Светлый оттенок тьмы

Глава 2. Орест.

– Знаешь, княжич, – вещал гамаюн, обгладывая кость какой-то мелкой зверушки, подвернувшейся в лесу. Чудной, с огромными ушами и коротким пушистым хвостом, изумительно вкусной, особенно с голодухи.

– И хорошо, что кристаллы остались там. Ну, разменял бы ты их на золото. Ну, привёл сюда дьяволов, прогнал упырей. А что с каменнотелыми делать будешь?

Орест нахмурился. Он вполуха слушал россказни Черноклюва, трещавшего без умолку, а про каменнотелых и думать забыл. А они, должно быть, могучие существа, раз их так боятся.

– Ну-ка, покажи мне этих чудовищ.

Черноклюв аж поперхнулся и выронил кость. Щеки его пошли пятнами.

– Так и знал, княжич, что тебя туда понесёт.

– Тогда чего ждешь? Хватит набивать брюхо, идём.

– Как знаешь. Перед дорогой и тебе не мешало бы поесть.

– Уже сыт. По горло. Этими вашими Равнинами, – буркнул Орест.

И опять поля – бескрайние жёлтые просторы. Орест решил, что, как только вернётся в замок, вышвырнет к тиранам всё, что имеет жёлтый цвет. Даже золотую вышивку на рубахах – всё сожжёт к дьяволу без малейшего сожаления. Увидев, наконец, зелень лесных деревьев, он несказанно обрадовался. Однако уже спустя несколько минут радость сменилась негодованием.

В лесу было полно гамаюнов. Все кричали, перебивая друг дружку, каждый второй здоровался с Черноклювом и спешил рассказать ему всё, что вертелось на языке. А каждый третий норовил присесть Оресту на уши и заболтать до смерти. Наконец, он не выдержал, рассверипел и зарычал, что было мочи.

Гамаюны притихли, расселись по веткам и стали молча наблюдать. Но едва Орест с Черноклювом миновали последнее дерево, в лесу снова поднялся несусветный гвалт.

– Вздумаешь привести в замок подружку – убью, – искренне пообещал Орест.

– Я уже стар для подружек, – хмыкнул Черноклюв, – в старости мы уже не ищем пару. Так, полюбились маленько да разлетелись по гнёздам.

– Я бы тоже не против такого подхода. Да только теперь вот женат.

Черноклюв не ответил. Княжичу было видней со своей колокольни. А ему тем более. Уж он-то на своём веку немало повидал. И хороших пар, и не очень. И таких, что разлетаются, оставляя подкидышей, где попало, вроде его собственных предков. И свободу свою с удовольствием бы променял хоть на пяток родительской ласки…

– А что это? – вдруг спросил Орест, указывая на поле, усыпанное красными цветами.

– Это большая напасть. Не вздумай и подходить близко.

– Никогда такого не видел. С виду – цветы. Но какие-то не такие.

– Это жуткое колдовство. А марево над полем – это всё погубленные существа.

– Ничего себе, здешние ведьмы распоясались! – присвистнул Орест.

– Ведьмы тут не причём. Цветы появились недавно. А следом – и каменнотелые.

– Ты хочешь сказать, это они их сюда принесли?

– Я про это ничего не знаю. Но цветы им вредят. Вон среди марева горки торчат – это тоже камннотелые. Стоят себе и не двигаются. Думаю, померли.

– Странно всё это, – задумчиво пробормотал Орест.

Они взобрались на небольшой холм, легли на землю, спрятавшись среди цветов.

К величайшему восторгу Ореста отсюда им были ясно видны Чёрные Горы и даже несколько Красных. Вид родных вершин окатил душу будто свежей родниковой водой. На губах заиграла улыбка, а в глазах замелькали голубые искорки.

– Что ты там увидел? – удивлённо спросил Черноклюв.

– Ничего. Просто Горы…

Сразу за холмом начинался небольшой лесок, затем был овраг, выкопанный, очевидно, недавно. По краям была насыпана свежая земля, ещё не успевшая порасти травой. Повсюду суетились разные существа. Некоторые были похожи на копальщиков, которых Орест видел возле деревни. А вот другие больше напоминали бесформенные глыбы, перекатывающиеся с места на место. Что-то в них показалось ему знакомым, только вот что? Он так и не смог понять.

– Что они делают? – спросил он Черноклюва.

– Добывают кристаллы. И что-то строят.

