Читать книгу: «Боги пяти Столпов. Наследие Черного Бога», страница 16

– Ну тогда пока расстаемся.

– Счастливо!

– Давай вдогонку – бросил он Мороку.

Кот согласно моргнул, и они одним затяжным прыжком догнали еще не очень умелую компанию, которая, судя по неаккуратному следу, свернула пространство раза четыре.

Они мягко приземлились на вершине бархана, прижавшись к теплому песку грудью и животом. Лишний раз скрываться не было смысла, вся стража была занята оборой внешних стен. Присмотревшись, Волх заметил знакомую высокую фигуру женщины, это была Урса. Она равнодушно наблюдала за осадой, скрестив руки на груди. Еще мгновение, и над корпусом с грохотом и воем закружился огненный вихрь, раскручиваемый фениксами в самом центре. Он обрушился вниз водопадом огня, плавя внешний слой стен и оголяя живую плоть камня. Было слышно, как воет здание и как разгорается пламя. Зрелище завораживало, Волх смотрел на действо с восторгом и любопытством, чего не скажешь о его знакомых, укрывшихся на бархане чуть ниже. Они не заметили его присутствия, и бурно что-то обсуждали. Видимо, эфемерные варианты спасения детей. Брать на себя так много не додумался даже Волх, а при его самомнении он легко мог нарисовать себя во главе великого воинства. Амбициозность Бадб удивляла и раздражала его. И что о себе возомнила эта девчонка? Уж против королевы им точно не стоило идти.

Когда грохот огня прекратился, и Урса вошла в главные ворота корпуса, Волх с азартом наблюдал, как троица непутевых магов рвется вперед, чтобы попасть в лапы стражи, окружившей весь корпус. Эффект невидимки, который на скорую руку наколдовала Бадб, быстро раскрыли, ведь в ней было так много прорех, что можно было сравнить это полотно с кружевом, а никак не с плотной мешковиной, каким ему и следовало быть. Недолго думая, королевские маги пригвоздили их всех к земле, накрыв зверей сетью. Больше всех не повезло Гамаюн, которая рухнула со страшной высоты, чудом не сломав крылья. На что рассчитывала Бадб, осталось загадкой. Видимо, она переоценила свои силы или в действительно сложной стрессовой ситуации она была не способна мыслить здраво. То, что остальные ей потворствовали, Волх оставил на их совести. Впрочем, он не без удовольствия наблюдал, как беспомощны его новые знакомые перед опытом и знаниями матерых воинов. Пожалуй, он мог бы попробовать обойти их защиту и остаться незаметным, но предпочел наблюдать со стороны. Ему было безумно любопытно, чем кончится эта битва. Морок жадно облизывал усы и нос, глядя на лужи свернувшейся крови и полуживых жертв огня, представляя, как допивает каждого до остатка. Что поделать, акшар навсегда остается акшаром.

***

Урса готовилась уворачиваться от атаки червоточины, не теряя из виду свою основную цель. Громадный липкий глаз передвигался удивительно проворно, будто тело его было сотворено из множества других. Это было единственным способом создать такую живучую тварь с самостоятельным мышлением. Даже Урса не была способна сделать живое существо, не отнимая жизнь у кого-то другого, а для этой твари жизней понадобилось явно много.

