Я тебя никогда не покину

«Эй, Чарвоненко, кто это с тобой? – всполошились тут все, как только Мошка с милиционером появились на пороге, – Опять бомжуют на твоём участке?» Кое-кто поднялся, чтобы подойти поближе и рассмотреть чудного деда. Тот наивно улыбался и подмаргивал рыжими глазками. «Ой, новенький! – послышалось вдруг из левого угла визгливое женское хихиканье, – Да какой милашка! Волосы до попы, что, архиерей, что ли, какой?» Мошка повернулся в ту сторону, откуда неслись реплики, и увидел железную клетку, а в ней трёх девиц с ярко раскрашенными лицами. И очень весёлых. «Странные порядки в городе, – поразился Мошка, – цветы в доме в горшках растут, кикиморы вместо того, чтоб в болоте нежиться, в клетке томятся…» «Э! Э! Дед! Какие такие кикиморы? Это кто здесь кикимора?» – взвилась одна из обитательниц клетки. «Ты тут не выражайся, – вмешался Чарвоненко, – Не в лесу, всё ж таки, находишься. Садись на табурет. Будем протокол составлять». Мошка покорно опустился на табурет напротив стола, за которым восседал синий.

– Фамилия, имя, отчество.

– Что? – не понял Мошка.

– Зовут как? – уточнил Чарвоненко.

– А-а-а… Мошка… То есть, Тимофей.

– Работаем кем?

– Так лесовиком, стало быть, работаем. Соблюдаем, так сказать, порядок и всякое такое.

– Лесничий, значит.

– Ну, лесовик я, то есть, хозяин леса…

– Что делаем в городе?

– Так ведь кикимора-то… Послала кикимора-то за сахаром.

– Это что? Я же просил – не выражаться. Вы о ком? Жена, что ль, ваша?

– Подруга, стало быть.

– Ясно. Гражданский брак.

– Как Вы говорите?

– Слушай, дед, а что у тебя волосы такие длинные? Ты что, хиппи, что ли?

– Волосы? Так ить растут. А когда живёшь в лесу…

– Значит, всё-таки, БОМЖ!

– …да ещё сидишь весь день на пеньке… – продолжал Мошка.

– Вдобавок, ещё и наркоман! Нет, вы послушайте! – восторгался Чарвоненко, – Коноплю знаю, мак тоже, но вот чтоб сидеть на пеньке! Это что-то новенькое!

– …волосяной покров необходим, – закончил свою мысль лесовичок.

– Для чего?

– Для тепла, знамо дело.

– Вот с этого всё и начинается, вся преступная деятельность – накурятся, нанюхаются пеньки разной да конопли и начинают совершать противоправные действия, – констатировал Чарвоненко, – Прочитайте протокол и распишитесь!

– Что будем делать с ним? – кивнул тощий в сторону деда.

«Давайте его к нам, мальчики? – завыли девицы из клетки, – Уж мы его приголубим». «Я что, по вашему, сатрап какой, изверг роду человеческого? Да я бы вам и пса бездомного, не то, что человека, не доверил. Дадим ему статус беженца и пусть себе катится на все четыре стороны». «А-а-а… нельзя мне вместо этого статуса взять сахару, ну, того, что кикимора моя просила…, а?», – скромно поинтересовался Мошка. «Ишь ты, какой ушлый дед попался. Ему статус беженца дают, а он ломается! У нас тут люди годами ждут такой манны небесной! Томятся в застенках, понимаешь!» – разъярился неожиданно тощий, схватил Мошку за шиворот костлявой рукой и вышвырнул его вон.

Мошка летел. Летел по небу. Летел быстро, но с оглядкой, успевая увернуться от встречных самолётов и птиц.

А внизу развернулась Земля со всею своей сказочной красотой! Какая она была хорошенькая в этот утренний час! «Как ребёночек!» – подумал Мошка. На этой мысли он стал вдруг резко терять высоту и снижаться над лесом. Снижался, снижался и… шлёпнулся… прямо в болото.