– Значит, они крадут богатства их этих земель?

– Да кто их знает. Они не умеют говорить. И мотивы их неизвестны. Знаю только, что кристаллы они никуда не вывозят.

– Копят, наверное. А что, говоришь, они строят?

– Да я вот и сам не пойму. Что-то странное. Вроде бы шесть углов. С высоты полёта напоминает Янтарную Колыбель, только из камня. Я ближе накогда не спускался.

– А кто построил Янтарную Колыбель?

– Кто знает? – пожал плечами гамаюн, – слышал, старые гамаюны болтают, будто янтарные люди.

– Так здесь ещё и люди есть?

– Людей нет. А янтарные – это и вовсе сказки. Так что никто не знает, откуда на самом деле взялась Колыбель.

– Сдаётся мне, что-то недоброе они затеяли, – прошептал Орест.

– Ещё бы!

– Там внизу вроде копальщики?

– Копальщики, – подтвердил гамаюн, – и кузнецы. Кого там только нет. Каменнотелые крадут ремесленников, заставляют на себя работать, не просыхая. Их даже упыри не могут вернуть.

– И что – никто не сбегал?

– Ни единой души. Каменнотелые зорко за ними смотрят. И совладать с ними не может никто.

– Это мы ещё посмотрим.

– Эй, княжич, ты уже щекотунов прогонял. Али забыл? Так вот, с каменнотелыми не вздумай тягаться. А то и косточки целой не останется. Они ведь и отца твоего не боятся. Им вообще ни до кого дела нет.

– Но ведь упыри как-то нашли на них управу. Значит, и я найду.

– С упырями там всё нечисто, – задумчиво сказал гамаюн, – есть какая-то тайна.

– Не поверю, что ты не знаешь! – лукаво прищурился Орест.

– А вот и не знаю, – обиженно сказал Черноклюв, – никто не знает, даже простые упыри. Думаю, лишь Карсу да твоей жене известен секрет.

Опять жена! Орест сердито заскрежетал зубами. Вот ведь паучиха – окутала земли вокруг своей огромной чёрной паутиной, и не вырваться из неё, пока в венах осталась хотя бы капля крови. Ну что ж… пора вырвать из её липких пальцев клубок…

– Слышь, Черноклюв, а слетай-ка в замок. Пусть там тебя накормят. А после вернёшься и Сахо с собой приведёшь. А то неохота обратно ногами топать.

– А ты что задумал? – подозрительно спросил гамаюн.

– Да ты не бойся, – усмехнулся Орест, – я кое-что разведаю. А ты не мешай, лети.

– Не нравится мне всё это! И весел ты не к добру.

– Знаешь, птах, а я понимаю, почему тебя так назвали, – сверкнул глазами Орест, – уж больно много каркаешь.

«И вовсе не поэтому» – хотел сказать Черноклюв, да промолчал. Обиделся. Вот и пусть себе остаётся, неугомонный княжич. Может, получит по шее, да и будет знать. А пока, раз он такой умный, верный гамаюн сделает то, что ему велели. Покушает вкусно, передохнёт да прокатится верхом на огромной твари, постаравшись не угодить ей в пасть.

***

Оставшись один, Орест сделался невидимым и пошёл к оврагу, где копошился каменный народ. Следовало узнать о них побольше, послушать, что кузнецы болтают. Не может такого быть, чтобы никто ни о чём не болтал.

Подкравшись поближе, Орест с удивлением увидел, что каменнотелые трудятся наравне с копальщиками – откалывают куски породы, грузят в деревянные лебёдки, и цепями поднимают наверх. Они были повсюду – большие, бесформенные, будто сложенные кучкой груды камней. Лица их были суровыми, однако совсем не страшными. Оресту был знаком этот народ.

Каменные люди, как его неутомимая нянька Зельда. Добрая, занудливая до тошноты. Тяжело было представить, будто каменных людей можно бояться. Зельда ведь совсем не страшная. Мудрая, миролюбивая, и точно не стала кого-либо красть.

Что же это за каменные люди? Может быть, именно поэтому она от них и сбежала? Сколько Орест себя помнил, Зельда не любила о себе говорить, предпочитая непробиваемую завесу давно позабытой тайны. Теперь же ему предстоит узнать…

Орест ходил среди каменных людей, но не услышал ни слова. Лишь стук камней. Копальщики тоже особо не говорили. Так, перебрасывались парочкой фраз.