Глаз покачивался из стороны в сторону, будто кобра, выискивая слабые стороны человека перед ним. Он высосал много жизни как из студентов, так и из корпуса за эти годы, напитался их силой и знаниями. Движения его были осторожны, но уверенны, и Урса четко понимала, какого уровня хищник находится перед ней. Хищник, способный сломать ее оборону и сожрать. Если бы не проклятые черви в ее мозгу, она тут же напилась бы крови Бога и скрутила бы эту мерзкую сущность в бараний рог, но она не могла, и оставалось рассчитывать только на собственные силы. Понемногу она начала копировать движения червоточины, имитируя их, будто зеркало. От этого глаз пришел в бешенство. Надо же, у него даже были свои чувства! Его липкие лапы, сросшиеся между собой тысячами красных сосудов, зашлепали по полу, будто присоски осьминога. Урса услышала его голос, голос жуткий, слившийся из десятков детских голов в один неистовый крик, агония доминировала в нем. Ректор и его приспешники скормили глазу десятки детских жизней, чтобы эта тварь могла самостоятельно мыслить и двигаться. Они обрекли их на вечные муки еще при жизни. Когда Глаз приблизился на расстояние удара, Урса отпрянула, тут же почувствовав, как мрак вокруг нее начинает густеть и ощупывать ее веру на прочность. Разглядев под громадным глазным яблоком множество детских конечностей, болтающихся, будто мертвые куклы, она почти провалилась в ужас, чувство, которое не могла себе позволить с самого рождения. Ее человеческая сущность мешала ей всю жизнь, и сейчас могла привести ее к гибели. Едва поймав себя на мысли о смерти, она собралась и увернулась в сторону от развернувшейся сетки сосудов между искривленных лап твари, лишенных костей. Глаз с грохотом врезался в остаток стены, издав мерзкий высокий писк, но тут же развернулся, залезая на вертикальную плоскость, как паук, и приготовился напрыгнуть на нее сверху.

– Что ж ты за тупая тварь такая? – злобно крикнула Урса. – Создали тебя магией, а ты ничего и не можешь, кроме как по стенам ползать! Так себе питомец, ректор, как росли у тебя руки из задницы, так за много лет ничего и не поменялось!

Ректор лишь осклабился из тени, не собираясь вступать в бой без надобности. Червоточина же, налившись кровью, будто осенняя лесная ягода, рванула вперед. Ее глаз откинулся назад, обнажая ужасающую мерзкую беззубую пасть, заполненную торчащими из нее детскими руками. Руки эти, ожив, вытянулись вперед, пытаясь схватить Урсу за воротник. Она снова ушла в сторону, пытаясь понять, какую магию использовать против твари. Решив действовать наугад, она метнула в пасть существа огненный диск, попав точно в цель. Червоточина с шамканьем проглотила дар и впитала силу в себя, увеличившись в размерах почти на треть.

– Корми ее, корми, дура черная! – крикнул ректор. – Чем больше будешь кормить, тем быстрее вырастет!

Урса лишь скривила рот в досаде, понимая, что недооценила способности этого предателя. Да, чего ему было не отнять, так это смекалки, и должность эту он получил пусть не за магические способности, но за хитрость и аналитический ум. Что ж, на какое-то время ей все же придется выпустить из вида этого лицедея и выманить эту тварь туда, где умирает само время, к гномону.

– Ну давай, мерзость поганая! – крикнула она, готовясь к длинному забегу, голова начинала раскалываться. – Попробуй, догони!

Урса изо всех сил рванула обратно в тоннель, ведущий из подземелья наверх. Она не применяла магию, экономя последние силы. Червоточина радостно метнулась за ней, оставляя на запыленных каменных плитах склизкий прозрачный след со сгустками красной больной крови. Урса не могла себе даже представить, что будет вот так выманивать полуразумное существо, устраивая забег на длинную дистанцию. Уж не при ее статусе и почтенном возрасте, но другого выхода не было. Она уже успела пожалеть, что не взяла с собой парочку советников, чтобы те разобрались с ректором и Рё, но разум теперь часто ее подводил, и она уже смирилась с этой горькой потерей. Ноги несли ее вперед сами, от оглушительной нарастающей головной боли она почти ничего не видела впереди, отдавшись инстинктам и памяти, исчезающей, будто чернильное пятно в прозрачной глади озера. Глаз не отступал ни на миг, усердно шлепая сзади и время от времени открывая пасть, выпуская на волю отчаянные детские крики вперемешку с хрипом и шамканьем. Красные плети его сосудов почти хлестали ее по спине, когда она вырвалась на свет и, ослепленная его лучами, кубарем скатилась вниз на отмостку, не давая себе и секунды на отдых. Она вскочила на ноги и рванула к разрушенной стене.

