Пусть сбудется моя мечта

– Испугалась? – догоняет меня Алари. – Прости, пожалуйста, я не думал, что ты так…

Виновато разводит руками, такими же длинными, как и весь он сам. Не удерживаюсь и смеюсь – надо же, как я драпала от мертвой жабы! Но, правда, противно. И жалко их…

В качестве извинения Алари зовет меня в кафе есть мороженое. Уплетаю аж две порции – вкусно! Болтаем о жизни и о том, как все одинаково в школах: уроки, контрольные, экзамены. Алари перешел в последний класс – двенадцатый, и ему уже восемнадцать. Как хорошо, что у нас додумались только до одиннадцати! Учиться еще год я бы не хотела.

Солнце уже совсем зашло за дома, и чувствую усталость, налившую ноги и руки не только загаром, но и мягкой тяжестью. Прощаюсь с Алари и еду домой к тете Свете. Автобус скользит меж широких и широких дорог, и я начинаю дремать и с трудом успеваю выйти на нужной остановке.

Мальчик с собакой

– Пойдем на Телебашню? – это Алари будит меня звонком с утра пораньше.

– Не знаю, хотели с тетей идти на пляж, – спросонья соображается небыстро.

– Сто семьдесят пять метров над землей, – с легким вызовом в голосе говорит эстонец. – Боишься?

– Вот еще! – фыркаю в трубку. А на самом деле, не знаю, боюсь или нет, потому что никогда не поднималась так высоко.

Через час стою на остановке – в самом красивом платье, конечно, в белом с голубыми кружевными оборками. Алари приходит минута в минуту, и мы сразу же садимся в автобус, который как раз косолапо подкатил к нам.

Большущая, воткнувшаяся в небо белым указательным пальцем, телебашня видна издалека. Подходим к ней, все выше задирая головы: высота! А внутри прохладно и мило. Поднимаемся на лифте целую минуту, заворожено глядя на экран с электронным изображением башни и указанием, на какой высоте мы находимся прямо сейчас. Двери открываются, и через маленький коридорчик попадаем в круглый зал с большими окнами по всему диаметру.

– А на люк встать рискнешь? – подмигивает мне Алари.

– На люк?.. – отворачиваюсь от панорамных просторов и с удивлением вижу, чток матовое окно-люк в полу становится прозрачным, как только эстонец поднес к нему ногу. Почти невидимое стекло столпом воздуха открывает пространство вниз, до самого первого этажа – подошвы-основы здания и зеленых газонов вокруг. На секунду замираю и встаю на люк. Странное чувство, как будто босоножки мои висят в воздухе, как будто вся я парю над миром!

И только теперь замечаю, что такие же матовые пятна раскиданы по всему залу.

– А сам-то можешь? – поддразниваю Алари и бегу к следующему люку. Смешные инопланетяне, расставленные то там, то здесь, и дети с родителями, пришедшие, как и мы, на телебашню, с удивлением смотрят нам вслед.

Поднимаемся по лестнице на следующий уровень: маленькое кафе с видом на весь Таллин и его пригород и выход на балкон, опоясывающий башню. Открываю дверь, и ветер бросается на меня с дружескими объятьями. Огромное-огромное пространство не кажется мне опасным: балкон до самого верха закрыт металлической сеткой. Исподтишка кошусь на Алари: вдруг он боится? Нет, идет спокойно. А вот двое ребят лет по двадцать с трудом ведут своего друга: побледневший, на согнутых коленях, он еле передвигается вдоль стеночки. Бедняга!

Делаем с Алари сэлфи на память и вдоволь любуемся дальними далями: крохотные домики, зеленые леса и скверы, расчерченные линейкой дорог и скверов. И тихое-тихое море – где-то там, в самом низу…

Уходим пить чай в кафе, садимся рядом за стол, вытянутый вдоль панорамных окон, и снова смотрим на Эстонию. Так намного легче говорить о том, что спрятано в душе.

– Ты из-за кого-то переживаешь, не поворачиваясь ко мне говорит Алари.

