Annuit Coeptis

– Не упрямьтесь, вам лучше поесть, – сказала ряженая крестьянка на чисто русском языке. – Пока вы живы, у вас есть хоть какая-то надежда на спасение, а умерев, вы уже никому не поможете.

– Вы – русская? – удивился летчик.

– Мать была русской. Ей было девять лет, когда им пришлось эмигрировать во Францию, а когда вышла замуж, уехала в Берлин. Она и учила меня языку. Но сейчас это не важно, важно чтобы вы поели.

Георгий проглотил содержимое ложки и затем забрал ее.

– Я вполне могу поесть сам. – «Не хватало еще, чтобы он ел из рук фашистских оккупантов!» – Как вас зовут?

– Эрна. А вас, кажется, – Георгий?

Ложка едва заметно дрогнула в руках. «Ах, да, документы…»

– По-нашему Георг, – повторила Эрна. – Вы не против, если я буду вас так называть? Мне так будет привычнее. – Ну вот, вы уже улыбаетесь, значит пойдете на поправку! Доктор говорит, здоровье у вас как у быка! Или как у медведя. Большого русского медведя! У-у-у…

Эрна изобразила как, по ее мнению, должен бы выглядеть страшный медведь, встающий на дыбы. Получалось забавно.

– Где я нахожусь? – Георгию не давала покоя мысль о немецком плену, как он попал сюда.

– Вы в нашей научной деревне Зонненланце. Не бойтесь, вам не сделают ничего дурного, если вы будете искренны с вождем.

– С вождем?

– Да. Он, кажется, уже посещал вас. Оберштурмбаннфюрер Готтард. Он руководит и научным центром, и поселенцами.

Ее перебил металлический звон. Доктор уронил со стола железную миску и оттуда по полу разлетелись какие-то крючки, скальпели и всякого другого жуткого вида инструменты.

– Verdammt! Alles muss wieder gewaschen werden!

Он быстро собрал их обратно и вместе с миской вышел на улицу. Эрна проводила его взглядом.

– Профессор Вернер весьма своеобразный человек! Его никогда не поймешь. Одно слово – гений!

С этим бы Георгий поспорил. Гений и злодейство вещь несовместимая.

– Кушайте! – Эрна вернула ему в руку оставленную в тарелке ложку. – Говорите, но глотать не забывайте.

Только сейчас он заметил ее акцент. Он проскальзывал в некоторых ее словах. Не то немецкий, не то французский, но во-всяком случае, выходило приятно.

– Я тоже уже приходила к вам, не помните? Я ухаживала за вами, когда вы были в беспамятстве.

Капитан лишь отрицательно покачал головой.

– Вы так напугали меня! Кричали: «Дракон! Дракон!». Просили даже убить себя. Или я не так поняла?

– Простите! Это был кошмар.

– Я так и подумала, – заявила Эрна. – Слава богам, вы идете на поправку.

– Вы говорили, что ухаживали за мной, спасибо! И сколько же времени я у вас?

– Всего третий день. У вас сломана нога и по всему телу были многочисленные порезы. Доктор наложил гипс, дал обезболивающее. Не помните? Ну да, вы же были без сознания. У вас очень крепкий организм, за три дня от ран остались лишь незначительные царапины.

– Расскажите мне о вашем центре, – попросил Георгий. – Мне просто очень интересно, чем вы здесь занимаетесь?

– О! Вы, наверное, русский шпион? – игриво воскликнула девушка. – И я должна открыть вам все тайны?

– Нет, нет, конечно нет! – поспешил возразить Георгий. – Просто я сам не понимаю куда попал и как здесь оказался. Вот если бы вы помогли мне во всем разобраться и понять, я бы, наверное, смог бы помочь и вам.

– Слишком много «если»? и «бы», – кокетливо надула губки красавица. – Хорошо, я спрошу у руководства, о чем с вами можно говорить, а о чем нет. А сейчас мне надо идти. Поправляйтесь.

Она поднялась, одернула юбку и, забрав поднос, вышла.

За дверью ее встретил десяток солдат вместе с «фюрером». Переводчик Вольфганг и Вернер тоже были тут.

– Ну как, поверил он? – спросил ее Готтард.