– Снять защиту! – выкрикнула она страже, послушно стоящей в обороне. – Всем в стороны, не трогать глаз!

Стража тут же расступилась, торопясь снять невидимый барьер. Собаки отбежали к хозяевам, стараясь не поджимать хвосты при виде омерзительного существа, несущегося навстречу. Маги, немного замешкавшись, тоже отступили, решив, что Владыка сможет со всем справиться сама, как делала это много веков до этого. Урса свистнула сквозь пальцы, подзывая подмогу с воздуха. Один из иногов, подоспевших на помощь своим крылатым огненным соратникам, тут же метнулся вниз, давая возможность своей хозяйке благополучно приземлиться перекатом на землю. Снизившись до самой земли, он вбил копытами несколько глубоких следов и, подобрав королеву, рванул вперед, не набирая высоту. Червоточина, мерзко завизжав, почти вприпрыжку ринулась за ними, не в силах отпустить добычу так легко.

Минуя разрушенную стену, глаз выстрелил своими путами в сторону магов, пытаясь впиться им в лица своими зубастыми присосками. Трое из них, успев среагировать, удачно отразили атаку, хлестнув по сосудистой сетке несколькими кнутами, трещащими от разряда белых молний. Но один маг, не вовремя отвлекшийся на одно из полумертвых тел под ногами, пропустил момент отхода и попался, как летнее насекомое в сачок на жарком лугу. Лапа червоточины, обхватив его голову, безжалостно и с размаха ударила его тело о край каменной стены, обрушив еще несколько крупных кусков на тела под ней. Еще мгновение, и подброшенный в воздух живой мешок одним махом был проглочен прожорливой пастью твари. Проводив соратника взглядом, маги и стражи молча наблюдали, как мерзкая тварь уносится вдаль к игле гномона, преследуя первоочередную цель.

– Ректор! – вонзился в оглушительную тишину крик Бадб, которую связали и усадили на колени, как и прочих пришельцев. – Она могла отвлечься на эту тварь и не успеть с ним разобраться! Он кормил червоточину много лет, чтобы использовать ее против королевы! Он мог сбежать!

Поразмыслив с секунду, командир псовой стражи отдал приказ:

– Десять стражей вместе со мной, мигом туда, откуда появилась Владыка! Девочка может быть права. Видно, это три сбежавших студента. Возьмите с собой одного боевого мага со зверем покрупнее. Там может быть что-то похожее на эту тварь.

Юные студенты были удивлены тому, как быстро им поверили стражи, ведь еще пару минут назад они поймали их с поличным на попытке пройти незаметно.

– Эти трое пусть останутся пока здесь – бросил командир через плечо. – Следите за ними. Они, конечно, мелкие, но из корпуса они как-то ухитрились сбежать.

С этими словами командир ласково почесал своего мохнатого пса за большим стоячим ухом и, махнув рукой, бегом направил отряд в подземелье корпуса. Собачьи носы тщательно втягивали воздух, отфильтровывая лишние запахи. Едва нащупав человеческий свежий аромат, они ускорили бег, направляя хозяев все глубже в кромешную тьму.

***

– Урса слишком слаба, чтобы уйти от нашего драгоценного питомца, Рё – довольно шипел ректор, расслабленным шагом направляясь по винтовой каменной лестнице вверх, чтобы забрать забытые вещи и по паучьим тропам сбежать за ограду корпуса. Его догадливости вполне хватило, чтобы понять, что у выхода из подземелья его могут поджидать королевские маги. – Сейчас заберем мой журнал и на Насу рванем по туннелям в сторону Серого кита. А там и на Юле за море. Благо, мы уже недалеко от Белого столпа.

– Вам давно приходили вести от Белой, ректор? – поинтересовался Рё, который то и дело оглядывался и пытался ускорить шаг, но постоянно натыкался на широкую спину декана.

– На прошлой неделе была последняя весточка – ответил ректор, и не собираясь торопиться. – Нас уже ждут, будь уверен. Я и за тебя замолвил словечко! Так что ты – мой должник. Не забудь об этом, когда придет время расплачиваться!

