Читать книгу: «Постучи в семь дверей», страница 2

Глава 2. Обживаюсь

Комнаты, на которых я остановила свой выбор, находились в том же крыле, что Марьяс. Они были меньше и обставлены проще, но меня это не смущало. После кельи в монастыре это были настоящие хоромы, да и сравнение с однокомнатной квартирой, где я жила с Павлом, они вполне выдерживали. Может, каждая по отдельности и были меньше, чем моя… нет, квартира Павла (о чём он мне не раз напоминал), но зато их было три, не считая гардеробной, и ванной, что позволяло удобно устроиться. Главное – здесь я могла спокойно переделать всё под себя.

Так как от хозяев эта перемена мест ничего не требовала, то у барона она возражений не вызвала, а баронесса, кажется, даже была довольна, что комната старшей дочери останется в неприкосновенности.

– Всё, что тебе понадобится, спрашивай у экономки, – после экскурсии баронесса стала обращаться ко мне на “ты”, перестав воспринимать чужачкой. – Она постарается тебе помочь. Отдохни немного. Скоро сюда доставят платья, и мы посмотрим, что из них подойдёт. Анастис, пришли сюда служанку Мари-ны, она ведь ещё не знает, где теперь будет жить госпожа.

Оставшись ненадолго одна, я обошла выбранные комнаты: спальню и примыкающие к ней две проходные комнаты. В той, что попросторнее, устрою маленькую гостиную, а во второй, совсем крохотной, что-то вроде деловой зоны. Поставлю здесь бюро, чтобы писать письма и вести свои записи. Хотя вязать и рисовать можно и в гостиной, но хранить всё необходимое лучше не на виду. Надо будет попросить сделать в нише что-то вроде шкафа. Менять в своих комнатах шторы, скатерти и прочий текстиль, я буду чуть позже, когда немного обживусь. Сейчас здесь царила коричнево-охристая гамма. Она меня не напрягала так, как розовый в покоях Марьяс. Вначале поживу здесь, посмотрю, как чувствую себя среди этих стен, тогда и пойму, на что хочу и смогу поменять. В душе расцветала радость. Я уже предвкушала, как будет обустраивать свой уголок.

Мечтать в одиночестве удалось недолго. Вначале вернулась Анастис с Хлоей.

– Как ты устроилась? Тебе нашли место? – поинтересовалась я у своей служанки.

– Да, госпожа. Мне выделили комнату на половине слуг. Всё хорошо. Сейчас я перенесу сюда ваши вещи. Теперь их уже можно раскладывать?

– Да, здесь я задержусь надолго.

Я заметила, как Анастис при этих словах словно дрогнула и опустила голову.

– Что, думаешь, я здесь ненадолго?

Анастис неловко пожала плечами и ответила:

– Наверно, где-то через месяц мы поедем в столицу. Мама уже говорила, что в этом году Марьяс должны были представить ко двору. Теперь ты у нас старшая, так что обязательно туда поедешь с родителями.

– Что же, съездим, посмотрим.

Мне показалось, что Анастис что-то не договаривает и я хотела продолжить расспросы, но не вышло. Нас прервало появление служанок под предводительством экономки, которые принесли ворох одежды.

– Её нужно примерить, госпожа, чтобы представить, какие из вещей мы сможем подогнать быстрее всего.

Хлоя поспешила уйти, чтобы быстрее вернуться, и успеть помочь мне с выбором.

Служанки принесли не только платья, но и сорочки, обувь, чулки. Видно было, что вещи не новые, но все они были чистыми и пахли сухими травами. Я успокоила себя тем, что и раньше покупала вещи в магазине секонд-хенд, и ничего, не считала это чем-то ужасным. Мне с детства была привычна экономия на одежде. Наверно, только в раннем детстве позволяла себе капризы, пытаясь диктовать маме, какое платье хочу: “Я не надену это синее! Хочу то розовое с фламинго!”.

Когда же осиротела, то быстро прекратила капризы. Осознала, что они бесполезны. Бабушка старалась выкраивать из своих скромных доходов деньги на покупку новой одежды для быстро растущей девочки, но в деревенском магазине выбор был не слишком богатый и купленное приходилось носить пока не вырастала. Со своей скромной зарплаты библиотекарши тоже особенно не разгуляешься, тем более что Павел и в хорошее время смотрел на мою зарплату, как на общий, семейный доход, а из своих в первую очередь тратил на личные прихоти.