– Думаю да. Он спрашивал про наш центр.

– Мы слышали. Говори, что хочешь, делай, что хочешь. Но только чтобы он вывел нас к нему. Или, если прав профессор, открылся сам.

– Возможно, эти проявления носят характер immoderata, – вмешался ученый. – Говоря проще, его изменения неконтролируемы. В этом случае, его нужно спровоцировать, поставить в условия, чтобы он раскрылся.

– Вот и займитесь этим, профессор! Вы же у нас специалист по данного рода экспериментам. У вас есть пять дней! – эти слова относились уже и к Эрне. – Если у вас ничего не выйдет, я возьму дело в свои руки.

В тот день Георгия допрашивать так и не пришли. Не пришли они и на второй день, хотя он уже мог вставать и с помощью костыля худо-бедно передвигаться по комнате. К окнам, правда, подходить категорически запрещалось. Следить за этим приставили двоих солдат. Они сидели у окна и не сводили с Георгия ни внимательных серых глаз, ни стволов автоматов. Даже по ночам. С немецкой пунктуальностью менялись каждые два часа. И если эти постоянно молчали, то у профессора рот не закрывался. Бубня под нос, он мельтешил по комнате, то вдруг бросался измерять пленному температуру, то принимался подсчитывать пульс, изучать длину и ширину черепа, следить за изменениями глазного дна. Делал он это каждый час, будто эти факторы должны были как-то изменяться. Георгий безучастно следил за этим. Одолевала скука и неизвестность. Три раза в день приходила Эрна, приносила еду. Она была разговорчива и мила. На эти короткие минуты Георгий представлял себя пациентом заграничного санатория. Старался есть как можно медленнее, чтобы продлить пребывание Эрны и послушать ее лепетание. Хотя говорила она о всяких глупостях. Ничего существенного выяснить у нее не удавалось.

На третий день появился Вольфганг. Тот самый худощавый переводчик и преподаватель русского языка ученым членам СС. Это Георгий узнал от Эрны.

– Доктор Вернер сказал, что вы уже значительно поправились, и мы можем говорить.

Он выжидательно посмотрел на русского капитана.

– Ничего не желаете сказать? С какой целью вы проникли в наш центр? Сколько вас всего? Как к вам попала информация про нас? Не пытайтесь нас обмануть! У нас есть много методов вытянуть из вас все, что нам надо. Но мы хотим, чтобы вы сделали это добровольно. Не заставляйте нас прибегать к тем методам. До сих пор вы пользовались нашим терпением и гостеприимством. Но теперь наше терпение заканчивается. Вечером мы придем к вам снова, но как радушные хозяева – в последний раз. Вы меня поняли?

Вольфганг развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.

– Кстати, совсем забыл. Чтобы еще раз доказать нашу благосклонность, вождь разрешает вам совершать небольшие прогулки. В связи с вашим состоянием, фройляйн Эрна будет помогать вам. Заодно ознакомит с нашими достопримечательностями. Со временем вы сможете занять почетное место в рядах наших жителей, и вам даже предоставят отдельный дом. Кто знает, может быть, вы захотите жениться? Это вам также будет позволено. Но это при условии, что вы не будете таким глупым.

Наконец, он ушел, предоставив Георгия самому себе. Вслед за ним вышли и солдаты.

Что это? Они так уверены, что он не сможет убежать?

Пользуясь возможностью, он проковылял к недоступному для него ранее окну, отдернул штору. Никого. Лишь зеленая лужайка перед домом.

Дверь за спиной, чуть скрипнув, отворилась, и Георгий машинально вздрогнул, ожидая привычного «Halt!». Но это была Эрна. Ее улыбка тотчас же наполнила дом.

– Георг! Нам разрешили прогуляться! Не составите мне компанию? Давайте, обопритесь на меня.

Георгий оперся. Только лишь для того, чтобы показать, что он еще слишком слаб, и попытка к бегству не представляется для него возможной. Оперевшись левой рукой на костыль, а правой – на услужливо подставленные плечи девушки, он, впервые за эти дни, вышел на улицу. Вышел и тут же зажмурился. До чего же хорош был белый свет! До чего же сладок воздух!

