Свет миру. Или Aiuta mi

– 4 —

Иссель осталась с матерью в большом доме, который с каждым днём нравился ей всё больше и больше. Он находился в красивом и тихом природном месте. Кругом были обширные поля, которые разделялись тутовыми деревьями. Ей пришлось теперь трудиться – помогать матери по хозяйству. Ранее матери помогала её помощница, а теперь она сама стала на это место. Иссель делала всё, что могла. И неожиданно среди обитателей большого дома она нашла себе учителя – молодого парня, сына хозяев, который по её просьбе стал обучать её местному языку. По его словам, она делала успехи, и даже пыталась уже немного говорить. Была рада, когда её понимали, хвалили, когда она правильно выговаривала трудные для неё слова. Парень был с ней, как оказалось, одного года, немного старше.

Его странное имя она никак не могла запомнить, но всё же ей было с ним интересно и весело. Он помогал ей освоиться на новом месте.

В один из дней она заметила, что в доме и в округе остались лишь одни женщины. Все мужчины общины были в отъезде. Значит, не только её отец покинул их. Значит, они там собрались все вместе. Она долго не думала об этом, просто побежала в поле, в котором колосилась спелая пшеница. Села на дорожке и стала внимательно наблюдать за полётом быстрых, красиво поющих птиц. Она наблюдала за сочетанием цветов ярко-синего неба и спелой пшеницы.

Ей никогда не бывало скучно. Она всегда умела находить себе интересное занятие, часто задавала вопросы себе и окружающим, на которые не многие могли найти ответы.

Шорох колосьев заставил Иссель обернуться. Она не успела даже испугаться, как навстречу, желая пошутить с ней, выбежал её друг. Это очень рассмешило её и заставило долго и весело хохотать.

– Можно, я буду звать тебя Ами? Пока не запомню твоё имя. Согласен?

– Но только недолго. Ты быстро запомнишь, как меня зовут. Я уверен в этом…

– Скажи, ты много знаешь?

– Да, много…

– Тогда ты сможешь помочь мне находить ответы на мои всевозможные вопросы?

– Да, задавай!

– Хорошо. Скажи, ты видишь сейчас поле и различаешь, какого оно цвета. Это явно – оно жёлтое. Но как ты различаешь, где правда, где ложь? Как ты отличаешь их?

– Всё очень просто. Правда – она всегда яркая, светящаяся, она ощущается как свет зари, как искры света в тебе. Ложь – течёт медленно, как будто растекается по древу, она вязкая, липкая. Пристаёт к тебе, и трудно от неё отделаться, потом отмыться.

– Да, это так. Ты ответил мой вопрос! Можно ещё?

– Можно…

– Я смотрю на небо, и оно мне кажется таким глубоким. Почему небо голубое? Что за этой голубизной?

– Небо голубое потому, что в нём есть глубина, и в этой глубине – тайна. Там, за краешком этой голубизны, есть то, что не познано нами. Закрой глаза! Сейчас я открою тебе эту тайну – там, за этой голубизной, есть другие миры. Голубизну создаёт много, много воздуха. И эта голубизна создаёт барьер для нас, или между нами и другими мирами. И в этом барьере все запасы нашей пищи, без которой мы не можем жить. Мы дышим этой голубизной, этой чистотой. И солнце делает эту пищу живой. И это воздух, его так много, что он видится в лучах солнца голубым. Когда мы дышим, мы впускаем частички солнца в себя.

– Как это интересно!

Иссель вскочила и радостно захлопала в ладоши.

– Скажи, как ты думаешь, где та черта, что отделяет детство от юношества? Скажи, ты уже стал взрослым?

– Я – да. Я уже перешёл эту черту в тот момент, когда узнал, что наших братьев и сестёр губят, сжигая за нашу светлую веру. Когда я узнал о сотнях, нет, тысячах сожжённых на кострах, о погубленных душах и знаниях, тогда я перешёл эту черту и стал взрослым. Я видел, что оставаться в детстве больше нельзя, необходимо быстро взрослеть и идти вперёд, перейти черту, чтобы стать взрослым и брать на себя ответственность. Необходимо взрослеть, чтобы стать мужчиной, чтобы защищать и помогать, а помогать можно только через веру, что всё не напрасно. Становись взрослой и ты!