Кузнецы вообще молчали, ловко орудуя молотком. И даже ведьмы не было. Вместо неё у котла сидела каменная баба и бросала в варево щепотки колдовского порошка. Неожиданно она вскочила и стала озираться по сторонам.

– Кто здесь? – спросил кузнец.

Баба указала каменным пальцем прямо на Ореста. Он слегка удивился, однако точно знал, что видеть его не могли. Но баба смотрела на него пустыми глазницами и не опускала руку. И Орест с ужасом понял: морок спал. Видно, действовало более сильное колдовство. Он едва увернулся от неожиданно прытких кузнецов и побежал, особо не разбирая дороги. Лишь бы уйти, пока не собралась толпа.

Орест бежал, замечая краешком глаза, что рядом с ним стена огромного замка, походившего на Колыбель. Он чувствовал морок, исходивший от стен. Это был совсем не простой замок. Нужно уносить отсюда ноги, да поскорей.

Но не тут-то было. Орест и позабыл, насколько проворной бывала Зельда, несмотря на то, что выглядела неуклюжей глыбой. Каменные люди мигом взяли его в плотное кольцо и стали наступать. Круг молниеносно сжимался, и Орест испугался, что они раздавят его своими телами. Он подпрыгнул вверх, уцепившись за каменные макушки, и попытался удрать, но его тут же схватили и скрутили по рукам и ногам цепкими каменными пальцами. Он брыкался, извиваясь, как угорь, но совершенно ничего не смог поделать.

Его понесли внутрь замка, легко, будто охапку соломы, и затолкали за первую же попавшуюся дверь. Затем ушли, не сказав ни единого слова.

Он огляделся вокруг. Стены были сплошными. Окон не было. Они и не требовались, ведь замок изнутри сиял. Было светло, как в погожий день. Орест с удовольствием бы полюбовался, однако понимал, что из этой светлицы не выбраться никак. Разве что выбить дверь. Он разбежался, насколько хватило места, и двинул плечом в полотно. Кости хрустнули, а дверь устояла. Даже не скрипнула.

Орест уселся на пол и стал думать, что делать дальше. Угораздило же его сюда попасть. И как теперь выбраться? Он не имел ни малейшего представления. Придётся ждать, когда сами за ним придут…

***

Дивница долго бродила по полям и лесам, выискивая его следы. Он был как ветер – пронёсся и даже запаха не осталось. Вон его чудище дрыхнет где-то там, за замком, аж земля от его храпа дрожит. Значит, пешим гуляет. Значит, где-то оставил свои следы…

Однако их нигде не было, и это было странным…

Куда же он подевался?

Неужто уже нашёл себе другую? Он ведь таков, лёгок до утех…

В сердце заскребло, закопошилось противное чувство, и она усмехнулась: разве ж был у неё право ревновать? Она ведь сама так решила. Да и зачем он вообще ей сдался?

Дерзкий, самолюбивый княжич.

И всё ж она его искала…

Там, среди зарослей ежевики, собирала ягоды, клала на язык и смаковала, вспоминая сладкий вкус его губ.

Глупая… глупая дивница… Ей негоже влюбляться…

Любовь… такое странное слово. Почти как смерть, только в любви её переживаешь сотни, тысячи раз…

Её совсем негоже влюбляться…

И зачем она пришла, и зачем его ищет. Ведь знает, что всё это зря. Но ещё хоть разок… Хоть самую капельку ласки. А потом она уйдёт, теперь уже навсегда.

Где же он, этот нежный мальчик?

Дивница всё бродила и бродила по лесам, заглядывала в озёра, но нигде не могла найти и от досады кусала губы…

Затем вздохнула, расправила плечи и, засияв ещё ярче, помчалась с порывом ветра, куда глаза глядят…

Глава 3. Кьяра.

Щекотуны встретили её с радостью. Обступили со всех сторон и загалдели, наперебой рассказывая о том, как молодой княжич пытался их прогнать. И хвастались, что дали ему жару.

– Он-то хоть выжил? – воскликнула Кьяра, с ужасом представляя, что он лежит себе где-нибудь в поле, изнемогший от яда щекотунов.

– Выжил. Они со своей балаболкой даже полевицу потом сожрали.

– Вот мерзавец!

Кьяра встала фертом, чувствуя, как закипает злость. Вот тебе и юнец. Как оказалось, воришка несчастный. А она ещё диву давалась, кто из кузницы кристаллы стащил.