– Не сомневайтесь, у меня хорошая память. Но я не знаю, насколько хватит сил у Юлы вдали от Черного столпа, ректор. Мы привязаны к нему крепче корабельного якоря.

– Знаю, знаю – отмахнулся ректор, перешагивая последнюю ступень. – На этот случай используем дар, который Белая отправила мне вместе с письмом. Не переживай, там немного крови Белого бога, она выпьет, когда цепь натянется, и мы разорвем эту связь.

– Вы уверены, что это безопасно? – Рё сильно сомневался в этой затее. – Это кровь чужеродна нашей. Она может быть ядом для нас…

– Да что ты, как трусливый щенок!? – раздраженно осклабился ректор. – Раз Белая сказала, что сработает, значит сработает.

– А что насчет Варрака? Ничего про него не было сказано? Он многое знает. Рано или поздно, они доберутся до его памяти…

– Ну, раз за семь лет не добрались, так что бы тут поменялось? Этот мерзавец, мало того, что совершенно отбитый на голову, так еще и упертый, как осел! Белая заберет его, или укокошит, когда возьмет на буксир Черный столп. Я отдал все распоряжения нашим каменотесам, они продолжат работы у дальнего гномона. Здесь маги нам не дадут завершить работу, но на востоке они и не вспомнят про него.

– Я бы не был так в этом уверен – мрачно заметил Рё. – Они точно проверят каждый, когда поймут, с какой целью они роют вниз…

– Королева уже утратила возможность соединяться с Богом и пить его кровь. Как они узнают, если делать все незаметно? Нет больше мага, который был способен подходить к Богу так близко. Мы сделали все, что от нас зависело, чтобы оборвать связь, а когда люди киянками доберутся до одной из артерий, их песенка будет спета!

– Надеюсь, вы правы – без энтузиазма пробурчал Рё.

– Тихо! – ректор резко замер на месте – Ты слышишь?

– Снизу доносятся шаги – тут же ответил Рё. – Скорее!

Они рванули вверх по лестнице на верхний этаж. Миновав пустую галерею, где прежде стояли статуи горгулий, ректор с досадой заметил, что их помощь сейчас была бы не лишней. Они забежали в кабинет, закрыв за собой тяжелую дубовую дверь качественным барьерным заклятием. Дерево затрещало, но не поддалось, став прочнее стали.

– Бери списки сектантов и клади в мой саквояж! Склянка с кровью в нижнем ящике комода, ее туда же! Я заберу книги! – рявкнул ректор, почти падая, обрушившись на высокий стеллаж с сотней книжных переплетов.

Послышался гулкий стук в дверь. Стражи проверяли, стоит ли барьер на двери.

– А ну ка, отойдите в стороны – послышался чей-то спокойный голос с той стороны.

Рё слышал, как кто-то ставит капканы на все полотно двери, вгрызаясь в дерево, будто стальными крючьями. Он почти наощупь нашел склянку с драгоценной светящейся красной жидкостью и засунул ее во внутренний карман своей кожаной куртки. Секунда тишины. И треск поддающегося дерева под натянутой цепью. Дерево, принявшее на себя свойства металла, и вело себя, как металл. Выгнувшись в центре, будто тонкий лист фольги, дверь заскрежетала, и со скрипом отпустив последнюю сцепку со стеной, отлетела далеко в противоположную сторону, вонзившись в каменную стену многострадального корпуса, как сюрикен. Стража, мимо которой со свистом пролетела дверь, по команде мага ворвалась в кабинет, обороняясь щитами от возможных заклятий. Насу, раскрыв хелицеры, было рванул вперед, защищая своего хозяина, но встретился с бронированным лбом черного быка. Врезавшись точно между рогами громадного зверя, паук безуспешно вгрызался в бронированную лобную кость, пытаясь парализовать соперника, но бык, и вовсе не замечая этого безуспешного скрежетания, тараном оттеснил паука в дальней стене, впечатав его хрустнувшее туловище около письменного стола, у которого застыл ректор. Паук издал последнее шипение и беспомощно запищал, будто недельный котенок. Бык покосился на неподвижное изваяние ректора и громко выдохнул горячий воздух через широкие ноздри.