– Я уже хочу! Ещё вопрос можно?

– Да, пожалуйста, задавай… но я вижу, моя мать ищет меня…

– А как ты знаешь, что именно тебя, ведь она далеко очень?

– Я расскажу тебе об этом потом. Пока мне надо бежать, ведь я единственный мужчина, который остался для помощи.

Иссель хотела надуть губы и обидеться, но не успела. Её друг стремительно убежал. Тогда она легла на землю и стала повторять такие слова:

– Я хочу стать взрослой и всё знать, как он! Я хочу стать взрослой и всё знать, как он!

После глаза её закрылись и она уснула. Ей снились красивые, по-детски радостные сны, такие же красивые, как и она сама. Длинные шелковистые светлые волосы каштаново-огненного цвета легли на спелые колосья пшеницы, и казалось, что юность, проявленная во всей красе, радует всё живое. Само Небо улыбалось ей, радуясь её светлой красе.

– 5 —

Лето было в разгаре. Оно было жарким. Иссель проводила большую часть времени на природе одна, слушая нежное щебетание птиц в тени деревьев и прислушиваясь к шелесту листьев. А деревья в этом саду были важными – высокими, ветвистыми, с мощными кронами, такими же, как и на её родине, сплошь усеянными плодами. Они приветливо трепетали листьями, когда Иссель входила на аллейку.

Однажды прямо перед ней на ветку дерева присела яркая птица с длинным клювом. Она сидела так близко, что можно было рассмотреть её. Ярко-оранжевое оперение на голове, длинный тонкий клюв, бело-черное оперение тела. Ей посчастливилось разглядеть птицу во всех деталях и красе. Иссель долго улыбалась после этой встречи, она была так счастлива. Она училась наблюдать живой мир природы, ощущая все его тонкости. Но после этой встречи она поняла, что и обитатели мира природы наблюдают за ней. Целые истории из жизни мелких зверьков и птиц разворачивались перед ней. Когда же она наблюдала за облаками, то тут полёт её фантазии был неудержим. Она как будто перемещалась в вышину неба, ощущая себя в мире дивных пушистых созданий.

В последнее время её друг был постоянно занят и не мог уделять ей много времени, как это было раньше. Но Иссель это не слишком огорчало, вернее, она старалась так думать. А может быть, она просто становилась взрослой и училась скрывать свои чувства. Чтобы не чувствовать себя обиженной, она всё своё внимание обращала на то, что окружало её вокруг, – на маленьких птичек, стрекоз, бабочек, жуков. Мечты часто уносили её ввысь, и опускаться в этот мир ей совсем не хотелось. Хотелось лёгкости, красоты и простоты. Хотелось искренне и радостно любить всех и вся.

Мать старалась не беспокоить её, понимая, что её девочка переживает период взросления в тот момент, когда она лишилась родного дома, привычного окружения и знакомых. Мать понимала, что общение её в этом месте ограниченно из-за незнания языка, поэтому Иссель беззаботно наслаждалась теплом лета, лаской солнца, голубизной неба, величием проплывающих мимо облаков. А лето в этот год дарило покой и умиротворение.

Но через некоторое время мирное, размеренное течение жизни дома и общины было прервано. Пришло известие, что мужчины возвращаются. В доме началась активная подготовка к их приезду. Иссель старалась быть полезной. Она усердно трудилась, выполняя все задания, что давались ей, мечтая о встрече с отцом. Мечтала она о том, как он ласково и нежно обнимет, прижмёт её к своей груди и увидит, что его девочка повзрослела, а она в этот миг почувствует его силу и любовь.