Так что я понимала, что требовать себе непременно новые наряды бессмысленно. Мне не показалось, что семья барона живёт в роскоши. Хотя богатство – понятие относительное. Если судить с позиции тех несчастных, что приходили побираться к Обители-на-Карати, то семья Гартис не бедствовала. Но даже во время короткой экскурсии, что устроила мне баронесса, я увидела, что всё в замке выглядит старым, знавшим лучшие времена. Одежда на детях, хотя и сшитая из хороших тканей, украшенная вышивкой, тоже не выглядела новой. Так что странно ждать, что кто-то по мановению волшебной палочки извлечёт мне прямо из воздуха обновки.

Потом у меня наверняка появятся новые наряды, сшитые специально для меня. Не могут же меня представлять королю в старом перелицованном платье. Сейчас же выбор простой – между рубищем послушницы и одеждой, вытащенной из старых сундуков. К тому же она была не так уж плоха. Интересно было рассматривать непривычные фасоны, украшенные вышивками ткани, чьи цвета были неяркие, но всё же не сводились к серому, как в монастыре.

Некоторые платья были такие интересные, с восхитительной вышивкой, что я просто замирала над ними, не в силах расстаться с найденной красотой. Да ещё и Анастис сбивала меня. Над некоторыми платьями она тоже восхищённо ахала, а на другие презрительно фыркала. Проблема была в том, что в этом мы с ней совершенно не совпадали. То, что мне нравилось, вызывало у неё чаще всего критические комментарии:

– Это совсем, совсем немодно! – восклицала она. –В них ты будешь как бабушка какая-то.

Пока мы рассматривали и перебирали принесённые вещи, не зная на чём остановиться, вернулась . Вместе с ней пришла Карин Гартис, и с её помощью я отобрала несколько тёплых платьев, одно из которых подогнали прямо на мне, а другие отложили в сторону, чтобы сделать их пригодными позже.

– И вообще, оставьте всё это здесь, – предложила Карин Гартис. – Их всё равно никто не носит. А вы, Мари-на, будете постепенно их пересматривать. Может быть ваша служанка что-то ещё подберёт.

Спорить с ней никто не стал. Меня такое решение тоже обрадовало. Я устала перебирать вещи, но боялась, что пропущу что-то стоящее, а потом пожалею. В Обители мне вполне хватало трёх платьев, но сейчас из комментариев госпожи Карин и Анастис, мне стало ясно, что здесь существуют определённые правила для благородных дам, что и когда нужно носить. Я в этом совершенно не разбиралась. Скорее всего и , принадлежавшая к ремесленникам по происхождению, не знала всех тонкостей. А если всё останется здесь, в гардеробной, то при необходимости мы быстрее найдём нужное.

Так, совершенно незаметно, настало время обеда. Когда я вошла в столовую в подогнанном по мне платье, то чувствовала себя куда уверенней, чем утром. Всё же платье для самочувствия женщины значит очень много. Только мужчины думают, что мы наряжаемся для них. Куда чаще мы делаем это для себя.

Вот и сейчас я заранее оценила, как выгляжу в новом наряде. Шерстяное платье серо-голубого цвета сделало глаза ярче, придав им синий оттенок. Фасон преобразил фигуру. Теперь я смотрелась не худой, а изящной и стройной, и стала, кажется, даже чуть выше ростом. И выгляжу моложе лет на пять по сравнению с тем, какой была, когда жила с Павлом. А главное, не походила на нищенку, из милости приглашённую в благородный дом. Даже в глазах барона мелькнуло одобрение.

– Благодарю, Олерия, – довольно кивнул барон жене. – Теперь совсем другое дело.

В отсутствии младших детей обед проходил спокойно, в разговорах о том, что ещё предстоит посмотреть в поместье, какие вещи мне могут потребоваться, и обсуждении мелких происшествий, которые всегда случаются в местах, где собраны и действуют разные люди. Кто-то из служанок разбил вазу, садовник перепутал и высадил семена цветов совсем не там, где ему говорили, а выяснилось это только теперь, когда они взошли и уже набрали цвет. И ещё множество подобных мелких происшествий, требующих внимания от хозяев, дающих повод улыбнуться или поворчать.

Ближе к концу Анастис спросила:

– Мама, можно после обеда я покажу Мари-Валеери-не сад?

– Почему бы и нет? Погода хорошая. Только возьмите с собой младших. Им тоже полезно погулять на свежем воздухе.

Барон, который до этого почти не вмешивался в женские разговоры, с аппетитом уплетая жаркое и запивая его вином, счёл нужным обратиться ко мне:

– Только прежде чем отправляться на прогулку, не забудь написать письмо аббатисе в Обитель-на-Карати с сообщением, что благополучно добралась до баронства. А ты, Олерия, потом проверь, всё ли правильно, а то мне не показалось, что наша новая дочь сильна в этикете.