Маг, прошагав к центру комнаты, планомерно окинул ее взором сверху донизу. Командир стражи встал за ним, ожидая приказа от старшего по званию. Загривок каждого из псов вздыбился, клыки были готовы вцепиться как в паука, так и в ректора. Маг опустил взгляд на одинокого предателя.

– Ну и куда ты собирался от нас сбежать? Все окружено, как в подземельях, так и с воздуха. На своем пауке хотел дать деру куда? Сокрытый проход к Серому киту?

Ректор бегло осмотрел комнату, не найдя присутствия своего протеже. Рё ухитрился сбежать, мастерски не оставив и следа от портала. Что ж, не зря он был лучшим на потоке!

– Я не скажу больше ни слова! – поднял ректор подбородок, прижимая к груди одну из самых толстых книг в своей библиотеке.

– А передо мной и не надо отчитываться – равнодушно произнес маг. – Королеве ответишь за свои прегрешения.

***

Рё мчался к стыку живых кубов корпуса. Юла вцепилась в его плечо маленькими коготками и не моргая, смотрела, как они приближаются к громадной каменной скале, поднимающейся над нижним уровнем, будто верхняя квадратная старая беззубая челюсть. Кубы по-прежнему находили друг на друга, не прекращая движение ни на секунду несмотря на то, что тело здания знатно потрепало. Тем не менее, сердце его продолжало биться, и стены смыкались и размыкались, будто прокачивая невидимую кровь в желудочки сердца громадного неспешного зверя. Рё точно знал, что проход есть, ведь он много раз видел, как гонец появляется из ниоткуда и пропадает между каменных плит, будто каждый раз совершая самоубийство. Ректор оставил сокрытый проем там, где никто не стал бы его искать. Конечно, Рё мог бы совершить еще несколько пространственных прыжков, но такое большое расстояние потребовало бы слишком много сил, и точно оставило бы заметный след, по которому его легко вычислили бы королевские псы. А этот проход оставлял ему последний шанс скрыться незаметно, и Рё не мог его упустить.

Несясь во весь опор, он четко подгадал время стыковки немой пасти корпуса и, нырнув будто в воду, исчез под сомкнувшимся зевом, не оставив никакого следа.

***

Урса оглянулась назад. Червоточина, казалось, увеличилась в размере еще больше, ее глаз, извергая ненависть и ярость, вперил в свою жертву пульсирующий зрачок и жаждал пожрать ее органы, всосать, будто спелый помидор. Ветвистые ноги, быстро перебирая неуклюжими ступнями, цепляли на себя пустынный песок и, собирая в чернеющие комья грязи, разбрасывали его после себя, будто ирригационная система со сбитыми настройками. Грязь, попадая на бежево-серые песчинки, слепляла их вместе и сплавляла в нечто инородное и гнилое, безжалостно отравляя почву. Червоточина выглядела еще более безумной, чем когда Урса впервые встретилась с ней взглядом. Окончательно утратив контроль над своим извращенным разумом, тварь могла бы сейчас потерять половину отсеченного магом тела, и не прекратить преследование, обезумев, как берсерк. Иног, время от времени косясь назад, и не собирался сбавлять ход, все отчаяннее махая громадными крыльями, но высоту не набирал, направляемый королевой точно к изогнутому клыку гномона.

До каменной иглы оставалось каких-то пара десятков метров, когда червоточина, используя свои предельные силы, сжалась и, преодолев в прыжке весь спасительный разрыв между участниками гонки, обрушилась почти всем весом на круп инога, повалив его наземь. Урса, по инерции не успев сбросить скорость, пролетела вперед, как мяч, разбрасывая облака песочной пыли. Обернувшись на отчаянный вопль несчастного зверя, она едва успела подняться на ноги, когда голова инога скрылась в мерзкой пасти твари, разбавляя своими криками и вопли червоточины. Не тратя время на сантименты, Урса схлопнула оставшееся пространство между ними и гномоном, оставив надежду оторваться от червоточины на своих двоих, не заметив, как кто-то, четко отследив ее тонко замаскированный след, незаметно прыгнул следом.

