Темные времена. Книга 1

Пролог

Никогда не думала, что детская когда-нибудь станет тюремной камерой. Вовка переехал в комнату к деду, оставив здесь только свой дорогой и любимый гроб со стеклянной крышкой – виртуальную капсулу, доступ к которой он получал исключительно за хорошее поведение и приличные оценки в школе. Виртокапс у нас недорогой, китайский, куплен три года назад, в рассрочку. Подарок детям на Новый год. Правда, старшая дочь не слишком интересовалась вымышленными мирами, так что пользовался им в основном Вовка. Ну, и наш папа, когда бывал дома, то есть очень редко.

Ещё под самым окном стояла медицинская кровать древней, примитивной конструкции, а между капсулой и кроватью – офисное кресло. И на этом всё.

Слёз не было – я выплакала всё до последней капли ночью, после вчерашнего оглашения приговора.

Семь лет имитационной тюрьмы.

С Олюшки сняли наручники, приказали сесть на кровать. Я молчала – знала, что, если попытаюсь заговорить, снова заплачу. А у меня на это уже не было сил.

– Мам… – Оля смотрела на меня испуганно, глаза её – красные, воспалённые – заблестели.

Всё-таки я не железная. В голове застучало, слёзы, которых не было секунду назад, хлынули градом. Я подскочила к кровати, прижала дочку к себе. Она тоже зарыдала.

Кто-то жёстко схватил меня за плечи, оттащил. Судебный исполнитель. Равнодушный, холодный. Представитель закона, чтоб его разорвало. А вот совсем молоденький доктор, чуть старше Оли, глядел сочувствующе и нервно прижимал к груди небольшой пластиковый чемоданчик.

– Успокойтесь, мамаша, – проронил вдруг судебщик. – Вам ещё повезло. Дочь дома, под присмотром, уход сами обеспечите. Некоторые и этого себе позволить не могут.

Вовка, и так выглядевший ужасно, совсем уж побелел, сжал кулаки и выскочил из комнаты. Они с Олей часто ругаются, иногда чуть до драки не доходит, но друг друга очень любят. Я знаю, я же мать и всё вижу.

Вот только истинную суть её ухажёра почему-то проморгала. Он мне даже нравился: не пьёт, не курит, отец – крупный чиновник, мать в ВУЗе преподаёт, в котором моя Оля учится…

Училась.

– Давай, стажёр, работай, – кивнул судебный исполнитель.

Медик вздрогнул, огляделся, понял, что никакого стола в комнате не наблюдается, и положил чемоданчик на виртокапс.

Сердце сжало ледяной рукой. Никогда оно не болело, но в последний месяц стало подводить. Я постаралась дышать медленно и ровно. Олю затрясло мелкой дрожью, едва медик велел лечь. Когда она выполнила указание, паренёк поправил подушку, беззлобно и даже ласково.

Оля уже ничего не говорила и на меня не смотрела. Только стучала зубами, глядя в потолок.

Судебный исполнитель взял меня за руку. Я вздрогнула от такой неожиданной поддержки, но потом сообразила – он просто не хочет, чтобы что-то помешало «процедуре».

Это невыносимо. Я закрыла глаза и привалилась к стене.

Постепенно стук зубов сменился ровным дыханием.

– Мамаша, вы в адеквате? – потрясли меня за плечо.

Я взяла себя в руки и посмотрела на дочь.

Большую часть её лица скрывали VR-очки. Тело с помощью коктейля из парализующих препаратов превратили в темницу, но сознание никто не отключал, и одна мысль об этом вышибала землю из-под ног. От её смартбраслета наверх тянулся кабель, который медик, копошившийся у изголовья, воткнул в контроллер.

Контроллер мигнул зелёным индикатором. Показалось, что издевательски.

– Нужно заполнить документы, – подвёл меня к виртокапсу судебщик. Он вытащил из чемоданчика планшет, положил на стеклянную крышку, включил. – Распишитесь здесь.

Я, не глядя, приложила палец к экрану.

– Вашей дочери двадцать четыре часа в сутки будет транслироваться одиночная камера. И здесь распишитесь. Оплату рекомендуется проводить без задержек. И здесь. Если задолженность будет больше двух месяцев, её увезут в стационарную тюрьму. Государство с уважением относится к каждому своему гражданину, даже к преступникам, но, сами понимаете, идеальный уход за телом обеспечить в поточном режиме сложно. И последняя подпись. Благодарю. С условиями улучшения заключения ознакомиться желаете?

