукой кубики с неба, и они упали как попало, да так и остались.

– Да какие тут могут быть жители, Санёк? – чуть ли не заныл Влад, – Ты глянь, тут даже проводов на столбах нет. Ни света, ни газа, ничего!

Я поднял глаза наверх. И правда, старые накренившиеся столбы были пусты, лишь кое-где болтались на них обрывки проводов, видимо не скрученных ещё в тяжёлое время искателями алюминия и меди.

– Всё равно давай обойдём, – остался я при своём мнении.

Влад вздохнул:

– Чёрт с тобой. Могли бы уж тогда хотя бы на машине ехать, а не бросать её на околице.

– Ещё не насиделся в машине? – спросил я у него, – Весь день сюда ехали.

– Слушай, если бы тут кто-то жил, мы бы увидели хотя бы огонёк в окошке, ну или дымок из печной трубы, – сказал Влад, – Ведь должны же они как-то готовить себе пищу, раз электричества тут нет.

Я огляделся. Над деревней стояла мёртвая тишина. Какая-то даже слишком тихая, я бы сказал. Чёрные, промокшие от дождя избы накрыли пригорок, как стая ворон, опустившаяся на наживу. Покосившиеся заборы будто скрывали за собой некую тайну. Глазницы окон глядели на нас тяжело и молча.

– Да, скорее всего ты прав, – я поёжился, вспомнив вдруг россказни о жертвоприношениях в местном лесу, только сейчас байки Саныча не казались уже такими нелепыми, как дома при ярком свете лампы, шуме телевизора и снующих за окном автомобилей, – Давай вернёмся к машине и заночуем в ней, мне кажется это будет лучший вариант.

С последними словами я резко развернулся назад и вдруг со всей дури влетел в бабку, невесть откуда взявшуюся за моей спиной. От неожиданности я выматерился и сплюнул, сердце в груди молотило, как бешеное. Бабка, сгорбившаяся, одетая в тёмное, даже не покачнулась от удара и молча стояла, взирая на нас с Владом, опираясь на трость скрюченными, похожими на сучья, пальцами.

– Э-э-э, здравствуйте! – выдавили мы из себя.

– Чаво тута делаете? – недружелюбно спросила бабка, глядя на нас в упор сверлящим взглядом.

– Да мы это, – замялся я.

– За грибами приехали! – не растерялся Влад.

Бабка смерила нас оценивающе и процедила:

– Чавой-то далёко вы за грибами-то собралисся.

– Да мы же по наводке, – ответил Влад, улыбаясь своей шикарной улыбкой, которая всегда оказывала на женский пол неотразимый эффект и имела ошеломительный успех.

Но то ли бабка в силу возраста уже давно утратила гендерные принадлежности и потому ей было плевать на обаяние красавца-мужчины, то ли в потёмках она не смогла по достоинству оценить величия сего момента, но гнев на милость она так и не сменила.

– Уходили бы вы отсюда подобру-поздорову. Нетути тут грибов.

– Да куда ж мы сейчас пойдём? – вставил я своё слово, – Уже ночь почти, а из-за дождя и вовсе темень, и дорогу до трассы, небось, размыло. Мы заночуем, а с утра и уедем, хорошо?

– Бабушка, и правда, ну куда им сейчас? – раздался вдруг из-за спины старухи мелодичный тихий голосок.

Мы только сейчас заметили, что позади бабки стоит молодая девушка, тоненькая, словно веточка, с длинными косами, лежащими на плечах, и спускающимися до самого пояса, в длинном зелёном платье и вязаной безрукавке. Черты лица её не были классическим каноном красоты, но тем не менее, лицо её было настолько прекрасно, что мы уже во второй раз за столь короткое время потеряли душевное равновесие.

– Добрый вечер, красавица! – наконец, выдохнул Влад, всё-таки он был тем ещё ловеласом и не смог устоять перед очередной красоткой, к тому же такой необычной. Позади него тянулся длинный шлейф не из одного разбитого сердечка, моему другу было уже за тридцать, но жениться он пока и не думал.

– Кому добрый, а кому и не очень, – буркнула сердито бабка вместо внучки, злобно зыркнув на Влада.

– А вы, как я полагаю, будете внучка этой чудесной добродушной старушки? – ничуть не смущаясь, вновь обратился Влад к незнакомке. Его было не так просто свести с намеченного курса, коль уж он вознамерился добиться желанной цели.

Прекрасная незнакомка застенчиво улыбнулась, опустив глаза, и вновь обратилась к своей бабушке, тронув ту за плечо:

– Бабушка, может пригласим их к нам переночевать? Сегодня будет холодная ночь и, наверное, придёт туман с болот.