– Вам плохо? – забеспокоилась Эрна. – Присядем?

– Нет, нет! – поторопился заверить ее Георгий. – Уже насиделся! Лучше пройдем.

– Не бойтесь опираться на меня сильнее, вам еще нельзя наступать на ногу!

Остановились возле большого круглого здания. По обеим сторонам его входа висели штандарты с черной свастикой. Георгий понял, что это главное административное здание.

– Это тинг, – подтвердила Эрна. – Здесь мы собираемся каждый вечер. Рассказываем о своих достижениях и слушаем проповеди Мейнарда.

– Это ваш пастор?

– Что-то вроде. Мы – не католики, сам понимаешь. Христианское учение категорически несовместимо с великой идеей национал-социализма. К тому же намного уступает нашему. Рейхсфюрер желает возродить веру наших великих предков. Этим и занимается отделение Мейнарда. Он историк-этнограф. Теперь еще и священнослужитель.

Георгий огляделся. Все дома в поселке были однотипны и располагались диаметрально этому зданию. Разбегались, как лучи от солнца, только на одинаковом, выверенном до сантиметра расстоянии. Крыши покрывал зеленый травяной ковер. Между каждым домом лежало ровно десять метров. Лишь от тинга до первых жилищ расстояние было чуть побольше. Заборов не наблюдалось и вовсе. Георгий старался не думать, сколько людей замучили при постройке этой деревни. Не сами же немцы ее возводили! Он должен оставаться спокойным и хладнокровным. Больше подмечать и запоминать. Ничего! Если ему удастся сбежать, он обязательно вернется. Тогда это логово змей не спасут ни заслонные комплексы, ни маскировки.

– Красивая деревня! Здесь должно житься как в раю! Только почему нет ни одного человека?

– Все на учениях. Рада, что вам понравилась Зонненланце! Здесь, действительно, хорошо! Наша деревня – экспериментально-показательная, мы выявим все недостатки и, с учетом этого, в будущем подобные эко-поселения будут повсюду. В них смогут жить те, кто пожелает, а мы будем объяснять им и учить.

– Как жить?

– Как жить и как лучше вести хозяйство.

Эрна говорила увлечено и несколько торжественно, будто золотая эра человечества была уже совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, нужно лишь чуть-чуть подтянуться.

Георгий резко осадил себя. Во-первых, не всего человечества, а лишь той ее части, что фашисткой лженаукой признана истинно арийской. Во-вторых, какая судьба ожидает те народы, что не попадают под определение «высшей» расы? Тотальное уничтожение? Рабство? И в-третьих…

– Скажи мне, ты действительно веришь во все это?

– Конечно! – возмутилась Эрна. – Конечно! Не все еще идеально, но мы над этим работаем. И каждый день собственным примером доказываем, что так жить не только можно, но и нужно!

– Извини, – Георгий проклял свою запальчивость. – Я имел в виду все эти идеи Мейнарда.

– Мейнарда? – переспросила Эрна, успокаиваясь. – Скажу так, должна верить. Как и многие другие здесь. Но он, кажется, верит искренне и страстно. И это главное. Верит сам – поверят и другие.

Чтобы дальше не развивать эту опасную тему, он направил расспросы в другое русло:

– Эрна, а вы где живете? Покажите ваш дом.

– Вот он! – девушка показала рукой на третий с конца улицы домик. – Мы живем там с Агной и Вереной.

Она загадочно улыбнулась и многозначительно добавила:

– Но сейчас там никого нет!

– Тоже на обучении?

– Да! – Другого ответа и не ожидал.

– Мы могли бы зайти, выпить чаю.

Пришлось отказаться и сделать вид, что не понимает этих выразительных намеков. А сам тем временем соображал.

«Не может такого быть! Чтобы пленного оставили одного со слабой девушкой! Сами же, при этом, исчезли, как по заказу, будто вымерли? Для чего все это затеяно? В какую игру он попал?»

Будто разминая шею, покрутил головой, в надежде высмотреть наблюдателей. Но никого обнаружить не удалось.

– А вы что же? Тоже должны были быть на обучении? Расстраиваетесь, что пропускаете занятия?