«Ой, что это?» – высунулась тут из тины сонная ничего не понимающая кикимора. «Кикимора! Родная! – завопил дед Мошка как ненормальный, – Ты ж моя красавица! Самая кикимористая из всех кикимор! Я тебя обожаю!»

«Я люблю тебя, как Солнце любит Землю и цветы!» – заголосил Мошка утренним петухом и стиснул кикимору своими мохнатыми лапами так, что у неё всё забулькало внутри.

«Видать, права была моя бабушка, – только и проскрипела она, – Стоит мужика послать… куда-нибудь, как он тут же вспоминает, как сильно он тебя любит». «Ой! – хлопнул себя по лбу Мошка и выпустил при этом кикимору из объятий, – Я ж тебе сахару-то не принёс!» «Больно он мне нужен, твой сахар. Он, вообще, говорят, вреден для здоровья кикимор». «Да? А я думал, тебе сахару не хватает для счастья». «Ох, и странный вы народ, мужики! Внимания мне не хватает, внимания! И любви!» «А разве я не…», – начал было Мошка. «Да, – согласилась кикимора, – да. Но ты сказал мне об этом сегодня впервые за триста лет».

СКАЗКИ ПРО ВЕДЬМУ ЛИЗУ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Господин N из города N стоял на станции N в ожидании поезда, следующего из пункта А в пункт Б. Он тосковал и думал о том, как легко его жена изменила ему с его лучшим другом. Думая так, он всё ближе и ближе подходил к краю платформы.

Жизнерадостный усатый машинист остановил поезд на станции, предшествующей той, на которой ждал его господин N. Он не торопился и, на сей раз, не зря.

Ведьма Лиза, слегка прихрамывая то на левую, то на правую ногу, подбежала к открытым дверям вагона и с трудом протиснулась вовнутрь. С большим трудом!

Толпа, как пружина, попыталась вытолкнуть её обратно наружу, но тут двери вагона закрылись, и поезд тронулся.

Ведьма Лиза поправила платок у себя на голове, при этом на мизинце её левой руки сверкнуло маленькое серебристое колечко в форме змейки. «Пройду-ка я в серёдку», – сказала она вслух как бы самой себе, при этом поезд слегка дрогнул и покачнулся на полном ходу, а пассажиры машинально схватились за поручни, создав таким образом проход к центру вагона.

Лиза стала энергично пробираться сквозь толпу, таща за собой плетёную авоську, набитую бог знает чем. Наконец, она угнездилась между двумя полными дамами. В кошёлке одной из дам сидело некое существо, волосатая круглая морда которого торчала наружу. Существо это при ближайшем рассмотрении оказалось всего лишь собакой. Сзади на Лизу напирали несколько молодых людей, увлечённо и громко обсуждавших последствия вчерашней пирушки. «Ну и молодёжь нынче!» – проворчала себе под нос Лиза.

Господин N высунулся за край платформы и вытянул шею, вглядываясь вдаль. Но поезда всё ещё не было видно. В воздухе висела лишь почти неуловимая вибрация, предвещавшая скорое его прибытие.

Машинист лихо подкрутил усы и улыбнулся, представив, как, отъезжая от следующей станции, подмигнёт какой-нибудь красотке из провожающих.

«Апчхи!» – чихнула ведьма Лиза. Поезд опять тряхнуло. Теперь чуть сильнее, чем в первый раз.

Пассажиры удивлённо переглянулись и уже не переставали держаться за поручни.

«Палёным попахивает, – пробормотала Лиза, слегка поведя носом, – и что им неймётся?»

«А у тебя шалик больсе», – пропищал тут кто-то снизу, с сидячих мест. Лиза огляделась. Сзади, на лавочке, сидели два ребёнка-близнеца лет трёх и держали в руках одинаковые воздушные шарики. На головах у близнецов были совершенно разные, но оба ужасно нелепые вязаные чепчики. Всё остальное у них было одинаковое – лица, одежда, даже, как уже было сказано, воздушные шарики, которые они активно теребили и мучили.