– Ч-что? – с трудом разжала я зубы.

Судебный исполнитель окинул взглядом комнату, задержался на выгоревших жалюзи, новых, но не слишком дорогих обоях и на капсуле.

– Когда буду высылать копии документов, добавлю ссылку на дополнительные услуги, – из-под маски «государева человека» на миг выглянуло нормальное, живое лицо. – Полный пакет вы не потянете, но, возможно, что-то подобрать сможете.

– Я закончил, – хрипло сказал стажёр и прочистил горло. – Заключённая уже отбывает наказание.

– Молодец. Теперь нужно объяснить всё родственникам.

Ну точно, мальчишка совсем зелёный и делает это в первый раз. Поэтому такой… человечный. Ненадолго.

Он на меня глянул, тут же отвёл глаза и зачастил:

– Раз в месяц вам будет предоставляться препарат для поддержания Ольги Быковой в искусственном параличе. Над кроватью я установил оборудование, которое считывает её состояние круглосуточно. Если заклю… Ольга Быкова вдруг придёт в себя, осознанно зашевелится, или её тело переместится от датчика дальше, чем заложенные в программу размеры квартиры, у вас будут неприятности. Ну, то есть договор аннулируется, и её заберут. Гигиену, обработку пролежней, парентеральное питание и прочие процедуры кто будет осуществлять?

– А это так важно? – с трудом выдавила я.

– Нет, конечно, – покачал головой медик. – Просто лучше бы найти специалиста…

– Я сама специалист, – перебила я его и невесть почему стала объяснять – наверное, из-за нервов: – Всю жизнь работаю в реанимации, как напрямую с пациентом, так и с оборудованием. Сертификат высшей категории.

Вернее, работала. Как только Олю арестовали, меня тут же уволили. Естественно, «по собственному желанию». Хоть не по какой-нибудь статье, и на том спасибо. Ну и хорошо. Зато дома буду находиться двадцать четыре часа в сутки. Главное, с ума не сойти и не обнищать. Содержание заключённого по месту регистрации – очень дорогое удовольствие. На адвоката и на то, чтобы устроить Оленьке домашний арест, ушли все наши накопления.

Но, естественно, перед представителями власти я до конца откровенничать не стала, вовремя обуздав напавшую болтливость.

– И всё равно рекомендую приобрести реанимационную капсулу, – не унимался стажёр. – Тогда инъекции не нужны будут – аппаратура сама всё сделает.

Ага. Можно подумать, у меня в тумбочке необходимая сумма лежит. Вот прямо сейчас закажу агрегат, который стоит половину годовой зарплаты мужа. Не сдержалась, зло усмехнулась. Мальчишка стушевался и наконец-то замолчал.

– А если в геймерский лежак? – раздалось вдруг из-за двери.

Стажёр вздрогнул, посмотрел на старшего товарища.

– Это мой свёкор, я потом ему объясню разницу между медицинской и игровой капсулой, – сказала я.

Очень хотелось, чтобы они ушли как можно скорее. Прямо очень. Их присутствие угнетало больше, чем Олино положение.

– Значит, вопросов больше нет? – уточнил судебщик и сам же себе ответил: – Вопросов больше нет. Документы пришлём по сети, как и заявлено, на имя Быковой Полины Святославовны. До встречи через месяц или в случае чрезвычайной ситуации.

Они тоже не жаждали здесь задерживаться. Интересно, сколько ещё «заключённых на дому» им сегодня предстоит объехать? Хотя нет, вру. Ни капельки не интересно.

Открыв дверь, полицейский едва не зашиб свёкра, но тот вовремя отскочил со всей прытью, на которую были способны его старые ноги. Матвей Ростиславович не захотел присутствовать при, как он выразился, выключении внучки, но подслушивал.

Работники тюрьмы ушли. Свёкор со свойственной ему непосредственностью показал их спинам два «фака» и захлопнул входную дверь. В моей груди наконец-то разжались ледяные пальцы.

Глава 1

Денис слушал, плотно сжав челюсти и прищурившись, как и всегда, когда с трудом сдерживал гнев. А я рассказывала и плакала, остро жалея, что он не может меня обнять.

Мой муж работает в космосе. В частной компании, которая занимается добычей редкоземельных металлов. Восемь месяцев он жутко далеко от дома, четыре в отпуске, и так уже шесть лет. Мы привыкли к такому семейному ритму, но сейчас Дениса очень не хватало здесь, на Земле. Может, смог бы уберечь Олю от беды.