– О, что вы! – На щеках девушки появились лукавые ямочки. – С вами мне гораздо интереснее! У меня есть возможность вживую пообщаться с земляком моей матери. Вы из Москвы?

– Да.

– А моя мама из Санкт-Петербурга. Но в Москве она тоже была. Очень много про нее рассказывала. Всегда хотела вернуться на историческую родину. Возможно, я там тоже когда-нибудь побываю. Я даже подтянула французский. Ecoute, mon français est-il bien? Me comprenez-vous? Не понимаете меня? Или мое произношение настолько ужасно?

– Нет, к сожалению, не знаю французского.

– Странно! Мама говорила, что вы в России свободно изъясняетесь по-французски.

Они прогуливались минут двадцать, и он по-прежнему не замечал ни единого человека. Непонятность ситуации нервировала, не давала ясно думать. Мысли метались в голове, выстраиваясь в многочисленные догадки и предположения.

– А где все занимаются? В школе? Или как тут она у вас называется?

– Полигон. За деревней есть полигон, где нас обучают владеть оружием.

– Даже девушек?

– Всех. В этом и заключается идея. Мы все должны уметь, когда понадобиться, взять в руки оружие и отстоять свою землю. И мужчины, и женщины. Если потребуется, то и дети.

– Не слишком сурово?

– Это жизнь. Хотя, в будущем, надеюсь, в оружии не будет нужды.

– Не все спокойно в Датском королевстве!

– Цитируете Шекспира? Вы же знаете, что он был арийцем? Его тексты разрешены к прочтению. В другой раз будьте осторожны с высказываниями. Вы можете сказать что-нибудь из запрещенного, и тогда вам будет, как минимум, неловко.

– Вы что же? Контролируете, кого можно читать, а кого нет?

– Естественно! Мы должны оградить неокрепшие юные умы от влияния пагубных идей. Не все книги одинаково полезны. В основном их масса – шлак и ересь. Когда повзрослеют, будут сами понимать, что стоит читать, а что нет.

Во взрослой жизни Георгий и сам книг не читал. Кроме тех, что касались непосредственно его работы – авиации. Некогда было. Но что-то в этой идее не нравилось… Может то, что исходила она из уст врага? Или от того, кто определяет критерии допустимой литературы?

Они поговорили еще о значении правильных книг в жизни подрастающего поколения и плавно вернулись к предыдущей теме.

– Сейчас нас обучают стрельбе из лука и владению холодным оружием, – ошарашила капитана Эрна.

– Зачем? Это же нелепо! Вы что, собираетесь с мечом выходить против автоматов?

– Нет. Против автоматов у нас есть автоматы. А против меча должен быть меч. Да, я тоже не поддерживаю и не понимаю этого, но многим нравится. Не только мужчинам. Агна, например, у нас отличная лучница. Ей это даже идет. Не знаю… наша культура во многом связана с традициями праотцов, а для них меч был не просто оружием. Он был еще и символом свободного человека. И если ты не мог позволить себе полноценный скрамасакс, то хотя бы на простой сакс ты должен был непременно разориться.

– Простой сакс?

– Такой коротенький меч. Или длинный нож, если хочешь. Сантиметров в сорок. Отражение мужской чести и отваги. – Эрна позволила себе улыбнуться. – В судебных поединках, когда старейшины не могли решить, кто прав, правого избирал сакс. Понимаешь теперь, зачем мы учимся?

– Нет. Вы серьезно? Собираетесь решать судебные прения подобным образом? Это и есть ваша высшая справедливость?

– Это справедливость богов. Они не допустят победы неправого.

– Всегда победит тот, кто лучше…

– Вот поэтому мы и учимся. Все. И очень усердно. Извини, я больше не хочу об этом говорить.

«Отлично! Одно больное место найдено! Не даются тебе, девочка, эти экзерциции с мечом. Не даются и не нравятся!»

Георгий продолжил пальпацию. Уязвимые места бывают не только в слабостях и недостатках.

– Эрна, а вы здесь кем работаете? Экскурсоводом?

Он пытался пошутить, но Эрна уже утратила свое игривое настроение.