– Спасибо вам, дорогие мои, – улыбнулась она щекотунам, а сама, разозлившись, понеслась домой, что было духу.

Кьяра даже не представляла себе, что сделает, когда увидит мужа. Кровь выпьет – это уж точно. И так, чтоб до последней капли. Чтоб неделю и вздохнуть не смог.

Ну надо же, каков оказался прохвост. И следил за ней, и привечал, и целовал – всё, чтобы зажгла кристаллы. И чем он отличался от остальных её мужей?

Да от тех же скупых волхованцев?

Совершенно ничем. Такой же гнусный хмырь, только молоко на губах ещё не обсохло.

Кьяра ворвалась в замок, промчалась по комнатам, никого не нашла и кликнула слуг. Оказалось, Ореста никто со вчерашнего дня не видел.

Ящер бродил под замком, переминаясь с ноги на ногу, и тихонько поскуливал от голода. Кьяра велела его накормить, а сама спустилась в конюшни, оседлала лошадь и тут заметила гамаюна.

Так вот о какой «балаболке» говорили щекотуны!

– Эй, птах, как там тебя? Куда твой хозяин подевался.

– Не знаю, – сказал гамаюн, – велел мне убираться домой, а сам куда-то ушёл.

– Куда?

– Сказал же – не знаю!

– А почему я тебе не верю? Уж слишком лукавые у тебя глаза, – насмешливо сказала Кьяра, – давай говори, не то велю пустить тебя на суп.

– Ладно, – вздохнул гамаюн, – не ты, так хозяин.

– Я начинаю терять терпение.

– Он пошёл к упырям.

– Куда? – Кьяра аж подпрыгнула от удивления, – зачем?

– Моё дело маленькое, – улыбнулся Черноклюв, но заметив, как сузились глаза Кьяры, выпалил, – хотел посмотреть на Карса.

– Откуда он о нём знает? Ты проболтался?

– Почему сразу я? В этих землях даже самая пропащая блоха знает о ваших шашнях. Странно, что княжичу в первый же день не донесли.

– Сгинь, болтливая птица, – в сердцах крикнула Кьяра, – чтобы духу твоего тут не было.

Она вскочила на лошадь и поскакала в лес. Сердце её замирало от волнения. Только не это! Только бы Карс его не убил. Они ведь только этого и ждут, проклятые волхованцы.

– Карс, – позвала Кьяра, соскочив с лошади, – где ты?

Она помчалась в пещеру, расталкивая всех, кто попадался ей по пути. Спустилась к озеру, оббежала все углы, пока, наконец, не нашла его.

Карс был в постели со своей младшейй женой и, похоже, совсем не ожидал её увидеть. Он тотчас же слез со своей упырки, накинул на неё простыню и довольно грубо вытолкал прочь. Затем натянул штаны, неловко улыбаясь. Вид у него был слегка испуганный. Он явно не хотел, чтобы Кьяра его застукала за утехами, пусть даже с собственной женой.

Но Кьяре было всё равно. Пусть даже они были бы тут все разом – все его четыре жены, ещё и две молоденькие любовницы, о которых ей, конечно же, сообщили, хотя Карс и не подозревал об этом. Её волновал лишь собственный муж и то, что Карс с ним сделал.

– Где Орест? – с ходу спросила она.

– Что, наш мальчик потерялся? – широко улыбнулся Карс.

– Не паясничай. Что ты с ним сделал?

– Ровным счётом ничего. Честно. Я даже его не видел.

– Врёшь!

– Стал бы я врать, – хмыкнул Карс, – ты была бы первой, перед кем я похвастался.

– Тогда куда он делся?

– Кто знает! А тебе, я вижу, не всё равно, моя дорогая? – глаза Карса налились чернотой, а на скулах заиграли желваки, – то-то смотрю, я всё больше ласкаю собственных жён, чем единственную свою любимую?

– Ты же знаешь, что я на это не куплюсь, Карс, – Кьяра гневно сдвинула брови, – меня волнует лишь то, жив ли он. Я не хочу, чтобы завтра сюда прилетели владыки и устроили бойню.

– Мы выстоим, – серьёзно сказал Карс.

– Может быть, – Кьяра упрямо вздёрнула подбородок, – но что будет с моими землями?

– Пусть тебя это не заботит, любовь моя. Оставь войну мужчинам. Я сумею защитить твои земли, как и всегда. Лучше иди ко мне.