Общаться с Денисом можно только раз в две недели, когда заканчивается его смена на астероиде, и он прилетает на трёхдневный выходной на Луну. У них там всё по-спартански, но связь работает хорошо. Если на Солнце нет магнитных бурь, конечно.

Так что о том, что дочку всё-таки осудили, и о том, что мне удалось оплатить домашний арест, он узнал только сейчас, неделю спустя после того, как нашу девочку привезли в квартиру.

– Как Вовчик? – хрипло спросил Денис, выслушав новости.

– Как, как, – я вытерла слёзы и шмыгнула носом. – Почти не разговаривает. Приходит из школы, быстро уроки делает – и в капсулу. Не переживай, пожалуйста. Мы справимся, честное слово. И прости, что… ты-то сразу тогда сказал, что этот ублюдок – гнилой, а я повелась на его обаяние и семью приличную. И Оля на него такими глазами смотрела! Не доглядела я.

– Ты ни при чём, с ума сошла? Поль, даже не думай себя винить! – лицо Дениса разгладилось, глаза стали ласковыми. У меня отлегло от сердца. – Я вернусь – попробуем затребовать пересмотр дела или ещё что-нибудь придумаем. Всё наладится. А Вовка… – муж вздохнул. – Ты его не ругай. Ему тоже тяжело сейчас, пусть хоть немного отвлечётся.

– Ладно, – не слишком охотно кивнула я.

Вот не понимаю дурацкую виртуальщину. Абсолютно бесполезная трата времени. Хорошо хоть, Вовка не просит оплачивать эту ерунду, сам в своих играх зарабатывает, и ему как раз хватает на так называемую «подписку». Он пытался мне объяснить, но я не особо слушала – учится более-менее, по дому помогает, деньги с родителей не требует… Пусть развлекается, раз не в ущерб всему остальному.

В молодости я была гораздо категоричней – оба моих родителя играли ещё до изобретения виртокапсул, когда в ходу были VR-очки. Едва меня не угробили. Вмешались органы опеки, так что выросла я в приёмной семье и ненавидела всю эту игровую индустрию. Денис после нашего знакомства даже играть прекратил, чтобы меня не отпугнуть. Да и потом, после свадьбы, старался лишний раз не нервировать. Но с годами я стала гораздо спокойней: всё-таки не единожды наблюдала в больнице, как платные пациенты, подключённые к виртуальной реальности, идут на поправку на удивление быстро. Гораздо быстрее, чем те, кому досталось бюджетное лечение, то есть без всяких воображаемых приключенек. Впрочем, и тех, кому игры снесли крышу, тоже навидалась. У нас в городе пять лет назад даже больницу специальную построили для таких. Психиатрическую.

– Поля, не опускай руки. Ещё раз говорю: через четыре месяца я буду дома. В эту вахту у меня премия хорошая выйдет. Что-нибудь придумаем. Как у вас с деньгами, хватает пока?

– Да, конечно, – честно-пречестно ответила я.

Ну, не смогла я сказать про увольнение. Он за Олю только-только отпереживался, зачем ему зря нервы трепать? Работа опасная, ещё нажмёт не на ту кнопку… Тьфу, тьфу!

– Ты, кстати, всё-таки посмотри их прайс-лист, – попросил Денис. Его изображение стало мерцать и искажаться, голос прерывался, а значит, на подходе магнитная буря. – Может, что-нибудь можем себе позволить? Хотя бы трансляцию какой-нибудь хижины с котятами в лесу вместо тюремной камеры. Ольке полегче станет.

– Хорошо, постараюсь. Я тебя люблю.

– И я тебя. Отцу и Вовчику привет.

Я нажала отбой и откинулась на спинку кресла. С экрана компьютера на меня смотрели улыбающиеся, счастливые родные. Это фото мы сделали год назад, на даче, когда отмечали шашлыками Олюшкино поступление. Как давно это было, почти вечность прошла.

Видела я этот прайс-лист. И даже сделала кое-какие выводы.

Первый. Богатеи не отбывают наказание. Они отдыхают на курорте. Даже доступ к этим самым играм имеют – правда, с ограничениями какими-то, я так и не поняла, какими. Не знаю, что там и как. В играх. А самый дорогой вариант – полное выключение сознания. То есть преступник лежит в коме хоть двадцать лет, и мозг тоже «выключен», так что весь срок кажется ему несколькими секундами.