Старуха зыркнула на внучку и повернулась к нам. Помолчав немного, она промолвила: «Идите за мной», и заковыляла к одной из избушек, стоящей в отдалении. Мы с Владом, переглянувшись, последовали за ней.

– А как вас зовут? – шёпотом спросил Влад у девушки, пока бабка семенила впереди.

– Славяна, – ответила она, улыбнувшись.

– Ого, какое имя необычное, впрочем, как и вы сами, – продолжал мой друг, совершенно забыв про меня.

Я вздохнул, всё шло по привычному сценарию. Влад всегда терял голову от красивых девушек и погружался в игру полностью.

– Дак кто вас сюды заслал-то? – не поворачивая головы спросила бабка.

– В смысле – кто? – не поняли мы.

– Ты, – бабка резко остановилась, обернулась и ткнула пальцем в грудь оторопевшего Влада, – Баял давеча, что по наводке вы сюды припёрлися. Кто вас прислал? И почто?

– Да коллега мой, – отойдя от изумления, ответил Влад, и потёр грудь, палец у бабки был как свинцовый, – Саныч зовут, в смысле – Анатолий Александрович. Родом он из вашей Мизгирёвки, прабабка его тут жила. Вот он и рассказал, мол, места у нас там живописные, грибов – во! Да только уж годы не те, далеко ехать, давление, мол, и все дела. А вы, ребята, говорит, попробуйте, съездите, поглядите на мою родину. Глядишь кто жив ещё там остался, так привет передавайте.

Влад без тени смущения плёл бабке невесть что, сочиняя на ходу так, что я лишь усмехался про себя его находчивости, снаружи же не подавая и виду, что Влад нагло врёт.

– Саныч? – спина бабки вздрогнула и напряглась, – М-м-м, вон чо. Знавала я его бабку и мать, и прабабка его – Фёкла – долго жила на этом свете, померла уж, когда ей сто пять лет исполнилось. Тогдашни люди-то крепки были. Потому как веру имели.

Она помолчала.

– Хороший мальчонка был Саныч ваш. Только про деревню-то забыл, как вырос. Мать свою в город забрал. А родные места нельзя забывать…

Она сказала это каким-то странным тоном, но тут же, словно опомнившись, встрепенулась и окинула нас с ног до головы оценивающим взглядом.

– И чаво вы, в лес вот в этой одёже да обувке полезете?

– Нет, – ответил я, – У нас для леса специальная одежда лежит, вон там, в машине.

Я махнул рукой на край деревни.

– Кстати, – опомнился Влад, – Надо машину перегнать, поближе к дому. Раз уж тут ночевать будем.

– Неча её гонять, – ответила бабка, – Никто её не тронет. Пущай тама стоит. А то напустите свово газу да дыму мне в избу, как заводить станете.

Мы переглянулись и улыбнулись, решив не спорить со старухой, по её выражению лица было ясно, что она тут в авторитете, и других мнений кроме своего не приемлет.

Мы дошли до их дома. Это была обычная изба, похожая на все остальные. Крыльцо на деревянных столбцах в три ступени, сенцы, веранда, две комнаты, одна из которых разделена шторами – что-то вроде спальни, большая русская печь. В избе было тепло, на столе стояла керосиновая лампа, которую бабка зажгла, когда мы вошли в дом.

– Славяна, на стол накрой, – приказала она внучке, – Уж не обессудьте, чем богаты, тем и рады. Гостей не ждали.

– Да ничего, – спохватились мы, – Мы ведь тоже не с пустыми руками.

Мы полезли в свои рюкзаки и выудили оттуда банки с тушёнкой, копчёную колбасу, овощи и варёные яйца.

Бабка придирчиво оглядела наше подношение и принюхалась.

– Городская еда, одни химикаты, отрава, – сделала она вывод и засеменила к выходу, захватив с собой корзину, стоящую в углу у порога.

Славяна словно извиняясь, улыбнулась нам и сказала:

– Давайте сюда, ребята, я всё на стол положу. Вы на бабушку не обижайтесь, она по старым устоям живёт, как привыкла. Из деревни никуда не выезжала, всю жизнь тут прожила.

– А ты? – очарованный звуками её мелодичного голоса, спросил Влад, глядя девушке в глаза.

– Я раньше в городе жила. До семи лет. А после мы с родителями в аварию попали. Они не выжили, а я… Меня вот бабушка забрала на воспитание.

– Погоди, – не понял Влад, – А как же школа, друзья и всё такое? Ведь тут глухая деревня, ничего нет.

– Да школа в соседнем селе есть. Бабушка меня каждый день туда возила, зимой только когда дорогу заметало, так не всегда получалось.

– Возила?

– Ну да, у нас раньше лошадка была своя.