Чепчики были разные вовсе не для того, чтобы мамаша могла по ним отличить своих чад друг от друга (ибо матери и так легко с этим справляются). Дело было в уникальности чепцов, поскольку повторить подобный шедевр вряд ли под силу нормальному здравомыслящему человеку.

«Так-так, – эти, значит, одинаковые, а с чепцами не вышло», – пробубнила Лиза себе под нос.

«Трах!» – раздался ужасающий хлопок. У одного из близнецов лопнул в руках шарик.

Господин N ещё раз выглянул за край платформы и увидел вдали крошечную точку – приближающийся поезд. «Ну вот и всё», – сказал он равнодушно неизвестно кому.

Машинист продолжал грезить о стройных белокурых девицах, машущих белыми шёлковыми платочками вслед отъезжающему поезду.

Близнец – обладатель лопнувшего шарика – на минуту перестал дышать и изумлённо смотрел на свисавшую с его ладони рваную тряпочку. Потом он очнулся и разразился горькими-прегорькими рыданиями, роняя крупные, величиною с грецкий орех, слёзы!

Второй близнец, чей шарик остался цел, посмотрел на брата и, видимо, из солидарности, тоже расплакался. Это обстоятельство так удивило первого, что тот мгновенно замолчал, а слёзы на его щеках моментально высохли.

И тут собака, до этого спокойно сидевшая в сумке одной из двух полных дам, издала некое подобие лая! Похожее больше на чириканье воробья. Все пассажиры одновременно замолчали. Даже молодые люди, до этого оживлённо болтавшие между собой, на минуту примолкли, слушая, как собака вдохновенно выводит свою трель.

Господин N, увидев, что поезд приближается, примерился.

Сказав: «Будь что будет!» – он набрал в грудь побольше воздуха и приготовился спрыгнуть вниз на рельсы.

Машинист поезда к тому времени довольно далеко зашёл в своих грёзах о блондинках.

«Ну всё, хватит, стой!» – воскликнула ведьма Лиза и топнула ногой, весьма возможно, отдавив кому-то пальцы ног или пятки, ненадёжно упрятанные в башмаки.

Машинист, движимый необъяснимым порывом, резко нажал на тормоз.

Поезд сильно тряхнуло. Сначала вперёд, а потом чуть слабее – назад. Наконец, он остановился.

Пассажиры посыпались друг на друга, как спелые сливы с дерева.

«Да что же это? – вполголоса испуганно переговаривались они, – Это ведь уже в третий раз».

В мире повисла пауза.

«Да что это я? – подумал господин N, выдохнув из лёгких воздух, – что это я, в самом деле? У меня-то ведь тоже есть любовница и, притом, уже очень давно. Пойду-ка я домой», – и отошёл от края платформы, теперь уже окончательно. Спустившись вниз по лестнице, он пошёл, насвистывая, в сторону домов, белевших на горизонте.

«Да что это я? – подумал машинист, – с чего это я затормозил вдруг?»

«Уважаемые пассажиры! – объявил он по радио, – Прошу прощения за доставленные неудобства, сейчас поезд будет отправлен».

И поезд тронулся!

«Ну, наконец-то! – проворчала ведьма Лиза, – А то так никогда никуда не доберёшься! Впору приводить в порядок свою старую метлу!»

Тут злополучный поезд наконец подъехал к станции, его ещё раз напоследок тряхнуло, и он остановился. Двери вагонов открылись, и все пассажиры, облегчённо вздохнув, поспешили вырваться на свободу.

Ведьма Лиза вышла вместе со всеми, прошла, прихрамывая то на правую, то на левую ногу, вдоль всего состава и внезапно элегантно растаяла в воздухе, успев игриво подмигнуть машинисту, которому она показалась шикарной длинноногой блондинкой.

После исчезновения Лизы ещё какое-то время слышалось её добродушное ворчание: «Да что это я, в самом деле? И с каких это пор я взялась помогать людям?»

СЕРЁГИНА ЛЮБОВЬ

Серёга работал в мастерской по ремонту всякой всячины. Ловким движением руки он мог превратить сломанный зонтик в набор вязальных спиц, а старую кожаную куртку – в одиннадцать с половиной кожаных ремней. В общем, Серега был типичный «мастер на все руки».