Второй вывод. Самая дешёвая замена одиночной тюрьмы на что-то более приятное – например, на небольшую комнатку с письменным столом, окном, выходящим на город, узкой, но удобной кроватью с одеялом и полкой с книгами русской классики обойдётся в двести пятьдесят тысяч. В больнице мне платили сто сорок, так что цена в два раза больше, чем мой заработок, которого всё равно сейчас нет. Зарплату Денису начислят по прилёте на Землю, то есть через четыре месяца. Пенсия свёкра – тридцать две тысячи, на данный момент единственный семейный доход.

И третий вывод. Мне всё равно нужна капсула, причём именно медицинская. Даже если я буду постоянно делать Оле массаж, следить, чтобы не образовались пролежни, покупать качественное парентеральное питание, через семь лет, когда срок выйдет, она будет глубоким инвалидом. А если не смогу обеспечить нормальный, уютный мирок для её мозга, то психика… В общем, ничего хорошего моей девочке не светит. По статистике, десять процентов заключённых так и не возвращаются к нормальной жизни. Почти треть пациентов новой психиатрички – именно такие бывшие арестанты, растерявшие разум.

В медкапсуле есть возможность подключения любого оборудования, есть условия для длительного автономного пребывания, а главное, нейросеть, которая следит за состоянием организма и вовремя подаёт питание, лекарства, даёт указание микромассажёрам и всё такое прочее. В общем, волшебная штука. И цена такая же «волшебная». Слышала, что богатеи и для подключения к играм их используют, но что-то мало в это верится. Сомнительно, чтобы подобные люди занимались такой ерундой – ну, разве что их дети. Да и смысл? Зачем уходить из реальности надолго? Что может быть интересного в бесполезной трате времени?

Что-то отвлеклась. В общем, с реанимационными всё понятно. А виртуальные капсулы всего лишь добавляют комфорта геймерам. Это замена ушедшей в небытие «виртуальной комнаты». Когда-то, на заре развития данной технологии, человек пользовался очками, и тело отвечало на фальшивые раздражители настоящим движением, а значит, был велик риск кувыркнуться через диван, догоняя иллюзорного врага. Поэтому приходилось использовать замкнутые и безопасные пространства. В виртокапсе очки не нужны, и мозг обманывается на сто процентов. То есть голова не заставляет, например, ноги шагать. Она думает, что заставляет. И она, голова, считает, что конечности и всё остальное получили-таки команду и даже выполнили её. Из комфорта только удобный матрас, кондиционер и… и всё, пожалуй. Вовчик как-то со смехом рассказывал, что есть особо одарённые, которые укладываются в капсулу в подгузнике, и всё равно больше суток не выдерживают. Ф-фу. Если когда-нибудь увижу сына в памперсе, отлучу от игр навечно.

Понятное дело, что для Оленьки этот агрегат совершенно бесполезен. Уж лучше простая функциональная кровать, на которой она сейчас и отлёживает срок.

Снова потекли слёзы. Смеющиеся дети и муж на экране рвали мне сердце. Я потянулась мышкой к иконке, открыла почту. На разосланные резюме пока никто не ответил. Оно и понятно: кому нужна сотрудница, пусть даже и опытная, но справившая сороковник несколько лет назад? Сейчас и молодой-то работу найти не может, медсестёр повсеместно техникой заменяют. Надо другие варианты искать, только где и какие?

Я утёрла слёзы, подошла к окну. Полицейский дрон, который как раз пролетал мимо, насторожённо завис в метре от стекла, и смартбраслет тут же сверкнул красным, отвечая на стандартный запрос. Дрон не увидел во мне ничего социально опасного и продолжил патрулирование.

Из груди вырвался непрошеный вздох. Я прижалась лбом к прохладной раме и закрыла глаза.

Нужны деньги. Большие. Даже не так – очень большие. Где их взять, не представляю. Конечно, реанимационную капсулу можно приобрести в кредит, но кто его даст безработной?

Родители этого ублюдка разговаривали со мной только один раз, в самом начале, предлагали деньги. Я, дура, отказалась. Они всё равно вывели из-под удара своего сыночка и подставили Олюшку, только бесплатно. А так бы…

О чём я вообще? И не дура вовсе! Как бы я людям в глаза смотрела, если бы продала свободу, будущее своего ребёнка?

С другой стороны, я и сейчас в глаза никому не смотрю. И подружки мои все внезапно поисчезали. Как же, мать убийцы…

– Поля, ты комп освободила уже? – заглянул в зал Матвей Ростиславович.

