Свет миру. Или Aiuta mi

– 8 —

В тот вечер поговорить с Бертраном не удалось. Иссель отвела Амьеля в комнату и попросила уснуть. Долго гладила его по голове, пока глаза его не сомкнулись. Но всё же она понимала, что оставлять его одного нельзя. Ему нужен утешитель, и она будет его утешать до тех пор, пока не увидит прежнего Амьеля.

Утром она взяла его за руку и отвела к Бертрану.

– Поговори с ним! – попросила она его.

Бертран долго смотрел в глаза Амьелю, ничего не произнося. Амьель то поднимал глаза на него, то опускал. Бертран так и не смог произнести ни слова. Через какое-то время он сказал:

– Отведи его и дай ему работу. Пока не нужно говорить с ним. Травма у него очень большая. Ему надо меньше слов и больше доброты, внимания и любви. И может быть, он… нет, просто отведи его…

Потом всё же повернулся к Амьелю и сказал:

– Сын мой! Запомни, мы – твоя семья, вся эта община. Здесь ты найдёшь тех, кто будет тебя любить, заботиться о тебе, понимать, тех, кто поможет тебе исцелиться.

Амьель смотрел вниз и кивал головой.

– Отведи его, дитя, – тихо сказал Бертран, обращаясь к Иссель.

Иссель взяла за руку Амьеля, и ей показалось, что она ведёт за собой того четырнадцатилетнего мальчика, которого знала десять лет назад, так он обмяк и стал безвольным. Всё его поведение, эмоции и реакция были как у подростка. И сам он ощущал себя таковым. Иссель приставила к нему одну из добрых женщин-сиделок, которая прошла обряд утешения и знала, как вести себя в подобных случаях. А сама вновь вернулась к Бертрану.

– Отче! Мой духовный отец! Помоги мне найти правильное решение…

– Что ты хочешь знать, дитя?

– Я думаю, что мы неверно просили, или что-то забыли, или вообще не просили о помощи. Я думаю, надо просить о помощи Отца Небесного, Его Сына и Великую Даму – Марию…

– Дитя! Неужели ты думаешь, что Они не ведают о наших печалях? Неужели ты думаешь, что Они ничего не знают? Они всё видят, всё знают, но, видимо, помочь не могут…

– Они всё могут… я так верю…

– Верь, дитя, и по вере своей получишь. Получишь помощь…

– А может, надо идти к Папе в Рим и рассказать ему всё?

– Дитя! Ты думаешь, что расскажешь ему нечто новое, то, что он не знает? Ты уверена, что останешься после этого живой? Ты нужна нам здесь!

– Амьель останется вместо меня. Он придёт в себя. Я в это верю. Он будет работать, помогать. Он был такой замечательный, такой не по годам глубокомысленный. Он может стать совершенным, если мы все поможем ему.

– Всё это так и одновременно не так. Дитя! Я вижу, тебя ждёт большое испытание… Я даже не знаю, что ещё могу тебе сказать…

– Не говори, я сама знаю. Ты поможешь мне?

– Всегда знай, я – рядом… Мы все рядом…

Иссель кивнула головой и вышла.

Она пришла к своему любимому месту – к обрыву, где всегда гулял ветер. Она преклонила одно колено, посмотрела в небо и произнесла:

– Отче наш! Сущий на небесах! Да святится имя Твоё! Да будет Воля Твоя, как на Земле, так и на Небесах! Хлеб наш вечно сущий дай нам на сей день! И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого, ибо Твои есть и Сила, и Слава вовеки. Аминь…

Сложив ладони возле груди, она долго молчала, а после произнесла:

– Отец Небесный! Ты, Который есть Любовь! Я обращаюсь к Тебе! Помоги мне! Аюта ми! Прошу Тебя о милости, прошу о помощи! Мы нуждаемся в помощи… Помоги нам… Отец Святой! Боже правый Святых Духов…

Далее говорить она не могла, ветер усилился, грозные тёмные тучи шли, как казалось, прямо на неё, предвещая грозу, и находиться на краю обрыва было опасно.

– 9 —

Вечером она зашла к Амьелю. Он лежал, повернувшись головой к стене. Иссель хотела тихонько выйти, но он резко повернулся.

– Подойди ко мне…

Иссель подошла и стала нежно гладить его по голове. Амьель резко схватил её за руку. Всё затрепетало в ней.