– Ну а после школы? Институт, колледж?

– Нет, я нигде не училась, не хочу бабушку оставлять. Да и отвыкла я от города. Все в город рвутся, а я не хочу. Мне здесь хорошо.

– Но ведь нужно же какую-то профессию иметь, – возразил Влад.

– Меня бабушка своей науке учит.

– Это что за наука?

– Как людей да скотину лечить, какая трава что может.

– О, так она ведьма что ли? – удивился я.

– Ну почему ведьма? – пожала плечами Славяна, – Знающая просто. Вроде как знахарка.

– Но на что вы живёте? – спросил я.

– К бабушке люди приезжают, лечиться, жизнь поправить, вот они и помогают нам.

– Дела-а-а, – протянул я, – Чудно ты говоришь, мы будто в сказку попали. Неужели в наше время ещё такое может быть?

– Всё может быть на этом свете, – ответила Славяна.

– Ну а кроме вас тут ещё кто-то живёт? – задал вопрос Влад.

– Есть немного.

– Ну вот, – восторжествовал я, – Я же говорил! А ты – никого-никого.

Влад хотел было ещё о чём-то расспросить Славяну, но тут из сеней вошла в избу бабка, неся с собой что-то в корзине. Славяна тут же смутилась и замолчала, отойдя к печи, и принялась доставать оттуда чугунок со щами. Бабка подошла к скамейке у стены и поставила корзину. Мы с любопытством уставились на неё. Бабка откинула тряпицу, прикрывавшую корзину, и нашим глазам открылось то, что лежало в ней. Это была большая стеклянная банка, покрытая пылью и паутиной, а в ней находилось что-то тёмное и густое, мы сначала подумали, что это варенье или что-то в этом роде. Но когда бабка подошла к столу и, пододвинув миску, принялась переливать в неё содержимое, мы разглядели его. Тошнота подступила к моему горлу, но я как заворожённый смотрел на банку, из которой выливалась вонючая жижа – в мутной жидкости плавали сотни мух вперемешку с белыми, шевелящимися ещё опарышами.

Влад, как и я, с ужасом уставился на банку в руках бабки. Во взгляде его читалось отвращение и недоумение. Мы молча наблюдали, как она переливает жижу в миску, не смея даже спросить, что она, собственно, собирается со всем этим угощением делать. Я даже в мыслях не хотел оформить свои подозрения в слова, боясь, что иначе меня просто вывернет на стол. Неужели она намерена предложить это нам?!

Тем временем бабка убрала банку обратно в корзину и вынесла куда-то то ли в сенцы, то ли в чулан. Возвратясь, она подняла на нас свой суровый взгляд:

– Чаво глядите? Не нравится?

Взяв со стола ложку, она стала перемешивать вонючую смесь, ещё больше распространяя по избе смердящий запах гниющего мяса, которым, видимо, подкармливали мух в банке.

– Вы же не собираетесь это? ….

Я замолчал, не в силах высказать своё предположение.

Бабка глянула на меня, как на полоумного:

– Ты чаво, думал, что я это исть что ли буду? Али вас кормить?

Она взяла миску со стола и, отвернувшись, побрела куда-то в угол за печью, попутно бормоча себе под нос:

– Понаехали тут, полоумные…

Бабка повозилась там несколько минут, а затем загремела водой в рукомойнике, и возвратилась к нам уже с пустыми руками.

Поймав наши вопросительные взгляды, она удосужилась ответить:

– Духов этого дома время пришло кормить. Для них это.

Мы многозначительно переглянулись с Владом, вспомнив про рассказы Саныча о том, как в Мизгирёвке оставляют еду для пауков, коих тут считают душами умерших предков.

– Давайте ужинать, – ласково сказала Славяна и подставила бабушке стул, та уселась, и Славяна подала ей ложку и тарелку. Затем подала приборы и нам, и только потом присела за стол сама. Щи из печи ароматно дымились в наших тарелках, горкой высился свежий домашний хлеб, нарезанные огурчики и розовые кругляши редиса, перья зелёного лука и щавеля источали сочный, терпкий аромат. Славяна всё же добавила к столу и наши яства, однако бабка к ним даже не притронулась, мы же с Владом уплетали всё за обе щёки, уставшие после долгой дороги, и замёрзшие под мелким, не по-летнему холодным, дождём.

За ужином Влад и Славяна то и дело переглядывались украдкой, и девушка тут же опускала смущённо глаза.

– Ещё одна птичка попала в сети охотника, – усмехнулся я про себя, – И когда же ты, Влад, угомонишься и женишься?