Карс распахнул объятия и попытался её обнять, однако Кьяра ловко увернулась и отскочила в сторону.

– Не хочу… От тебя пахнет твоей девкой.

– Да ты ревнуешь? Это радует. Я сейчас же искупаюсь.

– И времени нет, – продолжала Кьяра, – у меня куча дел! Да и как ты вообще смеешь ко мне прикасаться, если только что был с другой!

– Ты и вправду ревнуешь, – довольно воскликнул Карс.

Кьяра капризно закусила губу и глянула на него с укоризной. Знал бы он, как ей на самом деле всё равно. И как от этого невыносимо гадко.

– Мне пора, – торопливо сказала она и выбежала прочь из пещеры, оставив Карса в лёгком недоумении.

Но всё ж он был весьма счастлив произошедшим, о чём поведали его блестевшие самодовольством глаза. Она редко его ревновала.

***

Кьяра подбежала к лошади и взяла в руки поводья, намереваясь вскочить в седло. И тут её кто-то негромко позвал.

– Таиса? – удивлённо спросила она, глядя на старшую жену Карса, с опаской выглядывавшую из-за ствола. Похоже было, что она от кого-то пряталась.

– Спаси меня, – попросила Таиса и упала перед ней на колени, – я знаю, ты можешь.

– Что стряслось? – губы дрогнули от изумления, но Кьяра тут же взяла себя в руки, наклонилась и подняла Таису.

– Он хочет, чтобы я стала следующей.

– Карс собирается наполнить источник?

– Совсем скоро. Уже подыскал себе новых жён.

– Жён? – переспросила Кьяра.

– Да, двух совсем ещё зелёных соплюшек. Уже кувыркается с ними. А меня и Паллану собирается бросить в жертвенный огонь. Сказал, что нужно больше сил. Намного больше.

– Для чего?

– Я не знаю, – по лицу Таисы текли слёзы. В глазах застыло отчаяние, а щёки посинели от страха, – спаси меня. Я не хочу умирать.

– А что Паллана?

– Она глупая дура! Она думает, что это великая честь! Но мы ведь обе знаем, Кьяра. Мы знаем, что любимых жён не предают жертвенному огню.

Кьяра замешкалась, глядя на зарёванное лицо Таисы. Неужто она не знала, что никогда и не была любимой женой? Все до одной они были игрушками Карса. Все до одной…

– Почему бы тебе просто не сбежать? Ты могла бы укрыться в Горах.

– Карс меня найдёт… Помоги мне. Прошу тебя. Как ты помогаешь другим своим сёстрам. А ведь я тоже твоя сестра…

Кьяра задумчиво смотрела на рыдающую Таису. Она не испытывала к упырям никакой жалости. Они были жестоки. Они были чужими на этой земле. Но перед глазами вдруг всплыло лицо матери, изуродованное печатью безысходности, её пылающие безумием глаза…

Иногда Кьяра жалела, чтобы матери не удалось завершить задуманное…

– Садись, – велела она Таисе.

Та обрадовано залезла на лошадь, Кьяра пристроилась сзади, обхватив её одной рукой, а второй натянула поводья.

– Куда? – раздался грозный рёв Карса. Он летел мрачный, как грозовая туча, и яростно сверкал глазами, – сейчас же слезай.

– Она едет со мной, – холодно сказала Кьяра, – и не вздумай прийти за ней в мой замок.

– Ты смеешь указывать мне? – взревел Карс.

– Да, смею, – улыбнулась Кьяра, – это всё ещё мои земли. И я здесь решаю, кому позволю жить.

С этими словами она пришпорила лошадь и понеслась вперёд, через лес, представляя себе, как кривится в бешенстве лицо Карса. Пусть кривится. Пока это в её власти она не даст Таисе умереть…

Глава 3. Орест

Спустя несколько часов дверь отворилась. На пороге возник копальщик. Жуткие белёсые глаза смерили Ореста с ног до головы, а потрескавшиеся губы скривились в подобии улыбки.

– Небось, проголодался, синемордый?

– Что? – вскипел Орест, – да я сейчас тебе зеньки вырву за такие слова. Я княжич. Думай, что говоришь.

– Как скажешь, княжич. Мне всё равно, как тебя называть.

– Орест, княжич Кош.

– Ну, ты замудрил, – усмехнулся копальщик, – я столько не запомню. Синемордый как-то проще. Но, так и быть, стану звать тебя княжич.