Тут барон был прав. Я и в нашем мире была не сильна в деловой переписке, а уж в здешних правилах совсем не разбиралась.

– Мари-Валери-на знакома с принцессой Льевской? – явно удивилась баронесса.

– Не просто знакома. Принцесса высказала желание быть ей духовной наставницей, – многозначительно посмотрел на женщин барон.

– Полезное знакомство, – одобрительно сказала госпожа Карин. – Конечно, ей надо обязательно написать. Я помогу тебе его составить. А откуда она тебя знает?

И остаток обеда я рассказывала о своём пребывании в Обители-на-Карати. И слушали меня не с таким интересом, как если бы я рассказывала о каких-то экзотических странах. Насколько я поняла из вопросов и комментариев женщин, они здесь особо не путешествовали. Только старшая из дам госпожа Карин ещё как-то посмотрела королевство в прошлом, переезжая от родни к родне, баронесса регулярно выезжала с мужем в столицу, и однажды в гости к какой-то родственнице в соседнюю провинцию, а вот Анастис до сих пор дальше ближайших соседей не добиралась. Поэтому я в их глазах выглядела отважной путешественницей, преодолевшей треть королевства.

После обеда госпожа Карин взялась помогать мне составить благодарственное письмо аббатисе и настоятельнице Брунди, на чём уже настояла я. Было как-то нехорошо, если бы я не поблагодарила матушку, сделавшую для меня так много.

Все мои попытки составить что-то от себя закончились тем, что госпожа Карин продиктовала мне всё, что здесь принято писать в подобных случаях от начала до конца. Я не сопротивлялась. Ничего, кроме формальной весточки о благополучном прибытии в баронство и благодарности, я сообщать не собиралась, и здесь принятые в здешнем обществе формулы вежливости подходили как нельзя лучше. Госпожа Карин знала их куда лучше меня, поэтому я записала их под её диктовку и переписала их себе в тетрадь, чтобы потом снова пользоваться. Заняло это довольно много времени и Анастис в нетерпении дважды заглядывала ко мне, чтобы напомнить о прогулке в саду.

Наконец с письмами было закончено. Госпожа Карин передала их слуге, чтобы он отнёс их барону. Только хозяин отправлял письма, и мне стало ясно, что отправить что-то неугодное барону, будет не так-то просто. Хотя может быть такие возможности есть, просто я их пока не знаю.

Хотя на улице светило солнце, но весенний воздух свеж, так что я поддела под плащ связанную мной раньше безрукавку. Она заинтересовала госпожу Карин Гартис, и я поняла, что скоро и здесь у меня начнутся уроки вязания. Пожилая дама тоже отправлялась на прогулку с нами. Оказывается, в её обязанности входило не только учить Анастис, а теперь и меня, манерам, но и составлять нам компанию, когда мы выходили из дома.

Глава 3.

В саду

Прогулка по весеннему парку доставила мне море удовольствия. Я всегда любила весну, а эта была первой для меня в новом мире. И здесь, в отличие от горной обители, она уже вошла в полную силу. Не все деревья оделись в листву, но в парке и саду уже появилась первая зелень и цветы. Пели птицы, жужжали пчёлы, порхали большие яркие бабочки. Лулу в попытке поймать их носилась по дорожкам и подбивала на это брата, пытавшегося вначале держаться со взрослой серьёзностью.

Но когда к нам присоединился рыжий пёс, Дикки сдался и бегал по дорожкам наперегонки с сестрой и весело лающей псиной. Мы же с Анастис вынуждены были шагать чинно и спокойно, чтобы госпожа Карин не устала. Зато я успевала внимательно рассматривать всё, что меня окружало: деревья, кусты, первоцветы, скамейки, шпалеры, которые пока не прятала зелень, скульптуры, устройство клумб и грядок. Интересно было наблюдать сходство и различия с моим миром.

Анастис с госпожой Карин рассказывали мне, какие из начинающих расцветать деревьев и кустов плодовые, какие растут только ради их красоты, а к каким стоит относиться с осторожностью из-за колючек или даже ядовитости будущих плодов или жгучести листьев. Запомнить всё это сразу я не пыталась, но взяла себе на заметку, что даже рядом с домом можно отыскать себе неприятности, если проявлять небрежность.