– Нет, – холодно ответила она. Экскурсоводов у нас нет, а гости бывают крайне редко и в экскурсиях не нуждаются. Мы с девочками представляем отдел биологии наследственности и при необходимости помогаем в госпитале.

– Ого! – наигранно изумился Георгий. – И какие же вопросы вы решаете?

– Разные. Когда к нам приходят пары, советуем когда лучше зачинать детей. И кто скорее всего родится. Этим занимается Верена. Она очень хороший астролог. Мы же с Агной на основе результатов многочисленных анализов, даем людям представление, какими качествами и способностями вероятнее всего будет обладать их будущий малыш. Нам очень важно, чтобы ребенок был полноценно здоровым. И если мы видим, что, по каким-то причинам, это может не получиться и степень риска патологии высок, нам приходиться запрещать беременность.

– И что, слушаются?

Эрна взглянула на него, как будто бы он сморозил глупость.

– Германии нужно много людей, это верно. Но также верно, что ей нужна здоровая нация. И все это понимают.

– А вы не допускаете мысли, что можете ошибиться?

– Вероятность ошибки ничтожно мала. Генетика точная наука.

«Вот тебе, бабушка, и рай!», – переиначил про себя известную присказку Георгий. Но вслух сказал:

– Извините, устал я, чего-то. Давайте продолжим прогулку завтра?

Всю дорогу до дома они молчали. Эрна кусала губы, будто собиралась что-то сказать, но не решалась. Наконец, произнесла:

– Завтра может не быть, Георг. Вечером к тебе придут Готтард с Вольфгангом. Если ты не расскажешь им того, что они хотят от тебя услышать, мы больше не увидимся…

На глаза Эрны навернулись слезы. Она сильно прижалась к Георгию.

– Не хочу, чтобы тебя убили! Слышишь? Слишком привязалась к тебе за это время. Пожалуйста, расскажи им все! Мы могли бы жить здесь. Долго и счастливо! Вместе!

Летчик, стараясь не смотреть ей в глаза, сухо отстранил ее, и закрыл за собой дверь.

– Ты очень подвела нас, Эрна! – вырос за спиной Вернер. – Как ты могла не справиться с таким простым заданием?

Говорил Вернер тихо, но холодок страха проник в душу. Эрна знала, что он мог сделать. Маска рассеянного доктора сошла с его лица. Глазам вернулся ледяной блеск, а линия рта стала тонкой и острой. Такой, что могла поспорить с остротой его скальпеля. Его чуть трясло, и он еле сдерживался, чтобы не ударить ее.

– Не смогла затащить мужика в дом! Что было сложного? Теперь столько трудов – коту под хвост!

– Просто он – настоящий мужчина! – вспылила Эрна. – Вы же привыкли иметь дело со всяким…

Он все-таки ее ударил. Вернее, хотел. Его ладонь была уже возле ее лица, но остановилась, захваченная рукою Георгия. Он вышел на шум и успел вовремя. Увидел благодарные и напуганные глаза девушки, увидел наполненный нечеловеческой злобой, безумный взгляд профессора, и все понял. Доктор вырвал руку.

– Sie werden es bereuen! Alles, was jetzt passiert, ist deine Schuld!

– Зря вы вмешались, – задумчиво произнесла Эрна, глядя на удаляющуюся спину Вернера. – Вы даже не знаете, что это за человек! Теперь все будет плохо!

– У тебя будут проблемы?

Эрна посмотрела на него холодно и уверено.

– У меня – нет…

Вернер дожидался Готтарда у дороги, что вела к поселку. Знал, что тот должен возвращаться с проверки заградлиний. При виде его Готтард приказал остановиться.

– В чем дело, Вернер? – Оберштурмбаннфюрер выглядел крайне недовольным. – У вас получилось?

– Нет, но…

– Никаких «но». В чем проблема?

– Во фройляйн Эрне. Так и знал, что на нее нельзя положиться! В самый последний момент передумала и сорвала эксперимент!

– Умная девочка! Мне с самого начала не нравился ваш план. Вы чрезмерно увлекаетесь всей этой своей психологией. Эти методы не работают! Нужно нечто более конкретное. У вас есть что-нибудь еще?