– Ты говоришь, что постигаешь Учение Любви, но почему же ты, как ханжа, не хочешь познать саму любовь? Ты хочешь говорить о любви, не зная, какова она на вкус? Почему ты бежишь от самой себя? Я люблю тебя… В этом наше спасение…

Амьель тяжело дышал, говоря эти слова. После он приподнялся и резко привлёк к себе Иссель. Он опустил её на кровать и прижался своими губами к её губам в страстном поцелуе. Иссель замерла. Волна чувств пробежала по её телу, непознанные ощущения захватили её, а глубоко внутри трепетала, как птица в клетке, душа. Её голос заглушали страсти, которые, как волны, накатывали и заставляли подчиниться своей силе. Иссель очнулась лишь тогда, когда Амьель уснул. Она вся дрожала, что-то нарушилось в ней в эти мгновения. Да, она познала любовь земную, но не так, как мечтала об этом, и теперь, по законам сообщества, они должны будут объявить всем о заключении союза для создания семьи. Они обязаны будут это сделать, и Бертран будет венчать их. Вся община будет безмерно рада. Будет праздник, веселье… Но в глубине души у Иссель не было радости. Та радость, которую она испытывала всегда, которая сопутствовала ей во всём, исчезла. И темнота ночи мощно надвинулась на её душу. Она поникла…

Утром Амьель проснулся в радостном настроении. Он поцеловал руку Иссель и просил прощения за возможную грубость. Он видел, что радость исчезла с лица его любимой. Но он хотел как лучше – так он оправдывал себя. Он хотел её спасти. Теперь у них будет шанс уйти отсюда и жить своей жизнью, возможно, в другой стране, где можно будет укрыться от преследователей. Теперь надо объявить всем о бракосочетании.

– Дорогая, любимая моя! Сегодня я готов прилюдно назвать тебя своей женой. Надо всем объявить о нашем решении.

Иссель кивнула головой, но в душе подумала: о твоём решении… Она никак не могла смириться с тем, что не будет теперь приориссой, утешителем пришедших. Теперь она должна была жить по другим правилам и законам. Те, кто сочетались браком, имели право выбора – где им жить, с общиной или вдали от неё. Это не считалось отступничеством. Последние несколько лет она готовилась стать приориссой, она хотела принять обет безбрачия не потому, что была ханжой и презирала земную любовь, как подумал Амьель, она понимала, что настают трудные времена и хотела принести пользу общине, как можно больше пользы, отдавая всю свою силу страдающим. Вот и вчера она пришла к Амьелю как к страждущему. Она хотела стать утешителем для него. Иссель опустила голову. Возможно, она утешила его. Возможно, ему стало лучше. Ей не хотелось объявлять всем об этом. Но нарушить законы она не смела. Она тихо вышла из комнаты, молча, избегая посторонних взглядов, старалась приблизиться к уединённому месту, так любимому ей. Она ощущала, что времени у неё осталось мало. На тропе она встретила Бертрана.

– Что с тобой, дитя моё? На тебе лица нет… Кто обидел тебя? Идём поговорим.

– Нет, святой отче! У Вас и так много забот. Вы печётесь о всей общине…

– Именно поэтому я говорю тебе: идём поговорим. Доверься мне…

– Я не могу… я сама ещё ни в чём не разобралась…

– Тогда иди, разбирайся. Но знай, я жду тебя…

Иссель подошла к краю обрыва. Была тишина. Ветер, который обычно играл с ней, её волосами, удалился восвояси. В этой тишине она услышала вопрос, исходящий из глубин: «Ты любишь его?». И ответ пришёл сразу: «Да». «Но почему ты печальна тогда?»

– Отец Святой! Боже правый Святых Духов! – начала она читать молитву. И тут же окончила. Она не могла говорить, слёзы, о существовании которых в себе она до сих пор не знала, потекли по щекам.

– Если ты любишь и любят тебя, то отчего ты плачешь? – вопрос шёл из глубин души.

Но Иссель не могла ответить на вопрос, слёзы продолжали душить её. Впервые ответы на вопросы не приходили к ней. Она просто была в отчаянии. Она должна была подчиниться устоям общества и сегодня вечером стать женой этого человека. Она присела на краю утёса, закрыла лицо руками и зарыдала. Никому, никому она не хотела доверить свои мысли, свои чувства, ни с кем не хотела поделиться своим отчаянным состоянием.

– Я хочу остаться одна с той тяжестью, что есть на моей душе…

Закрыла лицо и зарыдала. Сколько она так просидела, не знала…

– 10 —

Вечер. Небольшие лёгкие облака, которые постепенно обретали золотой оттенок, обрамляли край земли, куда устремлялось Солнце. Оно клонилось к горизонту. А в долину, внизу, возле крепости, прибывали по случаю праздника гости. Даже из окрестных деревень шли люди. Места было внутри крепости мало, и было решено спуститься вниз, в долину.