Пока я изучала окружающий мир, госпожа Карин осторожно изучала меня, наблюдая за тем, как я двигаюсь, говорю, о чём спрашиваю. Я видела это, но так как замечаний пожилая дама не делала, остановить меня, когда я в ответ на призыв Лулу, тоже решила побегать с детьми, не пыталась, то я к её интересу отнеслась спокойно.

Обойдя парк по кругу, мы вновь вернулись к дому, но из-за чудесной погоды решили ещё немного побыть на улице. Госпожа Карин предложила нам с Анастис посидеть в изящной беседке, пока Лулу и Дикки поиграют с псом, кидая ему палку. Только мы расположились, как к нам подошла баронесса.

– Я увидела в окно, как вы идёте и решила, что и мне стоит немного погулять с вами.

– Правильно, Олерия, – одобрила госпожа Карин. – В следующий раз покажи Мари-не свои аптекарские грядки. Ей это будет полезно. Она девушка любознательная и хорошо всё усваивает.

– Тогда зачем откладывать? – обрадовалась баронесса. – Пойдём, Марина, это недалеко.

Анастис тоже встала, но госпожа Карин её остановила:

– Анастис, ты уже там не раз была, так что оставайся, присмотри за братом и сестрой. А то для меня они слишком шустрые.

Анастис с плохо скрытой радостью направилась к младшим детям, получив приличный повод поиграть вместе с ними.

Пока мы шли с баронессой по аллее, она вначале объясняла мне, что в старых родах не принято полагаться только на магию, поэтому в каждом поместье обязательно высаживают лекарственные травы и растения, чтобы оказывать при необходимости помощь слугам и арендаторам.

– Как понимаешь, целитель тратить свой дар на всякую ерунду у черни не может. А то когда понадобится сделать что-то серьёзное, ему вдруг не хватит сил на нужное заклинание. Поэтому при мелких болячках у слуг приходят на помощь травы. За это отвечает хозяйка замка или поместья. Тебе тоже нужно этому научиться. Попроси госпожу Карин, чтобы она тебе хотя бы основные вещи рассказала.

Я была согласна с баронессой: уметь оказать себе или другим первую помощь – важный навык.

Мы отошли довольно далеко от остальной компании, когда баронесса внезапно сменила тему.

– Значит, ты уверена, что с Марьяс в твоём мире ничего плохого не случится?

– Не совсем так. Плохое может случиться везде, но уверена, что ей окажут помощь.

– Да, конечно, неприятности молодых девушек караулят на каждом шагу и у нас тоже, а там она совсем одна…

Баронесса вздохнула и прослезилась. Но постаралась взять себя в руки и продолжила расспросы:

– Я хотела спросить ещё вот о чём. При детях говорить о таком неприлично, поэтому спрошу сейчас, пока их рядом нет. Марьяс ведь не замужем и ребёнок у неё внебрачный. Как у вас отнесутся к этому?

– Спокойно.

Баронесса даже остановилась, чтобы убедиться, что я её не обманываю.

– То есть позорить Марьяс никто не будет?

– Нет, не будут. Мало ли что могло случиться с девушкой. Все с уважением относятся к решению женщины родить ребёнка.

Баронесса глубоко вздохнула и какое-то время шла молча, обдумывая мои слова. Потом спросила:

– А малыш?

– Что – малыш?

– На нём будет клеймо незаконнорожденного.

– Вот уж чего точно можно не бояться. Когда-то давно у нас тоже этому придавали значение, но теперь – нет. Не скажу, что ему или ей будет просто, но не из-за этого. Что бы не случилось, малыш точно выучится, найдёт работу и всё будет зависеть от него самого.

– Тогда понятно, почему Марьяс ушла в твой мир.

Дальше мы шли молча и сами грядки баронесса показывала без вдохновения, предложив прийти сюда ещё раз завтра. Я понимала, что она продолжает обдумывать мои слова. И действительно, когда мы повернули назад, баронесса внезапно сказала:

– Рада, что моя дочь избежит в твоём мире позора из-за своей ошибки, но я попрошу тебя не рассказывать такие вещи при моих дочерях. Им не стоит знать о подобных вольностях.

– Хорошо, не буду.

Это стало ещё одним подтверждением, что о моей прошлой жизни и мире стоит рассказывать с осторожностью, иначе сочтут, что я пропагандирую разврат, да ещё и сама такая же. И кто знает, какие наказания тут в таком случае приняты, если за измену мужу здесь запросто убивают и все считают такое варварство правильным.

После прогулки Дикки проводил меня к своему учителю, который взялся проверять мой дар. К счастью для меня, он не применял таких радикальных способов, как брат Феофаний, не бросался смертельными заклятиями, а просто просил показать, что я умею.