– Да. Есть одна инъекция. Раствор собственной разработки.

– Почему вы не использовали его раньше?

– Потому, что его можно ввести только раз. Человек не выдерживает, умирает в жутких мучениях. Я испытывал на многих. Но, вот если он не человек…

– Хорошо! Дадим ему последний шанс. Если сегодня он снова откажется работать с нами, вводите свой раствор.

***

Сарай был огромен. В разы больше дачного домика. Что само по себе уже странно. Из-за своих размеров не он, а прилепившийся домишко казался пристройкой к нему. Вероятно, в месте соединения была и смежная дверь, чтобы иметь возможность переходить из одного помещения в другое, не выходя на улицу. Это, на вид несуразное, строение занимало большую территорию участка, из чего становилось ясно, что Регин выкупил дачу не картошку сажать. На оставшейся части было разбито несколько грядок, но они носили, скорее, символическое значение. Может, не врут слухи, и Регин, действительно, строит здесь самолет?

Мальчики, припав к щелям сарая, жадно вглядывались внутрь. Ничего необычного. Сарай как сарай. Вернее, как мастерская. По ее периметру набито множество полок, с аккуратно разложенными на них инструментами и выставленными моделями авиатехники. Ему что, на работе этого не хватает, что он их еще и по выходным клеит?

Никакого настоящего самолета, как ожидал увидеть Влад, там не оказалось. Лишь в углу лежала большая охапка сена, непонятно для чего, так как животных Регин не держал, и в самом центре – широкий и длинный верстак, с покоившимся на нем сломанным дельтапланом. Больше никого и ничего внутри не наблюдалось.

Влад вздохнул разочарованно и, в то же время, с некоторой долей облегчения. Если это то, чем хотел напугать его Артем, то слава богу! Он же, пока сюда ехал, напридумывал себе такого, в чем теперь боялся себе сознаться. Например, окровавленных, связанных пленников, над которыми издевается обезумевший Регин. Слава Богу, не маньяк! От души аж отлегло!

– Это то, что ты хотел мне показать? Разбитый дельтаплан? Считай, я уже испугался, и теперь мы можем возвращаться.

– Это не дельтаплан! – шикнул Артем. Лицо его по-прежнему серьезно и насторожено. – Помолчи, он должен быть здесь. Всегда в это время возиться над своими крыльями.

«Крылья! Так вот что он принял за дельтаплан! Не самолет, крылья по выходным Регин себе мастачит! Ну и что с того? У каждого свои тараканы! Пусть возится, если никому не мешает! Может удастся повторить „подвиг“ Икара!»

В сарай, тем временем, вошел трудовик. Босой, в джинсах, в старой поношенной футболке. В руках он нес большой сверток парусины. Сейчас он показался Владу каким-то маленьким, сердобольным, и неимоверно старым, хотя ему было не больше пятидесяти. И как ему не холодно? Никакого отопления в мастерской нет.

Сан Саныч подошел к верстаку и бросил ткань на нижнюю полку. Затем поднял каркас крыла и полюбовался им. Проверил как ходят подвижные его части. Каждое крыло в развернутом виде составляло примерно по четыре метра. Мечтатель! Он же не сможет ими управлять! Владу на миг даже стало жалко старого чудака. Неужели он не понимает, что все его попытки летать смешны и наивны?

Регин скинул рубаху. Для пятидесяти лет у него было слишком подтянутое, мускулистое тело. Он поиграл мышцами спины, и позвонки на полусогнутой спине вдруг принялись расти. Они вытягивались, пока не превратились в острый костяной гребень. Кожа посерела, стала чешуйчатой. Руки же удлинились до пола. Сухие, тонкие. С хрустом они преломились в локтях и стали сгибаться теперь не назад, а вперед. Кажется, Влад вскрикнул. Или громко вздохнул, только чудовище резко обернулось, будто услышало что-то. Влад обомлел. Резко отпрянул от щели, и бросился бежать, уже не помышляя о скрытности. Не помня как, перемахнул забор, схватил брошенный велосипед и нажал на педали.

Очнулся уже на шоссе. Оглянулся, и увидел позади мчащегося Артема.

– Не останавливайся! Крути! – крикнул тот, и Влад возобновил темп.