Орест вскипел от злости, однако, разглядев за спиной копальщика несколько каменных людей, убавил пыл.

– А тебя как величать?

– Просто, Хрунька.

Орест едва сдержался, чтобы не прыснуть. В этих краях страсть как любили каверзные имена. Интересно, этот тоже подкидыш?

– Ну, так будешь есть? – напомнил Хрунька.

– Буду.

– Так идём.

Копальщик указал на дверь и посторонился, пропуская Ореста. В коридоре их уже поджидала стража – с десяток каменных верзил. Никто из них не приблизился, однако все десять сопровождали Ореста и Хруньку, пока они шли по широкому коридору, сложенному из зеленоватых камней. Княжич глядел во все глаза, стараясь запомнить путь, и заглядывал в приоткрытые двери.

– Силься-не силься, а отсюда не сбежать, – сказал Хрунька, наблюдая за его уловками.

– Ты здесь тоже пленник?

– Ну, как сказать… Когда-то меня пригнали силой. Но со временем прижился.

– Значит, можешь свободно передвигаться?

– Э, браток. Если вздумаешь улизнуть, на меня не надейся. Пустое это дело.

Наконец, они пришли в довольно просторную комнату. Окна были огромными, и Орест примерился, сможет ли быстро выскочить. Однако ставни тут же захлопнулись.

– Давай, ешь, – велел ему Хрунька.

На большущем столе стояла тарелка с варевом, тут же лежала ложка. Больше ничего не было. Орест вздохнул, уселся за единственный стул и стал хлебать. Было не сильно вкусно, но другой еды не было. Неизвестно, когда ещё покормят. Он быстро доел, огляделся вокруг, заметил чан с водой и небольшой черпак. Встал, зачерпнул воды и выпил. Вода оказалась холодная, будто из родника, и немного солоноватая на вкус.

– Ты бы, княжич, так опрометчиво не пил, – сказал Хрунька.

– А то что?

– Был бы ты упырём, тотчас же издох.

– Разве я похож на упыря?

– Мало кто из прихлебателей упырских похож. Их тут немало шляется. И всяк, кто рядом с их источником побывал да поймал жертвенную искру, отведав серебрицы, испускает дух.

– Славно! А где такую серебрицу достать?

– Это каменных большой секрет. Где-то глубоко в горах есть родник. Они оттуда возят.

– Стало быть, задумали извести упырей?

– Что-то слишком болтливый, – Хрунька прищурил правый глаз, – здесь таких не любят. Если поел, ступай на кухню. Там тебе дело дадут.

– Чего? – удивился Орест, – какое дело?

– А ты думал, тебя просто так будут кормить? Бездельников у нас нет. Все чем-то заняты.

– Но я княжич!

– Да хоть сам князь. Мне всё равно. Будешь трудиться, или по шее дадим. А не поможет – снова дадим. Это дело нехитрое. Да и на твоей роже заметно не будет.

Орест презрительно усмехнулся, затем уставился на Хруньку пристальным взглядом, однако ничего не почувствовал. Совсем ничего. Колдовство в этом дьявольском каменном гробу не действовало. Хрунька это знал, и поэтому так противно скалился.

– Не пойду на кухню. Не княжеское это дело, – Орест сложил руки на груди и упрямо вздёрнул подбородок.

– Твоё дело, можешь мешки таскать.

Орест хмыкнул: мешки таскать плёвое дело.

Однако он и подумать не мог, что вскорости пожалеет об этом.

Спустя полдня, весь покрытый пылью, с лицом, исчерченным полосками пота, стекавшего со лба, Орест едва мог согнуть спину. Мешки были тяжеленными, а копальщики – проворными. Орест едва поспевал за ними, удивляясь, как они могут так резво скакать целыми днями. У него уж и сил не осталось. А к вечеру Орест уже не чувствовал ни рук, ни ног, ни спины. Ужинать он отказался и завалился спать в первый же попавшийся на глаза стог сена.

Сквозь полудрёму он почувствовал, как рядом кто-то сел. Должно быть, охрана. Боятся оставлять его одного. Однако сейчас он и думать не мог о побеге.

– Чудной княжич, – сказал один из его стражей.

– Да просто глупец. Силищи тьма, а разума ни на волос. В одиночку мешки таскать…

– Но таскал. Думалось мне, раньше свалится.

– То мы завтра поглядим.