Наконец этот долгожданный момент настал. Усталые после трудной и дальней дороги мужчины вернулись к своим семьям, но вид их был далеко не радостным. Что-то сильно печалило их, что-то делало их взгляд задумчивым и даже печальным. Все представительницы женского пола ожидали пояснений, они ожидали, что мужчины начнут говорить, рассказывать о своей поездке, делиться впечатлениями, но они выдерживали паузу.

Вечером было собрание, на котором присутствовал старейшина общины, выбранный для ведения богослужения. Было решено собраться за домом на лужайке. Сидели прямо на земле кругами, в которых младшие сидели рядом со старшими. Иссель села рядом со своей матерью. Приподнявшись, она увидела во втором круге своего друга вместе с его матерью. Он не смотрел на неё, он слушал, что говорила ему мать. Иссель не знала, как обратить на себя его внимание. Но в этот момент в центр вышел человек, которого она ещё не видела. Она был худощавый, с острыми и благородными чертами лица, с длинными светлыми волосами и такой же бородой. Взгляд его был проницательным, острым. Казалось, что от него не могла укрыться ни одна деталь происходящего, он замечал всё. Его одеяние было также очень необычным – свободным, длинным, с нашитыми парчовыми полосами, которые спереди образовывали крест немного странной формы. Иссель уже хотела спросить, кто перед ней, когда человек начал говорить певучим голосом. Однако в таком ритме Иссель трудно было разобрать слова. Но собравшиеся понимали говорящего, и, когда он делал паузу, все повторяли слова вместе с ним. Видимо, это были слова молитвы. После этого он поклонился всем, оборачиваясь на все четыре стороны. И запел. Его чистый голос поразил и даже восхитил Иссель. Присутствующие запели вместе с ним. Иссель очень любила петь, и ей также захотелось петь вместе со всеми, но она не знала слов. Она старалась подпевать, думая о том, что надо будет выучить слова этого гармоничного песнопения. После песнопения наступила тишина. Люди к чему-то готовились. Старейшина, продолжая стоять в центре, долго молчал, закрыв глаза, наконец, он открыл глаза и посмотрел на выбранного им человека. И человек вставал и подходил к нему. Старейшина клал руку на голову вышедшего вперёд, и тот опускался на одно колено. Община участвовала в этом ритуале. Все читали Евангелие. Иссель смотрела с интересом, понимая, что происходит нечто важное и необычное. Она старалась постичь устои общины, в которой оказалась, но о многом ей ещё только предстояло узнать.

После все встали, поклонились и обменялись поцелуем мира, и началась простая беседа. Однако она длилась недолго. В центр поляны вошёл другой человек. Он что-то крикнул и даже хлопнул в ладоши. Все сели на свои места. Иссель долго настраивалась, но разобрать слова ей было трудно. Но всё же опять в середине речи она стала понимать говорящего:

– Да, нас называют еретиками, нечестивцами. За что? Что сделали мы, чтобы те, кто называют нас так, имели бы на это право? Мы чтим жизнь. Верим в Бога-Творца, Который есть Любовь. Верим, что Он обладает Силой, что именно Он привёл нас сюда в эту жизнь. Мы – Его дети. Мы стремимся быть достойными Его детьми. В чём состоит наша ересь? В чём её суть? Может быть, в том, что мы являемся Хранителями. Нам доверена эта честь – хранить свитки Великой Дамы, имя которой мы также должны хранить в тайне. Ибо её тайна связана с нами. Что передала она нам, кроме любви и доброты? Что называют они ересью? Почему нечестивцами стали называть тех, кто имеет честь быть верным заветам наших предков? Мы наследники тех, кто помнили, как Великая Дама ступила на эти земли, была здесь и оставила нам знания, переданные Великим Учителем Любви. Доброту воспевала она и любовь. Мы рождены теми, кто наполнил себя настолько этой силой, что стали совершенными. Мы живём мирно в своих владениях. Мы не приемлем войн и раздоров, никого не убиваем, ибо заповедь «Не убий!» понята нами в полной мере. Мы питаемся тем, что рождает нам Мать-Земля, оплодотворённая Силой Отца.