Когда Иссель спустилась вместе с родителями вниз, она поразилась тому количеству людей, что собрались. Она не ожидала такого большого количества нарядно одетых, в праздничном настроении людей, не ожидала, что это будет большой праздник. В центре поляны из ветвей деревьев были сооружены своеобразные врата, в которые очень умело были вплетены горные цветы и травы. Иссель поняла, что это и будет местом венчания. Её уже все ждали. Она была в своём обычном светло-сером платье из простого некрашеного полотна, никаких украшений она не надела. Бертран, увидев её, показал рукой, куда надо подойти. Все расступились, и Иссель оказалась одна в центре поляны. К ней подошёл Бертран. После две девушки накинули на неё белое покрывало с определёнными вышитыми знаками. Раздались звуки музыки. К Иссель приближались парни и девушки с украшениями из живых цветов, которые они сделали для неё. Эти украшения преобразили девушку, и на её лице появилась улыбка. Бертран поднял руки вверх, прося внимания и тишины. Начиналось вечернее богослужение. Многие закрыли глаза и стали на колени.

– Sicut erat in principio! Отец Святой! Справедливый Бог Добра и Любви, Ты, Который никогда не ошибаешься, не лжёшь и не сомневаешься, не боишься смерти в мире Бога чужого. Ты даёшь нам познать то, что Ты знаешь. Полюбить то, что Ты любишь. Я обращаюсь к Тебе, Доброму Богу Любви! Услышь меня! Боже правый Святых Духов! Пошли Своё благословение молодым, решившим соединить свои сердца, тем, кто в этот день заключат союз и станут мужем и женой, чтобы жить в мире, любви и согласии. Пошли Своё благословение им…

Бертран повернулся и посмотрел на Иссель, рядом с ней стоял улыбающийся Амьель. Он хотел назвать её имя – Иссель, но Иссель быстро сказала:

– Флёр, Фьёриче…

Бертран кивнул в знак согласия, показывая, что даёт ей возможность изменить своё имя.

– Венчаются Флёр и Амьель, во имя Отца нашего – Доброго Бога Любви и Сына Иисуса Христа, во славу Марии – Ангела нашего. Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto, sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculorum. Amen.

К Иссель и Амьелю подошли девушки в красивых белых нарядах. Их головы были украшены горными цветами небесно-голубого цвета. Сверху они набросили прозрачную ткань, которая покрыла молодых. Бертран продолжил:

– Нам выпала великая честь – жить праведно по Законам Божьим, соблюдая все заповеди. Возлюби ближнего, как самого себя. Радостно, когда этим ближним становится тот, кто верит так же, как и ты, кто принимает этот мир так же, как ты. Радостно видеть, как молодые люди, знающие и понимающие друг друга, объединяются в семьи, чтобы жить в любви и согласии. В таких семьях будет царить понимание через любовь, ибо с ними уже есть Бог, Который Любовь. Во Славу Его мы любим, во Славу Его поём мы гимны, во Славу Его мы чтим любую проявленную жизнь. Любовь, которая объединяет всех нас, основана на вере. Пусть вера ведёт эту пару по жизни, указывая ей путь… Мы все нуждаемся в любви. Это тот драгоценный подарок, что дарует нам Небо. И если в сердцах двоих зажёгся этот священный огонь, то мы готовы поддержать его своими добрыми словами и пожеланиями. Мира вам, молодые! Любви и согласия – это от меня, остальные дополнят своими пожеланиями.

Все стали громко произносить добрые слова пожеланий, осыпая молодых зёрнами и лепестками. Потом стали подходить близко, говоря наставления и пожелания наедине. Наконец все, кто хотел, высказались. Общая атмосфера радости ощущалась в этом месте. Бертран вновь вышел в центр поляны.

– Дадим слово молодым… Давайте послушаем их…

Амьель вышел вперёд и поклонился всем. Он произнёс:

– Благодарю за то добро, что ощущалось в ваших искренних словах. Да сбудутся они! Вы разделили с нами радость этого дня. Вы венчали нас своими добрыми словами. Я чувствовал, как Бог Любви послал Своё благословение нам через Своих Ангелов, Он благословил нас, я чувствовал это благодаря вам. Вы воистину есть добрые люди, вы воистину община, которая удваивает радость, направляет молодых на путь любви. В наших законах есть правило – молодые после заключения брака могут или остаться в общине, или выйти из неё. Я благодарю вас за всё, но мы уходим… Завтра утром мы покинем вас…

Иссель слушала и не верила своим ушам – она не знала об этом. Всё происходило очень стремительно. Она не только потеряла возможность быть приориссой, но и должна теперь следовать за мужем. В голове у неё творилось что-то невообразимое от всего происходящего, от обилия слов и взглядов.