Сердце лихорадочно стучало, готовое вырваться. В голове шумело от прилившего в кровь адреналина. Никогда в жизни он не ездил так быстро. Не разбирая дороги, мчался по мокрому асфальту, даже не чувствуя моросящего дождя. Перед глазами стояло лишь серое, нечеловечески вытянутое лицо трудовика. Его гипнотизирующие, огромные, с вертикальными желтыми зрачками, глаза, его пристальный, немигающий взгляд еще долго будет являться Владу в кошмарах. Кажется, у него вообще не было век. Как и ушей – лишь изогнутые впадины. Но больше всего приводило в трепет чувство неконтролируемого страха, охватившее с ног до головы. Он потом думал, что посмотри он в них немного подольше, уже бы не смог оторваться. Стоял бы и ожидал своей участи, как кролик перед удавом.

Они остановились только возле бытовки дяди Вани, откуда брали велосипеды.

– Кто это был? – закричал Влад, едва соскочив с седла. Он уже не мог ассоциировать Регина с человеком, ни, тем более, с учителем.

– Дракон, – ответил Артем. – Не шуми, зайдем внутрь.

Погони не было, но ребята не сводили настороженного взгляда с двери. Изнутри она не закрывалась, и им все чудилось, что дверь сейчас распахнется и в дверной проем ворвется эта тварь. Тогда никуда уже нельзя будет сбежать. Но, все же, это какое-никакое, но укрытие. Сидели тихо, свет не зажигали.

Еще на подъезде первым порывом Влада было ехать сразу в лагерь. Броситься, разбудить Славку и немедленно убираться отсюда. Домой. К обычному быту, к вещам, где нет места ни драконам, ни какой другой нечисти. Артем образумил его. Уехать отсюда в это время невозможно. Нужно ждать утра.

Когда первая волна страха понемногу прошла, Влад стал размышлять логически.

– Запрещу Славке ходить к нему на кружок! Как представлю с кем он находится, так мороз по коже! Нет, вообще заберу его из этой школы. Накажу, чтоб и близко туда не подходил!

– Хорошо, Славку ты заберешь, – согласился Артем. – А остальные?

– Не знаю… Может, написать общее заявление директору, чтобы трудовика уволили?

– За что? Он на хорошем счету, ты же сам говорил. К тому же, предположим, уволят его из этой школы. Но есть множество школ, куда его примут с радостью. И тогда все сначала?

– Нет, – Влад осознал нелепость своего предложения. – Нужно, чтобы о нем все узнали!

– И что ты предлагаешь? Подходить ко всем и говорить: «Знаете, а ваш трудовик, оказывается, дракон!»

Артем так забавно это изобразил, что Влад, несмотря на напряженность момента, не удержался, прыснул от смеха. И тут-же перед ним встали страшные, желтые глаза, и ощущение тревоги навалилось с новой силой.

– А твои знают?

Влад имел в виду ребят с отряда, но Артем понял.

– Нет, конечно! На сегодняшний день о нем знаем ты и я.

По крыше перестало стучать, дождь закончился. Потянуло прохладой и сыростью.

– Пойдем, разведем костер, – предложил Влад. – Спать ты, как вижу, сегодня уже не будешь.

Их товарищи мирно спали в своих спальниках. Славка тихо посапывал, счастливый, и не знал правды.

Развели костер. Веселое пламя быстро согрело озябшие тела. Не так страшен стал обступающий лагерь мрак.

– Как ты думаешь победить его? – после долгого молчания наконец спросил Влад.

– Вот для этого мне и нужен ты. И Славка.

– Не хочу его впутывать в это.

– И не придется. От него лишь требуется, чтобы он добился разрешения присутствовать нам на занятиях авиакружка. Мы ведь жизни себе не представляем без самолетов!

– Для чего тебе это все?

– Нужно посмотреть его вблизи, непосредственно на уроке.

– И что дальше? Как мы сможем справиться с ним вдвоем?

– Втроем. С нами будет Грам.

– Кто?

– Тот, кого он боится и ненавидит. Тот, ради уничтожения которого он отдаст половину своей бессмертной жизни. Это – меч Одина.