В чём наша вина? Я хочу спросить у тех, кто хочет нас подчинить, кто устрашает нас зверскими расправами над нашими братьями и сёстрами. Но мы будем защищать себя и своё достояние. Мы готовимся к этой битве. Мы укрепляем замки, превращая их в крепости, в которые нам придётся уйти с равнины. Я призываю вас быть мужественными. И одновременно, я хочу, чтобы каждый из вас сделал выбор. Вы можете отречься от нашей веры. Вы можете спасти своё тело, свой земной род спасти. Те же, кто остаются с нами, собираемся завтра на этом месте, чтобы выработать план действий.

Все молча встали. Вид у всех был печальный, глаза опущены. Иссель оглянулась и неожиданно встретилась взглядом со своим другом. Он внимательно смотрел на неё. Неожиданно раздался властный голос его матери:

– Амьель! Следуй за мной!

– Можно, я останусь? Я хочу поговорить с Иссель.

Его мать внимательно посмотрела на Иссель и молча кивнула в знак одобрения.

Амьель подошёл к девочке-подростку и по-детски обнял её.

– Скажи, ты скучала по мне?

– Да, мой друг… Мне очень не хватало тебя, хотя я не хотела в этом признаться даже себе… а тебе призналась… Мне не хватает общения с тобой…

Иссель опустила глаза, сказав это, но парень оценил её искренность и естественность и взял за руку.

– Тогда бежим в поле?

– Да, бежим…

А на поляне, где собрались все жители этого поселения, в это время стали слышны протяжные звуки волынки. После заиграл ребек и стали громче слышны голоса поющих, а также тех, кто хотели танцевать.

– 6 —

Шелест колосьев, ровное дыхание и биение двух сердец… Колосья укрыли лежащих в них. А они просто лежали рядом, смотрели в бледно-голубое небо и молчали. Смеркалось. Солнце уже зашло за горизонт, и на вечернем небосклоне стали появляться мерцающие звёзды. Их мерцание было похоже по ритму на биение их сердец. Молчание прервалось тихим голосом парня:

– Скажи, что, по-твоему, есть жизнь?

Голос девочки звонко ответил:

Жизнь… Она, как бабочка, живая, лёгкая… летит куда хочет, после ищет Свет, летит к нему, когда достигнет его, сгорает…

– Я думаю иначе… Сгореть невозможно, можно пройти сквозь огонь и выйти в другую реальность…

– Ты в этом уверен?

– Да, я верю, что наши братья, которых подвергли сожжению, ушли в другую реальность, сохранив себя… Бог не допустит иного…

– Бог? А как ты думаешь, Кто это?

– Это Сила, Большая Сила, Сила, в Которой Любовь и Разум… Это Тот, Кто знает всё…

– Но вы же говорите, что Бог есть Любовь?

– Тот Бог, Который с нами, есть Любовь. Мы – Его дети. Он заповедал нам никого не убивать, ибо всё живое – это Его творение. Любить ближних. А ближним может быть и этот зайчишка, который сейчас выглядывает из-за куста, и летучая мышь, которая пролетает над нами… Всё есть Божье творение…

– А если Он заповедал любить, то почему Он позволяет убивать?

– Он не позволяет… Он дал заповедь «Не убий!», Он не хочет, чтоб прерывались ничьи жизни. Для этого Он послал Сына, чтобы Он это разъяснил людям. Но Его схватили, истязали – били и мучили, а после – распяли… Это сделали люди, которые забыли, что им заповедано любить, забыли заповеди и зачем они здесь, забыли Божьи Законы… но Он передал Учение…

– Убили Сына? Люди убили Его? За что?

– Да, они не верили Ему… и когда Он исцелял больных, не верили, и когда воскрешал из мёртвых, тоже не верили… И когда говорил о любви, тоже не верили…

– Но мы-то верим… Бог нас спасёт… Мы же Его дети. Он спас Сына, спасёт и нас… правда?

