Уехав из провинциального российского города в Лондон, Елена стала литературным редактором крупнейшей русскоязычной газеты «Англия. Наши на острове» и в 2009 году опубликовала в издательстве «Эксмо» свою первую книгу «Следующая остановка – Лондон», тираж которой был распродан в течение первого же года после публикации, затем продолжила сотрудничать с русскоязычными газетами Великобритании и Германии, а также осваивать британский рынок труда.

Последние десять лет Елена работает в сфере образования, преподавая русский язык юристам, архитекторам, владельцам бизнесов, управленцам всех уровней, финансистам и дипломатам. Вторая и третья книги «Русское время в Лондоне» и «Не хотите ли чашечку чая? Английские будни русских жён» были написаны на основе её жизненного и профессионального опыта этого десятилетия и в результате многочисленных бесед со студентами-англичанами.

В настоящее время Елена живёт со своим английским мужем и детьми на севере Лондона, работает на улице Уайтхолл в районе Вестминстер, публикуется в местных газетах, пишет книги и занимается собственным проектом, связанным с воспитанием детей в двуязычных семьях.

Пролог

Длинная очередь в «Домодедово» заняла добрых полчаса, и когда Арина добралась до окошка паспортного контроля, она уже порядком перенервничала, гадая, что может интересовать пограничников в российской гражданке, возвращающейся из затяжного турне по туманному Альбиону. Валюта? Знакомства? Нарушение визового режима? Секретная информация, к которой она могла быть причастна? Или они уже обнаружили чужой паспорт в синей корочке, покоящийся во внутреннем кармане чемодана? Казалось, ещё минута – и она услышит зловещее: «А вас, девушка, я бы попросил пройти со мной для дальнейшей беседы». Весь день в её голове звучал истошный лай собаки, обнаружившей контрабанду, и она не могла его ничем заглушить.

Стараясь сохранять беспечное выражение лица туристки, которой не терпится сообщить всему белому свету о своём возращении, она поспешно вставила в безжизненный мобильник российскую сим-карту. Телефон запищал и прислал приветственное сообщение: «Поздравляем! Вы находитесь на территории Российской Федерации. Пользуйтесь услугами Билайн». Дрожащими пальцами Арина набрала сообщение: «Я приземлилась, стою в очереди на паспортный контроль. Надеюсь, всё будет хорошо. Как пройду – дам знать. Если не выйду на связь через полчаса – перезвони».

Потом задумалась, кому отослать. Матери? Отцу? Ведь если её уведут в секретный кабинет для дальнейших расспросов, ни причитания отца, ни сдержанное волнение матери не помогут делу. Кто может среагировать быстро, но без эмоций? Кто может найти нужных людей и надавить на нужные кнопки? К кому обращаться в критический момент? Олежек! Вечный Олежек. Зная его, можно ожидать, что он найдёт связи в ФСБ, ЦРУ и МI5 одновременно. Память услужливо подсказала номер, который она не использовала целый год. Арина забила его в светящуюся строку на экране и помедлила с отправкой. Потом сохранила сообщение и положила телефон обратно в карман. Нет, нужно привыкать жить без всевидящего ока Олежека. У неё был целый год, чтобы научиться.

Очередь продвигалась невыносимо медленно. Над кабинками паспортного контроля висела реклама с издевательским пожеланием: «Почувствуйте себя дома!». Служащая паспортного контроля одарила её настороженным неприветливым взглядом. За двенадцать месяцев в приторно-вежливой Англии, где все улыбаются незнакомцам, Арина отвыкла от этого взгляда-рентгена и внутренне напряглась, губы непроизвольно дёрнулись в улыбке, которую она тут же оборвала волевым усилием. Незавершённая улыбка застыла на лице кривой усмешкой.

– Откуда возвращаетесь? – сурово спросила служащая, листая Аринин паспорт.

– Из Лондона, – ответила Арина как можно беспечнее. И тут же пожалела о своём тоне.

«Советские граждане в Лондон на выходные не катаются», – читалось в тёткином взгляде.

«Наверное, её зарплата не позволяет ей ездить за границу, зато каждый день приходится приветствовать сотни счастливчиков, которые могут себе это позволить. Тут кто угодно окрысится», – подумала девушка.

– Почему не вернулись в срок? Ваша виза истекла в ноябре прошлого года.

– Задержалась. По личным причинам, – Арина хотела отделаться дежурным ответом, но поняла, что здесь дежурные ответы не пройдут.

– По каким личным причинам? – в голосе тётки зазвучали железные нотки.

– Планировала выйти замуж, – пробормотала Арина.