***

Вечером, как и обещали, к нему пришли. Готтард сразу плюхнулся на табурет с самым умиротворенным видом. Закинул ногу на ногу. Вольфганг, напротив, был напряжен. Стоял рядом, вытянувшись по струнке.

– Хотим напомнить, – сухо начал он, – что время нашего гостеприимства заканчивается. У вас есть последний шанс ответить на наши вопросы. Вы готовы отвечать?

– Да, – неожиданно для себя ответил Георгий.

– Как вы попали сюда?

– Очень просто. Меня сбили.

– Кто?

– Ваши же самолеты. Мне посчастливилось одеть парашют и приземлиться. К сожалению, не очень удачно.

– Ложь! В нашем небе не было никаких боев. Даже если это и так, живым бы вы до земли не долетели.

Готтард прокашлялся. Георгий уже знал, да и раньше догадывался, отчего Вольфганг ничего тому не переводит. Тот понимал русский сам. Об этом сказала Эрна. Только говорит он плохо и выглядит при этом смешно. А он любит выглядеть важным. И переводчик ему нужен больше для солидности.

– Может быть, вам будет легче говорить, если мы скажем, что знаем про дракона? – предположил Вольфганг.

– Драконы? Это же миф!

– Реальность! И вы и я это прекрасно понимаем. Чтобы вывести вас на откровенность, мы тоже будем предельно откровенны.

Вольфганг переместился к другой стороне кровати.

– Наш исследовательский центр размещен здесь не случайно. По утверждению местных жителей, тут водится огромный летающий змей, которого изредка встречали. Мы сначала относились к этому как к фольклору, пока наши радары не засекли странные передвижения в этой области леса, особенно возле горы Шлангеберг. Но горка там такая, что не особо спрячешься. Мы прочесали ее вдоль и поперек, но ничего необычного найти не удалось. Между тем радары продолжали показывать некоторую активность. Объект то пропадал, то снова появлялся. Это продолжалось долго. Мы уже решили, что здесь какая-то геомагнитная зона и именно она дает сбои в работе радара, пока не наткнулись на нечто странное.

В ходе взрывных работ мы обнаружили большие загадочные полости под горой. Всех близлежащих жителей в срочном порядке выселили, а место объявили заповедным. Вскоре мы выяснили, что подземные ходы и туннели сплетаются в хитроумную сеть лабиринтов. Кто и когда их выстроил, неизвестно. Исследовать до конца нам их не удалось. Отправленная внутрь группа солдат не вернулась. Мы отправили вторую группу, вооруженную значительно лучше. Оттуда вернулся лишь шарфюрер. Он был весь перепачкан кровью, из оторванной руки хлестало. Он был просто обезумевший. Они нашли пропавших. Все были жутко растерзаны каким-то животным. Некоторые трупы были обуглены. Пока ему оказывали медицинскую помощь, он все твердил про ужасные глаза во тьме и дракона, которого не могли взять автоматные пули. Кровопотеря была велика, к сожаленью, спасти его не удалось.

После этого мы свернули на горе взрывные работы и перешли к наблюдательным.

По личному проекту рейхсфюрера рядом с горой возвели первое поселение нового образца, где главенствующей идеей стало возвращение людей к древним законам германцев, и, в отличии от промышленных городов, научить их вести здоровую и экологически чистую жизнь. Именно такие люди и станут заселять восточные области нашей империи. Но вернемся к нашему дракону.

Скажем, наблюдателям удалось увидеть его, что они единогласно подтвердили на тинге. По их утверждению, дракон приземлился в метрах триста от них. Появился он воздухе внезапно, словно из ниоткуда, и точно так же исчез. В том месте есть вскрытые ходы, должно быть он залез в них.

Утром мы тщательно обыскали это место и смогли обнаружить несколько следов пятипалых лап. С них сделали слепок. Самое непонятное в том, что ходы в том месте не велики, дракон при его размере пролезть бы не смог. Напрашивается вывод, что он либо никуда не заползал, просто мимикрировал, слился с окружающей средой так, что его не смогли заметить. Мы знаем такие способности у многих животных. Либо, что совсем нелепо, может уменьшаться. Менять форму.