Амьель грустно опустил голову и молчал.

– Они, те, кто идут сейчас на нас, опорочили Великую Даму, нашу Богиню. Они порочат всех женщин и предают их огню… они сжигают тех, кто помнит и знает…

– Но почему вы не просите помощи? Защиты?

– Те, кто ушли в мир иной, хотят, чтобы мы сами научились защищать себя, чтобы мы проявили свою силу и веру, чтобы показали, что мы можем и как мы верим в Свет, Который не может быть жестоким к нам – Его детям…

– Иссель! – раздался громкий голос отца.

Иссель поднялась и крикнула: «Я здесь!».

– Иди домой! Уже поздно!

– Сейчас!

Амьель протянул руку к её руке, дотронувшись до неё.

– Кто я для тебя?

– Друг…

– Просто друг? И всё?

– Да. А этого мало?

– Мне бы хотелось быть чуть больше, чем друг…

– Будь…

– Тогда можно, я дотронусь до твоих волос? Таких волос я не видел никогда – в них и цвет спелой пшеницы, и закатное небо… А твои глаза… Дай я посмотрю в них при свете луны…

Иссель повернула голову.

– В них можно погрузиться, так глубоки они… Они словно ночное небо… И звезда, сияющая посередине…

Иссель была потрясена. Никогда никто ей не говорил таких слов. Никогда и никто не посмел бы приблизиться к ней так близко. А тут… она просто молчала, заворожённая происходящим.

– Иссель! Ты идёшь?

– Да, иду…

Пришлось быстро встать и идти домой.

На следующий день отец сообщил важную весть – они покидают этот дом. Они едут в новое место. Там, на горе, в крепости, в древнем замке, они будут теперь жить. Уезжать надо было как можно быстрее. И все стали готовиться к дороге, собирая вещи. После погрузили их на повозку и медленно, под тот же скрип телеги, отъехали. Всю дорогу Иссель мучила мысль о том, что она уехала так быстро, что не успела попрощаться с другом. Нет, с больше чем другом…

– Увидимся ли мы ещё? – вздыхая, думала она.

– 7 —

Прошло десять лет. На горе Спасения в восстановленной крепости и замке кипела бурная жизнь. Шли постоянные строительные работы. Работа по благоустройству не прекращалась ни на минуту. Люди тянулись к этому месту, питая надежду, что спасение они получат именно здесь. Но на возвышенности горы места было не много, и всех желающих жить здесь крепость вместить не могла, поэтому шло строительство и на уступе горы, с той стороны, где росли деревья и был не такой крутой уклон. И, глядя на эту гору снизу, казалось, что люди не могут жить в таких рискованных условиях: внизу крутой скалистый обрыв, и высота его была достаточно большой. Фактически, крепость была на вершине горы чем-то похожей на полусферу или перевёрнутую чашу. И даже орлы, обитающие здесь, дивились появлению большого количества людей. Люди обычно выбирали места более спокойные, ровные и доступные, а здесь такая высота… А люди, несмотря на это, шли и шли сюда, не было и дня, чтобы они не прибывали…

Иссель подошла к краю обрыва. За эти годы из хрупкой и тоненькой по-детски наивной девочки она превратилась в крепкую, цветущую девушку. Её длинные яркие пшенично-огненные волосы доходили ей до пояса. Лицо было загоревшим и по-прежнему улыбающимся. Она стала совсем взрослой. Её длинное платье из простой серой ткани в это утро развевал свежий ветер. И оно становилось похожим то на паруса, то на крылья.

– Вот бы и впрямь расправить крылья и полететь! – думала она. – Вот бы облететь всю округу, весь этот горный массив и поприветствовать всё живое! Мне кажется, я это могу… – убеждала себя она.

Она подняла руки вверх – и ветер, который, казалось, услышал её мысли, пытался помочь ей в этом. Его порывы усилились. Но неожиданно взгляд её упал вниз и показал ей иную реальность. Обрыв был столь крутым и опасным, что у неё вмиг немного закружилась голова.