– Успешно? – уже с интересом.

– Нет, – девушка опустила глаза к полу.

«Так тебе и надо», – читалось в глазах тётки, и, удовлетворённо хмыкнув, она пропечатала отметку о въезде на девственно-чистую страницу паспорта.

– Что, «фёрст тайм аброд¹»? – насмешливо спросила проверяющая.

Арина едва заметно кивнула.

– Добро пожаловать в Россию! Всегда приятно видеть людей, которые возвращаются на родину даже после столь длительного отсутствия.

Арина так и не смогла разобрать, была ли эта фраза произнесена абсолютно искренне или с издёвкой.

– Я действительно рада вернуться, – обиженно произнесла она.

– Это вы ФСБ расскажите, – хмыкнула тётка и кивнула в сторону двух мужчин, стоящих в некотором отдалении от кабинки. – Они будут тронуты.

Один из мужчин перехватил испуганный взгляд девушки и сделал неуловимое движение навстречу. Надсадный лай собаки в её голове на мгновение заглушил все остальные звуки. Рука Арины непроизвольно скользнула в карман и сжала мобильный.

Часть первая

Глава 1. Школа

Весёлое мартовское солнце отчаянно пробивалось в прорези тёмно-зелёных штор, слепило глаза и пускало зайчиков по светло-салатовым стенам кабинета истории, в размышлении останавливалось на потёртых картах и планшетах, развешанных по стенам, и, не заинтересовавшись изменением геополитических границ Советского Cоюза в результате Второй мировой войны, соскользнуло на физический глобус, с лёгкостью пересекая Атлантический океан, лавируя по течениям от Северной Америки к Европе, от пустыни Сахара до самого мыса Доброй Надежды, и, наконец, остановило свой выбор на острове Мадагаскар. С нагретой крыши ручейками сбегали остатки грязного снега. Прямо под окнами кабинета образовался маленький пруд, на котором ученики начальной школы уже запустили первые бумажные кораблики. Настроение было самое что ни на есть прогульное. Наблюдая за счастливыми первоклашками из окна, Арина искренне жалела, что нельзя сбежать с урока и присоединиться к ним. Вместо этого нужно сидеть за столом и повторять один из самых нудных периодов зарубежной истории – развитие буржуазного строя в Западной Европе.

Яшечкин, один из самых слабых учеников класса, уже давно разочаровал учителей и родителей, получая рекордное количество троек по итогам каждой четверти. Едва научившийся читать с листа, он держался в школе только благодаря своему незлобивому характеру. Никаких хлопот он не доставлял, зубы не скалил, на уроках сидел тихо, поэтому весь педагогический коллектив махнул на него рукой и позволил ему просто быть. Самая длинная и изнурительная третья четверть подходила к концу, и тихо отсидевший девять с половиной недель в тылу Яшечкин вызвался отвечать домашнее задание. Он всё-таки хотел заработать свою тройку. Хотя бы продемонстрировав технику чтения.

– К середине XVIII века Англия обогнала мирового лидера Голландию по темпам роста капиталистических мануфактур, по уровню мировой торговли и колониальной экономики и стала ведущей капиталистической страной. По уровню экономического развития она превзошла остальные европейские страны, располагая всеми необходимыми предпосылками для перехода на новую ступень общественно-экономического развития – крупное машинное производство.

«Боже мой, какая скука, – Арина пыталась внимательно слушать Яшечкина, но мысли то и дело отвлекались на разные посторонние вещи. – Как досадно, что челябинский автобус не формируется в Краснознамённом, и на него нельзя купить билеты заранее. Никогда не знаешь наверняка, сколько у тебя времени в запасе», – она опять бросила взгляд на ликующих первоклашек.

– На протяжении XIX – начала XX века жилищные условия большинства наёмных рабочих не отвечали элементарным санитарно-гигиеническим требованиям. В большинстве случаев их жилища были перенаселены, если под перенаселением понимать проживание более двух человек в каждой комнате, включая кухню. Была также распространена «сдача коек постояльцам», которую практиковали семьи, снимавшие квартиры. В Лондоне встречались объявления о сдаче части комнаты, причём мужчина, работавший днём, и девушка, работавшая прислугой в гостинице ночью, должны были пользоваться одной постелью.

«Шестой урок должен закончиться без четверти час. Автобус в половине второго. Автостанция в пяти минутах ходьбы от школы. Надо постараться успеть».

Яшечкин подозрительно скосил глаза на Арину, и она поспешила отвести взгляд в окно. Видя, что на него никто не обращает внимания, он продолжил бойко читать с учебника.