Мастерская по ремонту всякой всячины состояла из двух смежных комнат. В одной из них находились швейная машинка и паяльник. Ими заведовал сам Серега. А вот в другой стоял новый копировальный аппарат, с которым управлялся некто Михалыч – высоченный грузный детина неопределённого возраста, голосом зычный и слухом чуткий.

Поскольку Серега обитал в ближайшей ко входу в мастерскую комнате, то и посетителей принимать выпало именно ему. В это время Михалыч блаженно спал и видел сны, выводя носом замысловатые трели в комнате по соседству. Но… стоило прийти человеку, желавшему сделать копию какой-нибудь очень важной (или совсем не важной) бумаги, как Серёга произносил вполголоса заветное «Ми-ха-лыч», и тот вырастал как из-под земли, без малейших признаков заспанности на лице, словно и не думал отвлекаться от дела всей своей жизни, а караулил под дверью, прислушиваясь к любому шороху и скрипу.

Делом всей жизни для Михалыча было ксерокопирование. И неспроста. Именно на этом незамысловатом процессе держался весь их с Серёгой совместный бизнес. Ибо…

Ибо, не будь у них копировального аппарата, они бы давно уже прогорели.

Посудите сами. Не так уж много найдется на свете желающих переделать свои зонтики в вязальные спицы, а если таковые и найдутся, то, скорее всего, это седовласые пенсионерки, с которых взять за это деньги не придет в голову даже самому алчному человеку.

Я не говорю уже о кожаных ремнях, получившихся из кожаных курток, ведь, скорее всего, это причуда одиноких женщин с малолетними детьми, пожелавших таким образом хоть как-то отомстить бросившему их супругу.

Неудивительно поэтому, что Серёга, несмотря на свой далеко не юный возраст, все ещё не был женат. Он не удостоился внимания ни одной из представительниц прекрасной половины человечества. А сам он был слишком застенчив, чтобы решиться завязать знакомство.

Но! Однажды произошло чудо…!

…Случилось так, что у ведьмы Лизы сломался её любимый сиреневый в чёрных пауках зонтик. Лиза, хоть и была волшебница со стажем, но такими мелочами, как починка зонта, не занималась. Поэтому, она отнесла его в мастерскую.

«Зонт расцветкою сиреневый в чёрный паук, – заполнял бланк заказа Серёга, – ремонт и замена некоторых деталей».

«Сколько будет стоить?» -поинтересовалась равнодушно Лиза. Равнодушно, ибо она, как никто другой, знала, что деньги – это самое меньшее, чем можно отблагодарить человека.

«Стоить?» – Серёга поднял на неё рассеянный взгляд, и очки его сползли вниз, к кончику носа, от удивления.

Соглашусь, вид у старушки был далеко не парадный по нашим, весьма скудным людским понятиям. Она была закутана в свой любимый старый клетчатый плед, а чтобы он не упал, – обвязана нитями дождика – не того, которым украшают новогоднюю ёлку, а самого настоящего осеннего дождя.

Если подойти к делу формально, вид у неё был плачевный, как у мокрой курицы…

«Нисколько не будет стоить», – ответил на её вопрос, краснея, Серёга и отвёл взгляд.«Бедная женщина! Ей совсем нечего надеть! А ведь зима уже не за горами! Надо посмотреть на нашем складе материалов – может, выйдет из чего-нибудь сшить ей пальто?»

«Ах вот оно что – нисколько? – едва заметно улыбнулась ведьма Лиза, – Спасибо, сынок. Что ж, я обязательно найду, чем тебя отблагодарить», – при этом она слегка покачала головой из стороны в сторону.

В этот самый момент дверь мастерской открылась, и вошла Катя.

Вошла Катя – невысокая хрупкая девушка с короткой мальчишеской стрижкой. Тёмно-каштановые волосы и тёплый взгляд больших карих глаз. Серёга остолбенел.

«Так когда мне прийти за зонтиком?» – проверила его реакцию Лиза. Ответа не последовало.