– Сколько живу здесь, а никак не привыкну смотреть вниз… Как только смотрю в сторону вон той большой поляны, сразу же появляется головокружение… Но всё же, какой красивый день сегодня будет! Какая радость во всём! Мне так хорошо здесь! Как я счастлива, что попала сюда…

Сначала было страшно и непонятно, как тут можно жить… Но время прошло, и я получила море радости! Меня обучает наш самый почитаемый человек – Бертран. Я многому у него учусь. Он учит меня любить… Да, этому можно и нужно учиться…

Любовь – это невозможность причинить боль другому. Она добра, и, самое главное, она часто стоит за твоей спиной, а ты можешь её не заметить… Она может бежать перед тобой, а ты думаешь, что бежишь один, не видя её. Я постигаю великую науку любви, познавая с позиций этой науки Учение.

Теперь слова моей молитвы просты как день: Добро! Свет! Любовь…

Если это есть в человеке, то он прекрасен. Он любит мир, и мир любит его. Я благодарю этот мир за его красоту. За то, что я здесь! И могу громко крикнуть орлам с высоты птичьего полёта: «Красота и доброта – удел этого мира!».

Когда я закрываю глаза, дивные видения встают передо мной. Солнце… Много Света… и люди, красивые люди, которые научились управлять дарованным им. Прозрачные строения, круглые здания, в которых радуга играет, настраивая на любовь. Волны золотой любви в этих строениях, и люди насыщаются этой любовью. Они светлы и добры. Каждый знает цену себе, знает, что он может… Неужели это будет вскоре здесь? Золотой век, золотые люди, которые живут мирно и гармонично…

Счастье… Я верю, оно придёт к каждому…

Иссель спустилась с уступа и побежала выполнять порученную работу. Работа в таком месте сделала её крепкой и выносливой. Она не боялась труда. Она трудилась вместе со всеми, часто выполняя и мужскую работу. Но всё же она была очень женственна и прекрасна. Так хороша собой, что никто из парней не решался подойти к ней. Она была прекрасна, как роза, которая расцветает на солнце. Многие лепестки как достоинства открываются в ней постепенно, но роза обладает шипами. Она умеет себя защитить от того, кто прикоснётся к ней. Иссель, как дикая роза, растущая на уступе скалы, манящая своей красотой, была яркой и неприступной. Она слышала, что живущие в общине люди называли её Флёр, тихо добавляя «де лис» — цветок лилии. Да, розы и лилии были её любимыми цветами.

В тот день Бертран собрал всех на уступе горы, всех, кто могли его слушать.

– Друзья! Братья и сёстры, верящие в Добро и Любовь! Скоро, очень скоро наступит тот день, когда мы будем чтить Великую Даму, нашего Ангела. Этот же день, день её памяти, для нас стал и днём поминовения усопших, тех, кто пострадали за нашу веру. Кто они? Давайте вспомним о них, почтим их память…

Раздались протяжные звуки рога, после вступила волынка, и после звук колокола печально разрезал пространство. Все стали на колени. В скорби опустили они головы вниз. Раздались звуки протяжного песнопения. Бертран стал вместе со всеми на колени и выразительно проговорил:

– Мы помним вас, невинно убиенные, братья наши и сёстры! Мы помним о вас, жители Безье, Марманда, Минервы, Лавора… Сколько вас? Тысячи тысяч… Мы чтим вас… Мы не можем назвать вас всех поимённо, но мы благодарим вас за вашу стойкость, святость и чистоту… за вашу веру. Вы все останетесь в нашей памяти как, те, которые стремились к добру, к лучшему, те, кто свято верили в Любовь… Вы покинули этот мир через жестокую казнь – сожжение, сожжение живых людей… В один день – в светлый праздник Марии Магдалины – было убито всё население города Безье, те, кто укрылись в Храме, молясь в нём. Убивать всех был приказ. Не пощадили ни детей, ни их матерей… Даже дикари не способны на такое. И не это ли выдаёт волка, который надел овечью шкуру? О них говорил Учитель: «Бойтесь волков в овечьих шкурах!».