Сам я тоже не был ещё женат, однако в своё оправдание мог сказать, что уже два года у меня была девушка, с которой мы планировали пожениться, и сейчас копили деньги на свадьбу. Отчасти именно этот фактор и сыграл роль в том, что я согласился на Владову авантюру и припёрся сюда, чтобы выковыривать глаза какому-то там Мизгирю в хате на болоте. Если там и правда рубины, то мы сможем не только сразу же сыграть свадьбу, но и жить дальше безбедно и ни о чём не переживать.

Бабка делала вид, что не замечает переглядок внучки с заезжим молодцем, однако я чувствовал, что надвигается буря.

– Рассказывайте, как там Анатолий поживает? Жива ли Зинаида, его матушка? – завела бабка разговор.

– Да года три, как не стало её, – ответил Влад, – А Саныч-то хорошо. Работает вот. А что, он сюда вообще не приезжает? Всё-таки дом тут остался, память, ностальгия какая-то.

– Не приезжает, – как-то сердито ответила бабка, впрочем ласкового тона от неё, видимо, и не приходилось ждать, – Забыл свой долг, и Зинаида хороша, видать вовсе не напоминала сыну о нём.

– Что за долг? – спросил я, полагая, что бабка имеет в виду то, что Саныч о корнях своих забыл, только ей-то что за дело, тут же подумал я, чужой человек вроде как. Хотя кто их разберёт, может деменция уже, годов-то прилично ей уже, пожалуй.

Бабка покосилась на меня, словно думая, стоит ли мне говорить свои мысли или нет:

– Долг он у каждого ессь, а у Саныча долг особый. Нельзя ему было уезжать отседова. Тут он должон был жить. Теперь вон всё развалилося, нет деревни. Одни мы, старики, кой как держим ишшо оборону.

– Оборону? – с улыбкой спросил Влад, – А у вас тут что, военные действия ведутся?

– А ты помалкивай, кобелина, – сказала ему бабка и я не удержался от смеха, – Неча моей внучке глаза-то строить, я тебя насквозь вижу, одно на уме. Ты лучше рассказывай по каке это ты грибы приехал? Чаво там вам Анатолий наплёл?

– Да ничего такого, сказал, места, мол, тут красивые, люди добрые, – поддел Влад бабку, – А мы развеяться вот захотели, на природе, так сказать, отдохнуть.

– М-м-м, – промычала бабка, хлебая щи, – Ну, гляди, как бы опосля такого отдыха целым остаться.

– А чего вы всё нас хаете? – неожиданно перешёл в нападение Влад, – Мы с вами по-доброму, а вы…

– Были добрые да все извелись, – оборвала его бабка, – Доедайте да на ночёвку будем укладываться.

– Ты, – бабка ткнула пальцем на внучку, – На кровать ступай, я на печи лягу, а вы в большой комнате на полу ложитесь. Кроватей у меня больше нет. Постелю вам тулупы на пол, а под голову вон рюкзаки свои кладите.

Мы согласно кивнули, выбора всё равно больше не было. Всё лучше, чем в машине спать.

Ночью я проснулся от какого-то монотонного бурчания. Я приоткрыл глаза и увидел, что в кухне, за печью, кто-то возится. По голосу я понял, что это была бабка. Слабое пламя свечи дрожало во тьме и отбрасывало по стенам неровные тени. Я прислушался, пытаясь разобрать что она там бормочет.

– А то, глядишь, примет Мизгирь новую жертву, да и оттает, подсобит нам, осерчал, родимец, на нас. Да и есть за что, оставили мы его голодного. Анатолий хорош, он во всём виноват. Следить должон был. Грех на ём. Мизгирь такого не оставит ему.

Я внимательно слушал, что мелет бабка, сонным умом воспринимая всё, как сущую ересь.

– Так и есть, сумасшедшая, – подумал я про себя, и только было хотел повернуться на другой бок, как услышал ещё один голос, явно не бабкин. Но и на голос Славяны он точно не походил. Это был какой-то загробный голос, идущий словно из-под пола, глухой и сдавленный. Я не разобрал слов, но вот бабка вдруг охнула.

– Бат-тюшки, а что если… Если зря я Анатолия ругаю. Может он их нарочно прислал! Вместо себя?!

И тут же, словно опомнившись, убавила громкость и вновь зашептала:

– Ступай-ступай, спи, спасибо тебе за совет. Да поешь что принесла.

Я вспомнил лакомство, унесённое бабкой за печь, и чуть было не изверг ужин из себя. Чёрт возьми, кого она там кормит за печью? И что за голос ей отвечал? Ведь в избе никого кроме нас не было.

– Может там кровать стоит, а на ней… Ну дед, например, парализованный, – я пытался найти какое-то логическое объяснение всему происходящему.

Но усталость оказалась сильнее и вскоре сон сморил меня.