– До изобретения газового освещения продолжительность рабочего дня на предприятиях зависела от естественного освещения, но с появлением газовых горелок фабрики получили возможность работать в ночное время. На английских фабриках в 1820-1840-х годах рабочий день за вычетом трёх перерывов для приёма пищи (один час на обед и по двадцать-тридцать минут на завтрак и ужин) длился двенадцать-тринадцать часов. Распространённой становилась работа по воскресным дням. В промышленности начал массово использоваться женский труд и впервые в истории множество женщин начали трудиться вне дома. При этом на текстильных фабриках мужчины работали надзирателями и квалифицированными механиками, а женщины обслуживали прядильные и ткацкие станки и получали меньшую зарплату, чем мужчины.

«О, Господи, Яшечкин, как тебе самому не скучно молоть весь этот бред? Как назло, оставила часы утром на умывальнике… Когда же прозвенит звонок?»

– Социальные протесты, проснувшееся чувство «социального стыда» за бедствия трудящихся, стремление уменьшить политическую нестабильность заставляли политиков выступать в поддержку разработки социальных программ для неимущих, государственного регулирования отношений между трудом и капиталом.

«Ненавижу школу. Скорей бы каникулы. Сегодня уже двенадцатое марта, до конца четверти осталось четырнадцать дней. Уже тринадцать, если считать, что сегодняшний подошёл к концу».

Яшечкин сел, довольный собой, считая, что при рассеянном внимании училки, которая не заметила, что он читает с учебника, он может надеяться даже на четвёрку.

– А ведь выходит, что у эксплуатации рабочих гораздо больше плюсов, чем минусов, – подал голос красавчик и отличник Данил Казанцев, желая лишний раз покрасоваться перед девчонками, но адресуя свой вопрос непосредственно Арине. – Вот, в учебниках написано, что нынешнее благополучие развитых стран построено на чудовищной эксплуатации малоимущих слоёв населения в прошлом веке. Но если посмотреть на результат, которого они достигли, то Англия до сих пор остаётся впереди планеты всей: и уровень жизни там не чета нашему, и условия труда самые наилучшие, к тому же мощная социальная система. И кого сейчас волнует, как это начиналось? Получается, копируя западный путь развития, мы должны пройти определённую «неприглядную» стадию, чтобы достичь того уровня, который наблюдается сейчас в Англии. Попросту, для того чтобы достичь материального и социального процветания, сначала надо пахать по шестнадцать часов в сутки, невзирая на условия. Вот вам и формула успеха.

– Ты, Казанцев, готов лично пахать по шестнадцать часов в сутки, при газовых горелках, в ночную смену, делить комнату с тремя-четырьмя рабочими, чтобы иметь возможность оплатить только питание и проживание? – насмешливо спросила Арина.

– Я, лично, собираюсь получать высшее образование, – снисходительно ответил Казанцев, – поэтому в рядах рабочего класса я не окажусь в любом случае. Я намереваюсь окончить школу с медалью, поступить в хороший вуз, потом найти приличную работу. Моя цель – стать директором собственного предприятия и нанимать людей на работу. При таком раскладе вероятность того, что я буду зарабатывать только на питание и проживание, ничтожна мала. Это удел неудачников, которые всю жизнь валяют дурака и живут за счёт чужих милостей, – он презрительно скосил глаза на Яшечкина.

– А вот и нет, – возразила Арина. – У моих родителей высшее образование, и они могут позволить себе очень немного. У меня высшее образование, и я со своей зарплаты едва покрываю текущие расходы. Если бы я жила в большом городе, моей зарплаты бы не хватило даже на оплату съёмной квартиры. Мои однокурсницы, которые остались в Челябинске, в буквальном смысле зарабатывают только на питание и проживание, и это никак не связано с усилиями, которые они вложили в своё образование.

– Но ведь вы не делите свою комнату с тремя-четырьмя соседями? Опять же почему? Потому что ваши родители в своё время получили высшее образование, нашли хорошую работу и получили отдельную квартиру. К тому же, на центральной площади.

– А я при высшем образовании и высокой рабочей нагрузке не могу позволить себе отдельную квартиру, даже в Краснознамённом. Времена меняются. Мы не можем слепо копировать европейский путь развития, потому что мы уже пошли другим путём. Ни в одной капиталистической стране государство не снабжало всех своих граждан бесплатными квартирами, как это практиковалось в Советском Союзе. Зато каждый работающий европеец может купить себе квартиру, чего не скажешь о каждом работающем россиянине. И тяжёлая пахота не всегда ведёт к процветанию.