А я дополню: те, кто убивают невинных людей, женщин, младенцев, не имеющих возможности защитить себя, ставят перед собой забрало, прикрываясь именем Бога, – они не уйдут от воздаяния. И время придёт, и кара настигнет отступников.

Они прикрываются именем Бога… Но какого? – спросите вы. Бог, Который есть Любовь, способен ли желать подобное? Способен ли принуждать людей к войне, крестовым походам, жестоким казням? Какой Бог желает смерти невинных людей, младенцев, матерей, их выносивших? Дайте ему имя сами. И давая это имя, вы отделите зёрна от плевел, вы отделите добрых людей от их преследователей.

Мы желаем постигать Учение Любви, учиться, чтобы становиться совершенными… Мы желаем жить по совести, строжайше соблюдая Божьи заповеди. Мы питаемся только живой пищей растений, дарованной нам нашей Матерью-Землёй, не нарушая заповедь НЕ УБИЙ! Ибо ещё в древние времена было сказано: «Я дал вам все травы, сеющие семя, и плоды дерев – сие будет вам пищей»… И абсурд всего происходящего заключён в том, что нас – мирных и добрых людей, тех, которые свято чтут эту заповедь, – убивают за это… Нас хотят заставить отречься… А я спрашиваю: отречься от чего? От того, что мы считаем праведным и честным? Но мы не отречёмся от своих правил и принципов ненасилия и неукоснительного почитания Божьих заповедей. Мы будем жить по совести, становясь опорой друг для друга. Мы собираемся здесь, чтобы поддержать друг друга в вере. И сейчас я обращаюсь к вам всем. Мы должны быть сильными как никогда. Мы должны постоянно быть готовыми защищать своё пространство и себя в нём, мы должны готовиться к битве… Мы должны с этого дня заготавливать в наши закрома всё, что может нам пригодиться, всё съестное… сушить всё растительное, всё, что можно применить в пищу… Мы должны готовиться… с этого дня, этой минуты…

Помним об этом каждый день, готовимся мужественно отражать атаки противника…

– Неужели наше положение столь ужасно? – только Иссель могла себе позволить прервать всеобщее молчание и нарушить речь Старшего.

Бертран молча посмотрел на неё.

– Да, это так… Мы готовимся к бою. У каждого из вас ещё есть возможность уйти…

– Но почему мы не просим защиты у нашего Бога, Христа, Великой Дамы – Марии? Защитите нас! Мы просим! – почти закричала Иссель.

– Дитя! Мы сможем с тобой поговорить ещё об этом. Хорошо?

Иссель опустила голову, явно сдерживая себя. В голове витали сотни мыслей, она считала, что надо действовать, действовать быстро, чтобы не пополнить ряды невинно убиенных душ. Она не знала, как и что надо делать, но больше не могла слушать внимательно Бертрана. Она думала о своём. Мысли её были далеко. Она оставалась молча сидеть на месте даже тогда, когда все разошлись. Когда неожиданно почувствовала лёгкое прикосновение к своим волосам. Она резко оглянулась. Рядом с ней сидел незнакомый молодой человек. Иссель внимательно присмотрелась и вдруг закричала:

– Это ты? Неужели это ты?

Он улыбнулся.

– Ты узнала меня?

– Тебя трудно узнать, ты так изменился. Стал совсем другим – взрослым…

– Ты тоже… Я узнал твои волосы, и твои глаза стали более глубокими, бездонными… Я уже тонул в них когда-то…

– Ты здесь теперь? Когда ты пришёл?

– Вчера. Ты видела меня, но не узнала. Я так боялся, что ты забыла меня. Все эти годы я помнил о тебе и так желал этой встречи. Теперь я один. Моих родителей нет больше со мной, как и нашего дома…

– Как? Не верю… Они были такие замечательные. А дом… я до сих пор люблю его.