Орест хотел было разозлиться, да глаза слипались. Он ещё немного послушал пустую болтовню копальщиков, и провалился в сон.

На следующий день Орест трудился уже не так рьяно. Берёг силы да слушал, о чём народ говорит. Болтали копальщики немало, однако всё пустое. Но, что было занятным, им, похоже, нравилось у каменных людей. Несколько раз за день устраивали отдых, попивали хмель да горлопанили срамные песни. А вечером приоделись и куда-то пошли.

Орест уже не валился с ног, поэтому увязался за ними.

Оказалось, в лагере были женщины, и было их немало. Страшные, бледные, с узкими глазёнками и торчащими, как пакля, волосами. Но копальщики вовсю бросали влюблённые взгляды – ещё быть, столько за день вылакать пойла! Тут и кобыла будет мила.

Одна из них подкатила к Оресту и расплылась в кривозубой улыбке.

– А ты красавчик!

– И ты красотка. Только вот я женат.

– Верный, значит? – поморщилась копальщица, – или мало выпил?

– Эй, Варяшка, отстань!

Откуда ни возьмись, появился Хрунька, схватил Варяшу в охапку, смачно поцеловал в губы, ощупал широкой ладонью обвисший зад, и опустил на землю.

– Шла бы ты в свою каморку. А я позже приду.

– Придешь? Обещаешь?

– Когда это я не приходил?

– Ну, смотри. А то стану обижаться, – Варяшка кокетливо надула губки, взмахнула юбкой и исчезла в кустах.

– Славные у вас девки, – заметил Орест, – покладистые.

– А мы вообще народ простой, – усмехнулся Хрунька, – это кузнецы у нас с причудами. У них пары сызмальства складываются. Так до самой смерти и живут. А коли овдовеют, то больше не женятся и даже ни с кем не милуются.

– Тоскливо.

– Ну, кому как. У каменных тоже строгие нравы. На сторону не глядят, и жёны с ними на равных. Но к нам они не лезут.

– А что они вообще за народ?

– Да кто их знает, – вздохнул Хрунька, – они-то ничего не говорят. Мы только по тому, что видим, судим. Неплохие они ребята. Только хмурые. Не любят, когда врут.

– На вид такие крепкие, – осторожно заметил Орест, – и как упырям удаётся с ними справляться?

Хрунька пугливо огляделся по сторонам, затем погрозил ему пальцем.

– Про упырей лучше молчи. Разговоры про них до добра не доведут.

– Я и сам их терпеть не могу, – начал было Орест, однако Хрунька резко оборвал разговор.

– Иди-ка ты спать. А меня ещё Варяшка ждёт. Не ровен час обидится.

***

Ещё несколько дней Орест таскал мешки, пил с копальщиками хмель, посмеивался над похотливыми байками, и слушал. Копальщики были тот ещё народ. Ушлые, остроглазые, подмечали всё вокруг. Делились неохотно, но спьяну много чего болтали.

От них Орест узнал, что каменные добывают кристальную породу и куют кристаллы. Причём не хуже кузнецов. И для того, чтобы кристаллы завязались, им не нужна была ведьма.

– Зачем тогда вы им нужны? – спросил он Хруньку.

– Они спешат. Хотят достроить своё гнездо поскорей. К тому же, их становится меньше.

– Упыри?

– Нет. Убить каменного мало кому под силу. Упыри ещё ни разу не нападали. Только засылают шпионов, всё вынюхивают, что здесь творится.

– А слухи ходят, что упыри держат каменных в узде.

– Есть маленько, – неожиданно согласился Хрунька, – только никто не знает почему. Что-то трут они с ватажком упырским. Не любят его – страсть, и бояться – совсем не боятся. Но тронуть не смеют. Такие вот дела.

– А отчего их становится меньше?

– Видел проклятое поле? Они строят мост через него.

– Они в своём уме? – воскликнул Орест, – да оно огромно! И вроде обойти можно.

– Да кто ж их знает. Строят зачем-то. Помаленьку, по аршинчику. Сами строят, нас туда не зовут. Один камень принесёт, другой поставит, и так – пока хватает сил. Потом остаются стоять красными глыбами. Никто не возвращается. Оттого их и меньше. Оттого и зовут нас да кузнецов в помощь.

– Зовут? Вас же вроде пригнали!