Умела я немного, но азам бытовой магии меня сестра Летиция научила, так что господин Петрис остался доволен.

– Я уж думал, что ты совсем неуч, а оказывается нет. Тебя сёстры обучали?

– Да.

– Тогда зачем тебе знать больше? Если девочка может свет зажечь, волосы высушить, платье почистить – то и достаточно. Будь у тебя сильный дар – другое дело. В таком случае обучение необходимо, чтобы женщина по неосторожности не причинила вред себе и другим. Но это не про тебя.

Эта здешняя уверенность, что женщине знания ни к чему, меня раздражала. Похоже, здесь верили в то, что я привыкла считать лозунгом – “Знание – сила”, и делать своих женщин сильными не особенно хотели.

– К тому же ты менталист, а я стихийник, и показать упражнения на развитие твоих способностей я не в силах. Скажу барону, что заниматься с тобой мне нет смысла.

Я не думала, что старый магус способен отказаться от дополнительного заработка, который посулил ему барон за моё обучение, поэтому к такому его решению оказалась не готова.

– Подождите, подождите. Как это – не будете заниматься?

– А вот так! – магус добродушно усмехнулся, разводя руками. – Если ты хотела осваивать магию, не надо было покидать Обитель. Там излишне образованным женщинам место, а не в миру.

Я смотрела на магуса, не находя слов. Если бы подобное сказал пьющий дворник или даже барон, я бы не удивилась. Но услышать, как приличный человек, учитель, прямо мне в лицо говорит о второсортности женщин, стало для меня полной неожиданностью. Как ему не стыдно проявлять такой махровый шовинизм.

– Вы ещё скажите, что дело женщины – дети, церковь, кухня, и ничего больше!

– А как иначе? – удивлённо спросил господин Петрис.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я – не в силах объяснить, почему это неправильно, и неспособная принять такой взгляд на женщину как должное. И маг, не собирающийся обсуждать столь очевидные для него вещи. Трава зелёная, вода мокрая, а место женщины таково, и говорить тут не о чем.

– Но, пожалуй, сёстры правы, и тебе стоит учиться контролировать себя лучше. Похоже когда ты испытываешь сильные чувства, то твой дар усиливается, – неожиданно для меня сказал магус.

– А можно мне ходить на уроки Дикки? – обрадовалась я.

– Разве что когда у него уроки истории магии. А так у вас совершенно разные способности и практические приёмы, которые учит мальчик, тебе ни за что не повторить. Я переговорю с бароном и завтра передам тебе расписание уроков.

– Хорошо.

Меня это вполне устраивало. Главное – начать заниматься, а там видно будет. Я вежливо попрощалась с магусом и отправилась искать дорогу в свои покои.

Внутри я продолжала с ним спорить, кипя от возмущения, но я давно отвыкла высказывать вслух своё несогласие. С Павлом это было опасно, а с другими, я считала, бессмысленно. Родня Павла к моим доводам никогда не прислушивалась, отметая их сразу. Коллеги иногда принимали к сведению мои слова, но только в том случае, если говорила их спокойно, без эмоций. Так что я привыкла или, не споря, делать по-своему, или пытаться убедить лишь когда успокоюсь, а не в горячке обиды.

Горячка – она до добра не доводит. Вот и сейчас, увлёкшись мысленным спором, не заметила, как свернула со знакомой дорожки и обнаружила, что не могу сообразить куда идти, где искать свои комнаты. Пришлось перехватить какую-то служанку, чтобы она вывела меня из лабиринтов анфилад и переходов.

За короткое время, потребовавшееся мне, чтобы заблудиться и найти проводника, я отвлеклась, успокоилась и сама себе удивилась: почему меня так поразили слова магуса? Разве я не знала уже, что это патриархальный мир? Знала! Только почему-то до конца не прочувствовала. Мне помешало то, что в Обители вокруг меня было немало образованных умных женщин, занимающихся полезным делом – аббатиса и настоятельница, целительница и библиотекарь, келаресса и поварихи. Каждая из них могла самостоятельно принимать решения в делах, за которые отвечали. Это вполне вписывалось в мой прошлый опыт. И я подсознательно была уверена, что так здесь везде. А оказывается – нет! И слова магуса, что нужно было остаться в монастыре, были вовсе не издёвкой. Похоже, именно там и собираются женщины, не готовые ограничиться только детьми и кухней. Но я покинула безопасную гавань и теперь придётся узнавать новые правила.