Амьель опустил голову. У него задрожали руки. Видно было, что он сильно переживает.

– Эта трагедия сильно отразилась на мне. И в минуты одиночества, когда я закрывал глаза, я видел тебя, надеясь, что ты поможешь мне, что ты не забыла меня… Я искал тебя. Скажи, ты не забыла меня?

– Теперь я другая. Жизнь среди гор закалила меня, изменила многое во мне. Теперь я думаю, прежде чем говорить что-либо…

– Думай! Но знай, я пришёл к тебе и ради тебя…

– Здесь собираются те, кто истинно верят, кто готовы отдать жизнь свою ради веры…

– Я истинно верю в любовь. Уже десять лет я люблю тебя…

– Ты слышал, что сказал Бертран, – нас ожидают трудные времена. Надо думать об этом. Надо думать о спасении людей, о спасении нашей веры.

– Мои родители были такими же, они были такими… были…

Амьель взялся руками за голову, сидел так недолго, после продолжил:

– Они истинно верили, воистину были добрыми. Они собрали общину. Отец готовился стать совершенным, и мать также. Они были праведными людьми… Ты же помнишь их? Я истинно верил, верил, что мы спасёмся, что их спасут, что мы успеем многое сделать, но спасся только я…

– Боже Святый! Ты многое пережил, ты потерял голову от горя. Не нужно так бичевать себя! Хвали Бога за то, что остался жив! Возьми себя в руки! Я хочу успокоить тебя, утешить. Я помнила о тебе все эти годы. Я ждала этой минуты – минуты нашей встречи. Я помнила о тебе в самые тяжёлые моменты, когда довелось познать все тяготы жизни. Да, Господь был добр ко мне, мои родители здесь, со мной. Но я тоже многое пережила и чувствую, что за эти десять лет я как будто прожила целую жизнь. Я знаю, что совершенным можно стать только прожив большую часть жизни, но я хочу получить утешение и быть утешителем для многих. Я хочу посвятить свою жизнь людям, которые нуждаются в спасении, хочу стать Доброй монахиней.

– Нет, только не это, Иссель! Ты – единственное и последнее, что у меня осталось. Прошу тебя, не делай этого…

– Нам нужно готовиться к скорой гибели. Я так чувствую… Мы должны спасти души, и не только свои…

– Но разве для этого тебе Бог дал жизнь? Мы можем быть счастливы и прожить достойную жизнь вместе… Ты всегда желала счастья и радости, вспомни об этом…

– Тогда нам придётся отсюда уйти. Уйти из места, которому я посвятила десять лет своей жизни. Знаешь ли ты, что здесь каждый уголок в крепости сделан и при моём участии? Мы продумывали всё. Мы долго готовились и готовимся сейчас…

– Готовитесь к чему? К смерти? Готовитесь умирать? Быть сожжёнными? Разве к этому нужно готовиться?

– Амьель, очнись! Ты нужен нам! Нам нужна твоя помощь! Приди в себя, прошу тебя!

– Я хочу спасти тебя… Я не хочу, чтобы твои прекрасные волосы – твои золотые кудри, – твои ясные очи горели в огне… Ты знаешь, какой запах стоит, когда жгут человеческое тело? Ты знаешь, что ощущается в пространстве и как это страшно…

– Я знаю… Каждый день я встречаюсь с теми, кто потерял родных и близких. Они рассказывают мне об этом. Они все нуждаются в помощи. Но я верю, что Бог, Который есть Любовь, и Учитель, Который принёс Учение от Него, и Сама Великая Дама – с нами… Они помогут нам… Я буду призывать их о помощи. Давай пойдём к Бертрану, поговорим с ним… поговорим о том, что можно ещё сделать…

– Иди сама… Я останусь здесь…

– Нет, я пойду с тобой… Ты нуждаешься в помощи, мы пойдём вместе. Вставай! Дай руку! Пошли!

Ему пришлось подчиниться.