Стелла гномона, как обычно, царапала синее небо острой иглой на своем конце. Казалось, что сегодня этот одинокий клык издает еле слышное низкое гудение, и шершавая чешуя на нем слегка вибрирует, понемногу сбрасывая пыль, скопившуюся между трещин. Кислый запах ржавчины неизменно окружал весь круг циферблата, усиливаясь при подходе к изножью гномона. Урса, не медля ни секунды, рванула вперед, пересекая тахиметрическую шкалу. Тень гномона черной глухой пропастью отбросила свой липкий саван точно на север, пожирая весь свет, который наивным мотыльком попадал в ее пасть. Как обычно, все живое предпочитало держаться подальше от часов, не было в этом ядовитом круге даже насекомых. Лишь один маг отчаянно рвался туда, где пропадало все сущее. Урса остановилась в паре шагов от тени, развернувшись к ней спиной и ощутив, будто чей-то холодный липкий язык скользит между лопаток. Давно забытое чувство тревоги на секунду овладело ей, но и этого хватило, чтобы ее собственная тень вытянулась дальше положенного, едва не коснувшись чернильно-черной пропасти. Отшагнув вперед, она тем же мгновением столкнулась взглядом с одиноким глазом червоточины, с мерзким шипением и хлюпаньем, приблизившимся к циферблату. Словно по команде, чудище резко затормозило и встало как вкопанное у одного из делений на шкале поясного времени. Урса внимательно следила и за червоточиной, и за тенью позади себя, поскольку опасность от них была соразмерной друг другу.

Волх, накрывшись плотной невидимой вуалью, мягко приземлился в паре десятков метров от склизкой твари, решив, что та не заметит его присутствия в пылу охотничьего азарта. Так и вышло, глаз, зависший в воздухе на толстой лиане из сплетенных сосудов, уставился на добычу впереди, не замечая ничего вокруг себя. Наверняка, если бы в шаге от него оказался маг, отсекший от его плоти жирный кусок, тот не отвел бы взгляда от Черной королевы. Он взглянул на Урсу. Она выглядела неважно. Высокая сильная ее фигура сгорбилась, голова тяжело падала на грудь, она громко вдыхала горячий воздух через иссохшие губы. Ее прекрасное лицо покрыли морщины, она сильно постарела с того времени, когда он видел ее в тронном зале королевского замка. Должно быть, сильные испытания истощили ее, но странно, почему она не прибегает к крови Бога, раз дела так плохи… Причины тому Волх пока не мог рассмотреть. Какое-то странное щемящее чувство в груди тревожило его, подсознание сильно болело за эту малознакомую женщину, и Волх не мог распознать подлинной причины, но интуиция его ни разу не подводила за последние годы, и он четко решил для себя, что докопается до истины. А чтобы это сделать, нужно помочь ей разобраться с тварью. Божественная кровь, бурной рекой несущаяся по его венам, продолжала питать его, будто он был напрямую подсоединен к главной артерии, и это чувство ему сильно нравилось. Вполне вероятно, что, используя эту силу на максимум, он вполне мог справиться с червоточиной и в одиночку.

Волх медленно начал обходить тварь со спины, мимоходом осматривая строение ее странного неуклюжего туловища. Телосложение было действительно спорным на первый взгляд, но, учитывая скорость и маневренность этой штуки, кто-то приложил немало усилий, чтобы сделать ее настолько быстрой. Но была ли она разумной? Этот вопрос пока оставался открытым. Будто гнилой цветок, червоточина запустила сеть сосудов в песок, оставаясь на месте. Урса не торопилась действовать, все еще переводя дыхание и раздражаясь собственному бессилию. Она не отводила взгляда от твари, когда краем глаза заметила движение воздуха справа от глаза. Маскировка была сделана мастерски, но, несмотря на усталость, Урса различила за ней человека, молодого и высокого мага, плавно обходящего врага по периметру, тем самым, выдав свое присутствие.