– То есть вы считаете, что Европа допустила ошибку в своём развитии?

– Данил, я много чего считаю, но границы урока не позволяют нам дискутировать на вольные темы.

– Это последний урок, к тому же пятница. Почему мы не можем задержаться после уроков? Вы ведь любите поговорить на европейские темы, – с вызовом спросил Казанцев.

«Потому что я тороплюсь на автобус», – хотела сказать Арина, но сдержалась.

Звонок.

«Ну, наконец-то. А теперь пулей в учительскую поставить журнал. Хоть бы никто не попался по дороге».

Увы, в дверях учительской она столкнулась с завучем, необъятной Ириной Фёдоровной.

«Конец. Автобус в половине второго уйдёт в Челябинск без меня».

– Арина Михайловна, у меня к вам серьёзный разговор. У Федосеева опять выходит двойка за четверть. Вчера его мама приходила в школу. Мальчик болезненный и из неблагополучной семьи. Нам надо подумать, как вытянуть его хотя бы на тройку.

«Ну всё. Попалась».

Арина выбежала из кабинета завуча через пять минут, необдуманно согласившись на попрание всех своих принципов, и почти вприпрыжку ворвалась в маленькую учительскую. Бросила журнал 9 «Б» на полку, включила электрочайник и, одной рукой отмеряя ложечкой Нескафе, а другой пытаясь расстегнуть заколку в узле волос, наконец, на секунду замерла и только в этот момент заметила англичанку Аллочку, расстёгивающую сапоги за дверью. Аллочка с сожалением рассталась с отличным итальянским сапогом на шпильке, придирчиво разглядывая слегка сношенную набойку. Полюбовавшись им ещё несколько секунд, она с неохотой натянула на ноги тупоносые межсезонные ботинки.

– Что, Богославский твой не приедет? – уточнила у неё Арина после приветственного кивка.

– Представляешь, опять застрял где-то под Камышовкой! Только что звонил, злой, как чёрт. Ненавижу это время года! – и собеседница с возмущением потрясла каштановыми локонами, аккуратно уложенными вдоль её миловидного лица, слегка сбрызнутого тёмными веснушками.

Миниатюрная и изящная, как греческая статуэтка, Аллочка преподавала английский в пятых-шестых классах, её рабочий день заканчивался около двенадцати, поэтому в обеденный перерыв её забирал муж. Иногда он задерживался в рейсах и не успевал к обеду. Тогда Аллочка снимала свои шикарные итальянские сапоги и переобувалась во что-нибудь более практичное. Хотя Краснознамённый считался посёлком городского типа, по весне грязь была не лучше, чем в любой деревне на двадцать дворов. Шла середина марта, самое активное таяние снега, и пробираться по улицам можно было не иначе, как вброд. Поэтому даже модные заводские дамы были вынуждены носить со своими светло-серыми и кремовыми пальто растоптанные старые сапоги ещё советского периода – надевать новую обувь в такую слякоть было жалко.

К счастью, Краснознамённый обходился без городского транспорта (двадцать минут пешего хода в любом направлении – и посёлок закончился), и местные женщины могли себе позволить носить светлую верхнюю одежду, а в сухую погоду охотно щеголяли на шпильках. Потому что всё-таки Краснознамённый считался посёлком городского типа, и все его улицы были заасфальтированы. Горожане, приезжающие в Краснознамённый к родственникам, удивлялись, как прилично одеты женщины в этом захолустье. А между тем, местные модницы, особенно заводские, одевались исключительно в городских магазинах, совершая раз в месяц после зарплаты рейды в Челябинск. Учителя же оказались в довольно сложном положении. Одеваться как попало они не могли по своему статусу, а составлять конкуренцию дочерям и женам заводских начальников было проблематично по финансовым соображениям. Они жалели о временах, когда ученики носили одинаковую форму, а учителя пользовались неизменным авторитетом и уважением.

Аллочка же была на особом счету. Её муж, Андрей Богославский, держал собственный магазин в посёлке и в масштабах Краснознамённого считался фигурой значимой и одиозной. Несколько раз в неделю он ездил по работе в областной Челябинск, брал с собой Аллочку, и она всегда была в курсе, что идёт на челябинской сцене, какие новые рестораны открылись в городе, и что нынче носят челябинские модницы.

Арина наконец справилась с заколкой, и тёмные шелковистые волосы моментально выскользнули из узла и рассыпались по плечам. Волосы у Арины были густые, блестящие, замечательно оттеняющие её бледное лицо и серые глаза.