Вот, кстати. Ещё один геймер в моей семье. Под восемьдесят уже, а туда же. В капсулу не укладывается почему-то, хоть Вовка и предлагал пару раз, да и очками не пользуется, но игры очень уважает. Правда, индустрия давно работает лишь на тех, кто может позволить себе так называемое «полное погружение», то есть виртокапсы, но всякие древние стрелялки и бродилки для ПК или консолей, снятых с производства, до сих пор можно скачать в Сети за символическую сумму, а иногда и вовсе бесплатно. Вот этим антиквариатом мой свёкор и развлекается.

– Да, освободила. Играйте.

Матвей Ростиславович, шаркая тапочками, зашёл в комнату, оттеснил меня от компьютера.

– Я там Оле памперс поменял, – буркнул он, надевая наушники. – И капельницу сменил.

Я чмокнула дедулю в плохо выбритую щёку. Он похлопал меня по руке и отвернулся. На экране появилась мультяшная заставка.

Матвей Ростиславович молодец, конечно, но нужно проверить, как он всё сделал. Вдруг иглу неаккуратно ввёл – они с Вовкой лишь на этой неделе освоили примитивный медицинский уход. Да и Вовку вытаскивать пора – сегодня выходной, он целый день в своём гробу лежит.

Только вышла в коридор, как услышала требовательный писк. Смартбраслет мягко завибрировал, привлекая внимание. Я подтянула рукав, увидела значок нового сообщения. Нажала на сенсор, и над браслетом появилась голограмма письма.

На ваш счёт зачислено 20.000 рублей. Удачной игры!

Чего? Какие рубли?!

В коридор из бывшей детской выскочил взъерошенный Вовка. Был он в одних трусах, выглядел очень счастливым. Я улыбку сына не видела с тех пор, как Олю арестовали.

– Дошло? – спросил он.

– Что дошло? Куда?

– Деньги пришли? – Вова прямо изнывал от нетерпения.

– Так это от тебя? – потрясла я рукой.

Вовка издал громкий победный клич и заплясал какой-то дикий первобытный танец. Скачущий по коридору пятнадцатилетний, длинный, нескладный подросток выглядел, мягко говоря, забавно, но мне вдруг стало страшно. Куда этот дурачок вляпался?

– Ты можешь объяснить, где взял деньги? Что это? Да не прыгай!

Вовка не ответил. Лишь схватил меня за руки и попытался закружить в танце. Я, естественно, подыгрывать не стала. Вырвалась, скрестила руки на груди и показательно нахмурилась.

– Мам, да чего ты? – он, наконец-то, остановился. – Это я просто маунта выбил, редкого. Самому бы, конечно, хотелось на таком покататься, но мне скоро оплату вносить. Ну, я и вывесил на аукционе, выкупную цену не ставил – только минимальную, чтобы желающие сами, в общем, решили, сколько маунт стоит. Так мне и на подписку хватило, аж на полгода, и осталось ещё. Я и подумал: папа не скоро прилетит, ты без работы, а у нас Олька… – Вовка помрачнел. – Ну, и вбил номер твоей кредитки. Не волнуйся – всё законно, несовершеннолетним можно указывать родительский счёт.

Колени вдруг стали ватными, пришлось опуститься на пол. Я не поняла половину из того, что он сказал. Но то, что он смог заработать в своей дурацкой игре на полгода подписки, плюс двадцать тысяч сверху, да ещё законным путём, сообразила.

– Маунт. Это что?

– Средство передвижения, – сын плюхнулся рядом. Его прямо распирало от гордости. – Ну, лошади, орлы, прислужники всякие… Я метлу продал. Летающую. Она на обе стороны расшаривается, при этом очень редкая, и падает только в активной тьме.

– Вовчик, – сказала я и удивилась, услышав, насколько сиплым вдруг стал голос, – иди надень штаны, а я чайник вскипячу. Жду тебя на кухне. Выпьем чайку, и ты мне всё подробно расскажешь.

* * *

Игр с полным погружением существует огромное множество. Какие-то более популярны, какие-то – менее, часть рассчитана на одного игрока, но большинство – на миллионы пользователей одновременно. И всех их роднит одна характерная черта: люди развлекаются. И, естественно, платят за это. Где-то фиксированную цену, где-то донатят. Как объяснил Вовчик, донат – это когда человек вводит в игру реальные деньги, чтобы стать сильнее, круче других. Но только одна виртуальная Вселенная рвёт все топы. По простой причине – заработанную игровую валюту можно перевести в реальную.

Вовчик рассказывал, эмоционально размахивая руками, а я слушала, отсекала детские восторги и обращала внимание только на конкретные факты.