Тварь резко извернулась, будто дикая кошка, и ударом одной из лап, отправила мага в долгий полет. Волх сгруппировался в шар, успев погасить силу удара чудовища саваном, но отлетел на большое расстояние, прокатившись по песку добрых тридцать метров. Встав на ноги, Волх отряхнул голову от пыли и отбросив за ненадобностью маскировку, одним прыжком пересек расстояние между ним и тварью, зависнув четко над ее глазом. Прибегнув к магии земли, он сотворил из песка острое копье и метнул вниз, но тварь ловко извернулась. Копье прошло мимо глазницы и сети сосудов у основания, и со звоном вонзилось в землю. Тварь, выхватив его из-под лап, сымитировала все действия Волха, и в него полетел уже десяток точно такие же орудий. Маг действительно удивился, он явно не ожидал от этого существа таких способностей!

– Не применяй магию! – крикнула Урса – Она скопирует все, что ты делаешь и применит против тебя!

– Да уже понял – проворчал Волх, отбивая свою же магию щитом. – Пойдем другим путем…

Морок появился позади червоточины. Четыре его глаза людоедски горели красным, большая мрачная морда, не моргая, уставилась на цель. Волх плавно приземлился рядом со зверем и ласково погладил его по передней лапе.

– Какая мерзкая гадина – брезгливо сказал Морок, не подавая вида, что предстоящая работа ему видится крайне неприятной. – Сам не смог справиться?

– Его нельзя одолеть магией – ответил Волх, с досадой вздохнув. – Мне нужна твоя сила и ловкость, мой друг. Не зря говорят: «Страшнее кошки зверя нет». Вот и давай, оправдывай гордое звание кошачьих. Я буду подпитывать тебя, но не используй ничего, что бы эта гадость смогла скопировать. Никакого волшебства!

– Я с первого раза все понял, не надо талдычить одно и то же – фыркнул Морок, морально готовясь к прыжку.

– Ты – лучший из котов! – с любовью промурлыкал Волх.

Морок не стал спорить с последним изречением. От дракона ему досталось тогда не слабо, но тогда он сам был еще мал, да и Волх не делился с ним силой Бога. Так что шансы были неплохие, даже учитывая, что червоточина превосходила его размерам как минимум, раза в три.

Черный кот, сжавшись упругой пружиной, оттолкнулся мощными задними лапами, не заметив, как хозяин аккуратно пристегнул к его загривку тонкую красную нить, видимую лишь Волху. Его громадное тело приземлилось ровно на заднюю сторону склизкого глаза, вцепившись всем набором когтей от шести лап в чувствительную белую оболочку, пронизанную тонкой сетью сосудов. Червоточина взвизгнула младенческим голосом и извернулась, выгибаясь назад, будто цирковая гимнастка. Открыв мерзкую пасть, полную конвульсирующими детскими руками, извивающимися в боли, будто щупальца актинии, тварь почти коснулась глазницей песка, пытаясь придавить кота к земле. Но не тут-то было! Кошка – существо крайне изобретательное и упрямое, когда верх берет ярость. Морок, войдя в азарт, вонзил когти еще глубже, прочно упершись о поверхность песка одной парой задних лап и не давая врагу полной свободы движений. Он вгрызался все сильнее, вонзая кинжалы когтей так глубоко, как только позволяла физиология. Все еще брезгуя пускать в ход зубы, Морок надежно закрепился на одном месте, запустив червоточину по кругу, будто детскую игрушку. Омерзительные крики заполонили весь воздух, создавая дребезжащие помехи в ушах. Тварь перебирала лапами, будто падающая курица, изо всех сил сопротивляясь гравитации. От топота дрожала земля.

– Морок, постарайся подтянуть ее к гномону! – отчаянно закричал Волх, понемногу передавая силы коту через нить.