«Отлично. До скорой встречи», – и она аккуратно вышла сквозь плотно закрытую дверь.

А Михалыч, как всегда, проспал всё самое интересное.

Но, поняв, что без напарника дело у Серёги не сдвинется с мёртвой точки, Лиза внезапно вернулась, пробормотав: «Ладно, разбужу Михалыча, а то тебе, милок, я вижу, самому с ситуацией не справиться.» Она тихонько хлопнула в ладоши и снова вышла сквозь закрытую дверь, теперь уже окончательно.

«Звал меня?» – зевая и потягиваясь на ходу, спросил сонный Михалыч, выплывая из соседней комнаты. Серёга всё ещё стоял, как вкопанный, и смотрел на девушку, восхищённо блестя очками.

«Вам чего?» -спросил тогда Михалыч у Кати без церемоний. Она очнулась, порылась в сумочке и молча протянула ему паспорт.«Ксерокопию?» Она кивнула.«В одном экземпляре?«Она кивнула снова.

«Щас сделаем!» – и Михалыч удалился бодрой походкой.

Прошла целая вечность (минуты две, не меньше!), а они всё стояли и смотрели друг на друга, не отрывая взглядов…

Потом совсем некстати вернулся Михалыч, девушка расплатилась за ксерокопию и ушла.

«Симпатичная девчонка», – произнес Михалыч, не особенно надеясь хоть на какую-то реакцию своего приятеля. «А?» – очнулся вдруг Серёга. «Я говорю – симпатичная девушка! Только вот замужем она».

«Откуда ты знаешь?» – окончательно пришел в себя Серёга. «Так я ж ей ксерокопию паспорта только что делал!» «А…» «Да ты не расстраивайся! Вы бы всё равно друг другу не подошли, это же всем ясно!»

«Почему?»

«По чему, по чему… По гороскопу!» – ответил Михалыч, заржал неистово и удалился обратно в свою комнату спать.

Дни осенние текли медленно, как мёд. Посетителей в мастерской было мало. Заглянул как-то один унылый парнишка, который сломал любимую отцовскую зажигалку в форме совы. Серёга порылся в своих запасах невиданных предметов и в итоге приделал к телу совы найденный где-то в самом дальнем ящике набалдашник от трости в виде головы орла.

Потом ещё как-то заходила одна высокая стройная блондинка с ребёнком под мышкой. Он орал и брыкался, потому что запутался в собственной куртке и не мог из неё выбраться. Серёга ребёнка выпутал, а куртку взял в ремонт.

Прошло ещё какое-то время. И вот однажды Серёга, всё ещё ремонтируя трудно поддающийся починке зонтик ведьмы Лизы, вдруг почувствовал явственный укол в сердце. Он вскочил со стула и приложил руку к груди. В таком растерянном виде он и предстал перед вошедшей Катей.

«Ми-ха-лыч!» – прошептал Серёга из последних сил, почти теряя сознание.

Михалыч не замедлил примчаться на помощь погибающему другу, и вырос перед посетительницей во всей своей красе, сияя глянцевой красной физиономией, как мухомор после дождя.

«Что Вам угодно, сударыня?» – заговорил он внезапно высокопарным старинным штилем, чему сам, кстати, несказанно удивился. Девушка молча протянула ему листки бумаги.

Михалыч их взял, кивнул и медленно картинно удалился.

Серёга к тому времени уже отполз на ватных негнущихся ногах вглубь комнаты и спрятался за швейной машинкой. Катя присела в кресло, стоявшее в коридоре, и то и дело бросала обжигающие взгляды в сторону Серёги. А он, в свою очередь, в отчаянии пытаясь прошить зонт ведьмы Лизы насквозь вместе с железными спицами, поблёскивал в сторону Кати своими огромными очками.

«Вот, пожалуйста, всё готово,» – вернулся, как всегда некстати, Михалыч.

Катя, как и в прошлый раз, молча расплатилась и вышла.

«А ты знаешь, по-моему, ты ей нравишься! – вынес внезапный вердикт Михалыч, – И это всем здесь ясно!»