Все смотрели на неё. Все ожидали, что же она скажет, зная её гордый характер. Иссель вышла вперёд и… не могла ничего сказать. Слова, сказанные Амьелем, лишили её дара речи. Она со слезами на глазах стала подходить к каждому, кто знал её и кого знала она, и молча прощалась с ними, давая, кому хотела, в руку цветочек. Она взяла за руку Арсанду, в душе поклонившись ей и её мужу Понсу. Потом поклонилась Раймону, Арно, Гиллему. Потом подошла к Корбе. Закрыв глаза и взяв её руку, обняла. Так стояли они некоторое время, известие о разлуке было для них неожиданным. Наступила пауза. Все стояли в молчании, как заворожённые. Что-то безмерно печальное было в этом моменте. Далее идти она не стала, просто издали посмотрела на Пьера, Эрменгарда, Маркезию и Фабриссу. К последней она не могла не подойти. Она взяла её руку в свою и приложила к своему лбу. Внутри всё сжималось. «Главное – быть сильной и не показывать слёзы. Никто не должен видеть моё отчаяние». Но оно было видимым, его трудно было скрыть. Оно проступало в каждом её движении, жесте. Все ощущали, что происходит нечто не согласующееся с праздником любви и радости. Бертран, видя это, решил остановить Иссель.

– Дитя! Иди сюда!

Но Иссель покачала головой. Нет, она должна быть сильной, она должна держать себя в руках. Пусть будет праздник! Эти люди собрались для праздника. Вновь послышались слова молитвы:

– Святой Отче, любящий нас! Справедливый Бог Добра, Ты, Который никогда не ошибается, не лжёт, не сомневается, не боится смерти в мире Бога чужого. Дай нам познать то, что Ты знаешь, полюбить этот мир так, как любишь его Ты. Мы благодарим Тебя! Gratia et veritas per Jesum Christum facta est! Благодать и Истина в Иисусе Христе!

После этих слов раздались тихие звуки волынки и люди запели гимны. После стали слышны и просто местные напевы, которые затянули хором, затем начались танцы. На землю опустилась ночь, а праздник продолжался при свете факелов. Для всех, но только не для Иссель…

– 11 —

Родители Иссель отвели дочь к себе в комнату.

– Доченька! Объясни, что случилось с тобой? Почему ты потеряла радость? Ты самое радостное наше дитя… Ты всегда была как солнышко, мы не видели тебя в унынии и печали…

– Мам! Пап! Время такое сейчас… – и тихо добавила, – наверное…

Мать и отец по очереди прижали её к груди, благословляя на добрую жизнь. Они так хотели, чтобы их открытое и доброе дитя вновь стало таким, как прежде, чтобы покров не понятой ими печали спал с неё. Они так хотели, чтобы дочь была откровенна как всегда с ними. Но она молчала, стиснув зубы, она не хотела, чтобы кто-либо знал о её эмоциях, её мыслях и ощущениях, ибо они были не поняты ею самой…

Она взяла с собой не много вещей – небольшую котомку, зная, что они будут идти пешком. Остальные вещи оставила родителям, и они их приняли с радостью. «Значит, она вернётся за ними…» – думали они.

Ранним туманным утром с горы спускались две фигуры – мужская и женская. Они тихо и незаметно уходили из общины. Никто не провожал их, ибо их решение не было понято никем. Иссель, которую шутливо называли в общине Флёр де Лис – цветок лилии – была, как считали все, лучшей ученицей Бертрана. Она проводила всё свободное время в учёбе. Часто вела дискуссии с учителем, который считал её удивительно восприимчивой ученицей. Он считал, что никто из его учеников так глубоко не вникал в саму доктрину и суть Учения Любви. Она старательно изучала свитки, рукописи Евангелия, вникала в каждую букву. Она усердно искала соответствия, хотела выступить на диспуте. И теперь, после долгих лет подготовки, такой напряжённой работы, она ушла… Этого не мог понять никто, этого не мог понять и Бертран. Не мог он понять и почему его ученица не захотела поговорить с ним, пояснив ему многое, – он просто покорился происходящему.

А две фигуры, спустившись с горы, двигались по дороге. Вскоре они перестали быть видимыми. Бертран, следивший взглядом за ними, наклонился и закрыл лицо руками, из его глаз показались слёзы…

А двое путников долго шли по дороге, которой, казалось, не было конца. Однажды им посчастливилось, и один из отрезков пути их подвезли на телеге. Но после опять пришлось брать котомки на плечи и идти пешком. Иссель не спрашивала, куда они идут. Она просто шла чуть сзади, видя перед собой спину Амьеля. Наконец он остановился.