Потеряв последнюю надежду остаться более-менее чистым, кот безжалостно потянул когти вниз, разрывая глазную оболочку, как лист бумаги. Тварь издала высокий отчаянный крик, забегав еще быстрее. У кота уже почти закружилась голова, когда его зубастая пасть вцепилась в глазной нерв прямо у основания макушки. Теперь к воплям добавилось сдавленное хрипение, и передние ноги червоточины теперь беспощадно месили воздух перед собой, задние продолжали упираться, но безуспешно. Кот волочил тварь, будто муху, пойманную за крылья, сдавливая пасть все крепче. Слизь вперемешку с такой же ядовитой кровью предательски заливала Мороку нос, так что он, посапывая, тяжело дышал через рот, втягивая воздух через поднимающиеся уголки губ. Через полминуты он почувствовал жгучую боль там, где текла эта зловонная река. Чувствовал, как отпадают его роскошные усы и плавится мех на носу и морде, как яд впитывается в кожу, но не отпускал.

Волх удвоил толщину нити и отдавал вдвое больше сил, чтобы его драгоценный зверь смог выдержать это испытание до конца. Морок терпел, рычал и терпел, упираясь тремя парами лап в сухой плотный песок, под которым лежало каменное тело циферблата. Почти ослепнув, он ориентировался на голос Урсы, скрежеща когтями по камню под песком.

– Давай, малыш, тащи его. Еще немного – ласково подзывала его Урса, задавая направление. – Еще чуть-чуть. Ты почти справился, мой хороший!

Эти две минуты тянулись целую вечность, как для кота, так и для твари, которую он капканом мощных челюстей удерживал в своей пасти.

– Так, теперь разверни ее от себя, и толкай!

Урса подталкивала кота руками, пока Волх сосредоточенно подкармливал тающие кошачьи силы. Червоточина оказалась куда мощнее, чем они предполагали, и еще сильнее не хотела провалиться туда, где исчезает даже время. Последние конвульсии детских рук, и Морок, оттолкнув ношу изо всей силы четырьмя лапами, разжал челюсти. Урса не без удовольствия наблюдала, как мерзкая тварь проваливается в густой мрак тени гномона, и как исчезает даже звук его пищащего истошного голоса.

Морок сел рядом с тенью, низко склонив голову и не издав ни звука. Волх, осторожно приблизившись к коту, с ужасом увидел, как вытекли его глаза, как оплавилась кожа вокруг пасти, не оставив ни одного уса, как некогда красивый черный мокрый нос превратился в расплавленный кровавый кожный комок. От боли Морок не мог даже пошевелиться. Кожа с его могучих кошачьих лап сползла багровым чулком, и оголенные мышцы окрасились черным признаком гангрены. Зрелище было куда страшнее, чем когда коту досталось от драконьего огня. Волх чувствовал, как подступает ком в горле, и еще немного, и глаза его сами начнут рыдать, когда Урса смягчила его боль:

– Бедный мой котенок – ласково вымолвила она. – Каким ты вырос сильным! Это ничего, мы все исправим, и ты поправишься. Королевские лекари творят чудеса!

– Надо сейчас же отнести его туда! – Волх действительно переживал. Впервые в жизни он испытывал настоящее горе.

Он смотрел на Урсу, и сердце его начинало кровоточить. Он не понимал причину этой боли, но чувство будто пробуждало в нем сокрытые воспоминания о чем-то. Будто Урса была не далекой Черной Владыкой, правителем Черного столпа многие века, а кем-то еще более значимым в его забытой жизни. Взгляд ее был полон любви и заботы. Никто не смотрел на него так, как она сейчас. Да, она привела его в мир магии и волшебства, отдала в обучение и слепо верила, что ректор выполнит свою работу, как всегда хорошо. Он не винил ее за то, что она не замечала, какие скрытые мотивы преследует этот тщеславный ублюдок, когда занимал этот пост взамен предыдущего ректора. Видимо, в двуличии он не знал себе равных, раз смог так ловко провернуть эту аферу с корпусом ГБР. Возможно, на тот момент, было что-то еще, что требовало ее внимания.

– Ты молодец, малыш – сказала она молодому магу. – Я ничуть в тебе не сомневалась. Сейчас мы…