Игра с грустным названием «Тёмные времена» очень удобна для отмывания денег. Я не финансист, конечно – простая медсестра, но тут любой дурак разберётся.

Игровую валюту можно купить за реальную, при этом пополнить счёт аккаунта может любой, не только владелец. И даже анонимно, оформив операцию как подарок. И наоборот, игровую валюту можно перевести в реальную, причём получившаяся сумма не облагается налогом почему-то. У нас – так точно, я даже не поленилась, полезла в сеть и проверила. За рубежом налог платится, но не слишком большой, так что и там условный торговец наркотой может получать от клиентов деньги не на банковский счёт, а на игровой. И выводить незаконно заработанное под видом легальных, настоящих рубликов. Ну, или долларов, или юаней. Да, из-за махинации он теряет некий процент от суммы, но это никого не останавливает.

Можно обойтись и без реальных вливаний. В игре есть экономика, и люди, играя, зарабатывают. Например, шьют одежду и продают. Ненастоящую, естественно. Воображаемое платье для воображаемого героя покупают за воображаемые деньги. Которые потом можно легко и быстро превратить в деньги настоящие, как только что доказал мой Вова двадцатью тысячами рублей.

– Понимаешь, мам, там ведь целый мир. Мажоров куча, но и простых людей тоже. Рейды, сюжетки интересные, многие профессии осваивают крафтовые…

– Какие-какие?

– Ну, производственные. Кузнечное дело там – с его помощью броню делают, кулинария и всякое такое. Правда, миллион не заработать, если не задрачивать, но я много кого знаю, кто просто изи себя подпиской обеспечивает. И реал вообще не тратит. Да и там просто интересно, мам!

Дальше я уже не особо слушала. Кивала, улыбалась, но меня не интересовали ни какой-то там лор, ни «пвп-замесы», ни закрытые для несовершеннолетних зоны…

Моя мысль ещё не оформилась окончательно, но её, так сказать, зародыш в голове появился.

Отправив Вовчика спать, я зашла к Оленьке, проверила уровень сахара в крови, поправила капельницу и вернулась в зал. Матвей Ростиславович всё ещё гонял мечом рисованные фигурки по экрану. Молча постелила себе на диване – без Дениса я его никогда не разбирала, потом сходила в душ, вернулась и улеглась спать.

– Я ещё десять минут.

– Да играйте спокойно, вы мне не мешаете.

– Знаю я, как не мешаю, ага. Спи, дочка. Лучше потом стримы с браслета посмотрю.

Я отвернулась к стене и закрыла глаза.

Судя по рассказу Вовчика, на нужды Оли у него заработать игрой вряд ли получится, если только не начнёт пролёживать в капсуле целыми днями. Да и что ребёнок может понимать, например, в торговле, в законах рынка?

Тьфу ты, можно подумать, я сама что-то понимаю. Это Денис, слушая новости из Австралии, способен предугадать скидки в супермаркете на другом конце города. Как же он нужен дома!

Но его нет, поэтому будем справляться сами. Да, Вовчик не экономист, но у них в игре «своя атмосфера». Может, там законы жизни по-другому устроены, и заработать действительно относительно просто. Не зря же он постоянно упоминал какого-то тамошнего «Бога Рандома» и его способность одарить любого игрока непонятными «мегаплюшками».

Итак, на Олю заработать вряд ли получится, но, может, хотя бы за коммуналку платить выйдет. Уже хорошо. Хотя о чём я думаю? У Вовки школа, уроки, да и лежать без движения часами – сильный удар по растущему организму. Дочь потеряла, не хватало ещё и сыну жизнь испортить.

Может, самой попробовать? Всё равно дома сижу, уход за Олей занимает около часа, размазанного по суткам. Работы пока нет, и не предвидится. Я найду что-нибудь, обязательно, но это песня долгая. А ведь до возвращения Дениса надо как-то жить. Уверена, когда он прилетит, всё наладится.

Из груди вырвался тяжёлый вздох, я повернулась на бок и свернулась калачиком.

Глупости. Какая из меня геймерша. Я только краем глаза наблюдаю, как дедуля гоняет нарисованных персонажей по экрану, да вижу на крышке виртокапса сильно искажённые картинки, когда Вовка в погружении.

«Нет. Надо поразмыслить над нормальными вариантами. Может, у нас в магазине на первом этаже уборщица нужна? Или оператор посудомоек в ресторане напротив…»

Это была последняя внятная мысль, и после неё я провалилась в мертвецкий сон без сновидений.