– С чего ты взял? – размешиваю сахар в большой чашке с чаем.

– О, это очень просто! – Алари отламывает ложкой кусочек от яблочного штруделя. – Ведь я уличный музыкант, вижу тысячи людей в день. Нужно только смотреть в душу человеку, и все станет понятно.

– Глупости, разве можно так что-то понять? – не верю я ему. – Люди пришли, постояли десять минут и ушли. Как ты поймешь?

– Значит, люди целых десять минут жили рядом со мной, – Алари разглядывает по-детски белоснежный кораблик, застывший среди воды почти на горизонте. – Они улыбались или были грустными, смеялись или молчали, шутили или ругались.

– И по моему смеху ты решил, что я по кому-то скучаю? – делаю независимый вид и отпиваю из чашки горячий, пахнущий полевыми травами чай.

– Да, по тебе, иногда вдруг становящейся такой печальной, такой… – Алари пытается подобрать слова. – Как будто ты ушла куда-то в другой мир, где есть кто-то, кого тебе очень не хватает.

Размешиваю в чашке чая сахар, который давным-давно растворился.

– Он уехал… Уехал в другой город, – говорю почему-то очень тихо. – И я не знаю, вернется ли вновь. И увижу ли я его вообще…

– Оля, надо было загадать желание! – весело восклицает Алари. – И тогда все сбудется точно!

– А ты, ты загадал желание, чтобы твой человек был с тобой? – пытливо спрашиваю его.

– Может быть, все впереди? – задорно бросает мне Алари. – Кто знает, что будет через год.

Беру из подставки салфетку с красными виньетками по углам. Пишу на ней «Телебашня. Таллин», ниже добавляю «28 июня». Разрываю салфетку напополам, прямо посреди слов, и говорю:

– А год допишем в следующий раз.

– Да, в следующий раз, – улыбается в ответ Алари и складывает свою часть салфетки в карман. – Пора бежать в Старый Город, уже совсем день.

И снова минуту спускаемся в лифте, отсчитывающем в этот раз метры вдоль изображения телебашни в обратном порядке: 175, 169, 148, 122… Тихая мелодия, сопровождающая подъемы и спуски, делает это время нескучным и даже приятным.

Прощаемся у остановки: Алари направляется в Старый Город, а я решила доехать до берега моря. Нет, я не поеду на пляж в Пирита, хотя там чудесный мелкий песок. Сегодня я хочу побыть одна.

И вот, уже через час я сижу на огромном валуне в нескольких метрах от моря. Таких камней – размером с человека и больше – здесь целая гряда. И даже в море они торчат из воды то там, то тут, как будто какой-то ребенок-великан игрался с камушками, а потом взял и высыпал их из ладони.

«Та-дам!» – сигнализирует телефон из кармана о новом сообщении. Странно, мне так давно уже никто не писал… Достаю телефон и… сообщение от Саши?.. Скорее открываю, а глаза уже наполнились слезами. Сквозь расплывчатый контур вижу фотографию, а на ней – мальчик с собакой. Вытираю глаза: Саша присел возле Мурки и обнял ее за шею. Мурка стоит довольная, улыбается, высунув язык чуть не до ушей. Я тоже улыбаюсь и читаю:

«Привет, Оля! Прости, что давно не писал, было много дел. Сейчас я уже дома. В учебно-научный центр поступил, но учиться решил заочно. Так что снова будем в одном классе. А еще я уговорил новых Муркиных хозяев, и они отдали ее обратно. Мурка рада, но скучает и ищет тебя. Выгуливаю ее днем и вечером, пока твоя мама на работе. Приезжай скорее, очень ждем!»

Подставляю лицо порыву балтийского ветра, и он мгновенно высушивает все девичьи слезы и горести. Смотрю прямо в небо: облака задернули солнце полупрозрачной шторкой, и глазам совсем не больно наблюдать за мечтами, плывущими в будущее. Сколько мне осталось до обратной дороги домой? Ах да, четыре дня…