– Нам нужно подняться на эту гору. Ты не устала?

Иссель посмотрела на гору и покачала головой, молча говоря, что готова идти. Она привыкла жить в горной местности. Ей приходилось часто спускаться и подниматься на гору. Но сегодня они прошли долгий путь, и усталость этого дня давала о себе знать. Но она решила не сдаваться усталости в плен, решила идти, чтобы наконец увидеть то место, куда они следуют.

Подъём они совершали по винтообразной тропе. И чем выше они поднимались, тем труднее становилось идти. Амьель решил всё же остановиться и передохнуть, и они присели под мощные кроны деревьев. Присмотревшись, они увидели, что это смоковницы со своими спелыми плодами. Их было довольно много – целая рощица. Амьель усердно собирал смоквы, наслаждаясь их вкусом.

– Теперь ты понимаешь, в какое место я тебя веду – защищённое.

Иссель ничего не говорила. Казалось, Амьеля особо не трогало её молчание и грустный вид, для него было важно дойти до места, которое он приготовил для жилья. Оно было уже недалеко. Совсем чуть-чуть – и они будут возле дома. Главное – успеть до захода солнца дойти до этого места. И они дошли. На вершине горы стояли каменные дома. Амьель подошёл к одному из них, стоявшему отдельно, на окраине, и открыл дверь. Они вошли в помещение, в котором ощущалось долгое отсутствие людей. Там было всё скромно обставлено, и одновременно там было всё необходимое. Разложив свои пожитки, они устроились на ночлег.

Утром, когда Иссель проснулась, Амьеля уже в доме не было. Она приоткрыла дверь и вышла во двор. И удивительной красоты вид открылся ей. Панорама с высоты горы была уникальной, завораживающей взор. Она подошла к краю обрыва, который был более безопасным, пологим, и в тот же миг воспоминания о её прежнем, любимом ею месте нахлынули на неё. Она присела на большой светлый камень, и впервые за эти дни на её лице появилась слабая искренняя улыбка. В эти мгновения появились некие непонятные ощущения. Она закрыла глаза и почувствовала, что некая сила, как бы, обволакивала её. Она не понимала, что происходит, чувствуя, что тяжесть последних дней уходит из её души и некто – очень ласковый и добрый – находится совсем рядом. Она оглянулась, но рядом никого не было. Но ощущение блаженства, дивной силы, благодати, которые присутствовали в этом месте, не проходило. Иссель открыла ладони и протянула руки вперёд. Ощущения усилились.

– Что это? Я не знаю, но ощущения очень сильные. Я ощущаю дрожь во всём теле, как будто здесь кто-то есть рядом со мной, – подумала Иссель.

Ей хотелось встать и идти вперёд, но там был обрыв. Куда-то её звало это ощущение. Но куда? Она не знала. Внизу же горные породы создавали причудливый рельеф местности. И перед ней открывалась особой красоты гряда. Её взгляд упал на каменистые уступы. Её тянуло туда. Но она отринула свои желания, резко встала и вернулась в дом.

– Надо заняться делами, – подумала она. – Разложить вещи, рассмотреть всё в доме.

Дом был добротным, мощным, каменным, видно было, что он имел древнее происхождение. Возможно, его недавно перестроили, но камни имеют долгий век, они лежали в этой удивительной кладке, возможно, веками. Возможно, они наблюдали за многими жизнями, может и тех, кто построил этот дом, и им было одиноко, когда он пустовал. Ощущалось, что тут давно никто не жил, но дом не был запущенным, кто-то следил за ним. Иссель постаралась хоть немного придать дому обжитой вид, всё расставляя на свои места. Взяла смоквы, собранные вчера, и положила их в миску. Взяв одну и попробовав, она получила большое наслаждение от их вкуса. Они просто таяли во рту. Ощущение сытости наступило быстро.

– Надо будет насушить их для наших, – подумала она. – С завтрашнего дня начну. А пока надо найти воду…

Она вышла и пошла по окраине поселения искать воду. Искала она недолго, на другой стороне вершины били родники. Вода была кристально чистая и вкусная. Иссель набрала её в кувшин и пошла к дому.

Вечером Амьель ей сообщил, что здесь у него есть работа, поэтому он будет работать за еду, сам питаясь у этих людей и принося часть еды ей. Иссель поблагодарила за разъяснения. Главное, весь день она будет предоставлена сама себе. И каждую минуту она будет думать, как помочь общине, частью которой она себя не переставала считать.