– Дурочка ты, Аринка, – пробормотала Аллочка в сапог. – Такую красоту прячешь.

– Что же мне, на уроки с распущенными волосами теперь ходить?

– А по-твоему, этот бабский узел намного лучше? Не будь у тебя чёлки, была бы с этой шишкой как старуха Шапокляк.

– Скажешь тоже! Ничего общего.

– Если бы у меня были твои волосы, я бы непременно носила их распущенными! Имеют же люди такое богатство и не умеют демонстрировать! А тут мучаешься всё утро со своей копной, и ничего путного из неё не выходит.

– Боже мой, кому тут демонстрировать-то? Ученикам что ли? Или Бармалею Петровичу?

– Замуж тебе надо, Аринчик. Что ты, всю жизнь с родителями жить будешь? Найди себе приличного мужика…

– Это в Краснознамённом-то? Если здесь и был кто приличный, то давно уже в Челябинск уехал. Из кого мне выбирать? Из тех, кого другие невесты забраковали? Кого жёны побросали от безнадёжности? А для молодых да перспективных я уже перезрелая невеста.

– А ещё пару лет в этой школе просидишь – и вообще никогда замуж не выйдешь. Пока ты ещё хорошо выглядишь, в незнакомом месте можно и скинуть пару лет. Пару годиков приврать – небольшой грех. Надо бы тебе куда-нибудь в санаторий путёвку раздобыть. Поговори с папиком – может, через завод выбьет. Придумаешь там какую-нибудь болезнь. Только надо такую, чтобы по ней одни мужики в санатории лечились.

– Простатит!

– А ты все смеёшься и смеёшься. А я тебе, между прочим, дело говорю, – обиделась Аллочка. – Ради твоего же личного счастья стараюсь. Поедешь в город на каникулы – подстриги волосы покороче, под каре, и купи себе белый берет. Эффект будет сумасшедший! Все мужики будут твои!

– Какие мужики?

– Челябинские! Зарплаты у них хорошие, по машине у каждого. Будешь жить в областном городе, а не в этой дыре, будешь на Чёрное море ездить в отпуск.

– Что ж ты сама здесь сидишь, такая продвинутая, с двумя иностранными языками и деловым мужем?

Аллочка сделала загадочный вид и поднесла палец ко рту.

– Никому ни слова. Собираемся в Москву с Богославским. В весенние каникулы едем на разведку. Надо успеть перебраться и обжиться, прежде чем ребёнка рожать. А то мне уже двадцать пять скоро, хочешь не хочешь, а возраст поджимает.

Всю дорогу в Челябинск Арина обдумывала разговор с Аллочкой. Не про берет и не про каре, и даже не про челябинских мужиков. Перед глазами в очередной раз со всей безысходностью встала вся эта Краснознамённая жизнь. И этот поселковый быт, эти будни и праздники, и бесконечная череда дней. Пять дней работаешь, два отдыхаешь. Одиннадцать месяцев работаешь – один отдыхаешь. Тридцать пять лет работаешь – и отдыхаешь посмертно. И самое ужасное, что пока работаешь, дни ещё летят. А выходные проходят за домашними делами, а отпуска на грядках, а пенсия там же, между домом и садом, только в окружении внуков. И ничего не меняется, и ничего не происходит. Все события наперёд известны: Новый год с массовым гулянием на площади, Восьмое марта с мимозой и гвоздиками, Первое и Девятое мая с шашлыками в саду, Последний звонок с тюльпанами и сиренью, Первое сентября с астрами и гладиолусами, День Учителя с невесть откуда привезёнными в уральскую глубинку розами. Ну да, ещё промелькнёт в начале марта день рождения, который она давно пытается замять, но мама всё равно помнит и встаёт утром пораньше, и заводит тесто на пирог с солёными грибами, и отправляет отца за бутылкой красного сладкого.

И привычно всё это, скучно и мило, и тоска находит от мысли, что так будет всегда. И ещё большая тоска оттого, что замужество, по большому счёту, ничего не меняет. И даже если бы среди поселковых женихов, которых она знала наперечёт, отыскался какой-нибудь заинтересованный, вряд ли бы её жизнь сразу расцвела неземным светом. Вот одноклассницы все уже замужем давно, детей нарожали, некоторые уже и развестись успели. Так и живут. Кто-то лучше, кто-то хуже, а в целом – ничего особенного. Дом-работа, работа-дом. А у неё – работа, работа, работа. А не будь её – что делать?

И тогда принятое ещё в зимние каникулы решение начинает казаться естественным и простым, и, как всё простое, гениальным.

1. – Первый раз за границей?