«М-да-а-а, – продолжил Михалыч немного погодя, так как из угла, где стояла швейная машинка, раздался только какой-то сдавленный стон, – слушай, а ты не знаешь, что бы это могло значить? Никак не могу понять», – и он взмахнул в воздухе парой листков бумаги.

«А что это?» – отозвался вяло Серёга из угла.

Михалыч подошёл к нему вплотную и сунул листки прямо под нос: «Вот и я говорю – что это? Это та девушка копировала». На листке были изображены кисти рук, пальцы которых каждый раз были сложены по-разному. «Абракадабра какая-то». «Это азбука глухих,» – сказал, немного подумав и поизучав листки, Серёга. А ты что, отдал ей не все копии?» «Да нет, сделал себе экземплярчик. Так, из чистого любопытства. А откуда ты знаешь, что есть такая азбука?» «Тут в нижнем левом углу мелким шрифтом подписано.» – сказал Серега и ткнул пальцем для убедительности. Михалыч посмотрел туда, куда показал Серега, и прочел: «Пальцевая азбука».

«Глухая, значит!» – огорчился он. «Ну, ты, Серега, этого…, того… не расстраивайся уж очень! Выучишь эту самую азбуку! На вот, держи!» – и положил перед Серегой листки. «Хотя, о чём это я, она ж всё равно замужем,» – с этими словами Михалыч скорбно удалился к себе в комнату, так и не дождавшись ответа.

Прошло ещё несколько дней. А, может, месяцев. Да, месяцев. Потому что прошла осень. Прошла вслед за ней и зима.

Серёга грустил. Изучал листки с азбукой глухих и даже составил пару фраз, чтобы при случае было с чего начать беседу с покорившей его сердце девушкой. Но… хрупкая незнакомка с печальным взглядом больше не приходила. Да и вообще мало кто приходил в ту пору в мастерскую. Жизнь как-то замерла.

Серёга уже давно починил сиреневый в пауках зонтик, но хозяйка всё не являлась за ним.

«Почему же она так долго не приходит?» – подумал вслух Серёга не то о хозяйке зонтика, не то о девушке Кате. Скорее всего, о той и другой одновременно.

«Ах ты, батюшки!» – всплеснула руками ведьма Лиза и на секунду перестала помешивать в чашке свой утренний напиток из дурмана и волчьих ягод. «Про зонт-то я и забыла совсем! Надо бы сходить забрать».

Ясным весенним днем дверь в мастерскую открылась…

То есть, нет! Это Серёге так показалось. На самом деле, ведьма Лиза, как мы знаем, всегда входила и выходила сквозь закрытые двери.

Так вот… Дверь в мастерскую НЕ открылась, и вошла ослепительно одетая дама.

Она была задрапирована в леопардовые шкуры, а на голове её красовался кокошник из настоящих звёзд. Это-то и придавало ей ослепительности. Во всяком случае, Серёга сразу закрыл лицо руками, чуть не ослепнув от яркого света.

«Со звёздами я, пожалуй, переборщила, – подумала Лиза, а вслух сказала, – Я пришла забрать свой зонтик.»

Сказала она это, тщательно подбирая слова и, почему-то, с лёгким прибалтийским акцентом.

«Ничего себе прибарахлилась тетка!» – подумал Михалыч, который подглядывал за происходящим в щёлку приоткрытой двери, предварительно нацепив тёмные солнцезащитные очки.

Серёга, между тем, наощупь нашел зонтик и протянул его даме.» Но, всё равно, денег за ремонт не надо», – сказал он.

«Какие уж тут деньги, – пробормотала Лиза уже без всякого акцента, – когда тут совершенно другое и гораздо более важное!» И с этими словами она удалилась, слегка махнув рукой на прощание.

Внезапно Серёгу охватила невероятная и внешне ничем не объяснимая дрожь. Он почувствовал, что что-то очень важное и весьма волшебное должно произойти здесь и сейчас.

И не успел он это понять, как дверь отворилась, и вошла Катя.

Она была по-весеннему свежая и ещё более прекрасная, чем прежде. На лице её сияла улыбка.