– То сначала пригнали. А потом золотишка-то насыпали, домишки построили, мы и остались. Другие сами пришли. А что – тут неплохо. И каменные хорошие хозяева, не в пример волхованцам.

– Да уж, только и слышу, как их в Равнинах «любят». В Межгорье существа уважают своих покровителей. Здесь же…

– У волхованцев есть Янтарная Колыбель. Она – само сердце Равнин. И поэтому с ними не спорят.

Тут Орест вспомнил кое-что и заметно оживился.

– Знаешь, Хрунька, тебе не кажется, что гнездо каменных похоже на Колыбель?

Хрунька замешкался с ответом. Он вдруг помрачнел, а хмель, как рукой сняло. Он поднялся, расправил плечи и размял ладони, громко хрустнув фалангами пальцев.

– Слушай, княжич, уж больно у тебя странные мысли пошли. Давай-ка спать.

Орест ничего не сказал. Молча встал и пошёл следом, размышляя, чего не договаривает Хрунька. А в том, что он знает какой-то секрет, Орест нисколько не сомневался.

Проходя через двор, Орест немного задержался и посмотрел на проклятое поле. Стояла ночь, однако над полем продолжало клубиться красноватое марево. Он кожей чуял запах смерти и мощь чужеродного колдовства. Что позабыли в этом дьявольском месте каменные люди? Для чего понадобился мост? Столько вопросов – знать бы ответ хоть на один из них. Тогда можно было бы подумать, как прогнать нежеланных гостей с земель Айуллов…

****

Утром Орест как всегда встал и умылся, натянул рубаху, подаренную копальщиком. Собственная одежда давно уж превратилась в тряпьё, и он её выбросил. Девки-копальщицы с визгом дрались за обрывки кафтана, расшитые серебряными нитями. Затем заплетали косы и щеголяли по двору, сверкая лентами из богатой ткани, полагая, что это красиво. Копальщикам нравилось. Впрочем, им нравилось всё, в чём их девки были одеты, пока они их привечали.

Орест чувствовал, что ещё немного такой жизни, и ему самому они станут по нраву. Иногда по ночам он вспоминал жену, представлял её славные груди, как наливное яблочко, в своих ладонях, её треклятую пятку, такую сладкую на вкус, и злился, понимая, как сильно он её хочет, а вот ей… ей же страсти его совсем не надо.

Коварная упырка, должно быть, счастлива, что он сгинул неизвестно куда. Тешится в объятиях своего упыря…

От горечи и злобы аж скулы сводило. Интересно, как выглядит этот упырь? А ещё интересней было б посмотреть на его срубленную голову…

А ближе к утру на губах ему чудился сок ежевики, и снились нежные и страстные поцелуи сияющей незнакомки. И он метался по кровати, пока не вскакивал – мокрый и возбуждённый. Бранился сквозь зубы и снова ложился спать.

Но этим утром он всерьёз размышлял о том, что пора делать ноги из этого места. Только как? Повсюду ходили каменные люди, кузнецы, копальщики, и это не считая их вездесущих любопытных баб. Если б только он снова мог стать невидимым…

Но дьявольский замок по-прежнему мешал ему колдовать.

После завтрака Ореста неожиданно повели в сторону от копальни. Он настороженно оглянулся и заметил, что Хрунька шёл следом. Но вид у него был загадочный. Поравнявшись с Орестом, копальщик не проронил ни слова. Так и шли молча.

Стражи привели их к небольшой лачуге, сколоченной будто наспех из брёвен разной толщины. Внутри было светло и просторно. И очень скромно.

Простенький стол, две лавки, несколько деревянных кресел. На одном из них сидел здоровенный каменный человек. Едва они вошли, Хрунька поклонился, тоже самое сделала и стража. Орест, подумав, тоже склонил голову, как подобает княжичу при встрече с важной особой. А в том, что он был важным, сомнений не было.

От каменного человека прямо веяло колдовской мощью, аж мурашки пробежали по коже.

– Перед тобой старейшина рода, княжич, – сказал Хрунька, – он хотел тебя видеть.

– Рад, что мне оказали такую честь, – улыбнулся Орест, – надеюсь, я вас ничем не прогневил, и вы отпустите меня подобру-поздорову.

– Старейшина обеспокоен, что ты задаёшь слишком много вопросов. Как будто шпион.

– Я не шпион. И вам это отлично известно.

– В таком случае, есть предложение. Перестань вынюхивать, княжич Кош. Есть дела, которые тебя не касаются.