Катя подошла к Серёге, достала из сумочки паспорт и протянула ему. «Ми-ха-лыч», – выдавил из себя еле слышно Серёга, взял паспорт и, не глядя, отвёл руку в сторону, так что высунувшийся из соседней комнаты Михалыч еле поймал паспорт на лету, выпадающим из серёгиной ладони.

Серёга было собрался с духом, чтобы, наконец, завязать разговор, но не успел ничего предпринять – ему помешала вошедшая в эту минуту блондинка с малышом под мышкой, которая пришла в очередной раз забрать из ремонта куртку. Серёга молча достал куртку и отдал её блондинке, глядя при этом всё время на Катю.

«Ой, ну надо же! – зачирикала блондинка, – какой хороший дядя! Правда, Никита? Как он быстро нам всегда чинит курточку!»

«Мама, а почему ты сама не чинишь?» – задал резонный вопрос карапуз.

«Мама не умеет. Зато дядя умеет. Как хорошо, что у нас с тобой есть такой дядя!»

«У нас с тобой? – внутренне возмутилась Катя, – Это что же такое значит? А он, почему он-то молчит?»

«Спасибо Вам большое! – не унималась блондинка, – Вы просто волшебник! Вот такого бы нам папу! Правда, Никитушка?»

Тут Катя вся закипела изнутри, вскочила и выбежала из мастерской.

«Эй, постойте! А паспорт! – только и успел прокричать ей вдогонку вышедший в этот момент из соседней комнаты Михалыч, – Тьфу ты, да она ж не слышит всё равно».

«Слушай, а она развелась с мужем. У неё тут штамп о разводе стоит. Да ты очнёшься или нет?» – обратился он к Серёге.

«Так, девушка, у нас технический перерыв! До свидания!» – выпроводил он удивленно хлопающую длинными накладными ресницами блондинку.

«Серёга! Очнись, Серёга! – тряс он минуту спустя серёгино плечо, – Ну, не стой ты как истукан!»

«Что же мне делать?» – прошелестел в ответ Серёга.

«Как – что? Догони ее. Паспорт надо отдать… И вообще…»

«Вообще?» – эхом повторил Серёга.

«Послушай, хватит чахнуть! Догони её! Вы же созданы друг для друга! Это ясно здесь всем!»

Эти слова подействовали, наконец-то, на Серёгу, и он пулей вылетел на улицу.

«А паспорт-то, паспорт! – провопил вслед Михалыч, – А, ладно,» – махнул он рукой, – всё равно вернутся. Это всем здесь ясно.»

Через некоторое время они втроем (Серёга, Катя и Михалыч) уже сидели в мастерской и пили чай с мятными пряниками.

«Ой, ну смех да и только! – вспоминала Катя, – подбежал ко мне, как угорелый, начал гримасничать, руками махать! И с чего ты взял, что я глухая, да ещё и немая?»

«Ну, ты ведь при мне ни разу не говорила ничего.»

«Ты при мне тоже», – рассмеялась она.

«И потом, листки эти…» – оправдывался Серёга.

«А, ну да, пальцевая азбука… Это я не для себя. Для подруги. У неё ребенок глухой, вот она и решила выучить. А я часто хожу мимо вашей мастерской, поэтому она меня попросила зайти, сделать копию.»

«А насчет мужа… Мы с ним уже два года вместе не живем, просто времени всё не было официально развестись.»

«Повода не было! – встрял в разговор довольный Михалыч, – И это всем здесь сразу было ясно!»

«Кому это всем здесь всегда и всё ясно? А, Михалыч?! – поинтересовался Серёга, – Мы же тут с тобой всего лишь вдвоём работаем».

«Ну-у-у, мы вот тут с тобой вдвоём работаем, работаем… И поэтому всем ясно!» – выкрутился Михалыч.

«Вот нахал! – возмутилась ведьма Лиза, которая в это время пила у себя дома свой утренний отвар из дурмана и волчьих ягод, – Оказывается, это из-за них всем ясно! А я, значит, ни при чём! Интересно, а кто же это вам сегодня всё утро тучи зонтиком разгонял?»